Я решила таки выложить, чем все дело кончилось)))
предыдущий пост здесь)
toll-gate.diary.ru/p198414124.htm?from=last&dis...
Фэндом: Сабатини Рафаэль «Одиссея капитана Блада»
Основные персонажи: Питер Блад, Арабелла Бишоп, Джереми Питт, Дон Мигель де Эспиноза
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Психология
Беты (редакторы): fitomorfolog_t
Описание: Арабелла попадает в руки дона Мигеля, но это еще полбеды...
Постканон. Август-октябрь 1689
Выражаю благодарность *jelene и Natoth за терпение и советы)
части 13-17
читать дальше
13. Божий суд
... Накатывающиеся с тихим шелестом волны впитывались в песок у самых сапог Питера Блада. Он вновь шел по берегу. Но на этот раз над головой ярко светило солнце да и берег вовсе не был пустынным. Блад еще из шлюпки увидел стройную фигурку жены в бледно-лиловом платье. Арабелла сидела в тени, в окружении людей дона Мигеля. Горячая волна безудержной радости затопила его. Она жива!
Но Блад оставил эту радость за спиной, как оставил собственное ощущение безнадежности и отчаяние, которому он не позволял вырваться наружу, но которое отражалось в прощальном взгляде Джереми. Три человека ожидали Блада у самой кромки прибоя, и он должен был призвать всю свою выдержку и всецело сосредоточиться на них — только в этом он видел шанс на удачный исход.
Блад не удивился, узнав Тень: чутье и прежде подсказывало, что им придется сойтись в поединке. Дон Мигель де Эспиноза своей надменностью и неподвижностью напоминал статую, а вот третий, молодой человек лет 20, не сдерживал злобы и ненависти. Дон Эстебан. Питер помнил об юноше, когда-то поклявшимся отомстить за смерть отца, но в глубине души надеялся, что обойдется без его присутствия. Не обошлось – и это сильно осложняло ситуацию. Ну да так тому и быть.
...Арабелла смотрела на идущего к ним неторопливой легкой походкой темноволосого человека в белой рубашке и черных кюлотах.. И по мере того как он приближался, яркие камешки воспоминаний начинали складываться в разноцветную мозаику. Прошлое открывалось ей, и это было настолько ошеломляюще... и чудесно, что она больше ни о чем не думала. Негромко вскрикнув, молодая женщина вскочила на ноги. Де Эспиноза вышел из своей мраморной неподвижности и оглянулся на нее. Он нахмурился и, указывая на пленницу рукой, что-то тихо сказал стоящему рядом Тени. Тот кивнул и сделал шаг в сторону Арабеллы. Однако приказ испанца запоздал, его люди, не ожидавшие ничего подобного, также не успели задержать молодую женщину - не чувствуя под собой ног, она уже бежала к самому дорогому для нее человеку. Тогда Тень быстрым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, целясь в нее.
… Де Эспиноза был настолько поглощен видом Питера Блада, побежденного, сдающегося ему, что совсем позабыл о пленнице. Крик Арабеллы вернул испанца в реальность, и он приказал Тени:
– Придержи ее.
Не успел генуэзец сделать и пары шагов, как Арабелла бросилась к Бладу, нарушая тем самым все планы дона Мигеля, и он выругался сквозь зубы. В руке Тени неведомо как появивлся пистолет. Де Эспиноза похолодел. Не задумываясь, даже не вполне осознавая своего действия, он метнулся к наемнику и с силой ударил того по руке.
– Я не сказал «убей ее»! – в ярости прошипел он.
Мысль о том, что Арабелла могла бы быть уже мертва, приводила его в содрогание.
… Питер заметил, что Тень навел пистолет на Арабеллу, и прыгнул вперед, протягивая руку, в попытке оттолкнуть ее и с ужасом понимая, что не успеет.
К его удивлению, вмешался де Эпиноза, выбив пистолет у генуэзца. А в следующий миг великодушие дона Мигеля перестало занимать Блада, потому что нежные руки жены обвились вокруг его шеи и он наконец-то смог прижать её к себе. Сердце его готово было разорваться от тоски и нежности.
– Ты... это ты... Питер... ты пришел, – как в бреду шептала она.
Он жадно вглядывался в лицо Арабеллы, с беспокойством отмечая ее восковую бледность и странный, блуждающий взгляд.
– Арабелла, разве ты сомневалось в этом? Дорогая, ты больна? Что с тобой?
– Я была больна... но все прошло... Все уже закончилось, да?
Ах, как бы Питеру хотелось, чтобы это и в самом деле было так!
– Капитан Блад! – раздался глухой голос де Эспинозы. – Можете мне не верить, но я рад видеть вас.
Блад глянул поверх головы прижавшейся к нему Арабеллы на испанца. Нельзя, чтобы чувства взяли сейчас вверх, и поэтому он с ноткой иронии в голосе ответил:
– Не могу разделить вашу радость, дон Мигель. И прежде всего из-за вас. Вы так и не вняли моему совету не искать больше встречи со мной. Я приношу вам неудачу, господин адмирал.
Де Эспиноза даже задохнулся от невероятной дерзости человека, которого считал поверженным, проигравшим...
– Вам ли судить о неудаче! – проскрежетал он. – Но у нас еще будет время... побеседовать об этом. Сейчас мой человек проводит миссис Блад до шлюпки, а вам я предлагаю проследовать за мной...
– Что вы такое говорите, дон Мигель? – Арабелла, с нарастающей тревогой слушавшая этот обмен любезностями, переводила взгляд с одного мужчины на другого: – Почему я должна идти без тебя, Питер? Разве речь не идет выкупе?
– Вопрос в том, что понимать под выкупом, миссис Блад! – де Эспиноза хрипло засмеялся, действительно ощущая себя одержимым: жажда мести и невозможная, недопустимая страсть раздирали его душу на части...
– У нас остались неразрешенными некоторые разногласия, дорогая, – сказал Блад, осторожно отстраняя Арабеллу от себя.
– Я никуда не пойду!
Сбывались худшие ее подозрения и молодая женщина снова почувствовала себя тонущей в трясине, но она упрямо добавила:
– Разногласия могут быть улажены, ведь так?
– И в самом деле, почему бы нам не решить все в честном поединке? – небрежно осведомился Блад.
– Дядя! – предостерегающе воскликнул подошедший Эстебан.
– Честный поединок для презренного пирата? Никогда! – де Эспиноза больше не сдерживался. – Тебе не знакомо само понятие чести!
В холодных синих глазах противника де Эпинозе почудились насмешка:
– А что известно о чести вам? И много ли чести в том, чтобы ложно обвиняя женщину в колдовстве, угрожать ей инквизицией?
– Питер, о ком ты? – недоуменно спросила Арабелла.
– О вас, миссис Блад, о ком же еще, – ядовито вставил Эстебан.
– Арабелла, дон Мигель любезно уведомил меня, что передаст тебя в руки инквизиции для суда, если я не сдамся ему. Ты не знала этого?
Молодая женщина растерянно посмотрела на испанца, в глазах которого зажёгся мрачный огонь.
– Я выполню свой долг и совершу благое дело для Испании, казнив тебя, проклятый пират!
– О, оставьте высокие материи, дон Мигель! – скучающим тоном ответил Блад. – Мы-то с вами прекрасно знаем, что дело в вашем уязвленном самолюбии и мести. Вы просто не осмелились бросить мне вызов в открытую – как не осмеливаетесь принять его от меня сейчас.
Лицо де Эспинозы перекосилось от бешенства. Он махнул рукой своим солдатам, указывая на Блада. Испанцы медленно начали окружать его, беря в кольцо.
– Отойди, дорогая, – спокойно сказал Питер и выхватил шпагу.
– Постойте! – прозвучал в напряженной тишине звонкий голос Арабеллы. В ее глазах светилась решимость и вдохновение: – Если против меня выдвинуты столь тяжкие обвинения, то возможно, дон Мигель соблаговолит принять мой вызов?
Испанец потрясенно уставился на нее:
– Женщина не может... участвовать в дуэли, – пробормотал он.
– Но женщина может воззвать к Высшей справедливости и потребовать Божьего суда, если ее невиновность не может быть доказана иными способами, – немедленно среагировал Блад. – И назначить защитника. Ордалии признаются и католической церковью, не так ли? Дон Мигель, вы обвинили мою жену в колдовстве. Готовы вы держать ответ за свои слова?
– Не позволяй ему этого! – вскричал встревоженный Эстебан.
– Замолчи! – оборвал племянника де Эспиноза. Его месть обернулась против него, гадюкой ужалив в самое сердце. Он проговорил, едва разжимая побелевшие губы: – Я принимаю ваш вызов, донья Арабелла. И я выставляю против вашего защитника своего, – испанец кивнул на Тень.
Генуэзец подобрался и слегка согнул колени. Он приглашающие поманил Блада рукой с зажатым в ней кинжалом, в другой руке у него была длинная шпага. Питер внимательно следил за ним, не двигаясь с места.
– Разве участники поединка не должны быть в равных условиях? – Арабелла бесстрашно смотрела на де Эспинозу.
– Убери кинжал, Тень, – сухо бросил он, не глядя на молодую женщину.
Тень неохотно повиновался. Он наклонился, кладя кинжал у своих ног, и вдруг схватил горсть песка и неуловимым движением кисти швырнул ее в лицо Питера. Тот гибко отклонился назад и в сторону. Клинок Блада описал полукруг, не дав Тени приблизится. Поединок начался.
Арабелла, стиснув руки, смотрела на сражающихся, ее губы беззвучно шевелились, шепча слова молитвы. Каждый из них неторопливо прощупывал своего противника, и поначалу шпаги с мелодичным звоном лишь скользили одна по другой. По силе и ловкости сражающиеся не уступали друг другу. Тень первый перешел в атаку, но клинок так и мелькала в руках Блада, и генуэзцу не удавалось пробить брешь в его защите. Тогда он резко усилил натиск и после серии выпадов и обманных финтов попытался нанести мощный удар в грудь своего противника. Шпаги с лязгом скрестились, Блад принял удар на основание клинка и отбил его. Однако, генуэзец смог дотянуться и рассечь его правое предплечье. По рукаву расплылось алое пятно, и молодая женщина прижала пальцы к губам, подавляя вскрик.
– Первая кровь моя, сеньор говернаторе! – усмехнулся Тень.
Блад не стал тратить силы на разговоры с наемником, он отпрыгнул назад и тут же стремительно контратаковал. Ему удалось приблизится к генуэзцу вплотную и он, перехватив правую руку Тени, нанес ему удар в лицо эфесом шпаги.
Наемник, ослепленный болью, раскрылся и этого было достаточно для Блада: клинок пронзил правый бок Тени снизу вверх, острие показалось из его спины. Темная кровь хлынула у генуэзца из рта и он упал замертво.
– Вы проиграли Божий суд, дон Мигель, – тяжело дыша, сказал Блад.
Издав нечленораздельный вопль, испанец кинулся на него.
Рана, нанесенная Тенью, была глубже, чем Питеру показалось вначале, и ему пришлось переложить шпагу в левую руку. Де Эспиноза бился с самозабвенной яростью и смог потеснить его, и тогда Блад ответил яростью на ярость, сжигая все силы и больше не думая о защите. В какой-то момент дон Мигель потерял равновесие. Он услышал отчаянный крик Эстебана. А потом время замедлилось. Де Эспиноза увидел, как сверкающий клинок летит к его груди и это было... правильно.
… Он почти не почувствовал боли, только бесконечное небо качнулось перед глазами...
– Питер! Остановись, не убивай его! – сквозь шум в ушах де Эспинозы пробился голос Арабеллы, – Ради нашей любви! Прошу тебя!
Молодая женщина подбежала к Бладу. Зрение уже застилал туман, но де Эспиноза увидел, как его противник медленно опустил занесенную для последнего удара шпагу. Испанец перевел меркнущий взгляд на лицо Арабеллы. Как она прекрасна!
– Напрасно... – прохрипел он. Из-под его пальцев, судорожно зажимающих рану, обильно струилась кровь, окрашивая песок под ним в цвет кармина: – Так было бы лучше, mi chiquitina... для всех.
Его люди, глухо ворча, надвигались на Блада.
– Не трогайте их... Высший Судия высказал свой вердикт... – де Эспиноза устало смежил веки, его рука бессильно соскользнула с груди.
– Но есть еще и я! И кровь моего отца взывает о мщении! – крикнул Эстебан. – Я не дам тебе уйти!
14. Своевременное вмешательство
– Дик, ты уверен, что наш индейский друг понял все, как надо? – Волверстон с большим сомнением смотрел на полного достоинства гибкого юношу, стоящего перед ними. – Этих малюток он должен бросить сразу после того, как услышит, что мы начали атаку. И чтобы не перепутал корабль! И не дай ему боже подмочить запалы!
Хейтон мученически закатил глаза:
– Нэд, он понял. Успокойся.
А индеец добавил что-то явно насмешливое на своем певучем языке.
Ничуть не успокоившийся Волверстон тяжко вздохнул. Еще две недели назад он и представить не мог, что кинется на помощь человеку, с кем, как ему казалось, их дороги разошлись навсегда.
…Нэд Волверстон задумчиво созерцал ром на дне своей кружки, в голову лезла всякая чушь. Питер сказал бы ему, что он размышляет о превратностях судьбы... К черту! Волверстон сплюнул на не слишком чистый пол. Он сидел за изрезанным ножами и кинжалами предыдущих клиентов столом. Заведение было не самого высокого пошиба, куда ему до знаменитой на всю Кайону таверны «У французского короля»! Но Нэд избегал там появляться. С тех самых пор, как... Ну вот опять! Его мысли упорно возвращаются к тому, о чем он думать не желает. Пойти, что ли, восвояси. Или найдется здесь отзывчивая красотка, которая за звонкую монету согласится выслушивать излияния подвыпившего корсара?
– Ну как, Нэд, отыскал истину на дне?
Волверстон изумленно воззрился на Дика Хейтона, выросшего как из под земли, и сделал слабый жест рукой, будто собирался перекреститься.
– Э, Нэд, можешь даже заехать кулаком себе в ухо, я не исчезну, – усмехнулся тот.
– Дик, так ты что, снова с нами? И... – Волверстон запнулся, – капитан тоже здесь?
Хейтон посерьезнел:
– Нет.
– А-а-а, – разочарованно протянул Нэд. – Понятно.
– Как там твоя «Атропос», днище не сильно обросло? – не обращая внимание на перемену в настроении старого волка, спросил Хейтон.
– Обижаешь. Когда это я пренебрегал моей красавицей. А ты не хочешь ли пойти ко мне первым лейтенантом?
– Возможно. Пойдем взглянем на нее.
– Тут такое дело... – осторожно начал Хейтон, как только они поднялись на борт «Атропос», – капитан попал в серьезную переделку..
– О как, – скучно отозвался Нэд, – И что же, вся ямайская эскадра не может ему помочь?
– Не может.
– Это он послал тебя?
– Дознайся он, что Джереми проболтался, тому бы не поздоровилось. Я знаю, ты обижен на него, но сейчас он действительно в беде.
Волверстон отчужденно молчал. Хейтон подождал немного, потом вздохнул.
– Ну, на самом деле ты и не обязан. Ладно, пожалуй я пойду.
– Погоди, – буркнул Нэд. – Что случилось-то?
***
Корсары Волверстона уже несколько дней находились на Исле де Мона. Не зная места встречи Блада с испанцами, они вели постоянное наблюдение за морем. Всего на остров отправились двадцать человек из тех, кто давно был в команде «Атропос» и по своей воле вызвался рискнуть жизнью. Идея устроить пожар на борту корабля дона Мигеля, а если повезет, то и взорвать его, принадлежала Хейтону. Он и притащил с собой этого индейца, уверяя Волверстона в его незаменимости и способностях непревзойденного пловца, который сможет незаметно подобраться к цели.
Но вместо одного корабля к острову приблизились два! Перед тем как бросить якорь, галеоны обошли вокруг Ислы де Мона. Судя по всему, испанцы удовольствовались такой проверкой и в глубь острова не полезли. К счастью корсаров.
Им пришлось остановить свой выбор на «Санто Доминго», который по числу пушек и размерам превосходил «Санто Ниньо». План Волверстона ночью застать врага врасплох был отвергнут бывшим боцманом из-за опасения подвергнуть опасности жизнь Арабеллы Блад, и им оставалось только выжидать.
Этим утром Хейтон заметил в подзорную трубу шлюп Блада. Теперь они стояли на небольшом уступе, от враждебных глаз их надежно укрывала скала. Отсюда было хорошо видно испанцев, высаживающихся на берег. На земле, у подножия скалы, лежали две гранаты, которые предстояло тщательно упаковать в вощенную ткань, чтобы предохранить от влаги.
Как только «Феникс» лег в дрейф, Волверстон сказал:
– Ну, парень, пусть тебе помогут твои языческие боги – хотя их, конечно не существует. Ступай.
Индеец бесшумно растворился в зеленом полумраке.
- И нам тоже пора, Дик.
Корсары залегли в густом кустарнике между тем местом, где сидела Арабелла, и тем, куда по их расчетам должна была пристать шлюпка с «Феникса». Таким образом для них все происходящее оказалось как на ладони. К тому же у них оставалась возможность отхода. Хейтон с Джереми Питтом решили, что еще несколько шлюпок будут готовы подойти к берегу за отступающими.
Боцману приходилось сдерживать Волверстона, безоглядно рвавшегося в драку.
– Рано... – едва слышно бормотал Нэд. – Больно ты осмотрительным стал, Дик. Смотри, как бы поздно не было.
Но тот не забывал о пленнице, случись что с ней – и Питер точно не обрадовался бы своему спасению и никогда бы не простил непрошеного вмешательства – при условии, что им удастся выпутаться из этой передряги, конечно. Время шло.
– Все беды в этом мире из-за женщин, – продолжал ворчать Волверстон. – И Питеру я об этом говорил.
– Только не вздумай вновь делиться с ним этим наблюдением... после всего.
– Что я, не понимаю что ли? И так вон сказал Гарри и Нику, что как начнется, сразу к ней, прикрывать...
– Тихо, Нэд, о чем это они говорят? – Дик прислушивался в надежде уловить хоть слово. – О, кажется, миссис Блад вызвала дона!
– Ну, сейчас начнется!
– В любой момент...
Они напряженно наблюдали за обоими поединками. Когда же молодой человек, в котором Волверстон признал сына покойного дона Диего, что-то выкрикнув, махнул рукой в сторону Блада, оба поняли, что медлить дальше нельзя.
…Прозвучавшие выстрелы были полной неожиданностью для все участников разыгравшейся драмы. Из кустов с воем вырвались какие-то бродяги самого пиратского вида. Испанцы и без того пребывали в некоторой растерянности из-за взаимоисключающих приказов дона Мигеля и Эстебана. И это состояние усугубилось, когда со стороны стоящих на якоре галеонов прогремел взрыв, за которым последовал второй, более мощный, и над бортом «Санто Доминго» взметнулось пламя.
Впрочем, замешательство людей дона Мигеля не могло продлится долго. Даже будучи застигнуты врасплох, они все же оставались солдатами и быстро приходили в себя. Но внезапная атака дала несколько драгоценных мгновений Питеру Бладу. Одним прыжком он оказался перед Арабеллой, заслоняя ее собой, и резким, повелительным голосом крикнул ей:
– Беги! К шлюпке! Быстро!
Она не стала спорить с ним, чего Питер внутренне опасался. Сам же он развернулся к испанцам, готовясь преградить путь любому, кто за ней последует. Два человека бросились к Арабелле. Блад шагнул им навстречу и с изумлением узнал корсаров Волверстона.
– Питер! – услышал он зычный голос Нэда, – Становится жарковато, не находишь?
Волверстон орудовал тяжелой абордажной саблей. Блад решил оставить выяснение всех интересующих его вопросов для более спокойного момента. Жестокая схватка кипела вовсю, обе стороны несли потери. Несколько человек неподвижно лежали на берегу, и кровь пятнала белый песок. Эстебан пытался взять ситуацию под свой контроль, но боевого опыта ему явно недоставало. Блад оглянулся: Арабелла уже была шлюпке. От приблизившегося к берегу «Феникса» к ним спешили еще две шлюпки.
– Отходим! – скомандовал Блад, нанося своей шпагой удар наотмашь какому-то ретивому испанцу, сунувшемуся к нему. – Они сейчас опомнятся!
Действительно, один из офицеров дона Мигеля сплотил нестройные ряды своих подчиненных. Корсары пятились к морю, стычки с испанцами одна за другой прекращались, зато раздались выстрелы и вокруг засвистели пули. Отступающие пустились вплавь, стараясь почаще нырять. Кое-где на поверхности воды показались бурые пятна.
- Акул нам тут только не хватало, - пробормотал плывущий рядом с Бладом Хейтон.
- И ты, значит, здесь, Дик? - уже без удивления осведомился Питер, выплевывая воду.
- И я, капитан.
- У Джереми Питта длинный язык...
- Буду считать, это было выражением благодарности за помощь, - обижено заметил боцман своему капитану.
...Забираясь в подошедшую шлюпку, Блад оглянулся: над доном Мигелем склонился человек в темной одежде, непохожий на моряка. По-видимому, врач. И кажется, де Эспиноза все еще жив... Но задумываться или сожалеть по этому поводу у Блада не было времени. На все воля Божья.
Им еще предстояло как-то выбираться отсюда.
Грот-мачту одного из галеонов лизали языки пламени, в клубах дыма на его палубе метались смутные тени: команда отчаянно пыталась потушить пожар. Носовые пушки второго галеона выстрелили, ядра подняли фонтаны воды, значительно не долетев до шлюпок. Дон Эстебан не собирался отпускать своих смертельных врагов, на его корабле ставили паруса, намереваясь выйти на перехват «Феникса».
15. "Мi chiquitina!"
Галеон Эстебана выдвинулся вперед и разворачивался в их сторону. Как только «Феникс» оказался в досягаемости его пушек, последовал залп. Ядра не причинили вреда шлюпу, расстояние было еще достаточно велико для прицельной стрельбы.
– Торопится мальчишка – удовлетворенно прокомментировал Хейтон, поднимаясь вслед за Питером на «Феникс»
Однако Эстебан был настроен серьезно. Несмотря на то, что сорокапушечный галеон был медлительнее юркого шлюпа, он представлял огромную угрозу для них. Блад прекрасно понимал, что в абордаже им не выстоять – если до того пушки испанца не сметут все с палубы «Феникса». Вся надежда была на маневрирование и «Морскую Звезду». Хорошо хоть, что Эстебан вынужден был огибать горящий корабль, да и дым мешал канонирам.
На палубе Питер прежде всего отыскал взглядом свою жену. С потерянным видом Арабелла стояла среди возбужденно переговаривающихся, весьма живописно одетых корсаров Нэда.
Следующий залп испанцев также не привел к каким-то серьезным последствиям благодаря искусству Джереми Питта, который был у штурвала, и опытности экипажа «Феникса». Шлюп уклонился, ядра, просвистев над их головами, лишь продырявили паруса.
Блад посмотрел на Питта и насмешливо сказал:
– Джереми Питт! Ты мог и предупредить меня, по крайней мере, сегодня.
Штурман смутился:
– Не хотел нарушать твою сосредоточенность...
– Постарайся теперь увести нас отсюда, штурман Питт. Курс зюйд. Облегчим задачу Дайку. И … спасибо.
Затем Блад пошел к жене. Корсары расступились, пропуская его.
– Дорогая, – прошептал он, одной рукой обнимая Арабеллу и зарываясь лицом в ее волосы Арабеллы, – Я так боялся за тебя...
Раздался новый залп, напомнивший Бладу, что еще ничего не кончено.
– Неймется змеенышу, – зло проговорил оказавшийся рядом с ними Волверстон, – Весь в папашу.
– Нэд, вот уж не ожидал. Мне казалось, ты был сердит на меня?
– Так оно и есть, но разве я могу упустить случай навалять испанцам? А вот ты вроде как помиловал дона... В очередной раз.
Блад неопределенно пожал плечами, бросив внимательный взгляд на Арабеллу. Она напряглась, услышав слова Нэда, а в ее глазах ее появилось странное выражение. Во всем этом было нечто, пока ускользающее от его понимания. Что же, не все загадки сразу. Надо еще уйти от погони, да и рану на руке не мешало чем-нибудь перетянуть... Он оглянулся на испанский корабль, идущий за ними в паре кабельтовых.
– Арабелла, спустись вниз, здесь опасно.
– Твоя рука!
– Я позову Бена, – сказал Хейтон, – Не беспокойтесь, миссис Блад.
– В конце концов, мне не привыкать лечить самого себя, – улыбнулся Питер.
– Да... я помню. Пожалуйста, Питер, будь осторожен.
– Насколько это возможно, душа моя.
Он задумчиво смотрел, как она уходит.
– Что-то не так, Питер? – проявил неожиданную проницательность Волверстон.
– Все так. Проклятый испанец. Надеюсь, он уже в аду.
– А что тебе помешало наверняка его туда отправить? – с досадой пробормотал старый волк. – Ладно, у нас есть еще возможность проделать это с его племянником. Ну или самим пойти на дно.
Дон Эстебан как раз в этот момент снова напомнил о себе, носовые пушки галеона выплюнули огонь, одно из ядер угодило в гакаборт. «Феникс» огрызнулся залпом с кормы.
– Стреляйте по мачтам! – крикнул Блад.
Как только корабли вышли из бухты, послышался крик матроса:
– Корабль справа по носу!
Блад взял подзорную трубу и облегченно выдохнул:
– Ну вот и Дайк. Наверно, увидел дым, – затем он спросил у Волверстона: – А где «Атропос»? Ведь ты все еще ей командуешь?
– Вернулась на Тортугу. Не мог же я допустить, чтобы испанцы что-то заподозрили. Она придет сюда через пару дней. Заберет того индейского парня, который устроил пожар, если он жив.
– Да, с пожаром вы здорово придумали... Жаль, если ваш индеец погиб.
Пушки галеона снова выстрелили, но «Феникс» немного оторвался от испанца, и ядра упали за его кормой.
– Ты же не собираешься доставить меня и моих ребят в Порт-Ройал? – вдруг озабоченно поинтересовался Волверстон.
– Не собираюсь, волк.
– Питер... – слова давались Волверстону с трудом: – А может, ты...
– Нет.
Появился Бен с куском чистого полотна и кувшином воды, и Блад смог наконец перевязать свою рану.
– Бен, взгляни, что там с остальными ранеными. Позже я займусь ими.
«Морская звезда» была уже близко.
– Джереми, поворот фордевинд! – скомандовал Блад. – Открыть огонь!
Шлюп выполнил поворот изящно и … очень быстро, и тут же раздался залп его бортовых орудий.
Для испанцев появление нового противника было неожиданностью — как и маневр «Феникса». Вообще, этот день уготовил им много неожиданностей, причем все неприятные, начиная с дерзкого нападения невесть откуда взявшихся в бухте пиратов.
В очередной раз растерявший дон Эстебан промедлил отдать приказ, а приблизившая «Морская звезда» своим огнем усилила хаос на его корабле. Бушприт «Санто Ниньо» был разбит в щепки, в корпусе появились многочисленные пробоины.
От окончательного разгрома Эстебана спасло только то, что Питер Блад не хотел ввязываться в ближний бой, опасаясь за Арабеллу, ему было достаточно, что галеон не мог больше преследовать их.
Исла де Мона оставалась позади, бухта уже скрылась за скалистым мысом, лишь медленно рассеивающийся в воздухе дым выдавал ее местоположение.
***
Оказавшись в капитанской каюте, Арабелла неторопливо прошлась по ней. Она помнила! И этот корабль, и предметы, находящиеся здесь. Она дотронулась до полированного стола, спинки кресла, стоящего возле него.
Вместе с упоением свободой и радостью встречи с мужем и возвращения памяти на нее вдруг навалилась свинцовая усталость, и ей неодолимо захотелось спать.
Бой продолжался. С палубы доносились громкие голоса и топот ног, то ближе, то дальше грохотали пушки. В большие окна можно было прекрасно видеть «Санто Ниньо», преследующий их. Но волноваться по этому поводу сил уже не осталось.
«Просто нужно отдохнуть. Слишком много всего случилось.»
Арабелла в изнеможении опустилась на застеленный одеялом широкий рундук. Звуки боя отдалились, и глубокий сон ласковой волной подхватил молодую женщину.
Так ее и застал Блад, который спустился в каюту, после того как опасность миновала, и он закончил оказывать помощь раненным корсарам Волверстона.
– Арабелла, – негромко позвал он, но жена не ответила.
Она лежала на боку, подложив обе руки под щеку, ее губы были слегка полуоткрыты. Питер постоял рядом с рундуком, любуясь женой и слушая ее ровное дыхание. При мысли, что он мог навсегда потерять Арабеллу, на него нахлынул леденящий ужас...
Затем Блад присел рядом с Арабеллой и осторожно потянул шнуровку ее платья, желая дать ей возможность дышать свободнее. Она почувствовала его прикосновения, и ее веки дрогнули. В первый момент Бладу почудилось, что жена не узнает его, потому что Арабелла недоуменно, даже испуганно взглянула на него. Но тут же она сонно улыбнулась и прошептала:
– Питер... это ты... бой...закончился?
– Мы оставили дона Эстебана латать пробоины. Не тревожься.
– Хорошо... я так хочу спать...
– Спи, душа моя. Я побуду здесь. Только давай освободим тебя от этого ужасного корсета.
...Арабелла заснула сразу. Блад долго вглядывался в ее лицо, почти не веря своему счастью, что она жива и вновь рядом с ним...
Он тоже задремал, сидя в кресле, а когда проснулся, огромная луна заливала каюту серебряным светом. Арабелла все еще спала, и в лунных лучах ее кожа казалась прозрачной.
За время плена она очень похудела. Она сказала ему, что была больна, подтвердив тем самым опасения Блада, возникшие после прочтения ее письма. Гнев всколыхнулся в нем. Сейчас он сожалел том, что послушался ее и не прикончил де Эспинозу. И подумав об испанце, он понял, что подспудно не давало ему покоя.
«Мi chiquitina! Черт тебя дери, дон Мигель! Мi chiquitina!»
16. Ссора
Арабелла проснулась и несколько минут лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Она была на корабле, скрип дерева и легкая качка свидетельствовали об этом. Молодая женщина на миг испугалась того, что на самом деле она находится на «Санто Доминго», а освобождение - и Питер, самое главное, Питер - ей приснились.
«Какая же я глупая! Конечно, я на корабле, только это «Феникс». И Питер здесь!»
Звенящее ощущение счастья наполнило ее.
Арабелла улыбнулась и открыла глаза. Она была одна в капитанской каюте. Не то чтобы она ожидала, что муж будет ждать ее пробуждения, но словно на солнце набежало легкой облачко – это заявила о себе неясная тревога, которая, оказывается, гнездилась на самом донышке ее души.
«Разве у капитана корабля мало хлопот? К тому же был бой и есть раненые. Питеру надо позаботиться и о них».
Упрекнув себя за неблагодарность, Арабелла взяла свое многострадальное платье со спинки кресла. Она вспомнила о руках мужа, бережно касавшихся ее ночью, когда он раздевал ее, и в груди стало тепло…
За последние недели молодая женщина привыкла обходиться без горничной, но одевание оставалось делом непростым. Как же она пустилась в путешествие одна? Хотя нет, с ней была горничная, девушка-мулатка по имени Джин. Арабелла обнаружила, что последние события не совсем восстановились в ее памяти, и она все еще не помнила шторм и крушение «Пегаса». Молодая женщина задумалась о судьбе Джин. Наверняка та погибла, сеньор Рамиро сказал, что на бриге люди дона Мигеля не нашли других выживших…
Дон Мигель де Эспиноза… Она мысленно вернулась к событиям вчерашнего дня. Неужели ненависть испанца к Питеру Бладу была столь сильна, что он готов был передать его жену для церковного суда как ведьму?
Однако теперь она знала, при каких обстоятельствах состоялась ее первая встреча с доном Мигелем, и понимала, что он был вполне способен на это. Кроме того, ее муж серьезно воспринял угрозу испанца, раз решил сдаться в его руки. И для Питера появление его бывших людей было такой же неожиданностью, как для всех остальных.
Напротив, сейчас молодой женщине трудно было поверить в пусть насмешливую, но галантность, проявленную испанцем в последние дни.
Что же побудило ее вмешаться и остановить поединок? Сбылось вырвавшееся пожелание де Эспинозы, и она перестала видеть в нем врага? Арабелле вдруг стало стыдно – если бы она не вспомнила мужа, что бы дальше происходило в апартаментах дона Мигеля, в тот вечер, когда она так опрометчиво приняла его приглашение? Их задушевные беседы очень далеко зашли… Даже не помня о своих чувствах, она оставалась замужней женщиной, в объятиях другого мужчины и отвечающей на его поцелуи.
Она представила детей, мальчиков 7 и 9 лет, играющих на каменных плитах возле старинной церкви, одному из которых спустя годы уже пришлось принять смерть от руки Питера. То же самое грозило второму и неизвестно, жив ли он еще. Опустив клинок, проявив милосердие к тяжелораненому противнику, Питер будто бы доказал ей, что является тем человеком, которого она любит, может любить…
Не слишком ли многого она потребовала от мужа? Ведь и жизнь Питера висела на волоске, вряд ли испанец собирался отпустить его с миром. С другой стороны, после ранения дон Мигель отдал приказ не трогать их, и не будь там еще и дона Эстебана, все бы могло обойтись без дальнейшего кровопролития. Испанцы не посмели бы пойти против воли свого адмирала…
Арабелла едва успела привести себя в порядок, как в дверь каюты постучали, и раздался голос Бена:
- Миссис Блад, желаете ли вы завтракать?
- Входи, Бен.
Слуга Блада приоткрыл дверь:
- Миссис Блад, я услышал ваши шаги. Сейчас я принесу вам завтрак.
Вскоре он появился с большим подносом в руках, уставленном различной снедью. В центре красовалась чашка с дымящимся шоколадом, и Арабелла грустно улыбнулась: и муж, и дон Мигель, точно сговорившись, оба потчевали ее этим напитком.
- А мой супруг? – она указала рукой на обильную трапезу. - Разве он не присоединится ко мне?
Бен смущенно моргнул:
- Время завтрака уже прошло. Господин губернатор счел, что вы слишком утомлены, чтобы присутствовать в кают-компании, и распорядился не тревожить вас.
– Господин губернатор, вероятно, очень занят сейчас?
- Я видел его на палубе, когда шел сюда, - Бен стоял возле нее, ожидая дальнейших приказаний.
Арабелла кивнула ему:
- Я поняла. Ступай, Бен.
Оставшись одна, она повертела в руках горячую чашку и поставила ее на место. Есть не хотелось совершенно, и Арабелла лишь выпила немного воды, налив ее в бокал из стоящего на подносе кувшина. Ей пришло на ум невольное сравнение с пребыванием на «Санто Доминго», где она также проводила большую часть времени в одиночестве.
Какой вздор! Она постаралась выкинуть из головы неуместные мысли и быстрым шагом направилась к дверям.
***
День был пасмурный, порывами налетал холодный ветер и на волнах кое-где виднелись пенные гребни.
Молодая женщина сразу заметила Питера, он был на юте, рядом стояли уже знакомые ей одноглазый гигант Волверстон, штурман Питт, Хейтон, капитан Дайк, владелец шхуны под названием «Морская Звезда», которая, оказывается, сопровождала «Феникс», и еще несколько человек. Арабелла уже видела их однажды на корабле, носящем ее имя, и после – в Порт-Ройале. Люди капитана Блада, пираты, которых он не так давно вел на абордаж, и которые вчера рисковали своими жизнями ради него. До нее долетел взрыв хохота, и Питер хлопнул по плечу красного от смущения Джереми Питта.
Она внимательно смотрела на мужа: от всего его облика исходило ощущение безграничной, лихой свободы и силы… опасной силы. И отсвет той же свободы лежал на лицах стоящих рядом мужчин. Это объединяло Питера с ними, делало их похожими как родных братьев. Арабелла и раньше чувствовала, какие в нем скрываются глубины, несмотря на нежность и предупредительность к ней, любезность, впрочем, при необходимости быстро сменяющуюся твердостью, даже жесткостью - в отношениях с другими людьми. Однако таким она его никогда не видела.
В этот миг она с особенной ясностью осознала, что есть большая, просто колоссальная часть его жизни, в которой ей не было, - и не могло быть места.
«Я словно подсматриваю. Будет лучше, если я вернусь в каюту»
Но ее уже тоже заметили: мужчины склонили головы в учтивом приветствии, а Питер, в глазах которого бесшабашная удаль уступила место нежности и беспокойству, спросил:
- Дорогая, ты хорошо отдохнула?
- Да, Питер. Извините, кажется, я помешала вам, - улыбнулась она.
- Как ты можешь помешать, душа моя?
- Миссис Блад, мы рады видеть вас в добром здравии, - добродушно сказал Хейтон. – И что все благополучно закончилось. И не в последнюю очередь благодаря вашей находчивости.
- Это я должна благодарить вас за помощь.
- Это самое малое, что мы могли сделать, - светски отозвался капитан Дайк.
- Если бы не проклятый мальчишка, - буркнул Волверстон. – Я потерял семерых…
- Мы не будем и дальше злоупотреблять вниманием вашего супруга, миссис Блад, - прервал его Дайк. – Нэд, с радостью жду тебя и твоих парней на «Морской звезде», будет о чем потолковать.
- Пожалуй, прямо сейчас и отправимся. Если капитан не возражает.
- Не возражаю, – ответил Блад. – Джереми, «Фениксу» лечь в дрейф и просигнальте на шхуну.
- Ну, увидимся завтра. – Нэд глянул на затянутое облаками небо, - надеюсь, шторма не будет.
- Пойдем, дорогая, – Питер протянул Арабелле руку.
- Право, мне жаль, что мой приход прервал вашу беседу.
- Нам плыть вместе еще несколько дней, успеем наговориться, - он поднес ее руку к своим губам и дрогнувшим голосом сказал: - Что может быть важнее тебя, Арабелла…
***
В капитанской каюте Блад оглядел нетронутый завтрак и нахмурился:
- Ты ничего не съела, не понравилась стряпня Бена?
- Что ты! Твой стюард замечательно готовит. Это мне не хотелось есть.
Блад обнял ее:
- Арабелла, что с тобой произошло, пока ты была в плену?
Она пожала плечами, прижимаясь к нему:
- Все уже хорошо, Питер - сейчас, когда я свободна, и ты рядом.
Но сама молодая женщина не была в этом так уверена. Несмотря на радость встречи и то, что ее чувства к мужу не изменились, странная неловкость сковывала ее, и Арабелла не понимала причину. Ей казалось, что между ней и Питером словно тянуло едва уловимым холодным сквозняком.
«Наверно, все дело в том злосчастном поцелуе. Нехорошо скрывать это от Питера, и он же еще не знает про память. Хотя это и не извиняет меня»
Блад также ощущал возникшее напряжение и, подстегиваемый еще и ревностью, был намерен безотлагательно все выяснить.
- Все-таки что-то произошло. Ты изменилась и не выглядишь здоровой. Ты же знаешь, что со мной можешь быть откровенна – не только как с мужем, но и как с врачом. С тобой плохо обращались? Держали взаперти? – он настойчиво расспрашивал жену, с тревогой глядя на нее.
- Да нет же! Все было иначе.
- И как же все было? – спросил Блад, хмурясь еще сильнее. - Чертов испанец угрожал тебе? Или может быть… принудил к чему-либо?
Слова объяснения так и не прозвучали. Подозрение, появившееся во взгляде Питера, вдруг вызвало у Арабеллы протест, и гордость будто запечатала ей уста.
«Он допрашивает меня?»
Арабелла вспыхнула от возмущения и высвободилась из его объятий:
- Дон Мигель не был ни чрезмерно жесток, ни груб. Я могла свободно выходить на палубу. И обращение со мной было… достойным.
- Вот как? Ты даже защищаешь его?
- Я просто стараюсь быть справедливой: на корабле де Эспинозы я не подверглась никаким унижениям.
- А я сожалею, что не прикончил его на месте и надеюсь, что его душу все-таки заполучил дьявол!
- Как ты можешь сожалеть о милосердии? – воскликнула Арабелла.
Лицо Питера стало замкнутым.
- По-видимому, милосердие – не моя стезя. Зато у тебя, моя дорогая, его с избытком хватит на двоих.
- И я не вижу в том никакого греха! – вскинула голову молодая женщина, твердо встречая пронзительный взгляд синих глаз мужа.
С минуту они смотрели друг на друга, а потом Арабелла задала ему вопрос, который терзал ее на протяжении последних дней:
- Скажи, Питер, что ты чувствовал, когда приказал привязать дона Диего к жерлу пушки?
Блад замер, а потом медленно проговорил:
- Ах, вот оно что. Конечно, дон Мигель не мог упустить такую возможность – поведать тебе об этом.
- Это неправда? – у Арабеллы пробудилась надежда.
- Отчего же. Правда, - сухо ответил Питер, отходя от нее.
- И ты сам ничего не хочешь рассказать мне?
- Наверняка дон Мигель подробно изложил тебе все детали. И я не думаю, что гранд Испании опустился до банального вранья.
Тяжелое молчание накрыло их. Вздохнув, Питер подошел к окнам каюты и, стоя спиной к жене, угрюмо проговорил:
- Меня удивляет, что ты так сопереживаешь страданиям дона Диего. Разве слезы и ужас Мэри Трейл больше ничего не значат для тебя?
- Мэри Трейл? – растерянно переспросила Арабелла.
Все происходило с такой быстротой, что у нее не было времени разобраться в пестром ворохе вернувшихся воспоминаний, и только при этих словах мужа события, предшествующие захвату Питером и его друзьями испанского корабля, выстроились в единую цепь. Но Блад не дал ей ни минуты, чтобы собраться с мыслями:
- Да, – резко бросил он. - Твоя подруга, кажется. А обесчещенные женщины и убитые мужчины Бриджтауна? Разве они не страдали? – он помолчал, потом глухо сказал: - Я не брал на себя миссию мстить за них. У меня были свои причины поступить так с испанским мерзавцем.
Блад повернулся к Арабелле и она увидела горькую усмешку, кривившую его губы:
- Повторяется история с Левасером? Получается, что я опять должен оправдываться, а это не в моих правилах.
Она в отчаянии закричала:
- Я боюсь, что однажды мне расскажут еще что-то!
Он прищурился и продолжил за нее:
- Из моего темного, и без сомнения, кровавого прошлого? Вполне может статься. Ведь я всего лишь пират, милостью судьбы занимающий сейчас столь высокий пост.
- Питер, – выдохнула она, - ты все неправильно понимаешь…
- Как и всегда. Мадам, вероятно, вы сожалеете о сделанном выборе? – жгучая обида вместе с отравляющей его душу ревностью заставили Блада утратить над собой контроль. Как в поединке, он ринулся в атаку и, не дожидаясь ответа, нанес упреждающий удар:
- У меня складывается впечатление, что вам пришлось по вкусу… гостеприимство дона Мигеля. И… его объятия? Раз уж он посчитал для себя возможным назвать вас mi chiquitina. Зачем же вы вызвали его и тем самым помешали ему расправиться со мной?
Арабелла, отказываясь поверить в то, что слышит, отшатнулась. В ее распахнувшихся глазах стояло недоумение и боль, и Блад опомнился. Он уже раскаивался в жестоких словах, которые неожиданно вырвались у него.
- Арабелла… - начал он и шагнул к жене.
Она гневно взглянула на него:
- Если вы допускаете саму мысль, что я могла желать вашей гибели, значит, вы меня совсем не знаете. И… никогда не любили. А сейчас позвольте мне остаться одной.
17. Лунная ночь
- Нам обоим нужно сейчас немного тепла… - низкий голос дона Мигеля звучал завораживающе, его черные глаза со страстной мольбой смотрели на Арабеллу.
Она снова была в апартаментах де Эспинозы, и он обнимал ее. Но на этот раз она совсем не противилась испанцу.
«Сопротивляйся!» - билась внутри тревожная мысль.
Но поцелуи де Эспинозы погружали Арабеллу в вязкий, сладостный дурман, который заволакивал сознание и лишал сил.
- Mi corazon… - испанец слегка сжал ее плечи, мягко увлекая куда-то вниз… в бездну, и молодая женщина закрыла глаза, покоряясь ему…
…Небо, хмурившееся ведь день, к вечеру прояснилось, и взошедшая луна бросала мерцающие блики на умиротворенное море. Но, по крайней мере, двум людям на борту корабля, скользящего по его глади, об умиротворении можно было только мечтать.
Заложив руки за голову, Блад лежал в койке, которую он подвесил в кают-компании, и слушал поскрипывание пола под ногами жены, доносящееся через тонкую переборку.
Собственные слова жгли его раскаленным железом. Все шло не так, катилось бешеным потоком с горы. Узнав, что Арабелла жива, он запрещал себе представлять их встречу: слишком малы были шансы, что он уцелеет. Ему повезло – в очередной раз. И первое, что он сделал - бросил жене чудовищные упреки. Ей, еще пришедшей в себя после плена!
Он не был готов к вопросу Арабеллы, хотя было нетрудно догадаться, что де Эспиноза не преминет поделиться с его женой обстоятельствами смерти своего брата. Ревность и обида – плохие советчики, а он поддался им и потерял голову.
Блад снова и снова прокручивал сцену, разыгравшуюся на берегу, и их сегодняшний разговор.
Что произошло между его женой и доном Мигелем? Прямота и искренность Арабеллы ставила в тупик многих мужчин и в том числе самого Питера, ставшего ей мужем. В ней нет ни хитрости, ни кокетства…
Арабелла – и супружеская измена?! Он сдавленно застонал, это просто не укладывалось у него в голове! Ведь она кинулась к нему, невзирая на пистолет Тени, направленный на нее…
И разве она виновата, что «Пегас» потерпел крушение, а испанец обнаружил ее на бриге? Кто знает, что ей пришлось вынести. Сегодня в какой-то момент ему показалось, что Арабелла хотела что-то сказать, но его беспощадный напор оттолкнул ее и вызвал лишь гнев.
Он не заметил следов насилия на ее теле. Но какому насилию могла подвергаться ее душа? Какое давление оказал на Арабеллу дон Мигель, сгоравший от жажды мести? Какие угрозы шли в ход? Что, если он действительно… принудил ее?
Все существо Питера отвергало то, что безжалостно рисовало ему воображение. Что же, месть испанца удалась, пусть и отчасти…
В чем еще он подозревает ее? В равнодушии к его возможной смерти? А еще он усомнился, что она хотела вырваться из плена. Большей несправедливости сложно придумать.
Шаги за переборкой давно стихли, а Блад продолжал размышлять. Его глубоко ранили слова Арабеллы – о том, что она страшится услышать еще какую-нибудь темную историю о нем. Блад считал, что оставил свое прошлое позади и надеялся, что, согласившись стать его женой, Арабелла приняла его, как он есть. Но прошлое дотянулось до него и схватило костлявой рукой за горло. И теперь он платит высокую цену.
Как им снова найти путь друг к другу? Смогут ли они сделать это?
Задумавшись, Блад не сразу обратил внимание на неясные, едва различимые звуки. Он прислушался и понял, что это плачет Арабелла - и никогда еще на его памяти она не плакала так горько и безутешно.
Ее тихие рыдания разрывали ему сердце.
Мигом позабыв все свои обиды и подозрения и не тратя времени, даже чтобы надеть сапоги, Питер бросился в капитанскую каюту.
… Арабелла в одной сорочке сидела на рундуке, обхватив руками колени.
- Арабелла… дорогая моя, - севшим голосом позвал он, медленно подходя к ней и ожидая вспышки ее гнева.
Она повернула к Бладу залитое слезами лицо и совершенно безжизненным голосом сказала:
- Он целовал меня, и я не сопротивлялась... И я не вспомнила тебя, Питер.
Блад сразу догадался, кто это «он», и мысленно проклиная весь род де Эспиноза до седьмого колена, ласково сказал:
- Это был всего лишь сон. Прости меня. Мои слова навеяли тебе этот кошмар.
Он сел рядом с женой и осторожно обнял ее.
- Это было не только во сне...
- О чем ты?
Арабелла несколько очень томительных для него мгновений смотрела измученными глазами прямо перед собой. Наконец, она прерывисто вздохнула и с усилием выговорила:
- Дон Мигель целовал меня наяву… там, на «Санто Доминго». Я виновата, что допустила это.
Блад прислонился спиной к переборке и прикрыл глаза. Внутри у него все оборвалось, но он не отстранился, а наоборот - крепче прижал жену к себе. Видя ее отчаяние и чувствуя, как она судорожно вздрагивает, пытаясь подавить рыдания, он осознал, что готов простить ей это, что уже прощает ее…
Следующая фраза отодвинула его ревность на самый дальний план, потому что Арабелла сказала:
- Я ударилась во время кораблекрушения, - она коснулась рукой своей головы рядом с левым виском. – Когда я очнулась, я не помнила, как оказалась на корабле. Потом дон Мигель нашел меня, но я… Я не помнила ни его, ни мою жизнь на Ямайке. Последние годы стерлись из моей памяти, - после паузы она добавила едва слышно: - Я не помнила тебя, Питер…
- Боже милостивый! - охнул Блад. - Почему ты сразу мне не сказала?!
Он протянул руку к голове Арабеллы и нащупал рубец, вокруг которого уже начали отрастать волосы. Он не заметил рубец раньше, густые пряди хорошо скрывали его.
- У меня не было на это времени - Арабелла слабо улыбнулась.
Все действительно было иначе и куда печальнее, чем воображалось ему! Вот о какой болезни она говорила! Его пальцы тщательно ощупывали голову жены с левой стороны.
- Больно? И вот здесь, да? - озабоченно спросил он, видя, что Арабелла морщится.
- Скорее неприятно.
- И голова еще болит и сейчас?
- Иногда.
- Кто ухаживал за тобой, лечил? Ну, был же там врач, на этом корыте? – при мысли, что Арабелла, раненая и беспомощная, оказалась среди враждебно настроенных испанцев, Блад ощутил запоздалый ужас
- Сеньор Рамиро. Он хороший врач и был добр ко мне.
Не слишком-то успокоенный, Блад поднялся, подошел к столу и зажег свечи в стоявшем там канделябре.
- У меня тут есть кое-что, - он водрузил на стол сундучок и извлек из него небольшую бутылочку. – Это поможет тебе.
- Сеньор Рамиро сказал, что со временем все пройдет.
Блад хмыкнул, но оставил свое мнение о способностях испанского коллеги при себе. Он налил в бокал воду и отмерил несколько капель.
- Выпей, - вернувшись к Арабелле, он протянул ей бокал, затем снова присел рядом с ней.
Ее зубы стукнули о край.
- Тебе холодно? - Питер потянулся к скомканному одеялу и, укутав жену, снова обнял ее:
– Что же было дальше? Если, конечно, тебе не слишком тяжело рассказывать.
Арабелла отдала ему пустой бокал и горячо зашептала:
- Я расскажу. Питер, ты не представляешь, каково это – не помнить часть своей жизни, часть себя! Дон Мигель утверждал, что знает меня, и… тебя, что мы женаты, а я будто блуждала в дремучей чаще! Я чувствовала, что ты и де Эспиноза - враги, но не знала, почему. И тогда он, - голос Арабеллы прервался.
- И тогда он посвятил тебя в подробности той истории с доном Диего, разумеется, ни словом не упомянув про нападение его брата на Барбадос. И я стал внушать тебе ужас… – грустно усмехнулся Блад.
- Я… растерялась. Питер прости, я обидела тебя, когда сказала, что меня пугает твое прошлое…
– Что же, у тебя были основания, - голос Блада звучал устало и глухо. - Поверишь ли ты, что заниматься морским разбоем изначально не входило в мои намерения? И что захваченный корабль дон Диего должен был привести в голландскую колонию на острове Кюрасао? В обмен на жизнь и свободу – свою и своих людей. Но он подло обманул нас и привел «Синко Льягас» к берегам Эспаньолы. У меня не было выбора – разве что умереть или вновь оказаться в рабстве. И не думай, что мне было легко отдать тот приказ.
- Да, да, я верю тебе, Питер!
Он вздохнул и уткнулся лицом в шелковистые волосы жены.
- Но ведь ты вспомнила меня?
- Да… - она всхлипнула, - В тот вечер де Эспиноза пригласил меня для разговора в свою каюту и сообщил, что ты принял его условия. Я даже не спросила, какие именно условия он выдвинул... Все это время я жила, точно во сне, и сама не могу понять, почему я так вела себя. Мы разговаривали, как… старые друзья. Я хотела уйти – он не отпускал. Он загородил мне дорогу, потом вдруг обнял и стал целовать. Моя ли слабость тому виной или еще что-то, но я позволила ему это… Наваждение или… - Арабелла беспощадно повторила слова Блада: - Ты сказал, что мне пришлись по вкусу его объятия… Наверно, это было близко к истине… А потом я будто увидела тебя… Мое сердце наполнилось любовью… И я вырвалась… Воспоминания были неполными, окончательно память вернулась уже на берегу… - она подняла голову и печально взглянула на мужа: - Я не сомневаюсь в сделанном выборе. Хотя возможно, ты сожалеешь сейчас о своем? – она выпрямилась и даже попыталась отодвинуться от Блада, но он мягко удержал ее:
- Душа моя… – хрипло прошептал он, потрясенный услышанным и тем, с какой смелостью и не щадя себя Арабелла призналась ему. - Ты самая отважная и искренняя женщина из тех, кого я когда- либо знал. Ты самое дорогое, что у меня есть, и я благословляю тот час, когда ты согласилась стать моей…
- Я бы рассказала… про поцелуй, я не собиралась скрывать это… Но во время нашего разговора я почувствовала гнев и обиду. А этой ночью сам Господь ниспослал мне сон в наказание… За гордыню… Сон, в котором дон Мигель восторжествовал надо мной... - слезы вновь неудержимо побежали из глаз Арабеллы, оставляя блестящие дорожки на ее помертвевшем лице.
- За что Ему тебя наказывать? А ты - простишь ли ты мои несправедливые слова? - он взял руки жены в свои. - Твои пальцы холодны как лед… Не плачь…
Блад поднес ее руки к своим губам, целуя нежные пальцы, тыльные стороны ладоней, согревая их своим дыханием. Он смотрел на Арабеллу с любовью и нежностью, но на дне его глаз она видела тень притаившейся боли – отражение той боли, которая терзала сейчас ее душу. Молодая женщина подумала, что здесь не помогут никакие чудодейственные настойки, и только вместе они день за днем будут преодолевать ее, пока не изгонят прочь.
- Я не плачу, - она попыталась улыбнуться.
- Как же близок я был к тому, чтобы потерять тебя… - медленно склонившись к Арабелле, будто мог испугать ее, Блад приник к ее губам
…Жар его поцелуев расходился по телу Арабеллы, окутывая ее озябшую душу теплым облаком.
Но Блад вдруг остановился и проговорил с сожалением в голосе:
- Наверно, нам не стоит. Это эгоистично с моей стороны. Тебе нужен покой. Ты еще не оправилась и тебе вредно переутомляться...
- Питер, - рассмеялась она, - иногда полезно забывать о своем врачебном долге. Мне как раз не помешает немного переутомления, - и она сама потянулась к нему.
Синие глаза Блада вспыхнули, но его всегда застенчивая жена не отвела взгляд.
- Смелое заявление! - воскликнул он, сопровождая свои слова долгим поцелуем.
- Я запрещал себе даже надеяться… - с трудом оторвавшись от нее, он вдруг скептически оглядел рундук и попросил: - Дорогая, встань.
- Что ты задумал? – удивилась Арабелла, поднимаясь на ноги.
В его взгляде мелькнуло веселье.
- Я не хочу подвергнуть тебя риску падения с этого узкого ложа – говоря это, Блад сбросил матрас на пол и быстро разостлал поверх него покрывало.
- На полу?! – Арабелла зарделась от смущения.
- Неужели мне удалось смутить мою храбрую жену? – с ноткой мягкой иронии в голосе парировал он.
Благоговейно, будто перед изваянием богини, он опустился возле нее на колени. Руки Арабеллы обвились вокруг шеи мужа и она погрузила пальцы в его волосы, ласково перебирая темные пряди.
- Как же я тосковал по тебе… - тихо сказал он, восхищенно глядя на нее.
…Блад касался ее бережно - так бережно, словно его жена была соткана из морской пены и лунного света, и любое грубое или даже просто неверное прикосновение могло заставить ее исчезнуть. И словно в первый раз, он открывал ее для себя, покрывая горячими поцелуями каждый дюйм ее тела. Его руки поднимались от изящных ступней вверх, к бедрам, смыкались на тонкой талии, затем скользили по бархатистой коже ее живота к небольшим округлым грудям.
Он проводил пальцами по слегка припухшим от его поцелуев губам Арабеллы и, задыхаясь от страсти, твердил ее имя как заклинание:
- Арабелла... Арабелла... Я бы не смог жить без тебя…
С приглушенным стоном она выгнулась под руками Питера, вверяя ему себя...
Каждое его движение рождало в ней жаркую волну, поднимающую ее все выше, мрачные тени прошлого отступали, таяли, и оставались лишь она и Питер, а потом яркое солнце затопило их ослепительным светом...
предыдущий пост здесь)
toll-gate.diary.ru/p198414124.htm?from=last&dis...
Фэндом: Сабатини Рафаэль «Одиссея капитана Блада»
Основные персонажи: Питер Блад, Арабелла Бишоп, Джереми Питт, Дон Мигель де Эспиноза
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Психология
Беты (редакторы): fitomorfolog_t
Описание: Арабелла попадает в руки дона Мигеля, но это еще полбеды...
Постканон. Август-октябрь 1689
Выражаю благодарность *jelene и Natoth за терпение и советы)
части 13-17
читать дальше
13. Божий суд
... Накатывающиеся с тихим шелестом волны впитывались в песок у самых сапог Питера Блада. Он вновь шел по берегу. Но на этот раз над головой ярко светило солнце да и берег вовсе не был пустынным. Блад еще из шлюпки увидел стройную фигурку жены в бледно-лиловом платье. Арабелла сидела в тени, в окружении людей дона Мигеля. Горячая волна безудержной радости затопила его. Она жива!
Но Блад оставил эту радость за спиной, как оставил собственное ощущение безнадежности и отчаяние, которому он не позволял вырваться наружу, но которое отражалось в прощальном взгляде Джереми. Три человека ожидали Блада у самой кромки прибоя, и он должен был призвать всю свою выдержку и всецело сосредоточиться на них — только в этом он видел шанс на удачный исход.
Блад не удивился, узнав Тень: чутье и прежде подсказывало, что им придется сойтись в поединке. Дон Мигель де Эспиноза своей надменностью и неподвижностью напоминал статую, а вот третий, молодой человек лет 20, не сдерживал злобы и ненависти. Дон Эстебан. Питер помнил об юноше, когда-то поклявшимся отомстить за смерть отца, но в глубине души надеялся, что обойдется без его присутствия. Не обошлось – и это сильно осложняло ситуацию. Ну да так тому и быть.
...Арабелла смотрела на идущего к ним неторопливой легкой походкой темноволосого человека в белой рубашке и черных кюлотах.. И по мере того как он приближался, яркие камешки воспоминаний начинали складываться в разноцветную мозаику. Прошлое открывалось ей, и это было настолько ошеломляюще... и чудесно, что она больше ни о чем не думала. Негромко вскрикнув, молодая женщина вскочила на ноги. Де Эспиноза вышел из своей мраморной неподвижности и оглянулся на нее. Он нахмурился и, указывая на пленницу рукой, что-то тихо сказал стоящему рядом Тени. Тот кивнул и сделал шаг в сторону Арабеллы. Однако приказ испанца запоздал, его люди, не ожидавшие ничего подобного, также не успели задержать молодую женщину - не чувствуя под собой ног, она уже бежала к самому дорогому для нее человеку. Тогда Тень быстрым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, целясь в нее.
… Де Эспиноза был настолько поглощен видом Питера Блада, побежденного, сдающегося ему, что совсем позабыл о пленнице. Крик Арабеллы вернул испанца в реальность, и он приказал Тени:
– Придержи ее.
Не успел генуэзец сделать и пары шагов, как Арабелла бросилась к Бладу, нарушая тем самым все планы дона Мигеля, и он выругался сквозь зубы. В руке Тени неведомо как появивлся пистолет. Де Эспиноза похолодел. Не задумываясь, даже не вполне осознавая своего действия, он метнулся к наемнику и с силой ударил того по руке.
– Я не сказал «убей ее»! – в ярости прошипел он.
Мысль о том, что Арабелла могла бы быть уже мертва, приводила его в содрогание.
… Питер заметил, что Тень навел пистолет на Арабеллу, и прыгнул вперед, протягивая руку, в попытке оттолкнуть ее и с ужасом понимая, что не успеет.
К его удивлению, вмешался де Эпиноза, выбив пистолет у генуэзца. А в следующий миг великодушие дона Мигеля перестало занимать Блада, потому что нежные руки жены обвились вокруг его шеи и он наконец-то смог прижать её к себе. Сердце его готово было разорваться от тоски и нежности.
– Ты... это ты... Питер... ты пришел, – как в бреду шептала она.
Он жадно вглядывался в лицо Арабеллы, с беспокойством отмечая ее восковую бледность и странный, блуждающий взгляд.
– Арабелла, разве ты сомневалось в этом? Дорогая, ты больна? Что с тобой?
– Я была больна... но все прошло... Все уже закончилось, да?
Ах, как бы Питеру хотелось, чтобы это и в самом деле было так!
– Капитан Блад! – раздался глухой голос де Эспинозы. – Можете мне не верить, но я рад видеть вас.
Блад глянул поверх головы прижавшейся к нему Арабеллы на испанца. Нельзя, чтобы чувства взяли сейчас вверх, и поэтому он с ноткой иронии в голосе ответил:
– Не могу разделить вашу радость, дон Мигель. И прежде всего из-за вас. Вы так и не вняли моему совету не искать больше встречи со мной. Я приношу вам неудачу, господин адмирал.
Де Эспиноза даже задохнулся от невероятной дерзости человека, которого считал поверженным, проигравшим...
– Вам ли судить о неудаче! – проскрежетал он. – Но у нас еще будет время... побеседовать об этом. Сейчас мой человек проводит миссис Блад до шлюпки, а вам я предлагаю проследовать за мной...
– Что вы такое говорите, дон Мигель? – Арабелла, с нарастающей тревогой слушавшая этот обмен любезностями, переводила взгляд с одного мужчины на другого: – Почему я должна идти без тебя, Питер? Разве речь не идет выкупе?
– Вопрос в том, что понимать под выкупом, миссис Блад! – де Эспиноза хрипло засмеялся, действительно ощущая себя одержимым: жажда мести и невозможная, недопустимая страсть раздирали его душу на части...
– У нас остались неразрешенными некоторые разногласия, дорогая, – сказал Блад, осторожно отстраняя Арабеллу от себя.
– Я никуда не пойду!
Сбывались худшие ее подозрения и молодая женщина снова почувствовала себя тонущей в трясине, но она упрямо добавила:
– Разногласия могут быть улажены, ведь так?
– И в самом деле, почему бы нам не решить все в честном поединке? – небрежно осведомился Блад.
– Дядя! – предостерегающе воскликнул подошедший Эстебан.
– Честный поединок для презренного пирата? Никогда! – де Эспиноза больше не сдерживался. – Тебе не знакомо само понятие чести!
В холодных синих глазах противника де Эпинозе почудились насмешка:
– А что известно о чести вам? И много ли чести в том, чтобы ложно обвиняя женщину в колдовстве, угрожать ей инквизицией?
– Питер, о ком ты? – недоуменно спросила Арабелла.
– О вас, миссис Блад, о ком же еще, – ядовито вставил Эстебан.
– Арабелла, дон Мигель любезно уведомил меня, что передаст тебя в руки инквизиции для суда, если я не сдамся ему. Ты не знала этого?
Молодая женщина растерянно посмотрела на испанца, в глазах которого зажёгся мрачный огонь.
– Я выполню свой долг и совершу благое дело для Испании, казнив тебя, проклятый пират!
– О, оставьте высокие материи, дон Мигель! – скучающим тоном ответил Блад. – Мы-то с вами прекрасно знаем, что дело в вашем уязвленном самолюбии и мести. Вы просто не осмелились бросить мне вызов в открытую – как не осмеливаетесь принять его от меня сейчас.
Лицо де Эспинозы перекосилось от бешенства. Он махнул рукой своим солдатам, указывая на Блада. Испанцы медленно начали окружать его, беря в кольцо.
– Отойди, дорогая, – спокойно сказал Питер и выхватил шпагу.
– Постойте! – прозвучал в напряженной тишине звонкий голос Арабеллы. В ее глазах светилась решимость и вдохновение: – Если против меня выдвинуты столь тяжкие обвинения, то возможно, дон Мигель соблаговолит принять мой вызов?
Испанец потрясенно уставился на нее:
– Женщина не может... участвовать в дуэли, – пробормотал он.
– Но женщина может воззвать к Высшей справедливости и потребовать Божьего суда, если ее невиновность не может быть доказана иными способами, – немедленно среагировал Блад. – И назначить защитника. Ордалии признаются и католической церковью, не так ли? Дон Мигель, вы обвинили мою жену в колдовстве. Готовы вы держать ответ за свои слова?
– Не позволяй ему этого! – вскричал встревоженный Эстебан.
– Замолчи! – оборвал племянника де Эспиноза. Его месть обернулась против него, гадюкой ужалив в самое сердце. Он проговорил, едва разжимая побелевшие губы: – Я принимаю ваш вызов, донья Арабелла. И я выставляю против вашего защитника своего, – испанец кивнул на Тень.
Генуэзец подобрался и слегка согнул колени. Он приглашающие поманил Блада рукой с зажатым в ней кинжалом, в другой руке у него была длинная шпага. Питер внимательно следил за ним, не двигаясь с места.
– Разве участники поединка не должны быть в равных условиях? – Арабелла бесстрашно смотрела на де Эспинозу.
– Убери кинжал, Тень, – сухо бросил он, не глядя на молодую женщину.
Тень неохотно повиновался. Он наклонился, кладя кинжал у своих ног, и вдруг схватил горсть песка и неуловимым движением кисти швырнул ее в лицо Питера. Тот гибко отклонился назад и в сторону. Клинок Блада описал полукруг, не дав Тени приблизится. Поединок начался.
Арабелла, стиснув руки, смотрела на сражающихся, ее губы беззвучно шевелились, шепча слова молитвы. Каждый из них неторопливо прощупывал своего противника, и поначалу шпаги с мелодичным звоном лишь скользили одна по другой. По силе и ловкости сражающиеся не уступали друг другу. Тень первый перешел в атаку, но клинок так и мелькала в руках Блада, и генуэзцу не удавалось пробить брешь в его защите. Тогда он резко усилил натиск и после серии выпадов и обманных финтов попытался нанести мощный удар в грудь своего противника. Шпаги с лязгом скрестились, Блад принял удар на основание клинка и отбил его. Однако, генуэзец смог дотянуться и рассечь его правое предплечье. По рукаву расплылось алое пятно, и молодая женщина прижала пальцы к губам, подавляя вскрик.
– Первая кровь моя, сеньор говернаторе! – усмехнулся Тень.
Блад не стал тратить силы на разговоры с наемником, он отпрыгнул назад и тут же стремительно контратаковал. Ему удалось приблизится к генуэзцу вплотную и он, перехватив правую руку Тени, нанес ему удар в лицо эфесом шпаги.
Наемник, ослепленный болью, раскрылся и этого было достаточно для Блада: клинок пронзил правый бок Тени снизу вверх, острие показалось из его спины. Темная кровь хлынула у генуэзца из рта и он упал замертво.
– Вы проиграли Божий суд, дон Мигель, – тяжело дыша, сказал Блад.
Издав нечленораздельный вопль, испанец кинулся на него.
Рана, нанесенная Тенью, была глубже, чем Питеру показалось вначале, и ему пришлось переложить шпагу в левую руку. Де Эспиноза бился с самозабвенной яростью и смог потеснить его, и тогда Блад ответил яростью на ярость, сжигая все силы и больше не думая о защите. В какой-то момент дон Мигель потерял равновесие. Он услышал отчаянный крик Эстебана. А потом время замедлилось. Де Эспиноза увидел, как сверкающий клинок летит к его груди и это было... правильно.
… Он почти не почувствовал боли, только бесконечное небо качнулось перед глазами...
– Питер! Остановись, не убивай его! – сквозь шум в ушах де Эспинозы пробился голос Арабеллы, – Ради нашей любви! Прошу тебя!
Молодая женщина подбежала к Бладу. Зрение уже застилал туман, но де Эспиноза увидел, как его противник медленно опустил занесенную для последнего удара шпагу. Испанец перевел меркнущий взгляд на лицо Арабеллы. Как она прекрасна!
– Напрасно... – прохрипел он. Из-под его пальцев, судорожно зажимающих рану, обильно струилась кровь, окрашивая песок под ним в цвет кармина: – Так было бы лучше, mi chiquitina... для всех.
Его люди, глухо ворча, надвигались на Блада.
– Не трогайте их... Высший Судия высказал свой вердикт... – де Эспиноза устало смежил веки, его рука бессильно соскользнула с груди.
– Но есть еще и я! И кровь моего отца взывает о мщении! – крикнул Эстебан. – Я не дам тебе уйти!
14. Своевременное вмешательство
– Дик, ты уверен, что наш индейский друг понял все, как надо? – Волверстон с большим сомнением смотрел на полного достоинства гибкого юношу, стоящего перед ними. – Этих малюток он должен бросить сразу после того, как услышит, что мы начали атаку. И чтобы не перепутал корабль! И не дай ему боже подмочить запалы!
Хейтон мученически закатил глаза:
– Нэд, он понял. Успокойся.
А индеец добавил что-то явно насмешливое на своем певучем языке.
Ничуть не успокоившийся Волверстон тяжко вздохнул. Еще две недели назад он и представить не мог, что кинется на помощь человеку, с кем, как ему казалось, их дороги разошлись навсегда.
…Нэд Волверстон задумчиво созерцал ром на дне своей кружки, в голову лезла всякая чушь. Питер сказал бы ему, что он размышляет о превратностях судьбы... К черту! Волверстон сплюнул на не слишком чистый пол. Он сидел за изрезанным ножами и кинжалами предыдущих клиентов столом. Заведение было не самого высокого пошиба, куда ему до знаменитой на всю Кайону таверны «У французского короля»! Но Нэд избегал там появляться. С тех самых пор, как... Ну вот опять! Его мысли упорно возвращаются к тому, о чем он думать не желает. Пойти, что ли, восвояси. Или найдется здесь отзывчивая красотка, которая за звонкую монету согласится выслушивать излияния подвыпившего корсара?
– Ну как, Нэд, отыскал истину на дне?
Волверстон изумленно воззрился на Дика Хейтона, выросшего как из под земли, и сделал слабый жест рукой, будто собирался перекреститься.
– Э, Нэд, можешь даже заехать кулаком себе в ухо, я не исчезну, – усмехнулся тот.
– Дик, так ты что, снова с нами? И... – Волверстон запнулся, – капитан тоже здесь?
Хейтон посерьезнел:
– Нет.
– А-а-а, – разочарованно протянул Нэд. – Понятно.
– Как там твоя «Атропос», днище не сильно обросло? – не обращая внимание на перемену в настроении старого волка, спросил Хейтон.
– Обижаешь. Когда это я пренебрегал моей красавицей. А ты не хочешь ли пойти ко мне первым лейтенантом?
– Возможно. Пойдем взглянем на нее.
– Тут такое дело... – осторожно начал Хейтон, как только они поднялись на борт «Атропос», – капитан попал в серьезную переделку..
– О как, – скучно отозвался Нэд, – И что же, вся ямайская эскадра не может ему помочь?
– Не может.
– Это он послал тебя?
– Дознайся он, что Джереми проболтался, тому бы не поздоровилось. Я знаю, ты обижен на него, но сейчас он действительно в беде.
Волверстон отчужденно молчал. Хейтон подождал немного, потом вздохнул.
– Ну, на самом деле ты и не обязан. Ладно, пожалуй я пойду.
– Погоди, – буркнул Нэд. – Что случилось-то?
***
Корсары Волверстона уже несколько дней находились на Исле де Мона. Не зная места встречи Блада с испанцами, они вели постоянное наблюдение за морем. Всего на остров отправились двадцать человек из тех, кто давно был в команде «Атропос» и по своей воле вызвался рискнуть жизнью. Идея устроить пожар на борту корабля дона Мигеля, а если повезет, то и взорвать его, принадлежала Хейтону. Он и притащил с собой этого индейца, уверяя Волверстона в его незаменимости и способностях непревзойденного пловца, который сможет незаметно подобраться к цели.
Но вместо одного корабля к острову приблизились два! Перед тем как бросить якорь, галеоны обошли вокруг Ислы де Мона. Судя по всему, испанцы удовольствовались такой проверкой и в глубь острова не полезли. К счастью корсаров.
Им пришлось остановить свой выбор на «Санто Доминго», который по числу пушек и размерам превосходил «Санто Ниньо». План Волверстона ночью застать врага врасплох был отвергнут бывшим боцманом из-за опасения подвергнуть опасности жизнь Арабеллы Блад, и им оставалось только выжидать.
Этим утром Хейтон заметил в подзорную трубу шлюп Блада. Теперь они стояли на небольшом уступе, от враждебных глаз их надежно укрывала скала. Отсюда было хорошо видно испанцев, высаживающихся на берег. На земле, у подножия скалы, лежали две гранаты, которые предстояло тщательно упаковать в вощенную ткань, чтобы предохранить от влаги.
Как только «Феникс» лег в дрейф, Волверстон сказал:
– Ну, парень, пусть тебе помогут твои языческие боги – хотя их, конечно не существует. Ступай.
Индеец бесшумно растворился в зеленом полумраке.
- И нам тоже пора, Дик.
Корсары залегли в густом кустарнике между тем местом, где сидела Арабелла, и тем, куда по их расчетам должна была пристать шлюпка с «Феникса». Таким образом для них все происходящее оказалось как на ладони. К тому же у них оставалась возможность отхода. Хейтон с Джереми Питтом решили, что еще несколько шлюпок будут готовы подойти к берегу за отступающими.
Боцману приходилось сдерживать Волверстона, безоглядно рвавшегося в драку.
– Рано... – едва слышно бормотал Нэд. – Больно ты осмотрительным стал, Дик. Смотри, как бы поздно не было.
Но тот не забывал о пленнице, случись что с ней – и Питер точно не обрадовался бы своему спасению и никогда бы не простил непрошеного вмешательства – при условии, что им удастся выпутаться из этой передряги, конечно. Время шло.
– Все беды в этом мире из-за женщин, – продолжал ворчать Волверстон. – И Питеру я об этом говорил.
– Только не вздумай вновь делиться с ним этим наблюдением... после всего.
– Что я, не понимаю что ли? И так вон сказал Гарри и Нику, что как начнется, сразу к ней, прикрывать...
– Тихо, Нэд, о чем это они говорят? – Дик прислушивался в надежде уловить хоть слово. – О, кажется, миссис Блад вызвала дона!
– Ну, сейчас начнется!
– В любой момент...
Они напряженно наблюдали за обоими поединками. Когда же молодой человек, в котором Волверстон признал сына покойного дона Диего, что-то выкрикнув, махнул рукой в сторону Блада, оба поняли, что медлить дальше нельзя.
…Прозвучавшие выстрелы были полной неожиданностью для все участников разыгравшейся драмы. Из кустов с воем вырвались какие-то бродяги самого пиратского вида. Испанцы и без того пребывали в некоторой растерянности из-за взаимоисключающих приказов дона Мигеля и Эстебана. И это состояние усугубилось, когда со стороны стоящих на якоре галеонов прогремел взрыв, за которым последовал второй, более мощный, и над бортом «Санто Доминго» взметнулось пламя.
Впрочем, замешательство людей дона Мигеля не могло продлится долго. Даже будучи застигнуты врасплох, они все же оставались солдатами и быстро приходили в себя. Но внезапная атака дала несколько драгоценных мгновений Питеру Бладу. Одним прыжком он оказался перед Арабеллой, заслоняя ее собой, и резким, повелительным голосом крикнул ей:
– Беги! К шлюпке! Быстро!
Она не стала спорить с ним, чего Питер внутренне опасался. Сам же он развернулся к испанцам, готовясь преградить путь любому, кто за ней последует. Два человека бросились к Арабелле. Блад шагнул им навстречу и с изумлением узнал корсаров Волверстона.
– Питер! – услышал он зычный голос Нэда, – Становится жарковато, не находишь?
Волверстон орудовал тяжелой абордажной саблей. Блад решил оставить выяснение всех интересующих его вопросов для более спокойного момента. Жестокая схватка кипела вовсю, обе стороны несли потери. Несколько человек неподвижно лежали на берегу, и кровь пятнала белый песок. Эстебан пытался взять ситуацию под свой контроль, но боевого опыта ему явно недоставало. Блад оглянулся: Арабелла уже была шлюпке. От приблизившегося к берегу «Феникса» к ним спешили еще две шлюпки.
– Отходим! – скомандовал Блад, нанося своей шпагой удар наотмашь какому-то ретивому испанцу, сунувшемуся к нему. – Они сейчас опомнятся!
Действительно, один из офицеров дона Мигеля сплотил нестройные ряды своих подчиненных. Корсары пятились к морю, стычки с испанцами одна за другой прекращались, зато раздались выстрелы и вокруг засвистели пули. Отступающие пустились вплавь, стараясь почаще нырять. Кое-где на поверхности воды показались бурые пятна.
- Акул нам тут только не хватало, - пробормотал плывущий рядом с Бладом Хейтон.
- И ты, значит, здесь, Дик? - уже без удивления осведомился Питер, выплевывая воду.
- И я, капитан.
- У Джереми Питта длинный язык...
- Буду считать, это было выражением благодарности за помощь, - обижено заметил боцман своему капитану.
...Забираясь в подошедшую шлюпку, Блад оглянулся: над доном Мигелем склонился человек в темной одежде, непохожий на моряка. По-видимому, врач. И кажется, де Эспиноза все еще жив... Но задумываться или сожалеть по этому поводу у Блада не было времени. На все воля Божья.
Им еще предстояло как-то выбираться отсюда.
Грот-мачту одного из галеонов лизали языки пламени, в клубах дыма на его палубе метались смутные тени: команда отчаянно пыталась потушить пожар. Носовые пушки второго галеона выстрелили, ядра подняли фонтаны воды, значительно не долетев до шлюпок. Дон Эстебан не собирался отпускать своих смертельных врагов, на его корабле ставили паруса, намереваясь выйти на перехват «Феникса».
15. "Мi chiquitina!"
Галеон Эстебана выдвинулся вперед и разворачивался в их сторону. Как только «Феникс» оказался в досягаемости его пушек, последовал залп. Ядра не причинили вреда шлюпу, расстояние было еще достаточно велико для прицельной стрельбы.
– Торопится мальчишка – удовлетворенно прокомментировал Хейтон, поднимаясь вслед за Питером на «Феникс»
Однако Эстебан был настроен серьезно. Несмотря на то, что сорокапушечный галеон был медлительнее юркого шлюпа, он представлял огромную угрозу для них. Блад прекрасно понимал, что в абордаже им не выстоять – если до того пушки испанца не сметут все с палубы «Феникса». Вся надежда была на маневрирование и «Морскую Звезду». Хорошо хоть, что Эстебан вынужден был огибать горящий корабль, да и дым мешал канонирам.
На палубе Питер прежде всего отыскал взглядом свою жену. С потерянным видом Арабелла стояла среди возбужденно переговаривающихся, весьма живописно одетых корсаров Нэда.
Следующий залп испанцев также не привел к каким-то серьезным последствиям благодаря искусству Джереми Питта, который был у штурвала, и опытности экипажа «Феникса». Шлюп уклонился, ядра, просвистев над их головами, лишь продырявили паруса.
Блад посмотрел на Питта и насмешливо сказал:
– Джереми Питт! Ты мог и предупредить меня, по крайней мере, сегодня.
Штурман смутился:
– Не хотел нарушать твою сосредоточенность...
– Постарайся теперь увести нас отсюда, штурман Питт. Курс зюйд. Облегчим задачу Дайку. И … спасибо.
Затем Блад пошел к жене. Корсары расступились, пропуская его.
– Дорогая, – прошептал он, одной рукой обнимая Арабеллу и зарываясь лицом в ее волосы Арабеллы, – Я так боялся за тебя...
Раздался новый залп, напомнивший Бладу, что еще ничего не кончено.
– Неймется змеенышу, – зло проговорил оказавшийся рядом с ними Волверстон, – Весь в папашу.
– Нэд, вот уж не ожидал. Мне казалось, ты был сердит на меня?
– Так оно и есть, но разве я могу упустить случай навалять испанцам? А вот ты вроде как помиловал дона... В очередной раз.
Блад неопределенно пожал плечами, бросив внимательный взгляд на Арабеллу. Она напряглась, услышав слова Нэда, а в ее глазах ее появилось странное выражение. Во всем этом было нечто, пока ускользающее от его понимания. Что же, не все загадки сразу. Надо еще уйти от погони, да и рану на руке не мешало чем-нибудь перетянуть... Он оглянулся на испанский корабль, идущий за ними в паре кабельтовых.
– Арабелла, спустись вниз, здесь опасно.
– Твоя рука!
– Я позову Бена, – сказал Хейтон, – Не беспокойтесь, миссис Блад.
– В конце концов, мне не привыкать лечить самого себя, – улыбнулся Питер.
– Да... я помню. Пожалуйста, Питер, будь осторожен.
– Насколько это возможно, душа моя.
Он задумчиво смотрел, как она уходит.
– Что-то не так, Питер? – проявил неожиданную проницательность Волверстон.
– Все так. Проклятый испанец. Надеюсь, он уже в аду.
– А что тебе помешало наверняка его туда отправить? – с досадой пробормотал старый волк. – Ладно, у нас есть еще возможность проделать это с его племянником. Ну или самим пойти на дно.
Дон Эстебан как раз в этот момент снова напомнил о себе, носовые пушки галеона выплюнули огонь, одно из ядер угодило в гакаборт. «Феникс» огрызнулся залпом с кормы.
– Стреляйте по мачтам! – крикнул Блад.
Как только корабли вышли из бухты, послышался крик матроса:
– Корабль справа по носу!
Блад взял подзорную трубу и облегченно выдохнул:
– Ну вот и Дайк. Наверно, увидел дым, – затем он спросил у Волверстона: – А где «Атропос»? Ведь ты все еще ей командуешь?
– Вернулась на Тортугу. Не мог же я допустить, чтобы испанцы что-то заподозрили. Она придет сюда через пару дней. Заберет того индейского парня, который устроил пожар, если он жив.
– Да, с пожаром вы здорово придумали... Жаль, если ваш индеец погиб.
Пушки галеона снова выстрелили, но «Феникс» немного оторвался от испанца, и ядра упали за его кормой.
– Ты же не собираешься доставить меня и моих ребят в Порт-Ройал? – вдруг озабоченно поинтересовался Волверстон.
– Не собираюсь, волк.
– Питер... – слова давались Волверстону с трудом: – А может, ты...
– Нет.
Появился Бен с куском чистого полотна и кувшином воды, и Блад смог наконец перевязать свою рану.
– Бен, взгляни, что там с остальными ранеными. Позже я займусь ими.
«Морская звезда» была уже близко.
– Джереми, поворот фордевинд! – скомандовал Блад. – Открыть огонь!
Шлюп выполнил поворот изящно и … очень быстро, и тут же раздался залп его бортовых орудий.
Для испанцев появление нового противника было неожиданностью — как и маневр «Феникса». Вообще, этот день уготовил им много неожиданностей, причем все неприятные, начиная с дерзкого нападения невесть откуда взявшихся в бухте пиратов.
В очередной раз растерявший дон Эстебан промедлил отдать приказ, а приблизившая «Морская звезда» своим огнем усилила хаос на его корабле. Бушприт «Санто Ниньо» был разбит в щепки, в корпусе появились многочисленные пробоины.
От окончательного разгрома Эстебана спасло только то, что Питер Блад не хотел ввязываться в ближний бой, опасаясь за Арабеллу, ему было достаточно, что галеон не мог больше преследовать их.
Исла де Мона оставалась позади, бухта уже скрылась за скалистым мысом, лишь медленно рассеивающийся в воздухе дым выдавал ее местоположение.
***
Оказавшись в капитанской каюте, Арабелла неторопливо прошлась по ней. Она помнила! И этот корабль, и предметы, находящиеся здесь. Она дотронулась до полированного стола, спинки кресла, стоящего возле него.
Вместе с упоением свободой и радостью встречи с мужем и возвращения памяти на нее вдруг навалилась свинцовая усталость, и ей неодолимо захотелось спать.
Бой продолжался. С палубы доносились громкие голоса и топот ног, то ближе, то дальше грохотали пушки. В большие окна можно было прекрасно видеть «Санто Ниньо», преследующий их. Но волноваться по этому поводу сил уже не осталось.
«Просто нужно отдохнуть. Слишком много всего случилось.»
Арабелла в изнеможении опустилась на застеленный одеялом широкий рундук. Звуки боя отдалились, и глубокий сон ласковой волной подхватил молодую женщину.
Так ее и застал Блад, который спустился в каюту, после того как опасность миновала, и он закончил оказывать помощь раненным корсарам Волверстона.
– Арабелла, – негромко позвал он, но жена не ответила.
Она лежала на боку, подложив обе руки под щеку, ее губы были слегка полуоткрыты. Питер постоял рядом с рундуком, любуясь женой и слушая ее ровное дыхание. При мысли, что он мог навсегда потерять Арабеллу, на него нахлынул леденящий ужас...
Затем Блад присел рядом с Арабеллой и осторожно потянул шнуровку ее платья, желая дать ей возможность дышать свободнее. Она почувствовала его прикосновения, и ее веки дрогнули. В первый момент Бладу почудилось, что жена не узнает его, потому что Арабелла недоуменно, даже испуганно взглянула на него. Но тут же она сонно улыбнулась и прошептала:
– Питер... это ты... бой...закончился?
– Мы оставили дона Эстебана латать пробоины. Не тревожься.
– Хорошо... я так хочу спать...
– Спи, душа моя. Я побуду здесь. Только давай освободим тебя от этого ужасного корсета.
...Арабелла заснула сразу. Блад долго вглядывался в ее лицо, почти не веря своему счастью, что она жива и вновь рядом с ним...
Он тоже задремал, сидя в кресле, а когда проснулся, огромная луна заливала каюту серебряным светом. Арабелла все еще спала, и в лунных лучах ее кожа казалась прозрачной.
За время плена она очень похудела. Она сказала ему, что была больна, подтвердив тем самым опасения Блада, возникшие после прочтения ее письма. Гнев всколыхнулся в нем. Сейчас он сожалел том, что послушался ее и не прикончил де Эспинозу. И подумав об испанце, он понял, что подспудно не давало ему покоя.
«Мi chiquitina! Черт тебя дери, дон Мигель! Мi chiquitina!»
16. Ссора
Арабелла проснулась и несколько минут лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. Она была на корабле, скрип дерева и легкая качка свидетельствовали об этом. Молодая женщина на миг испугалась того, что на самом деле она находится на «Санто Доминго», а освобождение - и Питер, самое главное, Питер - ей приснились.
«Какая же я глупая! Конечно, я на корабле, только это «Феникс». И Питер здесь!»
Звенящее ощущение счастья наполнило ее.
Арабелла улыбнулась и открыла глаза. Она была одна в капитанской каюте. Не то чтобы она ожидала, что муж будет ждать ее пробуждения, но словно на солнце набежало легкой облачко – это заявила о себе неясная тревога, которая, оказывается, гнездилась на самом донышке ее души.
«Разве у капитана корабля мало хлопот? К тому же был бой и есть раненые. Питеру надо позаботиться и о них».
Упрекнув себя за неблагодарность, Арабелла взяла свое многострадальное платье со спинки кресла. Она вспомнила о руках мужа, бережно касавшихся ее ночью, когда он раздевал ее, и в груди стало тепло…
За последние недели молодая женщина привыкла обходиться без горничной, но одевание оставалось делом непростым. Как же она пустилась в путешествие одна? Хотя нет, с ней была горничная, девушка-мулатка по имени Джин. Арабелла обнаружила, что последние события не совсем восстановились в ее памяти, и она все еще не помнила шторм и крушение «Пегаса». Молодая женщина задумалась о судьбе Джин. Наверняка та погибла, сеньор Рамиро сказал, что на бриге люди дона Мигеля не нашли других выживших…
Дон Мигель де Эспиноза… Она мысленно вернулась к событиям вчерашнего дня. Неужели ненависть испанца к Питеру Бладу была столь сильна, что он готов был передать его жену для церковного суда как ведьму?
Однако теперь она знала, при каких обстоятельствах состоялась ее первая встреча с доном Мигелем, и понимала, что он был вполне способен на это. Кроме того, ее муж серьезно воспринял угрозу испанца, раз решил сдаться в его руки. И для Питера появление его бывших людей было такой же неожиданностью, как для всех остальных.
Напротив, сейчас молодой женщине трудно было поверить в пусть насмешливую, но галантность, проявленную испанцем в последние дни.
Что же побудило ее вмешаться и остановить поединок? Сбылось вырвавшееся пожелание де Эспинозы, и она перестала видеть в нем врага? Арабелле вдруг стало стыдно – если бы она не вспомнила мужа, что бы дальше происходило в апартаментах дона Мигеля, в тот вечер, когда она так опрометчиво приняла его приглашение? Их задушевные беседы очень далеко зашли… Даже не помня о своих чувствах, она оставалась замужней женщиной, в объятиях другого мужчины и отвечающей на его поцелуи.
Она представила детей, мальчиков 7 и 9 лет, играющих на каменных плитах возле старинной церкви, одному из которых спустя годы уже пришлось принять смерть от руки Питера. То же самое грозило второму и неизвестно, жив ли он еще. Опустив клинок, проявив милосердие к тяжелораненому противнику, Питер будто бы доказал ей, что является тем человеком, которого она любит, может любить…
Не слишком ли многого она потребовала от мужа? Ведь и жизнь Питера висела на волоске, вряд ли испанец собирался отпустить его с миром. С другой стороны, после ранения дон Мигель отдал приказ не трогать их, и не будь там еще и дона Эстебана, все бы могло обойтись без дальнейшего кровопролития. Испанцы не посмели бы пойти против воли свого адмирала…
Арабелла едва успела привести себя в порядок, как в дверь каюты постучали, и раздался голос Бена:
- Миссис Блад, желаете ли вы завтракать?
- Входи, Бен.
Слуга Блада приоткрыл дверь:
- Миссис Блад, я услышал ваши шаги. Сейчас я принесу вам завтрак.
Вскоре он появился с большим подносом в руках, уставленном различной снедью. В центре красовалась чашка с дымящимся шоколадом, и Арабелла грустно улыбнулась: и муж, и дон Мигель, точно сговорившись, оба потчевали ее этим напитком.
- А мой супруг? – она указала рукой на обильную трапезу. - Разве он не присоединится ко мне?
Бен смущенно моргнул:
- Время завтрака уже прошло. Господин губернатор счел, что вы слишком утомлены, чтобы присутствовать в кают-компании, и распорядился не тревожить вас.
– Господин губернатор, вероятно, очень занят сейчас?
- Я видел его на палубе, когда шел сюда, - Бен стоял возле нее, ожидая дальнейших приказаний.
Арабелла кивнула ему:
- Я поняла. Ступай, Бен.
Оставшись одна, она повертела в руках горячую чашку и поставила ее на место. Есть не хотелось совершенно, и Арабелла лишь выпила немного воды, налив ее в бокал из стоящего на подносе кувшина. Ей пришло на ум невольное сравнение с пребыванием на «Санто Доминго», где она также проводила большую часть времени в одиночестве.
Какой вздор! Она постаралась выкинуть из головы неуместные мысли и быстрым шагом направилась к дверям.
***
День был пасмурный, порывами налетал холодный ветер и на волнах кое-где виднелись пенные гребни.
Молодая женщина сразу заметила Питера, он был на юте, рядом стояли уже знакомые ей одноглазый гигант Волверстон, штурман Питт, Хейтон, капитан Дайк, владелец шхуны под названием «Морская Звезда», которая, оказывается, сопровождала «Феникс», и еще несколько человек. Арабелла уже видела их однажды на корабле, носящем ее имя, и после – в Порт-Ройале. Люди капитана Блада, пираты, которых он не так давно вел на абордаж, и которые вчера рисковали своими жизнями ради него. До нее долетел взрыв хохота, и Питер хлопнул по плечу красного от смущения Джереми Питта.
Она внимательно смотрела на мужа: от всего его облика исходило ощущение безграничной, лихой свободы и силы… опасной силы. И отсвет той же свободы лежал на лицах стоящих рядом мужчин. Это объединяло Питера с ними, делало их похожими как родных братьев. Арабелла и раньше чувствовала, какие в нем скрываются глубины, несмотря на нежность и предупредительность к ней, любезность, впрочем, при необходимости быстро сменяющуюся твердостью, даже жесткостью - в отношениях с другими людьми. Однако таким она его никогда не видела.
В этот миг она с особенной ясностью осознала, что есть большая, просто колоссальная часть его жизни, в которой ей не было, - и не могло быть места.
«Я словно подсматриваю. Будет лучше, если я вернусь в каюту»
Но ее уже тоже заметили: мужчины склонили головы в учтивом приветствии, а Питер, в глазах которого бесшабашная удаль уступила место нежности и беспокойству, спросил:
- Дорогая, ты хорошо отдохнула?
- Да, Питер. Извините, кажется, я помешала вам, - улыбнулась она.
- Как ты можешь помешать, душа моя?
- Миссис Блад, мы рады видеть вас в добром здравии, - добродушно сказал Хейтон. – И что все благополучно закончилось. И не в последнюю очередь благодаря вашей находчивости.
- Это я должна благодарить вас за помощь.
- Это самое малое, что мы могли сделать, - светски отозвался капитан Дайк.
- Если бы не проклятый мальчишка, - буркнул Волверстон. – Я потерял семерых…
- Мы не будем и дальше злоупотреблять вниманием вашего супруга, миссис Блад, - прервал его Дайк. – Нэд, с радостью жду тебя и твоих парней на «Морской звезде», будет о чем потолковать.
- Пожалуй, прямо сейчас и отправимся. Если капитан не возражает.
- Не возражаю, – ответил Блад. – Джереми, «Фениксу» лечь в дрейф и просигнальте на шхуну.
- Ну, увидимся завтра. – Нэд глянул на затянутое облаками небо, - надеюсь, шторма не будет.
- Пойдем, дорогая, – Питер протянул Арабелле руку.
- Право, мне жаль, что мой приход прервал вашу беседу.
- Нам плыть вместе еще несколько дней, успеем наговориться, - он поднес ее руку к своим губам и дрогнувшим голосом сказал: - Что может быть важнее тебя, Арабелла…
***
В капитанской каюте Блад оглядел нетронутый завтрак и нахмурился:
- Ты ничего не съела, не понравилась стряпня Бена?
- Что ты! Твой стюард замечательно готовит. Это мне не хотелось есть.
Блад обнял ее:
- Арабелла, что с тобой произошло, пока ты была в плену?
Она пожала плечами, прижимаясь к нему:
- Все уже хорошо, Питер - сейчас, когда я свободна, и ты рядом.
Но сама молодая женщина не была в этом так уверена. Несмотря на радость встречи и то, что ее чувства к мужу не изменились, странная неловкость сковывала ее, и Арабелла не понимала причину. Ей казалось, что между ней и Питером словно тянуло едва уловимым холодным сквозняком.
«Наверно, все дело в том злосчастном поцелуе. Нехорошо скрывать это от Питера, и он же еще не знает про память. Хотя это и не извиняет меня»
Блад также ощущал возникшее напряжение и, подстегиваемый еще и ревностью, был намерен безотлагательно все выяснить.
- Все-таки что-то произошло. Ты изменилась и не выглядишь здоровой. Ты же знаешь, что со мной можешь быть откровенна – не только как с мужем, но и как с врачом. С тобой плохо обращались? Держали взаперти? – он настойчиво расспрашивал жену, с тревогой глядя на нее.
- Да нет же! Все было иначе.
- И как же все было? – спросил Блад, хмурясь еще сильнее. - Чертов испанец угрожал тебе? Или может быть… принудил к чему-либо?
Слова объяснения так и не прозвучали. Подозрение, появившееся во взгляде Питера, вдруг вызвало у Арабеллы протест, и гордость будто запечатала ей уста.
«Он допрашивает меня?»
Арабелла вспыхнула от возмущения и высвободилась из его объятий:
- Дон Мигель не был ни чрезмерно жесток, ни груб. Я могла свободно выходить на палубу. И обращение со мной было… достойным.
- Вот как? Ты даже защищаешь его?
- Я просто стараюсь быть справедливой: на корабле де Эспинозы я не подверглась никаким унижениям.
- А я сожалею, что не прикончил его на месте и надеюсь, что его душу все-таки заполучил дьявол!
- Как ты можешь сожалеть о милосердии? – воскликнула Арабелла.
Лицо Питера стало замкнутым.
- По-видимому, милосердие – не моя стезя. Зато у тебя, моя дорогая, его с избытком хватит на двоих.
- И я не вижу в том никакого греха! – вскинула голову молодая женщина, твердо встречая пронзительный взгляд синих глаз мужа.
С минуту они смотрели друг на друга, а потом Арабелла задала ему вопрос, который терзал ее на протяжении последних дней:
- Скажи, Питер, что ты чувствовал, когда приказал привязать дона Диего к жерлу пушки?
Блад замер, а потом медленно проговорил:
- Ах, вот оно что. Конечно, дон Мигель не мог упустить такую возможность – поведать тебе об этом.
- Это неправда? – у Арабеллы пробудилась надежда.
- Отчего же. Правда, - сухо ответил Питер, отходя от нее.
- И ты сам ничего не хочешь рассказать мне?
- Наверняка дон Мигель подробно изложил тебе все детали. И я не думаю, что гранд Испании опустился до банального вранья.
Тяжелое молчание накрыло их. Вздохнув, Питер подошел к окнам каюты и, стоя спиной к жене, угрюмо проговорил:
- Меня удивляет, что ты так сопереживаешь страданиям дона Диего. Разве слезы и ужас Мэри Трейл больше ничего не значат для тебя?
- Мэри Трейл? – растерянно переспросила Арабелла.
Все происходило с такой быстротой, что у нее не было времени разобраться в пестром ворохе вернувшихся воспоминаний, и только при этих словах мужа события, предшествующие захвату Питером и его друзьями испанского корабля, выстроились в единую цепь. Но Блад не дал ей ни минуты, чтобы собраться с мыслями:
- Да, – резко бросил он. - Твоя подруга, кажется. А обесчещенные женщины и убитые мужчины Бриджтауна? Разве они не страдали? – он помолчал, потом глухо сказал: - Я не брал на себя миссию мстить за них. У меня были свои причины поступить так с испанским мерзавцем.
Блад повернулся к Арабелле и она увидела горькую усмешку, кривившую его губы:
- Повторяется история с Левасером? Получается, что я опять должен оправдываться, а это не в моих правилах.
Она в отчаянии закричала:
- Я боюсь, что однажды мне расскажут еще что-то!
Он прищурился и продолжил за нее:
- Из моего темного, и без сомнения, кровавого прошлого? Вполне может статься. Ведь я всего лишь пират, милостью судьбы занимающий сейчас столь высокий пост.
- Питер, – выдохнула она, - ты все неправильно понимаешь…
- Как и всегда. Мадам, вероятно, вы сожалеете о сделанном выборе? – жгучая обида вместе с отравляющей его душу ревностью заставили Блада утратить над собой контроль. Как в поединке, он ринулся в атаку и, не дожидаясь ответа, нанес упреждающий удар:
- У меня складывается впечатление, что вам пришлось по вкусу… гостеприимство дона Мигеля. И… его объятия? Раз уж он посчитал для себя возможным назвать вас mi chiquitina. Зачем же вы вызвали его и тем самым помешали ему расправиться со мной?
Арабелла, отказываясь поверить в то, что слышит, отшатнулась. В ее распахнувшихся глазах стояло недоумение и боль, и Блад опомнился. Он уже раскаивался в жестоких словах, которые неожиданно вырвались у него.
- Арабелла… - начал он и шагнул к жене.
Она гневно взглянула на него:
- Если вы допускаете саму мысль, что я могла желать вашей гибели, значит, вы меня совсем не знаете. И… никогда не любили. А сейчас позвольте мне остаться одной.
17. Лунная ночь
- Нам обоим нужно сейчас немного тепла… - низкий голос дона Мигеля звучал завораживающе, его черные глаза со страстной мольбой смотрели на Арабеллу.
Она снова была в апартаментах де Эспинозы, и он обнимал ее. Но на этот раз она совсем не противилась испанцу.
«Сопротивляйся!» - билась внутри тревожная мысль.
Но поцелуи де Эспинозы погружали Арабеллу в вязкий, сладостный дурман, который заволакивал сознание и лишал сил.
- Mi corazon… - испанец слегка сжал ее плечи, мягко увлекая куда-то вниз… в бездну, и молодая женщина закрыла глаза, покоряясь ему…
…Небо, хмурившееся ведь день, к вечеру прояснилось, и взошедшая луна бросала мерцающие блики на умиротворенное море. Но, по крайней мере, двум людям на борту корабля, скользящего по его глади, об умиротворении можно было только мечтать.
Заложив руки за голову, Блад лежал в койке, которую он подвесил в кают-компании, и слушал поскрипывание пола под ногами жены, доносящееся через тонкую переборку.
Собственные слова жгли его раскаленным железом. Все шло не так, катилось бешеным потоком с горы. Узнав, что Арабелла жива, он запрещал себе представлять их встречу: слишком малы были шансы, что он уцелеет. Ему повезло – в очередной раз. И первое, что он сделал - бросил жене чудовищные упреки. Ей, еще пришедшей в себя после плена!
Он не был готов к вопросу Арабеллы, хотя было нетрудно догадаться, что де Эспиноза не преминет поделиться с его женой обстоятельствами смерти своего брата. Ревность и обида – плохие советчики, а он поддался им и потерял голову.
Блад снова и снова прокручивал сцену, разыгравшуюся на берегу, и их сегодняшний разговор.
Что произошло между его женой и доном Мигелем? Прямота и искренность Арабеллы ставила в тупик многих мужчин и в том числе самого Питера, ставшего ей мужем. В ней нет ни хитрости, ни кокетства…
Арабелла – и супружеская измена?! Он сдавленно застонал, это просто не укладывалось у него в голове! Ведь она кинулась к нему, невзирая на пистолет Тени, направленный на нее…
И разве она виновата, что «Пегас» потерпел крушение, а испанец обнаружил ее на бриге? Кто знает, что ей пришлось вынести. Сегодня в какой-то момент ему показалось, что Арабелла хотела что-то сказать, но его беспощадный напор оттолкнул ее и вызвал лишь гнев.
Он не заметил следов насилия на ее теле. Но какому насилию могла подвергаться ее душа? Какое давление оказал на Арабеллу дон Мигель, сгоравший от жажды мести? Какие угрозы шли в ход? Что, если он действительно… принудил ее?
Все существо Питера отвергало то, что безжалостно рисовало ему воображение. Что же, месть испанца удалась, пусть и отчасти…
В чем еще он подозревает ее? В равнодушии к его возможной смерти? А еще он усомнился, что она хотела вырваться из плена. Большей несправедливости сложно придумать.
Шаги за переборкой давно стихли, а Блад продолжал размышлять. Его глубоко ранили слова Арабеллы – о том, что она страшится услышать еще какую-нибудь темную историю о нем. Блад считал, что оставил свое прошлое позади и надеялся, что, согласившись стать его женой, Арабелла приняла его, как он есть. Но прошлое дотянулось до него и схватило костлявой рукой за горло. И теперь он платит высокую цену.
Как им снова найти путь друг к другу? Смогут ли они сделать это?
Задумавшись, Блад не сразу обратил внимание на неясные, едва различимые звуки. Он прислушался и понял, что это плачет Арабелла - и никогда еще на его памяти она не плакала так горько и безутешно.
Ее тихие рыдания разрывали ему сердце.
Мигом позабыв все свои обиды и подозрения и не тратя времени, даже чтобы надеть сапоги, Питер бросился в капитанскую каюту.
… Арабелла в одной сорочке сидела на рундуке, обхватив руками колени.
- Арабелла… дорогая моя, - севшим голосом позвал он, медленно подходя к ней и ожидая вспышки ее гнева.
Она повернула к Бладу залитое слезами лицо и совершенно безжизненным голосом сказала:
- Он целовал меня, и я не сопротивлялась... И я не вспомнила тебя, Питер.
Блад сразу догадался, кто это «он», и мысленно проклиная весь род де Эспиноза до седьмого колена, ласково сказал:
- Это был всего лишь сон. Прости меня. Мои слова навеяли тебе этот кошмар.
Он сел рядом с женой и осторожно обнял ее.
- Это было не только во сне...
- О чем ты?
Арабелла несколько очень томительных для него мгновений смотрела измученными глазами прямо перед собой. Наконец, она прерывисто вздохнула и с усилием выговорила:
- Дон Мигель целовал меня наяву… там, на «Санто Доминго». Я виновата, что допустила это.
Блад прислонился спиной к переборке и прикрыл глаза. Внутри у него все оборвалось, но он не отстранился, а наоборот - крепче прижал жену к себе. Видя ее отчаяние и чувствуя, как она судорожно вздрагивает, пытаясь подавить рыдания, он осознал, что готов простить ей это, что уже прощает ее…
Следующая фраза отодвинула его ревность на самый дальний план, потому что Арабелла сказала:
- Я ударилась во время кораблекрушения, - она коснулась рукой своей головы рядом с левым виском. – Когда я очнулась, я не помнила, как оказалась на корабле. Потом дон Мигель нашел меня, но я… Я не помнила ни его, ни мою жизнь на Ямайке. Последние годы стерлись из моей памяти, - после паузы она добавила едва слышно: - Я не помнила тебя, Питер…
- Боже милостивый! - охнул Блад. - Почему ты сразу мне не сказала?!
Он протянул руку к голове Арабеллы и нащупал рубец, вокруг которого уже начали отрастать волосы. Он не заметил рубец раньше, густые пряди хорошо скрывали его.
- У меня не было на это времени - Арабелла слабо улыбнулась.
Все действительно было иначе и куда печальнее, чем воображалось ему! Вот о какой болезни она говорила! Его пальцы тщательно ощупывали голову жены с левой стороны.
- Больно? И вот здесь, да? - озабоченно спросил он, видя, что Арабелла морщится.
- Скорее неприятно.
- И голова еще болит и сейчас?
- Иногда.
- Кто ухаживал за тобой, лечил? Ну, был же там врач, на этом корыте? – при мысли, что Арабелла, раненая и беспомощная, оказалась среди враждебно настроенных испанцев, Блад ощутил запоздалый ужас
- Сеньор Рамиро. Он хороший врач и был добр ко мне.
Не слишком-то успокоенный, Блад поднялся, подошел к столу и зажег свечи в стоявшем там канделябре.
- У меня тут есть кое-что, - он водрузил на стол сундучок и извлек из него небольшую бутылочку. – Это поможет тебе.
- Сеньор Рамиро сказал, что со временем все пройдет.
Блад хмыкнул, но оставил свое мнение о способностях испанского коллеги при себе. Он налил в бокал воду и отмерил несколько капель.
- Выпей, - вернувшись к Арабелле, он протянул ей бокал, затем снова присел рядом с ней.
Ее зубы стукнули о край.
- Тебе холодно? - Питер потянулся к скомканному одеялу и, укутав жену, снова обнял ее:
– Что же было дальше? Если, конечно, тебе не слишком тяжело рассказывать.
Арабелла отдала ему пустой бокал и горячо зашептала:
- Я расскажу. Питер, ты не представляешь, каково это – не помнить часть своей жизни, часть себя! Дон Мигель утверждал, что знает меня, и… тебя, что мы женаты, а я будто блуждала в дремучей чаще! Я чувствовала, что ты и де Эспиноза - враги, но не знала, почему. И тогда он, - голос Арабеллы прервался.
- И тогда он посвятил тебя в подробности той истории с доном Диего, разумеется, ни словом не упомянув про нападение его брата на Барбадос. И я стал внушать тебе ужас… – грустно усмехнулся Блад.
- Я… растерялась. Питер прости, я обидела тебя, когда сказала, что меня пугает твое прошлое…
– Что же, у тебя были основания, - голос Блада звучал устало и глухо. - Поверишь ли ты, что заниматься морским разбоем изначально не входило в мои намерения? И что захваченный корабль дон Диего должен был привести в голландскую колонию на острове Кюрасао? В обмен на жизнь и свободу – свою и своих людей. Но он подло обманул нас и привел «Синко Льягас» к берегам Эспаньолы. У меня не было выбора – разве что умереть или вновь оказаться в рабстве. И не думай, что мне было легко отдать тот приказ.
- Да, да, я верю тебе, Питер!
Он вздохнул и уткнулся лицом в шелковистые волосы жены.
- Но ведь ты вспомнила меня?
- Да… - она всхлипнула, - В тот вечер де Эспиноза пригласил меня для разговора в свою каюту и сообщил, что ты принял его условия. Я даже не спросила, какие именно условия он выдвинул... Все это время я жила, точно во сне, и сама не могу понять, почему я так вела себя. Мы разговаривали, как… старые друзья. Я хотела уйти – он не отпускал. Он загородил мне дорогу, потом вдруг обнял и стал целовать. Моя ли слабость тому виной или еще что-то, но я позволила ему это… Наваждение или… - Арабелла беспощадно повторила слова Блада: - Ты сказал, что мне пришлись по вкусу его объятия… Наверно, это было близко к истине… А потом я будто увидела тебя… Мое сердце наполнилось любовью… И я вырвалась… Воспоминания были неполными, окончательно память вернулась уже на берегу… - она подняла голову и печально взглянула на мужа: - Я не сомневаюсь в сделанном выборе. Хотя возможно, ты сожалеешь сейчас о своем? – она выпрямилась и даже попыталась отодвинуться от Блада, но он мягко удержал ее:
- Душа моя… – хрипло прошептал он, потрясенный услышанным и тем, с какой смелостью и не щадя себя Арабелла призналась ему. - Ты самая отважная и искренняя женщина из тех, кого я когда- либо знал. Ты самое дорогое, что у меня есть, и я благословляю тот час, когда ты согласилась стать моей…
- Я бы рассказала… про поцелуй, я не собиралась скрывать это… Но во время нашего разговора я почувствовала гнев и обиду. А этой ночью сам Господь ниспослал мне сон в наказание… За гордыню… Сон, в котором дон Мигель восторжествовал надо мной... - слезы вновь неудержимо побежали из глаз Арабеллы, оставляя блестящие дорожки на ее помертвевшем лице.
- За что Ему тебя наказывать? А ты - простишь ли ты мои несправедливые слова? - он взял руки жены в свои. - Твои пальцы холодны как лед… Не плачь…
Блад поднес ее руки к своим губам, целуя нежные пальцы, тыльные стороны ладоней, согревая их своим дыханием. Он смотрел на Арабеллу с любовью и нежностью, но на дне его глаз она видела тень притаившейся боли – отражение той боли, которая терзала сейчас ее душу. Молодая женщина подумала, что здесь не помогут никакие чудодейственные настойки, и только вместе они день за днем будут преодолевать ее, пока не изгонят прочь.
- Я не плачу, - она попыталась улыбнуться.
- Как же близок я был к тому, чтобы потерять тебя… - медленно склонившись к Арабелле, будто мог испугать ее, Блад приник к ее губам
…Жар его поцелуев расходился по телу Арабеллы, окутывая ее озябшую душу теплым облаком.
Но Блад вдруг остановился и проговорил с сожалением в голосе:
- Наверно, нам не стоит. Это эгоистично с моей стороны. Тебе нужен покой. Ты еще не оправилась и тебе вредно переутомляться...
- Питер, - рассмеялась она, - иногда полезно забывать о своем врачебном долге. Мне как раз не помешает немного переутомления, - и она сама потянулась к нему.
Синие глаза Блада вспыхнули, но его всегда застенчивая жена не отвела взгляд.
- Смелое заявление! - воскликнул он, сопровождая свои слова долгим поцелуем.
- Я запрещал себе даже надеяться… - с трудом оторвавшись от нее, он вдруг скептически оглядел рундук и попросил: - Дорогая, встань.
- Что ты задумал? – удивилась Арабелла, поднимаясь на ноги.
В его взгляде мелькнуло веселье.
- Я не хочу подвергнуть тебя риску падения с этого узкого ложа – говоря это, Блад сбросил матрас на пол и быстро разостлал поверх него покрывало.
- На полу?! – Арабелла зарделась от смущения.
- Неужели мне удалось смутить мою храбрую жену? – с ноткой мягкой иронии в голосе парировал он.
Благоговейно, будто перед изваянием богини, он опустился возле нее на колени. Руки Арабеллы обвились вокруг шеи мужа и она погрузила пальцы в его волосы, ласково перебирая темные пряди.
- Как же я тосковал по тебе… - тихо сказал он, восхищенно глядя на нее.
…Блад касался ее бережно - так бережно, словно его жена была соткана из морской пены и лунного света, и любое грубое или даже просто неверное прикосновение могло заставить ее исчезнуть. И словно в первый раз, он открывал ее для себя, покрывая горячими поцелуями каждый дюйм ее тела. Его руки поднимались от изящных ступней вверх, к бедрам, смыкались на тонкой талии, затем скользили по бархатистой коже ее живота к небольшим округлым грудям.
Он проводил пальцами по слегка припухшим от его поцелуев губам Арабеллы и, задыхаясь от страсти, твердил ее имя как заклинание:
- Арабелла... Арабелла... Я бы не смог жить без тебя…
С приглушенным стоном она выгнулась под руками Питера, вверяя ему себя...
Каждое его движение рождало в ней жаркую волну, поднимающую ее все выше, мрачные тени прошлого отступали, таяли, и оставались лишь она и Питер, а потом яркое солнце затопило их ослепительным светом...
@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики
