Три в одном
Название: Возвращение домой
Автор: natoth
Бета: soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, ок. 50000 слов
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...
Начало: Главы 1-5
6. Досмотр
6. Досмотр
Осень 1684 г.
Фландрия
Фландрия
– Так значит, это были не слухи, и вы действительно оставили военную службу?
Лорд Гилдой сделал едва заметный знак слуге, и тот поднес Питеру Бладу бокал вина.
– Да, я подал в отставку. Судите сами, милорд, мне здесь делать нечего. В Европе наступил мир, вот я и решил, что пора подыскать себе более спокойное занятие.
Блад взял бокал, глядя на отражение в вине.
– И что же вы намерены делать дальше, позвольте узнать? – темные глаза Гилдоя смотрели на него с неприкрытой иронией.
Блад пожал плечами.
– Подумываю о возвращении на родину. Звучит патетично... но я скучаю по Дублину.
Полные губы под тонкой полоской усов растянулись в усмешке.
– Ах, лейтенант, вы, как всегда, меня удивляете... Но я позвал вас сюда не просто так, как вы могли догадаться.
Он жестом пригласил Блада присесть в кресло напротив.
– Честно говоря, я был обрадован, узнав, что вы теперь свободны от службы в рядах французской армии. Мне всегда казалось... сложилось такое впечатление... что ваши таланты и мастерство были недооценены.
– Лет пять назад подобный факт, возможно, беспокоил бы меня, – ответил Блад, сделав глоток вина. – Но сейчас... сейчас вся эта честолюбивая возня и грызня мало меня занимают.
Лорд Гилдой задумчиво разглядывал его, откинувшись на спинку кресла.
– А что бы вы сказали, если бы вам предложили поступить на новую службу? Будьте уверены, там вас оценят по достоинству.
Блад, казалось, смотрел куда-то поверх собеседника.
– Новую службу, вы сказали? Интересно. Хотелось бы знать подробнее... особенно насчет цены.
Гилдой слегка поморщился, когда его собеседник задал вопрос столь прямо и практично.
– Хорошо, я буду откровенным с вами. Вряд ли эта служба принесет вам много богатства, но если всё пройдет, как задумано, ваше имя может быть вписано в историю. В историю Англии. Как видите, я ничего от вас не скрываю, мистер Блад. Потому что знаю вас не первый год, и верю в то, что вы человек достойный и благородный. Для меня было бы большой честью видеть вас в наших рядах...
Блад молчал, медленно вращая бокал в ладонях. Лорд Гилдой действительно говорил очень откровенно. И подвергал себя и своих сподвижников серьезному риску. Так значит, слухи были верны, и этот молодой аристократ вступил в ряды сторонников герцога Монмута, который уже несколько лет жил в Голландии в изгнании. Блад слышал также, что Джеймс Скотт Монмут не намерен скрываться до конца своих дней, и готовит возвращение в Англию, чтобы предъявить свое право на королевский престол. С точки зрения Блада, это была крайне дерзкая и безумная идея, но он замечал, что все больше людей вокруг ею заражаются.
Он решил, однако, еще немного поиграть в кошки-мышки.
– Вряд ли меня заинтересует служба королю Англии, – сказал Блад многозначительно. – Если бы это было так, я бы не вступил в голландский флот и не воевал бы под французским флагом.
– О, я могу сформулировать свое предложение иначе, лейтенант, – ответил Гилдой после небольшой паузы. – Ваши услуги, ваш талант и ваша шпага нужны мне. Советую подумать над этим предложением, мистер Блад. Вы один из немногих людей, на которых я бы мог положиться, зная, что они не подведут меня.
Блад оживился.
– Милорд, я очень благодарен вам за оказанное доверие и добрые слова. Также хочу сказать, что почел бы за честь служить вам верой и правдой, но есть один момент, который вынуждает меня отклонить ваше предложение.
Лорд Гилдой нахмурился, ожидая, когда он продолжит.
– Что же вас смущает, сударь?
– Тот, кому служите вы, сэр, – Блад говорил прямо, зная, что лорд Гилдой любит такие речи.
Лорд Гилдой поморщился.
– Хм, мне казалось, что вас, как человека, любящего риск, может заинтересовать это предложение.
Блад невесело усмехнулся.
– О, я люблю риск, вы правы, но только если в этом есть необходимость. И смысл.
Вот как раз смысла в затее герцога и его сторонников Блад не видел. Дело пахло государственной изменой, а это нешуточный риск. Возможно, он был бы другого мнения, если бы лидером готовящегося переворота был кто-нибудь более волевой, а не Монмут, всецело полагающийся на своих советников. Ненадежное дело, в случае провала которого всем участникам грозит смертная казнь. Нет, хватит с него политических интриг, больше он в них не полезет, уже ученый.
– К тому же, милорд, мое вероисповедание...
– Ах, Блад, полноте! – перебил его лорд Гилдой. – Вы ведь сами говорили мне...
– ...что я добрый католик, милорд, – спокойно закончил его фразу Блад.
Лорд Гилдой пристально посмотрел ему в глаза, а потом вздохнул.
– Чертовски жаль, лейтенант. Но я не буду настаивать. Полагаю, излишне напоминать о том, что этот разговор лучше держать в тайне?
Блад сделал жест рукой, который на условном языке наемников означал «нем как могила».
Лорд Гилдой немного расслабился, не сводя с него глаз.
– Будьте уверены, ваш отказ от моего предложения ничего не изменит в наших с вами отношениях.
Блад поклонился ему.
– И все же, подумайте еще раз, лейтенант. У вас есть неделя. Я возвращаюсь в Англию, и мог бы взять вас с собой. Скажите честно, зачем вам далась эта Ирландия?
– Я подумаю, милорд, – вежливо ответил Блад. – Но вряд ли мое мнение изменится.
– Как бы ни сложились обстоятельства, я всегда готов принять вас в моем доме, – лорд Гилдой что-то написал на небольшом листе бумаги, сложил его, запечатал и протянул Бладу. – Вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи, и будьте уверены, вам окажут радушный прием.
Блад немного смутился, засовывая лист за пазуху.
– Вы очень любезны, милорд...
– Ах, бросьте, сударь! – перебил его Гилдой. – В наше бурное время трудно найти людей, которые могли бы называться «настоящими друзьями». И неужели вы думаете, что, заполучив подобного друга, я позволю себе пренебрегать такой ценностью?
Он протянул Бладу руку, и тот, растроганный столь пылким душевным порывом молодого аристократа, почтительно пожал ее.
* * *
Январь 1685 г.
Порт Сен-Назер, Франция
Порт Сен-Назер, Франция
Резкий звон корабельного колокола заставил Блада открыть глаза и оглядеться по сторонам. Где он? Постепенно сон развеивался, а реальность становилась все четче. Он на шхуне «Рози-Энн», которая должна доставить его в Дублин. Блад вздохнул, осознав, что тело затекло от сна в неудобной позе. И еще он чертовски замерз.
Закутавшись в плащ, Блад попытался определить, что происходит на корабле. На палубе было подозрительно шумно. Прислушавшись, он различил французскую речь. Слегка встревоженный, Блад встал и попытался привести свою одежду в порядок. В это время по трапу загрохотали шаги.
– Так, давайте посмотрим, все ли соответствует документам, – произнес властный голос по-французски. – Насколько я помню, месье Питт, вы везете малагу?
– Да, сэр, – почтительно ответил шкипер на ломаном французском.
Блад плохо видел их в полумраке нижней палубы.
– Вы запоздали в этот раз. Штормит уже неделю, – снова строгий голос неизвестного француза. – Все стоят на якоре и в море носа не кажут.
– Уже второй рейс делаем, сэр, – ответил Питт. – Немного задержались в Кадисе. А штормит... что ж, бывало и хуже, сэр.
– Прыткий малый, – француз слегка усмехнулся. – Не боязно плавать в одиночку, без конвоя? Небось, ваш арматор весь извелся, ожидая вестей?
– Так ведь сейчас перемирие, – ответил Питт, пожав плечами. – Потому и пошел один. Три года этого ждали. А что касается арматора... то он перед вами. Судно принадлежит мне и моему кузену, нам и ответ держать за собственные ошибки.
– Удалец! – констатировал француз, подходя ближе. – Ладно, давайте перейдем к делу, господин шкипер. Сейчас посмотрим ваш товар и проверим список пассажиров, если таковые имеются. Постараемся не отнять у вас много времени.
Блад наклонил голову, начиная узнавать этот голос.
– А это кто? – невысокий человек в сюртуке военного образца остановился напротив него.
– Наш пассажир, сэр. Сел на борт в Нанте, – ответил Питт.
Француз, чуть прихрамывая, подошел поближе.
– Гугенот? – его голос стал жестче.
– Католик, месье, – ответил Блад, поклонившись. – Полагаю, мы встречались раньше.
Мужчина замер, вглядываясь в него, а потом его черные брови поползли вверх.
– Блад?! Черт побери, вот так встреча! Что вы забыли на этой лоханке? Я думал, что вы сейчас командуете каким-нибудь линейным кораблем!
– Капитан Вальбуа, вынужден вас разочаровать, но воинская служба теперь меня не привлекает, – ответил Блад с улыбкой. – Но рад видеть, что вы по-прежнему при деле.
Француз презрительно махнул рукой, повернувшись к людям, которые его сопровождали.
– При деле! Вы слышали, господа? Он сказал, при деле! Мой бог!
Потом снова посмотрел на Блада, и в его черных глазах промелькнули грусть и тоска.
– Да, капитан Вальбуа теперь очень занят, вылавливая проклятых гугенотов из корабельных трюмов. Воистину, достойное занятие для того, кто сражался под знаменами Дюкена и Вивонна! Вот до чего доводит нас проклятое перемирие, господа! Так всегда случается, поверьте моему слову. Если нет врага внешнего, рано или поздно начинают искать врагов внутренних.
Офицеры послушно кивнули, явно не желая спорить со своим командиром.
Шкипер молча переминался с ноги на ногу, ожидая, когда же французы продолжат досмотр корабля. Задержки были ему ни к чему, особенно в это время года.
– Ах, позвольте представить вам этого джентльмена, господа, – говорил капитан Вальбуа, положив руку на плечо Блада. Тот чуть поморщился от боли, но сумел сдержаться. – Перед вами тот самый дерзкий малый, который взял меня на абордаж в семьдесят пятом, а потом спас мою ногу.
– Как ваша нога, кстати? – поинтересовался Блад негромко, после того как церемонно поклонился всем офицерам.
– Прекрасно, и всё благодаря вам, – ответил Вальбуа, улыбнувшись. – Немного хромаю, но службе это не помеха. Да, господа, чертовски обидно быть взятым на абордаж корабельным врачом, но, как видите, и свои выгоды здесь есть! Сначала тебе простреливают ногу, а потом тут же лечат, да так мастерски, что следа не остается.
Все улыбнулись.
– Какая встреча, мой бог, какая встреча! – гудел Вальбуа, похлопывая Блада по плечу. Тот немного побледнел, но продолжал улыбаться. – Мы должны это отметить. Эй, месье Питт, вы не будете возражать, если мы позаимствуем немного вашей малаги?
Шкипер пожал плечами, понимая, что возражать бессмысленно – здесь, во французских водах, этот капитан был царь и бог, – и выразительно посмотрел на своего помощника. Тот только шевельнул бровями.
– Месье Блад, я сгораю от любопытства, – капитан Вальбуа вручил ему стакан малаги, когда они прошли в кают-компанию. – Я был уверен, что после того лихого боя вас должны были наградить... отметить... Пожалуйста, утешьте мое раненое самолюбие, неужели мое поражение и последующий плен ничего не принесли вам лично?
– О, все это было, вы правы, – кивнул Блад. – Меня повысили до лейтенанта. Сам де Рюйтер подписывал приказ.
– Ах, Великий Голландец, мир его праху! – кивнул капитан Вальбуа, и остальные офицеры почтительно склонили головы. – Вот кто умел ценить храбрость и доблесть. Причем, своевременно. Теперь, увы, всё погрязло в бумажной волоките и интригах. И капитанский патент может купить любой знатный и богатый самодур, не умеющий отличать шкот от шкива. Главное... – и он понизил голос, – чтобы этот самодур был католиком.
Офицеры неловко дернулись, старательно изучая переборки и подволок.
– Но голландцы, хоть и протестанты, по крайней мере, чтят своих героев. А что делаем мы, французы? – не унимался Вальбуа, размахивая бокалом. Было видно, что эта тема для него наболевшая. – Месье Блад, вам известно, что король недавно отстранил от адмиральской должности господина Дюкена?
Блад этого не знал и был очень удивлен.
– Вот так мы чтим наших великих флотоводцев, – печально сказал Вальбуа и сделал глоток малаги. – Только потому, что он имел несчастье быть гугенотом.
Потом капитан устремил на Блада проницательный взгляд.
– А вы-то почему ушли из флота, месье? С вашим-то талантом!
Блад задумчиво улыбнулся.
– На то было несколько причин. Но это слишком долгая история.
– Скрытничаете, как всегда! Но ведь вы поступили к нам на службу. Уверен, во флоте вам всегда были бы рады. Ученики Рюйтера везде нарасхват.
– Скажем, из принципа, – ответил Блад. – Я поклялся себе, что не стану служить под знаменами тех, кто убил Старика. Так что пришлось уйти на сушу.
– Принципы, ха! – Вальбуа улыбнулся. – А в отставку тоже из принципа вышли?
Блад оставался серьезным и кивнул.
– Можно сказать и так, капитан. Вы верно подметили насчет перемирия. Наши войска король намеревался перебросить во Францию, чтобы... знаете ли... заняться вплотную гугенотами. Раз уж мы без дела мотаемся, так он рассудил.
Вальбуа помрачнел, проведя рукой по подбородку.
– Я слышал об этом, месье. И о том, что войска теперь квартируют исключительно у гугенотов…
– Этот вариант не по мне, – Блад покачал головой. – Так что я решил выйти из игры.
– Ясно, – коротко ответил Вальбуа, и его глаза стали жесткими. – Ну, мы, как вы видите, тоже геройствуем помаленьку. Куда же теперь?
– В Ирландию, – сказал Блад. – Домой, к врачебной практике.
– Послушайте, Блад, – француз наклонился к нему. – Может, вернетесь во флот? Хотя бы врачом, если уж вам так осточертело оружие, а? Будьте уверены, на моем «Тридане» для вас всегда найдется место. Не думаю, что это перемирие продлится долго. Так что у нас будет настоящая работа, а не это позорище.
Блад покачал головой.
– Капитан, спасибо на добром слове, но... я выхожу из игры, – сказал он мягко.
Вальбуа посмотрел на него пристально, а потом поклонился.
– Чертовски жаль! – сказал он. – Но раз уж так, то счастливого пути. Учитывая, как штормит сейчас в море, это не лишнее пожелание.
Он оглянулся на своего помощника, который как раз вернулся с досмотра.
– Все чисто, господин капитан! – доложил тот.
Вальбуа хитро прищурился, глядя на Питта.
– Ладно, месье торопыга, плывите дальше. Приятно иметь дело с честными людьми, которые не возят ни контрабанды, ни проклятых гугенотов.
Питт молча поклонился с абсолютно бесстрастным лицом.
Через полчаса французы покинули шхуну, и «Рози-Энн» направилась дальше, покачиваясь на высокой волне.
Блад вспомнил о своем намерении вытребовать себе каюту поудобнее и попытался поговорить на эту тему со шкипером. Но мистер Питт его озадачил, отказавшись выделить ему другое помещение.
Спорить из-за такого пустяка Блад не стал, тем более что, к его величайшему удивлению, он почувствовал себя немного странно. Сначала Блад не понимал, что случилось, а потом рассмеялся, издеваясь над собой. Подумать только, как давно он не был на море, раз его скрутила морская болезнь!
Посему, слегка позеленев, он укрылся в своем закутке, пытаясь пережить этот досадный недуг.
А шхуна, сражаясь с усиливающимся ветром, покинула порт Сен-Назер, отдалялась от французского берега...
7. Гугеноты
7. Гугеноты
Январь 1685 г.
Бискайский залив, шхуна «Рози-Энн»
Бискайский залив, шхуна «Рози-Энн»
Большую часть дня Блад оставался в своем закутке, пытаясь заново привыкнуть к морской качке. Он провел немало времени на кораблях в прошлом и, по счастью, относился к той категории людей, которые не склонны к морской болезни. Но за последние несколько лет, прожитых на суше, его тело успело кое-что позабыть. Положение усугублялось сильным волнением на море, немилосердно швырявшем легкую шхуну вверх-вниз. Плечо разболелось, предсказывая, что погода вряд ли улучшится в ближайшее время.
Под вечер, когда Блад вынырнул из дремоты, его внимание привлек шум на верхней палубе. Постепенно приходя в себя и отмечая, что дурнота, вроде, отступила, он понял, что корабль проводит какой-то маневр. Наверху слышались громкие голоса и топот множества ног. Решив, что в его состоянии уже нет особой разницы, где находиться, Блад поднялся на ноги, балансируя на качающейся палубе, и побрел к трапу – проверить, что происходит.
Наверху было темно, по-прежнему лил омерзительный дождь, и Блад видел при свете дежурного фонаря, что матросы возятся с чем-то у борта. Немного погодя до него донеслась французская речь и – тут он не поверил своим ушам, – детский надрывный плач.
Подойдя к борту и взглянув на море, Блад обнаружил, что неподалеку покачивается длинный рыбацкий баркас, полный людей.
Вот он сделал ловкий поворот, подлетая на волнах, и оказался совсем рядом со шхуной. Матросы сноровисто подцепили его отпорными крюками.
– Быстрее! – услышал Блад голос мистера Питта. – Погода портится, нам надо забрать их в этот заход. Если ветер усилится, мы не сможем держаться так близко к берегу!
Блад молча наблюдал за тем, как матросы из команды «Рози-Энн» подхватывают и перетаскивают через фальшборт мужчин, женщин и детей, закутанных в плащи и шали.
На палубе стало шумно от людского гомона.
– Пожалуйста, спускайтесь вниз! – снова голос шкипера. – Не толпитесь наверху!
Матросы принялись провожать странных пассажиров вниз.
Блад встретился взглядом с рыжим помощником, кузеном шкипера, которого звали Бартоломью.
– Что все это значит, сэр? – спросил он.
Помощник бросил на него суровый взгляд и сказал коротко:
– Спускайтесь вниз, сударь. Не путайтесь под ногами. Погода скверная, ночка темная. За борт смоет – никто и не заметит.
В его голосе звучала столь явная угроза, что Блад прекратил расспрашивать и отступил. Какое, черт побери, радушие!
Размышляя о приветливости соотечественников, Блад направился к трапу. Проходя мимо шкипера, беседовавшего с одним из ночных пассажиров, он услышал его негромкий строгий голос:
– Ваше преподобие, мы уговаривались на гораздо меньшее количество людей. «Рози-Энн» не может вместить столько пассажиров!
– Месье Питт, приношу вам глубочайшие извинения и обещаю компенсировать это неудобство, – ответил его собеседник на хорошем английском, в котором чувствовался французский акцент. – Но вы же понимаете, мы не могли оставить наших братьев и сестер в геенне огненной...
– Ясно-ясно, – с тяжелым вздохом оборвал его шкипер. – Теперь уже ничего не изменишь, что-нибудь придумаем. Но вам придется изрядно потесниться.
– Месье Питт, это сущие пустяки по сравнению с тем, что нас ожидало там, на берегу, – ответил пассажир. – Мы обязаны вам жизнью, месье, и уверяю вас, не забудем то, что вы для нас сделали.
– Ступайте вниз, преподобный отец, – снова оборвал его Питт, – Благодарить нас будете, когда достигнем берегов Англии. А пока молитесь за успешное плавание.
– Да благословит вас Господь! – с готовностью откликнулся пассажир.
– Мы приготовили каюты для женщин, – ответил Питт, – Удобством они не блещут, но это все, что мы можем предложить. Что касается ваших детей... пожалуйста, пусть они не появляются на палубе. Погода скверная, и мне бы не хотелось...
– Да-да, месье, конечно! – кивал его собеседник. – Мы постараемся вас не беспокоить!
* * *
Внизу царил адский шум. Блад пробрался на свое место, мимо мокрых и бледных после путешествия по штормовому морю мужчин и женщин, которые смотрели на него подозрительно и слегка испуганно. Дети, количеством около десяти, из которых только двое были достаточно сознательного возраста, подняли дикий гвалт, и у Блада мгновенно заложило уши и заболела голова.Добравшись до своего закутка, он обнаружил, что возле его мешка с вещами прыгает какой-то ребенок лет трех от роду непонятного пола, до такой степени закутанный от носа до ушей в тридцать три одежки, что походил на диковинный колобок.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом колобок робко улыбнулся, обнажив неполный набор зубов, и дотронулся до шпаги Блада, которая явно привлекала его внимание.
– Брысь! – сказал Блад устало, мечтая только об одном: упасть на свое место, завернуться в плащ и попытаться уснуть в этом аду.
Ребенок хихикнул и отбежал в сторону, спрятавшись за парусиновой перегородкой. Потом выглянул оттуда, наблюдая за его реакцией.
Блад уселся со шпагой в обнимку, стараясь отрешиться от окружающей среды.
Кровь и смерть! Полный трюм беглых гугенотов! Предел его мечтаний!
Он закрыл глаза, но легкое прикосновение к плечу заставило его очнуться.
Колобок стоял прямо перед ним, его черные глаза весело глядели на Блада.
Похоже, из всех детей этот малыш был самым неугомонным. Остальные хныкали, страдая от морской болезни и усталости, а этот ребенок явно искал новых приключений на свою голову.
– Брысь! – прорычал Блад низким голосом, стараясь выглядеть свирепо. Но колобок разразился веселым смехом, лопоча что-то на невразумительном французском, понять который Блад был не в силах.
Так они развлекались некоторое время, пока откуда-то не вынырнула молодая женщина в белоснежном чепце, укутанная в тридцать три шали – еще один колобок, только побольше ростом, – и не схватила малыша за руку с горестным воплем:
– Роже! Вот ты где! – она повернулась к Бладу, и он отметил, что у нее такие же черные глаза, как и у карапуза. Ее губы дрогнули, готовые растянуться в вежливой улыбке, но потом он заметил, что женщина напряглась, уставившись на его шпагу.
– Прошу прощения, месье... – сказала она чуть слышно, потупив взор, а затем попятилась, подхватив ребенка на руки.
Блад слегка склонил голову, показывая, что все в порядке, но молодая мать перепугалась еще больше и шарахнулась назад, спрятавшись за мрачного вида старуху, которая воинственно посмотрела на него.
Блад пожал плечами.
Через какое-то время все пассажиры, обнаружив в своих рядах чужака, замолчали и мрачно на него уставились.
Потом первое напряжение спало, и все вернулись к прерванным делам. Блад попытался уснуть. В плечо будто воткнули раскаленную кочергу и раз в полчаса поворачивали. Желудок опять пытался устроить бунт, и Блад по-прежнему чувствовал озноб. Внутренний голос принялся читать ему рекомендации по лечению, что Блада раздражало безумно.
И, в довершение пытки, проклятые гугеноты устроили коллективную молитву. Пожилой господин, который недавно разговаривал со шкипером, оказался их пастором, и принялся читать главы из Библии, причем, Блад мог поклясться, выбирал их с должным тщанием и в тему.
Он постарался не обращать внимания на завуалированный вызов в свой адрес. Ничего, и не такое терпели.
Блад демонстративно закрыл глаза, отрешившись от бормотания людей вокруг, периодически заглушаемого воплями капризничающих детей…
8. «Тридан»
8. «Тридан»
Было раннее утро, и блеклое зимнее солнце только начало показываться над линией горизонта, когда Блад вышел на палубу, кутаясь в плащ. По-прежнему дул сильный северо-западный ветер, столь нелюбимый всеми моряками, которым приходится пересекать Бискайский залив. Шхуну раскачивало на волнах, и Блад видел, что периодически нос корабля исчезал, захлестнутый водой.
Пребывание на верхней палубе, под холодным дождем и порывистым ветром, вряд ли можно было назвать удовольствием, но и внизу сидеть не было никаких сил. Гугеноты к утру немного притихли, скошенные морской болезнью. Но от этого соседство с ними не стало приятнее.
Блад облокотился о планшир и посмотрел на серовато-зеленую воду за бортом. Он знал, что не стоит так делать, но это было лучше, чем глядеть вверх, на мачты, на которых хлопали и гудели штормовые паруса.
Чуть поодаль от него стоял юнга, свесившись с планшира почти наполовину. Морская болезнь не пощадила и команду.
Блад вздохнул и отвернулся, продолжая изучать горизонт. Проклятая болтанка! Он знал, как выматывает людей такая погода, когда корабль швыряет с гребня на гребень в любом направлении, и так в течение нескольких дней. Когда матросы вынуждены работать по две вахты подряд, без возможности нормально высушиться и перекусить. Нет, это еще не был сокрушительный шторм, когда начинаешь молиться и считать вал за валом, когда сердце замирает, и ты гадаешь, выберется ли корабль из того провала между волнами, в который нырнул? Однако и в такой погоде было мало радости. Ветер дул ровно и сильно, но в любой момент мог налететь шквал, столь частый в этом коварном заливе, и тогда...
Блад поймал себя на том, что начинает сожалеть о собственной безрассудной поспешности. И в самом деле, какого черта он ринулся в это плавание? Мог бы спокойно пожить в «Тихой гавани» до весны, дождаться нормальной погоды... Он вспомнил Марго и ее раскрасневшееся лицо, когда она примеряла его подарок...
Громко хлопнули паруса, когда судно в очередной раз сменило галс. И это вернуло Блада к действительности.
Юнга с усилием оторвался от борта и, пошатываясь, побрел на свое место.
Блад перевел взгляд в другую сторону и замер, не веря своим глазам. Видимость была неважная, но он был достаточно опытным в таких вещах, чтобы заметить далекую туманную дымку, тянущуюся вдоль всего горизонта.
Берег? Они до сих пор в видимости берега?!
Он вскинул голову, посмотрев на шкипера, который вместе с рулевым стоял у штурвала, отдавая распоряжения матросам. Только сейчас Блад заметил, что на палубе собралась почти вся команда. И работа кипит: слаженная и ожесточенная. Шхуна с ее косыми парусами могла идти к ветру под таким углом, какого не могли себе позволить большинство военных кораблей, на которых доводилось служить Бладу. Сейчас, в стремлении отойти от берега как можно дальше, они были вынуждены лавировать против ветра. Некоторое время Блад наблюдал за тем, как грациозно, подобно крыльям бабочки, двигаются паруса, когда наступало время сменить галс. Что тут говорить, команда этого корабля прекрасно знала свое дело. И у шкипера была верная рука.
Работа предстояла собачья, поэтому пришлось задействовать обе вахты. И расслабиться нельзя: коварный ветер мгновенно снесет суденышко к берегу, а в такую погоду – это настоящий кошмар для любого моряка.
Над палубой пронесся крик впередсмотрящего, сидевшего в вороньем гнезде на фок-мачте.
Блад плохо расслышал слова – ветер тут же заглушил их. Но, заметив жест матроса, повернул голову в ту сторону.
На горизонте, со стороны моря появился корабль.
Блад увидел, как мистер Питт поручил штурвал рулевому и, вынув подзорную трубу, навел ее на неизвестное судно.
Оно было далеко, всего лишь темная точка на горизонте, и периодически волны скрывали его из виду. Но через какое-то время стало понятно, что их заметили. Корабль изменил курс.
Блад встретился взглядом с мистером Питтом, который на мгновение опустил подзорную трубу.
– Это «Тридан», сэр! – крикнул шкипер, и Блад заметил открытую неприязнь в его взгляде. – Ваш французский друг, черт бы его побрал! И что ему не сидится в порту, в такую-то погоду?
Блад подошел поближе, чтобы можно было разговаривать, не крича на всю палубу.
Насчет «друга» шкипер, конечно, погорячился. В тот год, когда они встретились почти десять лет назад, Вальбуа и Блад сражались на разных сторонах. И бой, во многом определивший судьбу обоих, был жестоким. Блад вспомнил, как французы задали им тогда жару, превратив голландский корабль в дырявое решето мощными залпами из пушек. И как они пытались дотянуть до ближайшего дружественного порта, но тщетно, поэтому пришлось принять бой, несмотря на то что половина экипажа, капитан и большая часть офицеров погибли... а потом был абордаж, затеянный французами, но победа в котором досталась голландцам. О, события тех дней были свежи в его памяти до сих пор.
Вальбуа был опасным и цепким противником. И Блад не думал, что французский капитан изменил своим привычкам через столько лет.
Тридцатишестипушечный фрегат постепенно приближался, и стало ясно, что, находясь на ветре, он имеет огромное преимущество перед «Рози-Энн».
– Так и знал, что эту лису легко не проведешь! – процедил сквозь зубы рыжий Бартоломью Питт, бросив на Блада злобный взгляд. – То-то он расшаркивался перед нами вчера!
– Что происходит, господа? – обеспокоенный голос пастора заставил всех обернуться.
Француз был бледен, страдая от морской болезни, но, тем не менее, старался держаться прямо и с достоинством, как подобало лицу его сана.
– Сигналы, сэр! – впередсмотрящий окликнул их сверху. – «Тридан» поднял сигнальные флаги!
Питт что-то проворчал сквозь зубы и навел подзорную трубу на фрегат.
– Требование лечь в дрейф, – сказал он со вздохом, посмотрев на своего помощника.
– Вот уж свезло так свезло! – проворчал Бартоломью, проведя ладонью по бороде.
– Это французский крейсер? – тревожно спросил пастор, поглядев на далекий корабль, увенчанный горой парусов.
– «Рози-Энн» быстрее, мы могли бы попытаться ускользнуть... – начал помощник, но Питт поднял руку, обрывая его.
– Господи боже! – сказал пастор, осознавая всю серьезность ситуации.
Их настигал французский военный фрегат, патрулирующий эту часть побережья, и, если шкипер подчинится его требованию, всех гугенотов, которые будут обнаружены на шхуне, ждет каторжная ссылка на галеры, а само судно и его команда будут арестованы за незаконную деятельность. Если же «Рози-Энн» не подчинится требованию...
– Ступайте вниз, преподобный отец, – строго сказал мистер Питт. – И позаботьтесь о том, чтобы никто из ваших людей носа на палубу не высовывал. Это не просьба. Это приказ!
Француз открыл было рот, но суровый взгляд шкипера заставил его замолчать и подчиниться.
Когда на шканцах остались только шкипер, помощник и Блад, они обменялись взглядами.
Бартоломью осклабился.
– Судя по всему, сэр, ваша поездка в Дублин немного откладывается. Хороший, видать, у вас друг, раз решил еще раз догнать нас в штормовом море!
Блад хотел ответить, что капитан Вальбуа вовсе не его друг, но далекий гул заставил их всех повернуться к фрегату. Нос «Тридана» на мгновение скрылся в белом облаке.
– Да уж, такой сигнал трудно игнорировать! – продолжал ворчать помощник.
– Мы не сдадимся! – твердо сказал Питт.
Он повернулся, чтобы отдать команду матросам, которые тревожно стояли на своих местах, ожидая, какое решение примет их шкипер.
Блад прищурился, не сводя глаз с «Тридана». Лицо его стало жестким и суровым.
«Старина Вальбуа, ты и впрямь чертовски не вовремя...»
Потом посмотрел на шкипера, бледного и решительного, занявшего место за штурвалом, и сказал, как бы размышляя вслух:
– Можно было бы еще прижаться к берегу, настолько, насколько позволяет маневренность вашей шхуны. Вальбуа умелый моряк, но именно поэтому он не станет губить свой корабль.
Помощник открыл рот, чтобы ответить, но Питт одернул его, внимательно глядя на Блада.
– Что вы сказали, сударь?
Блад указал на французский фрегат, на мачте которого развевались разноцветные сигнальные флаги.
– Глядите, сейчас ветер на его стороне, но он крепчает... полагаю, вечером разразится шторм. «Тридан» – отличный фрегат, ходкий и маневренный, но он не сможет идти так близко к берегу в эту погоду. А если даже и рискнет, у него не хватит времени и должной скорости, чтобы уйти на безопасное расстояние от берега до шторма. Если только идти в крутой бейдевинд... нет-нет... это слишком долго для него...
– Это безумие, и для нас в том числе! – перебил его Бартоломью. – Нас выбросит на камни, или мы сядем на мель! К тому же, гляньте сами – видимость отвратительная!
– И все же это было бы нам на руку, если вы не хотите общаться с французами слишком тесно, – ответил Блад, пожав плечами. – Но это всего лишь мои домыслы. Я же понимаю, что риск слишком велик. К тому же, маневр этот требует недюжинного мастерства и прекрасного знания местных вод...
– Мастерства и знаний у нас хватает, – ровным голосом ответил Питт, сжав рукоятки штурвала. – Мы по этим водам с детства ходим. Барт, готовимся к повороту!
– Джереми, ты в своем уме?! – чуть слышно прошипел рыжий, выпучив глаза. – Кому ты веришь? Этому паписту? Да он заодно с тем французом, который сейчас висит у нас перед носом!
– Ты слышал приказ, Барт? – повторил Питт, не глядя на него. – Так выполняй!
– Да, сэр! – ответил помощник после паузы. А потом пошел распоряжаться среди матросов.
Блад отошел чуть в сторону, к борту, наблюдая за маневрами французского корабля.
И услышал за спиной негромкий голос шкипера.
– Проверим, насколько тонка кишка у лягушатника...
* * *
Кишка оказалась тонка.
Хотя Вальбуа заставил всех изрядно понервничать.
Блад слабо улыбнулся, наблюдая за вопящими английскими матросами, которые прыгали и размахивали руками, в то время как французский фрегат повернул и лег на другой курс, сражаясь с сильным встречным ветром. Он спешил отойти от берега как можно дальше до начала шторма.
«Рози-Энн» тоже приходилось нелегко – шхуна подпрыгивала на высокой волне, и периодически вода заливала палубу. Снасти стонали и гудели, паруса трепетали на ветру, издавая заунывный вибрирующий звук, действующий на нервы.
Еще несколько мгновений – и пелена усилившегося дождя скрыла их от преследователя.
– Тихо всем! – приказал шкипер, сурово глядя на ликующую команду. – Лотовому – не зевать! Впередсмотрящему – следить за правым бортом!
Голос его был строгим, но Блад заметил, как сверкали серые глаза мистера Питта, когда он вместе с рулевым вращал штурвал, стремясь поскорее увести шхуну подальше от опасных прибрежных скал, которые виднелись в ореоле белой пены совсем близко. Блад только глянул в ту сторону и тут же нервно сглотнул: волны там взлетали на огромную высоту с гулким ревом – страшное зрелище...
Когда шхуна отошла достаточно далеко от берега, Бартоломью хриплым голосом затянул какой-то торжественный псалом, и остальные матросы подхватили, пытаясь переорать надвигающийся шторм.
Блад внезапно осознал, что совсем закоченел за эти три часа, проведенные на палубе. И медленно, балансируя, чтобы не упасть, направился к трапу, ведущему в трюм.
Пробираясь к своему месту, Блад представлял, как беснуется на своем корабле капитан Вальбуа, которого заставили прекратить преследование какие-то жалкие английские торговцы.
«Прости, дружище, но так получилось», – подумал он, усаживаясь на доски и роясь в своем мешке. Где-то там пряталось немного еды, собранной ему в дорогу заботливой Марго.
«Ах, Марго! Наверное, ты была права, и надо было остаться в Нанте... Но сейчас, увы, слишком поздно сожалеть об этом...»
9. Шторм
9. Шторм
Предчувствие Блада насчет шторма оказалось верным. К вечеру ветер заметно усилился, и корабль начал тяжелую борьбу с волнами, хлеставшими со всех сторон. Как это часто случалось в этих краях, ветер то и дело менял направление, описывая огромный круг. И было очень трудно предсказать, с какой именно стороны придет очередной шквал.
Блад и остальные пассажиры укрылись внизу и могли только представлять, что творится на верхней палубе. Пастор устроил очередную молитву, хотя в этот раз у большинства его последователей едва хватало сил что-то произносить – большая часть людей лежала пластом, измученная качкой.
Блад, хоть и чувствовал себя неважно из-за проклятого плеча, не желавшего успокоиться, смог задремать даже в этом безумии. Но длилось это недолго – до первого серьезного крена судна.
Ему казалось, что он только смежил веки, как сильнейший рывок швырнул его в переборку. И тут же завопили остальные пассажиры, послышался грохот падающих тел и вещей.
По счастью для Блада, многолетнее пребывание на флоте научило его удерживать равновесие и всегда иметь точку опоры даже во сне. Поэтому он не особо пострадал, вовремя вцепившись в парусиновую перегородку, а другой рукой упершись в бимс, который теперь почему-то был не наверху, а сбоку. Другим повезло меньше, и какой-то парень совершил полет через полтрюма, прежде чем врезался в переборку. Судя по его воплям, он здорово расшибся, и Блад, прогнав сонливость, уже хотел пойти к нему, чтобы посмотреть, насколько все серьезно. Но новый крен судна помешал ему, заставив вцепиться в бимс покрепче.
Слава богу, гугеноты, хоть и напуганные, плохо разбирались в том, что сейчас происходило, а то бы устроили более шумную панику.
Блад же, с бешено бьющимся сердцем, принялся считать про себя.
«Господи, какой крен! Выправится ли судно?»
Пол снова ушел из-под ног, и пассажиры завизжали, полетев в другую сторону. Блад позволил себе вскрикнуть, потому что прямо на него свалился тяжеленный мешок с вещами, но в глубине души был рад. Шхуна выправилась.
Потом все почувствовали, как корабль принялся раскачиваться и вертеться.
Блад направился к наиболее пострадавшим, отмечая про себя, что там, наверху, шкипер и команда пытаются не потерять контроль над судном, удержать его таким образом, чтобы самые высокие волны оно встречало носом. Он надеялся, что второго такого удара в борт не случится. Слишком уж это страшно.
Среди пострадавших был и пастор, серьезно разбивший голову. Опустившись возле него, Блад принялся рыться в сумке.
– Сидите спокойно, преподобный отец, – сказал он ему, когда тот попытался встать, чтобы обратиться к своим единоверцам. – Сейчас я вас перевяжу, а потом вам лучше лечь и покрепче держаться за что-нибудь. Этот крен может повториться.
– Вы что, доктор? – изумленно спросил пастор, все еще оглушенный ударом.
– Вы угадали, – ответил Блад, проверяя место ушиба. – Слава богу, ничего страшного, только кожа рассечена. Крови много, но кости черепа целы, а это самое главное.
– Надо же, а мы думали, что вы – солдат... – растеряно произнес пастор, пока Блад перевязывал его голову.
– И это тоже, святой отец, – терпеливо объяснил Блад. – Давайте я вас уложу... и, наверное, от проповедей придется воздержаться, контузию вы все-таки получили.
– Тогда буду молиться про себя, – прошептал пастор.
– Это можно, – кивнул Блад и пошел осматривать следующего пострадавшего...
* * *
Закончив перевязывать разбитые лбы и вправлять вывихнутые конечности, Блад пробрался к трапу, намереваясь рискнуть и посмотреть, что творится наверху.
Уже при подъеме его с ног до головы окатило водой. А на палубе царил сущий ад. Волны перекатывались через шхуну, вдоль основных маршрутов команды были натянуты штормовые леера. Блад тут же ухватился за них, зная, как коварно может повести себя море. И никто не сможет придти на помощь, если он по глупости или неловкости вылетит за борт.
Было очень темно, и совершенно непонятно, куда несет корабль и что творится вокруг. Грозно ревело взбесившееся море, набрасываясь на маленькое суденышко со всех сторон.
Блад посмотрел на шканцы, туда, где стоял шкипер, закутанный в плащ. Вместе с двумя рулевыми он удерживал штурвал, и было видно, что в такую бурю это дается им с трудом. Все они – и рулевые и шкипер, – были привязаны к основанию штурвала.
Бладу показалось, что мистер Питт что-то кричит, повернув к нему лицо. Но он не слышал слов – ветер и ревущее море заглушали его голос.
Шхуна вздыбилась, начав долгий путь на очередную гигантскую волну. Блад, как завороженный, наблюдал за этим. Перед ними вырастала серовато-зеленая гора воды, увенчанная хлопьями пены. А потом, он знал, будет самое неприятное. Потом будет полет вниз... и неизвестно, сможет ли судно выкарабкаться из ямы между волнами...
– Э-э-э-э-эй! И-и-и-и-и-и!
Блад отвернулся. Шкипер все еще что-то кричал. Опустив глаза, Блад увидел странный предмет, похожий на мешок, который, пища, плыл мимо него, подхваченный волной, захлестнувшей шхуну с правого борта.
«Мешок» прошел совсем рядом, и Блад, повинуясь какому-то инстинкту, подхватил его, подтянув к себе.
Матерь Божия! Он с ужасом узнал в мокром кульке своего недавнего знакомца – трехлетнего карапуза. И как он только сюда попал?!
Блад покрепче прижал ребенка к груди. Он был напуган, вообразив на секунду, что этот пацаненок мог быть смыт за борт, если бы проплыл на пару футов дальше от него...
В этот момент шхуна начала падать в провал между волнами. И все посторонние мысли мигом вылетели из его головы.
«Рози-Энн» нырнула носом вниз, и Блад обнаружил, что болтается в воздухе, потеряв соприкосновение с палубой. Ребенок пищал, но шум шторма заглушал его вопли. От попавшей в рот воды он начал кашлять, но орать не прекратил.
Наконец, шхуна выправилась, и Блад смог встать на ноги. Рука так крепко вцепилась в леер, что разжать пальцы оказалось нелегко. Ребенок копошился и дрыгал ногами, крепко зажатый подмышкой.
Блад попятился обратно к трапу и наконец-то услышал, что именно орал ему Питт.
– Ради всех святых, уберите его вниз! – когда Блад поднял глаза, он увидел, что лицо шкипера было бледным, как мел. – Прошу вас, сэр!
Блад кивнул. Справившись с судорогой в пальцах, он отцепился от леера и скатился вниз по трапу. Шхуну качнуло, и он по пути приложился боком о перегородку, но в любом случае это было лучше, чем размазать по стене неугомонного гугенотика.
Внизу, вдали от морских волн, Блад смог осмотреть ребенка более внимательно. Господи, сколько на нем одежек! И все мокрые!
Прислонившись спиной к переборке, он принялся развязывать узелки, высвобождая его из рубашек, кофточек, каких-то платков. Вода была ледяной, и Блад знал, что лучше остаться совсем без одежды, чем находиться в мокрой. Все это время карапуз орал, как будто его резали живьем. И кашлял. Слегка оглохнув, Блад раздраженно перевернул его головой вниз и шлепнул по спинке.
Малыш выплюнул всю морскую воду, которую умудрился проглотить во время своего заплыва по палубе. И заорал еще громче.
Аж посинел от натуги.
Раздев его до последней сорочки, Блад принялся растирать ледяные ручки и ножки, и все это время карапуз завывал и визжал.
– Так, вот теперь можно сдать тебя на руки мамаше, – сказал Блад, заворачивая бьющегося ребенка в свой плащ. Он тоже был мокрым, но тут уж выбирать не приходилось.
С орущим кульком в руках, он отправился к каютам, где разместили женщин и детей. У него язык чесался высказать беспечной даме все, что он думал о женщине, которая оставляет ребенка без присмотра в такое время.
В какой именно из кают жила мать малыша, он не знал, поэтому постучался наугад. Ему никто не ответил. Подумав, что из-за шторма его просто не услышали, Блад постучался снова – на сей раз кулаком, от души, – и крикнул:
– Эй, дамы, заберите вашего младенца!
Тишина.
– Черт побери! – Блад рассердился.
Ребенок визжал, корабль качало, плечо адски болело.
«Это не жизнь...»
Он постучал опять, и неожиданно дверь распахнулась под его ударом. Шхуна накренилась, и Блад просто влетел внутрь, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь.
Ребенок снова заорал. Блад даже вообразить не мог, что это существо умеет вопить еще громче. Или в помещении звук слышно лучше?
И его голос слился с визгом женщин, которые, узрев ввалившегося к ним мужчину, в панике пытались подняться со своих мест.
Блад осознал, что такое вторжение действительно можно понять превратно.
– Прошу прощения, дамы... – забормотал он по-французски.
Но тут заметил ту, черноглазую, которая была матерью карапуза. Она смотрела на него, как будто он собирался ее ребенком позавтракать. Ее рот искривился в гневной гримасе, и Бладу показалось, что сейчас на него набросятся и выцарапают глаза, если не хуже.
– Ваш сын, мадам! – он протянул ей малыша, но она вдруг закричала, словно ее пронзила сильная боль. И осела на пол, побледнев как полотно.
Блад ничего не понял, но смутился еще больше.
«Пожалуй, гневную отповедь лучше отложить».
Женщина вскрикнула снова, согнувшись пополам.
Блад хотел нагнуться, чтобы спросить, в чем дело, но тут на него налетела старуха, которая была то ли ее матерью, то ли служанкой – не разобрать.
– Как вы посмели сюда вломиться?! – зашамкала старая ведьма, толкнув его... правильно, в плечо. Блад заскрежетал зубами и попятился к выходу. Пропади все пропадом! Особенно эти проклятые гугеноты и их жены!
– Вон! Вон, месье, вон, бесстыжий! – продолжала ворчать эта воинственная клуша, выхватив у него ребенка.
Блад понял, что надо уходить, пока сюда не сбежались все отцы и мужья этих дам.
«К черту, к черту!»
Он вылетел за дверь и, пошатываясь, побрел на свое место. Из каюты до него донесся новый вопль женщины.
«Вот проклятье!»
10. Ссора
10. Ссора
Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Блад достаточно поскитался по свету, чтобы понять верность этой поговорки. Сегодня он в очередной раз получил доказательство ее правоты. Не успел он вернуться на свое место и как следует там устроиться, благоразумно позаботившись о точке опоры на случай нового резкого крена корабля, как к нему подошел один из пассажиров, молодой коренастый мужчина. И настроен он был весьма воинственно.
– Эй, ты! Мне сказали... я услышал... – начал он, дрожа от гнева, – что ты пытался приставать к моей жене...
Блад заставил себя очнуться от дремоты, в которую так тянуло погрузиться из-за изматывающей качки, и уставился на француза.
– Боюсь, месье, вас ввели в заблуждение, – буркнул он, пытаясь усесться поудобнее. – Я никому не докучал, напротив...
Но мужчина, похоже, даже не слушал его. Он попытался ухватить Блада за ворот рубашки, и лицо его пошло багровыми пятнами.
– Если я еще раз услышу или увижу, что ты, католический пес, хотя бы смотришь в ее сторону, я...
Вот только ревнивых мужей ему не хватало для полного счастья! Да еще таких бешеных!
Блад посмотрел ему прямо в глаза, чувствуя, что начинает вскипать. Обычно он старался сдерживать себя, особенно в таких незначительных случаях, но тут, видимо, сказались накопившаяся усталость и раздражение. Какого черта?! Какого черта они лезут? Какого дьявола им всем от него нужно?! Все, что он хотел – чтобы его оставили в покое! И дали добраться до Дублина. Разве это так много?! Всего несколько дней не приставать к нему со своей идиотской верой и прочей возвышенной чушью, от которой он так устал за последние годы. Неужели так сложно просто держаться в стороне?!
Нет, эти обрюзгшие ткачи из Нанта, удирающие в Англию от преследований, продолжают ему докучать! Лезут и задираются, как мелкие шавки, которые так любят брехать на крупных собак, особенно когда те привязаны на цепь и не могут им ответить...
Видимо на его лице появилось очень красноречивое выражение, потому что парень попятился, все еще продолжая тянуть к нему свои лапищи. А вот это зря. Блад ненавидел подобные вольности.
Кровь ударила ему в голову, и перед глазами на мгновение все поплыло.
Он не для того торчал два года во Фландрии под испанскими пулями, чтобы этот гугенот, не нюхавший пороху, смел обзывать его «католическим псом»!
Пальцы Блада рефлекторно сомкнулись на рукоятке шпаги, притороченной к его мешку с вещами. Конечно, этот увалень не заслуживал такой чести, но сейчас ирландец действовал, повинуясь многолетней привычке, укоренившейся так прочно, что она стала похожа на инстинкт.
– Убери от меня руки, иначе я их тебе отрежу! – негромко прорычал Блад в холодной ярости. – А если не заткнешь свою поганую пасть, то и язык прихвачу!
Металл, прозвеневший в его голосе, подсказал французу, что именно так всё и будет, если он не отступит.
К ним уже подбежали другие пассажиры и пастор, несмотря на то, что после полученного удара он чувствовал себя неважно.
– Успокойтесь, во имя Господа! – воскликнул преподобный отец, встав между ними.
Блад продолжал сверлить ревнивого супруга вызывающим взглядом, держа руку на эфесе шпаги. Вынуть ее он всегда успеет, и этот остолоп даже моргнуть не успеет, как получит в брюхо полтора фута доброй толедской стали. Ишь, расхрабрился, отец семейства... Блад вспомнил, как эти же самые гугеноты вели себя там, на суше. Шарахались от каждой тени. Тряслись в ужасе, когда их полк проходил мимо. И правильно делали, потому что, благодаря хитро сформулированным королевским указам, любой добрый католик мог сотворить с ними какое угодно бесчинство совершенно безнаказанно. Если они думают, что здесь, на этом корабле, он станет козлом отпущения за их притеснения на родине, то ошибаются! Овцы не должны трогать волка. Даже если он один.
– Господа, прошу вас! – пастор продолжал их увещевать. Несколько мужчин воинственно смотрели на Блада, а еще пара, наоборот, пыталась оттащить своего брата по вере от ирландца.
Блад чуть расслабил пальцы, впившиеся в рукоять шпаги. Медленно выдохнул.
Дьявол, да что с ним такое творится? Он же покончил с этим. Всё в прошлом. Он вышел из этой грязной игры и хочет заняться врачебной практикой в Дублине. Надо привыкать к тому, что шпага – не единственный аргумент в споре. Спокойно, спокойно...
– Я больше этого не потерплю! – выкрикнул ревнивый муж, пока его тащили назад и пытались урезонить. – Довольно того, что они измывались над нами там!..
– Помолчи! – прикрикнул на него пастор, а потом попытался извиниться перед Бладом за поведение своего собрата по вере, но тот махнул рукой.
– Я все понимаю, преподобный отец. Просто скажите ему, чтобы держался от меня подальше, если не может прикусить свой грязный язык.
– Если из-за него с моей женой что-нибудь случится, я... – парень все бесился в дальнем углу, окруженный тремя мужчинами, которые его держали.
Блад покачал головой. Господи, сколько гонору! А ведь он даже пальцем эту даму не тронул. Всё-таки надо держаться подальше от чокнутых гугенотов. Вот только как сделать это на маленькой шхуне?
* * *
Через какое-то время Блад понял, что ярость супруга той дамочки не была совсем уж беспочвенной. А пастор, негромко поговоривший с остальными, окончательно пролил свет на то, что произошло. Оказывается, черноглазая леди была на сносях, и теперь ее муж считает, что Блад, напугав ее своим вторжением, спровоцировал начало родов.
Всего этого священник мог и не говорить, потому что крики бедной женщины были слышны даже сквозь рев шторма.
– Не судите его строго, месье, – тихо говорил пастор, – Он весь на нервах из-за жены. Думаю, это можно понять.
Понять, конечно, можно. Но Блада был не в том настроении. Он с ехидной улыбкой ответил, что истинно заботливый супруг десять раз подумал бы, прежде чем тащить жену на сносях в морское путешествие по зимнему Бискаю. И уж конечно, тут свою роль сыграло не только его внезапное вторжение, но и шторм с дикой качкой.
Священник вздохнул, а потом в самых гладких выражениях сказал, что оставаться на берегу было для них раз в сто неразумнее.
– Поверьте мне, сударь, мы приняли такое решение не от хорошей жизни. Последние указы короля превратили наше существование во Франции в ад.
Блад верил, но ответил язвительно, что это еще не повод превращать в ад жизнь своего ближнего.
Женщина наверху продолжала кричать, и мужчины в трюме чувствовали себя неловко. Супруг попытался расхаживать кругами, но в условиях неистовой качки быстро прекратил это занятие.
Вскоре к ним присоединились две девицы, которых, по причине юности, более опытные дамы спровадили из каюты вниз. И сюда же пришлось привести детей, бледных и хнычущих из-за морской болезни. В трюме сразу стало шумно.
– Я помолюсь за нее, – сказал пастор, когда очередной крик стих. – Нелегко ей, бедняжке, при такой ужасной качке!
Блад достал из сумки смену сухой одежды, ибо та, что была на нем, промокла, а потом лег, пытаясь согреться, благоразумно решив, что лучше не заикаться о предложении врачебной помощи. Скорее всего, это лишь вызовет новую вспышку супружеской ярости. Но с пастором он был согласен: бедной женщине можно только посочувствовать.
– Надеюсь, через несколько часов все будет в порядке, – сказал он французу.
– А вы, месье, не хотите помолиться? – поинтересовался пастор, листая Библию в поисках подобающего случаю псалма.
Блад приоткрыл глаза, почуяв подвох в его вопросе.
– Я предпочитаю помогать людям... более действенным способом, – ответил он наконец.
Пастор тактично не стал спрашивать, каким именно, и уткнулся в свою Библию, бормоча молитву.
Далее: главы 11-16
@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики