[Quiterie]

Вот вы тут сидите, а там пирожки дают

На самом деле, не пирожки, конечно. В сообщество посткроссеров (это люди, которые увлекаются открытками) внезапно увидела интересную игру по одной из книг Жюля Верна и не могла ее не перепостить с разрешения автора. Она - по теме, и, кроме того, там всем желающим будут рады!

04.08.2015 в 22:41

Пишет  Nusha00:

Вокруг России за 80 дней - правила

Здравствуйте, дорогие сообщники(цы)!

Недавно я прочитала потрясающую книгу Жюля Верна "Вокруг света за 80 дней", которая вдохновила меня на идею организации игры. А если представить, что Филеас Фогг отправился в путешествие по России? Сколько, интересно, дней ему потребуется, чтобы посетить самые большие/интересные/необычные/удаленные города нашей необъятной родины? А ведь в каждом из этих городов наверняка живет посткроссер, который с радостью встретит мистера Фогга и покажет ему все местные достопримечательности.

Хронология событий:

4 августа 2015 года Филеас Фогг вышел из своего дома на Сэвиль-роу в половине двенадцатого и, сделав пятьсот семьдесят пять шагов правой ногой и пятьсот семьдесят шесть левой, достиг Реформ-клуба; постройка этого величественного здания в Пэл-Мэл стоила не менее трех миллионов.

Филеас Фогг направился прямо в столовую, все девять окон которой выходили в прекрасный сад; осень уже позолотила в нём деревья. Он занял своё обычное место за столиком, на котором уже стоял его прибор. Завтрак состоял из закусок, отварной рыбы, приправленной отменным соусом «ридинг», кровавого ростбифа с грибной подливкой, пирога с ревенем и крыжовником и куска честерского сыра; всё это было залито несколькими чашками превосходного чая, выращенного специально по заказу Реформ-клуба.

В двенадцать сорок семь наш джентльмен поднялся и прошёл в большой салон — роскошную комнату, увешанную картинами в дорогих рамах. Там слуга подал ему свежий номер газеты «Таймс», и Филеас Фогг старательно разрезал его листы, выказав при этом сноровку, свидетельствующую о давней привычке к подобной весьма сложной операции. Чтение этой газеты заняло Филеаса Фогга до трех часов сорока пяти минут; последовавшее за этим изучение «Стандарда» продолжалось до обеда. Обед этот походил на завтрак и отличался от него лишь прибавлением «королевского британского соуса».

Без двадцати шесть наш джентльмен возвратился в большой салон и погрузился в чтение «Морнинг кроникл».

Получасом позднее несколько членов Реформ-клуба появились в зале и подошли к камину, в котором пылал огонь. Это были обычные партнёры мистера Филеаса Фогга, такие же, как он, заядлые игроки в вист: инженер Эндрю Стюарт, банкиры Джон Сэлливан и Сэмюэль Фаллентин, пивовар Томас Флэнаган и Готье Ральф, один из администраторов Английского банка, — все люди богатые и пользовавшиеся почётом даже в этом клубе, среди членов которого встречаются промышленные и финансовые тузы.

И между ними возник спор, а возможно ли увидеть всю Россию за восемьдесят дней! Мистер Фогг поставил двадцать тысяч фунтов на то, что справится с этой нелегкой задачей. А мы ему в этом поможем.

Суть игры:

Мистер Фогг начинает путешествие по России, а мы становимся агентами Реформ-клуба: встречаем его в своих городах, организуем обзорную экскурсию и помогаем всем, чем можем. По отбытии мистера Фогга отправляем в Реформ-клуб открытки с подробным описанием того, чем Филеас у нас занимался.

Порядок игры:

1. Поможем мистеру Фоггу обозначить список обязательных для посещения городов: Лондон так далеко, а эти англичане ничего не смыслят в российской географии.

Все желающие стать агентами Реформ-клуба и принять участие в игре записываются в этой теме с указанием своего города до 14 августа включительно.

2. Оптимизируем маршрут мистера Фогга, на корабле он пересекает Ла-Манш и оказывается в Европе.

До 15 августа включительно все агенты Реформ-клуба отправляют мне свои адреса. 16 августа каждый получает свой порядковый номер – день, когда мистер Фогг посетит его город. Список номеров (с запада на восток) будет вывешен в теме. Также агенты получают список адресов головного офиса – адресов, по которым затем будут отправлять открытки, подтверждающие для Реформ-клуба факт посещения Филеасом городов.

3. Встречаем мистера Фогга, организуем ему культурную программу, провожаем дальше.

С 16 до 25 августа агенты подписывают и отправляют по полученным адресам открытки в Реформ-клуб, описывают, какие достопримечательности посетил мистер Фогг в городе агента/ чем он питался/ сколько партий в вист выиграл/ сколько пар ботинок купил для верного Паспарту.

На открытке агент обязательно указывает день путешествия (присваивается каждому в начале игры) и свой город. Открытка может быть видовая, чем-то связанная с городом агента или посвященная теме путешествий (чемоданы, билеты, вокзалы, поезда и т.д. и т.п.)

Каждый агент отправляет N-1 открытку, где N – общее количество участников игры.

4. Отслеживаем хронологию путешествия мистера Фогга.

После 25 августа начинаем получать от агентов Реформ-клуба из других городов открытки, документирующие путешествие Филеаса по России.

Каждый агент получает N-1 открытку, где N – общее количество участников игры.

Со всеми вопросами и пожеланиями, добро пожаловать в комментарии!

Список участников:

Санкт-Петербург:

Bombyx mandarina

Москва:

Nusha00

falcon

X:

Дарни.

@темы: Мир вокруг нас, Жюль Верн, Игры

---

ФБ-2015

[Stella Lontana]

раньше

Команда Библиотеки приключений на ФБ выложила визитку



А в пятницу уже выкладывает драбблы

запись создана: 22.07.2015 в 23:05

@темы: ФБ, Реклама

---

Армейская мудрость от Ричарда Шарпа. Ч.8

[Sekaya]

С Днём ВДВ, дамы и господа!

Название: Армейская мудрость от Ричарда Шарпа
Автор:  Sekaya
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и армейские остроты, стихи, поговорки, полное издевательство над армейской муштрой
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое армейское словцо
Размер: кажется 720х450, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 5 шт

Читать дальше

@темы: Фанарт, Бернард Корнуэлл

---

Морская наука от Горацио Хорнблауэра ч.2

[Sekaya]

С Днём ВМФ, дамы и господа!

Название: Морская наука от Горацио Хорнблауэра
Автор:  Sekaya
Канон: "Хорнблауэр"
Пейринг/Персонажи: Горацио Хорнблауэр и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и морские остроты, стихи, поговорки
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое морское словцо
Размер: кажется 700х400, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 3 шт

Читать дальше

@темы: Сесил Скотт Форестер, Мореплавание, Экранизации

---

[Росица]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ну и чтоб два раза не вставать

[Stella Lontana]

- Да, мне поручено осуществить полезное и важное путешествие, план которого разработал мой ученый друг и коллега, господин Вивьен де Сен-Мартен.

***

- В Чили! В Чили! - воскликнул злополучный ученый. - А моя экспедиция в Индию! Что скажет господин Катрфак, президент Центральной комиссии? А господин Авозак! А господин Кортамбер! А господин Вивьен де Сен-Мартен! Как я снова появлюсь на заседании Географического общества!

(все те же "Дети капитана Гранта")

Я как-то абсолютно случайно нагуглила, что господин Вивьен де Сен-Мартен существовал в действительности. И мне стало интересно про остальных.

господин Вивьен де Сен-Мартен

Луи Вивьен де Сен-Мартен (1802-1897) (Jean Louis Armand de Quatrefages de Bréau) — французский географ, картограф.

С юности стал заниматься географическими работами, особенно исторической географией и картографией; по этим отраслям наук его труды имеют большое значение. Принимал деятельное участие в трудах Французского географического общества, был его председателем и состоял почётным членом этого и ряда других географических обществ.

Во многом содействовал распространению географических знаний во Франции.

Писал, в том числе, о географии Индии, Северной Африки и Кавказа.

господин Катрфак, который на самом деле Катрфаж

Жан-Луи-Арман Катрфаж (1810-1892) (Louis Vivien de Saint-Martin) — французский зоолог и антрополог. Член Академии наук (1852), Королевского общества (1879), иностранный член Баварской академии наук (1864).

А начинал - с медицинской практики.

Особо интересовался морской фауной (в "20 000 лье под водой" он, кстати, тоже упоминается) - и, кстати, работал в том же Музее естественной истории, где и Аронакс.

"Весьма симпатичный по своему характеру, пользовавшийся всеобщим уважением, прекрасно владевший даром слова Катрфаж не был, однако, таким учёным, с именем которого связана была бы новая эпоха в науке." (Вики)

В последние годы своей жизни он состоял почётным президентом Парижского географического общества.

господин д'Авезак с очень длинной фамилией

Мари́-Арма́н д’Авеза́к де Кастера́-Макая́ (1798 — 1875) (Marie-Armand d'Avezac de Castera-Macaya) — французский географ, научный писатель.

Всю жизнь трудился в Военно-морском министерстве, занимаясь вопросами архивов и управления по делам колоний. Был среди основателей Французского этнографического общества, интересовался французскими колониями и признавал реальность существования Атлантиды. С 1833 по 1835 год был генеральным секретарём Французского географического общества, 18 раз избирался его вице-президентом и 6 раз президентом.

Основным научным интересом д’Авезака была география Африки.

неуловимый господин Кортамбер

Господина Кортамбера отчего-то оказалось сложнее всего нагуглить, но я так полагаю, вот это - он.



Эжен (? - Eugène) Кортамбер (1805-1881) (Pierre François Eugène Cortambert) - профессор географии, заведующий географической секцией Национальной библиотеки с 1863 года, генеральный секретарь Парижского географического общества с 1853 года, популяризатор географической науки.


Кроме Кортамбера все данные - по русской Википедии

Что забавно, все эти достойные господа были старше своего "друга и коллеги" Жака Паганеля лет, в среднем, на двадцать. Ну, и Жюля Верна тоже. Интересно, они что-нибудь думали про упоминание их имен в романах о приключениях?

@темы: Матчасть, Жюль Верн

---

"Великие британские экспедиции"

[Stella Lontana]

Мне попалась интересная серия книг - "Великие британские экспедиции"

аннотация

«Самое ужасное путешествие» - единственное связное повествование о британской антарктической экспедиции 1911 - 1913 годов. Задуманное как труд по передаче полярного опыта, в итоге оно стало в первую очередь рассказом о силе человеческого духа. О том, как любовь к науке позволяет совершить невозможное, а юмор – выжить в нечеловеческих условиях. В 2004 году «Самое ужасное путешествие» возглавило рейтинг книг о приключениях, составленный журналом National Geographic Adventure. Последний раз эта книга выходила на русском языке 20 лет назад и давно стала библиографической редкостью. В этом году издательство «Паулсен» переиздает «Самое ужасное путешествие» в обновленном формате, с большим количеством фотографий 1911-1913 годов, открывая тем самым серию «Великие британские экспедиции».

аннотация

Э.Шеклтон "В сердце Антарктики"
Имя Эрнеста Шеклтона в свое время творило чудеса. В очередной раз набирая команду для экспедиции, он дал в британские газеты объявление следующего содержания: «Требуются люди для участия в рискованном путешествии. Маленькое жалованье, пронизывающий холод, долгие месяцы полной темноты, постоянная опасность, благополучное возвращение сомнительно. В случае успеха — честь и признание. Эрнест Шеклтон». По указанному адресу пришло около 5000 желающих совершать подвиги под началом знаменитого капитана...
Популярность Эрнеста Шеклтона в Великобритании, да и в мире, была невероятной. Герой-полярник, харизматичный лидер, прекрасный оратор — наконец, писатель, автор книги «В сердце Антарктики». Эта книга — лучший и самый успешный проект Шеклтона. Она рассказывает об Британской Антрактической экспедиции 1907-1909 годов и представляет собой много больше, чем просто увлекательное описание полярных приключений. В книге описан бесценный опыт управления, организации работ и быта в экстремальных условиях. И в ней же доходчиво изложен основной моральный посыл Шеклтона: цель не оправдывает средств, главное — люди, рекорды — потом. Вот яркий пример: экспедиция не дошла до географического Южного полюса каких-то 180 километров — у руководителя хватило мужества не поддаться азарту и вовремя повернуть назад, хотя полюс, разумеется, был главной целью всего предприятия.
И все же помимо практической ценности в плане передачи опыта эта книга - один из лучших образцов литературы о путешествиях. Перед нами тот редкий случай, когда документальное произведение читается лучше любого романа. Конечно, один из секретов этого в том, что все описанные приключения происходили на самом деле и потому читатель переживает их куда как живее, чем вымышленные беллетристами опасности. Шеклтон рассказывает о пеших переходах при низких отрицательных температурах, о рискованном восхождении на действующий вулкан Эребус, о первом в истории исследования Антарктики опыте использования автомобиля, о нелегкой судьбе «пони» - якутских лошадей. Книга вполне могла получиться тяжелой, драматичной, но в действительности она пропитана легким юмором и жизнелюбием. Хотите поднять настроение? Читайте Шеклтона. Хотите больше узнать об Антарктике? Читайте Шеклтона. Хотите понять, что главное в управлении людьми? Тот же совет.
Дополнительную ценность изданию придают карты и иллюстрации — в числе последних есть редкие, никогда не публиковавшиеся в отечественных изданиях фото, предоставленные Королевским географическим обществом Великобритании.

аннотация

О.Битти, Дж.Гейгер, Загадка пропавшей экспедиции
Гибель экспедиции сэра Джона Франклина — одна из самых загадочных страниц в истории освоения Арктики. Два корабля Ее Величества, снаряженные по последнему слову прогресса, навсегда исчезли в белом безмолвии. После долгих поисков останки некоторых членов их команд удалось обнаружить на пустынных островах Канадского архипелага. Эти кости наводили на страшные догадки, но все же не давали ответа на главный вопрос: почему блестяще подготовленное предприятие потерпело столь сокрушительную неудачу? В середине 80-х годов XX века канадский судебный антрополог Оуэн Битти и его товарищи высадились на острове Бичи, чтобы вскрыть могилы трех моряков Франклина и выяснить, что за проклятие легло на британскую экспедицию.

Зацепилась взглядом я, честно говоря, за третью, самую новую. Потому что, как обычно - "Дети капитана Гранта".

Цитаты:

- Они увидят ее! - ответил Гленарван. - Теперь этот документ совершенно точен, совершенно ясен, совершенно достоверен, и Англия, не задумываясь, придет на помощь трем своим сынам, заброшенным на пустынный морской берег. То, что она когда-то сделала для Франклина и для многих других, то она сделает и для потерпевших крушение на "Британии".

***
- Ну что, Эдуард? - спросила Элен.
- Плохо, дорогая Элен, это люди без сердца! - ответил лорд Гленарван.
- Они отказали?
- Да, отказались послать судно! Они говорили о миллионах, зря затраченных на розыски Франклина. Они утверждали, будто документ неясен, непонятен...

Об экспедиции Франклина, на розыски которой британское адмиралтейство затратило миллионы, я раньше ничего не знала

По Википедии:


Экспедиция Франклина 1845—1847 гг. или Пропавшая экспедиция Франклина (англ. Franklin's lost expedition) — экспедиция по освоению Арктики, проходившая под руководством сэра Джона Франклина в 1845 году. Её целью были исследование неизвестной части Северо-Западного прохода и завершение его открытия. Однако экспедиция на двух судах со 129 членами экипажа, включая самого Франклина, пропала.

Под давлением супруги Франклина и общественности Адмиралтейство начало поиски лишь в 1848 году. Отчасти благодаря известности Франклина, отчасти из-за предложенного Адмиралтейством вознаграждения множество сторонних экспедиций присоединилось к поиску. В 1850 году пропавших одновременно искало одиннадцать британских и два американских корабля. У острова Бичи были найдены первые следы экспедиции — могилы троих членов её экипажа. Поиски продолжались на протяжении всей второй половины XIX века.

В 1981 году группа учёных во главе с Оуэном Битти, профессором антропологии из Университета Альберты, начала серию научных исследований могил, тел и других артефактов, которые оставила после себя экспедиция Франклина на островах Бичи и Кинг-Уильям.

Пропавшая экспедиция Франклина является предметом множества художественных произведений, в числе которых песни, стихи, рассказы, романы, а также телевизионные документальные фильмы.

Художественным обработкам истории экспедиции Франклина положил начало роман Жюля Верна «Путешествие и приключения капитана Гаттераса» (1866).

Картина "Человек предполагает, а Бог располагает" сэра Эдвина Ландсира, 1864 г.


А это «Арктический совет планирует поиски сэра Джона Франклина», Стивен Пирс, 1851


Мне почему-то кажется, что примерно так выглядели чиновники Адмиралтейства, решавшие, искать им Гарри Гранта, не искать им Гарри Гранта

@темы: Матчасть, Мир вокруг нас, Жюль Верн, Книги, Путешествия, География

---

Морская наука от Горацио Хорнблауэра ч.1

[Sekaya]

Я тут подумала, что если есть армейская наука от Шарпа, то почему бы не быть морской науке от Хорнблауэра?
Дамы и господа! Прошу всех на борт
Название: Морская наука от Горацио Хорнблауэра
Автор:  Sekaya
Канон: "Хорнблауэр"
Пейринг/Персонажи: Горацио Хорнблауэр и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и морские остроты, стихи, поговорки
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое морское словцо
Размер: кажется 700х400, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 2 шт

Читать дальше

@темы: Сесил Скотт Форестер, Мореплавание

---

Армейская мудрость от Ричарда Шарпа. Ч.7

[Sekaya]

Докладываю! Рота с марша вернулась!


Название: Армейская мудрость от Ричарда Шарпа
Автор:  Sekaya
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и армейские остроты, стихи, поговорки, полное издевательство над армейской муштрой
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое армейское словцо
Размер: кажется 720х450, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 5 шт

Читать дальше

@темы: Фанарт, Бернард Корнуэлл

---

«Чепчики и лифчики»

[Росица]

Название: «Чепчики и лифчики».
Автор: Росица
Бета-ридер: мой муж.
Канон: А. и Б. Стругацкие «Понедельник начинается в субботу», Дж. Роулинг цикл о Гарри Поттере.
Размер: 3,5 стр. Word.
Персонажи: Северус Снейп, Наина Киевна Горыныч, в эпизодах – Гермиона Грэйнджер, Гарри Поттер, Невилл Лонгботтом. Упоминается Драко Малфой.
Категория: джен, гет, кроссовер.
Пейринг: Северус Снейп/Наина Киевна Горыныч, + Северус Снейп/Гермиона Грэйнджер.
Жанр: юмор.
Рейтинг: PG.
Описание: Эти предметы дамского туалета могут пригодиться и особям мужского пола. А кто не согласен – тот сексист! ВотЪ!
Предупреждение: В тексте есть пара-тройка пасхалок.

Чепчики и лифчики

Как-то Северус Снейп отправился за редкими ингредиентами для своих снадобий. И его занесло далеко от Хогвартса. Очень далеко. Он никого не трогал, починял примус собирал на полянке краснотельник опушённый. Профессор так увлёкся, что не заметил, как к нему подошли, и был застигнут врасплох вопросом:

Подробнее

– А что это ты делаешь, милок?
Снейп обернулся. Перед ним стояла женщина неопределённого возраста.
– Собираю краснотельник опушённый, – честно ответил он.
– Так что же ты, голубчик, пришёл на мою полянку и собираешь без разрешения?
– Прошу прощения, мадам, я не знал, что это ваша собственность, – вежливо, как и подобает джентльмену, ответил Снейп.
– Вот теперь знаешь, – ворчливо ответила женщина. – Прекращай. А что уже успел собрать – оставь.
– Но, мадам, мне нужно это растение, и больше нигде я не смог его найти. Сколько вы хотите за эту охапку?
Женщина рассмеялась.
– Э, голубчик, ты, видать, хочешь заплатить золотом? Нет, так просто ты от меня не отделаешься. Тут давно не было мужчин в самом расцвете сил. Так что пойдём со мной. Я тебя напою, накормлю, в баньке попарю, как у нас, баб-яг, положено, а потом... – тут она кокетливо улыбнулась.
– Как, мадам? Вы – баба-яга? – Снейп был ошарашен. – Но вы так хорошо выглядите... насколько я знаю, бабы-яги – старые и некрасивые существа.
– Инъекции ботокса, подтяжка кожи, силиконовые импланты в грудь, металлокерамические импланты в челюсти творят чудеса!.. Ну, а выкрасить седые волосы во что-нибудь повеселее – это уже совсем просто.
– Это магловская медицина? – удивился Снейп.
– А то как же, мил человек, – ответствовала баба-яга. – Неужто я буду брезговать достижениями индустрии красоты? Сил-то у меня ещё о-хо-хо сколько, а вот былая красота померкла. Ну так что? Пойдём ко мне домой? Кстати, как зовут-то тебя, добрый молодец?
– Северус Снейп.
– Ах, Северок!.. – мечтательно произнесла женщина. – А меня – Наина. Наина Киевна Горыныч.

Дом Наины оказался уютным. С потолка свешивались электрические лампочки, летучие мыши и лекарственные травы. Кот Василий, жгучий брюнет с зелёными глазами, живо напомнивший Снейпу Гарри Поттера, поприветствовал гостя человеческим голосом.
По колдовизору показывали передачу про драконов.
– Ух ты, это же мой племянник! – закричала Наина, тыча в экран пальцем.
– Кто?
– да вот этот богатырь! Вишь, как он легко с этим трехголовым чудом-юдом управляется?
А как зовут твоего племянника?
– Зовут Соловей, а семейное прозвище у нас – Горыныч.
– Горыныч – это же дракона так называют?
– Это кличка, которую дали дракону в честь дрессировщика, – объяснила баба-яга.

Огонь в русской печи шустро приготовил борщ с молодой свёклой и печёную картошку. Всё это сотрапезники запили изумительно вкусным яблочным квасом.
– А я читал, что бабы-яги заманивали молодых парней в свой домик и отправляли в печку, – вспомнил Снейп.
– Ну да, было дело, – охотно согласилась Наина. – Но мы уже давно этим не грешим. А зачем?
– А зачем раньше делали?
– Раньше для зелий нужно было. А сейчас завезли к нам макак-резусов, мы их в питомнике разводим. У них антигенная структура схожа с человеческой. Их можно в печку сажать безо всяких ограничений. Кроме беременных самок и детёнышей. Но мы и сами их бережём.
–А ещё я читал, что вы живёте в избушках на куриных ногах.
– Да, моя официальная резиденция в Соловце именно так и выглядит. А здесь – дача. Могу я отдохнуть на даче от формальных требований или нет?
– Конечно, можете, мадам.
– Меня зовут Наина. Просто Наина. Ну так что ж? – игриво напомнила хозяйка.– Пойдём в баньку?
– Да я что-то плотно поел, тяжело... – Снейп действительно чувствовал, что последний пирожок был лишним. Или бублик.
– Да ты не боись, Северок. Веник враз поправит твои хвори.

Наина показала настоящий мастер-класс по использованию берёзового веника для лечебного массажа. Снейп почувствовал, что помолодел за полчаса на полдесятилетия. А потом между помытыми произошло то, что часто случается между мужчиной и женщиной.

– Ты такой писаный красавец... Только вот почему у тебя волосы сальные и в перхоти? Надо использовать Head and Shoulders. Или Shauma for Man.
– Да я же зельевар. Какой смысл утром мыть волосы, если вечером они опять запачкаются?
– Я тоже зелья варю каждый день, а волосы у меня чистые. Знаешь, почему? Я чепчик надеваю, когда за котёл берусь. Хочешь, тебе подарю? Розовый, с оборочками.

***
На следующее занятие по зельеварению Снейп пришёл в чепчике. Класс встретил его появление дружным гоготом. Причём смеялись не только гриффиндорцы, от которых больше нечего было ожидать, но и слизеринцы. Профессор прекратил эту вакханалию с помощью Силенцио, а потом торжественно произнёс:
– Минус 100 баллов с Гриффиндора за издевательство над преподавателем. А теперь объявление. От моего предмета волосы пачкаются, и впредь на моих занятиях вы будете носить чепчики. Да, я на этом настаиваю! А кто не придёт в чепчике – получит минус 10 баллов с ученика, независимо от факультета.

Назавтра девочки пришли в чепчиках. Некоторые мальчики – тоже. Особенно хорошо розовые чепчики с оборочками смотрелись на Краббе и Гойле.
– Мистер Поттер, почему вы не в чепчике? Минус 20 баллов с Гриффиндора!
– Но, сэр...
– И ещё минус 30 за пререкания с преподавателем! И отработка сегодня вечером. Поттер, вы такой же тупой и никчёмный, как и ваш отец. Может быть, хоть на этот раз вы чему-нибудь научитесь.

Вечером Поттер пришёл на отработку. Он так ловко препарировал ветвистых ползецов, что у Снейпа появились смутные подозрения. Пришлось пустить в ход легилименцию.
– Моргановы трусики! Грейнджер! Какого Мерлина вы пришли! Я ведь назначил отработку Поттеру, а не вам.
– Ах, профессор!.. Я готова ходить к вам на отработки хоть каждый вечер... после библиотеки, конечно. Ради удовольствия созерцать ваши прекрасные локоны.
– Минус 20 баллов с Гриффиндора за грубую лесть! Ступайте к себе и пришлите ко мне Поттера. НАСТОЯЩЕГО Поттера, а не его замену!

***
Напрасно Гермиона пыталась добиться взаимности от Снейпа. Что ему эта сопливая девчонка – хотя, надо признать, талантливая и трудолюбивая, – если у него есть Настоящая Женщина с большой буквы Ж! И с большой Ж, конечно.
Во время очередного свидания Северус пожаловался Наине на Невилла Лонгботтома, который с пугающей регулярностью взрывает котлы.
– Меня аж трясёт от него, – чистосердечно признался Снейп.

– Земля тряслась, как наши груди.
Смешались в кучу кони, люди,
и залпы тысячи орудий
слились в протяжный вой,

– процитировала ведьма русского классика с британскими корнями. – У меня тоже, бывает, что-нибудь не так идёт, а груди у меня не трясутся. Знаешь, почему? Я лифчик ношу. Хочешь, тебе подарю, Сахарок?
– Нет, я такой размер не ношу, – отказался Снейп. Но подумал, что эта хорошая мысль.

***
На следующем занятие по зельеварению Снейп объявил:
– Ещё одно объявление. От деятельности Лонгботтома вы можете получить сотрясение тела, а может, и мозга, если у кого-то из вас он есть. Впредь на моих занятиях вы будете носить лифчики. Да, я на этом настаиваю! А кто не придёт в лифчике – получит минус 10 баллов с ученика.
– Но, сэр, – резонно заметила. Гермиона, – мы, девочки и так носим лифчики. Только их не видно под формой.
– Ну хорошо, – смягчился Снейп. – Девочки могут носить лифчики под формой. А мальчики – поверх, чтобы я видел, что вы не уклоняетесь от выполнения моих требований.
– А вы сэр, тоже придёте в лифчике? – робко спросил Лонгботтом.
– Минус 30 баллов с Гриффиндора за идиотский вопрос! И отработка сегодня вечером.

Днём в спальнях мальчиков обсуждался животрепещущий вопрос: где взять лифчик? Гарри, как самый осведомлённый о магловской жизни ученик, просветил товарищей: мужские лифчики можно купить в магазинах спорттоваров. Гарри даже готов лично заняться закупкой этих предметов туалета на весь второй курс Хогвартса. За свой счёт. В порядке гуманитарной помощи.

И сильная половина второго курса отправился в магловский Лондон. Гриффиндорцы – из-за любви к приключениям, хаффльпаффцы – в силу дисциплинированности, а равенкловцы – ради приобретения интересного, редкого для волшебников опыта. Драко Малфой решил, что тесное общение с грязнокровками недостойно настоящих чистокровных магов, и остальные с ним согласились.

Вечером того же дня Гермиона опять пришла на отработку, правда, на этот раз – не под видом оштрафованного ученика, а вместе с ним. Ну что с ней делать, а? Как избавиться от этой назойливой малолетней поклонницы?

Назавтра Снейп не стал снимать баллы со слизеринцев, несмотря на угрозу. Зато гриффиндорцы радовали глаз сокурсниц разнообразием внешнего вида и цветовой гаммы. Одни были в настоящих топах, другие – в обычных лифчиках не то нулевого, не то минус первого размера, третьи – в ремешках, которые переплетались на торсе, а в месте предполагаемого расположения сосков одиноко торчал маленький кружок.

Лонгботтом и на этот раз умудрился выделиться из красно-золотой массы. Он оказался круче всех – надел армейский лифчик-разгрузку. Никто из детей волшебников раньше не видел такой амуниции.
– Ух ты! Что это такое у тебя?
– Лифчик с патронами.
Они не знали, что такое патроны – только что такое Патронус. И все сразу зауважали Невилла.

Он снова взорвал котёл. И патроны тоже взорвались. Но при этом, как ни странно, ни одно животное не пострадало. Возможно, потому что они были неженатые. Патроны, а не животные.

Но это уже совсем другая история.

Примечание.
muzey-factov.ru/tag/wear#4832
В продаже встречаются чисто мужские лифчики, предназначенные для сугубо утилитарных целей. Их носят мужчины с увеличенными грудями, что вызвано ожирением или гинекомастией – в этом случае бюстгальтер и поддерживает грудь, и частично скрывает её, делая более плоской. Некоторые спортсмены, прежде всего бегуны, предпочитают заниматься в спортивном лифчике, исключающем вызванное натиранием об одежду раздражение сосков, которое может проявляться даже их кровотечением.

@темы: Джен, Гет, Фанфики

---

Кинжал дона Эстебана

[Nunziata]

Автор: Nunziata
Беты (редакторы): fitomorfolog_t , Росица
Фэндом: Сабатини Рафаэль «Одиссея капитана Блада»
Персонажи: Мигель/ОЖП
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Предупреждения: ОЖП
Размер: Миди, ок 6500 слов
Описание:
Прошлое настигает неожиданно
Примечания автора: для симметрии к "Яблоням Сомерсета", потому как закончив фик, вдруг увидела параллели.
В первую очередь адресуется тем, кому полюбилась моя героиня Беатрис из фика "Искупление"
Возможно, легкая географическая АУ)


1

Октябрь 1698

Порывы ветра бросали в окна не капли, а целые пригоршни воды.
Где-то хлопнула плохо закрепленная ставня, и послышался звон разбитого стекла.
Донья де Эспиноза подняла голову от шитья и прислушалась — из правой части дома донеслись голоса, а значит, рачительный управляющий уже знает о досадном ущербе.
Она думала об «Архангеле», который не вернулся до начала шторма в порт.
Еще днем Беатрис выходила на каменный мол, содрогающийся под ударами рассвирепевшего океана, который обрушивал один пенный вал за другим в попытке уничтожить сооруженную человеческими руками преграду, и даже более — пойти войной на сушу. Она долго стояла на треплющем ее одежду, пронизывающе-холодном ветру, но в серой пелене дождя не было видно ни одного паруса. Под вечер шторм перерос в настоящую бурю.
«Дон Мигель — опытный моряк, наверняка он заметил признаки непогоды, и корабль находится в какой-нибудь безопасной бухте. Тем более, что плавание предполагалось вдоль побережья. Я напрасно тревожусь — а я ведь я тревожусь...»
Она вздохнула. С роковой для них ночи ее общение с мужем сводилось лишь к обсуждению того, что касалось детей или хозяйства. Впрочем, разговоры они вели не часто. А две недели назад, накануне ухода де Эспинозы в плавание, она вдруг обратила внимание, как осунулось и постарело его лицо и запали глаза...

***


Война закончилась осенью 1697 года, но долгожданный мир не принес Испании облегчения. Времена наступали безрадостные: его величество Карлос Зачарованный упускал из слабеющих рук последние нити, связывающие его с реальностью, а вместе с этим закатывалась звезда прославленного адмирала де Эспинозы. Практически сразу де Эспиноза оказался не у дел и почувствовал, что задыхается среди интриг и фальшивых улыбок придворных, слетевшихся как грифы в предвкушении скорой смерти короля. Леность, небрежение долгом и запустение властвовали повсеместно и приводили дона Мигеля в ярость.
Несмотря на то, что адмирал де Эспиноза вплотную приблизился к шестидесятилетию, силы не оставили его, и плечо беспокоило гораздо меньше, хотя рука так и не обрела былой подвижности. Можно было считать подарком судьбы, что в один из редких моментов просветления король Карлос предложил ему принять под свое начало небольшую эскадру, несущую охрану атлантического побережья Испании.
Год назад они перебрались в Эль-Ферроль. Беатрис с легким сожалением оставила родную ей Севилью. Однако лучшим утешением для нее было видеть, как горели глаза мужа, для которого это назначение было спасением от хандры.
Беатрис быстро привыкла к новому месту. Атлантический океан, неустанно вздымающий высокие зеленоватые валы, разительно отличался от лазурного Карибского моря. Однако молодая женщина открыла для себя особое удовольствие приходить на мол или верхом выезжать на обрывистый берег и любоваться его неукротимой мощью. Де Эспиноза опять надолго уходил в плавание, но Беатрис, безусловно, предпочитала скучать по нему, чем наблюдать, как тоска подтачивает его изнутри, а характер становится все более угрюмым и замкнутым.

...Их ссора была подобна сегодняшней буре, вот только разразилась она совершенно неожиданно для молодой женщины. Хотя отчасти в этом была ее вина. Как она могла оставить в Санто-Доминго кинжал дона Эстебана?
Беатрис спрятала его среди толстых фолиантов с пьесами Лопе да Вега, интересоваться которыми никому, кроме нее, не приходило в голову. Весной 1696 года, в спешке сборов перед отплытием в Европу, она попросту забыла взять кинжал с собой. Вспомнив о нем уже в Севилье, Беатрис подумала, что даже если его и найдут, в этом не будет особой драмы, и вряд ли находку свяжут с ней. Однако она ошиблась, и это дорого обошлось и ей, и ее мужу.
Дон Мигель принял решение продать дом на Эспаньоле лишь в начале этого года, а в июле из Санто-Доминго пришло письмо...
Беатрис знала об неприязни, если не сказать больше, которую питал к ней их бывший управляющий Фернандо, но не могла предположить, на какую гнусную подлость он способен. Та история с Донато, из-за которой они поссорились с Мигелем вскоре после свадьбы, казалась теперь невинным происшествием.
На сей раз управляющий обвинил донью де Эспиноза в «непотребной греховной связи» с племянником дона Мигеля, Эстебаном. И в качестве доказательства прислал кинжал.
Муж пришел к ней в спальню и, показав злополучный клинок, потребовал объяснений.
«С чего Фернандо взял, что кинжал спрятала я? Дон Эстебан мог потерять его, или кто-то мог украсть...»
«В моем доме?! - прервал ее дон Мигель. - Кто же? Кто мог украсть кинжал, Беатрис? И неужели ты думаешь, что Эстебан не сказал бы мне, если бы потерял его? К тому же, Фернандо видел, как Эстебан вышел из примыкавшего к кухне коридора. А несколькими минутами позже из того же коридора появилась ты! И твоя одежда была в беспорядке!»
Тогда Беатрис растерялась: что будет, если Мигель узнает о попытке его племянника изнасиловать ее? Это, а еще жгучий стыд помешали ей сразу рассказать, как было дело, а потом стало поздно.
Все же она попробовала возразить:
«Почему он поведал тебе об этом лишь спустя многие годы?!»
«Фернандо упрекал себя в недостатке мужества и умолял простить ему этот грех. Он написал, что лежит при смерти и хочет облегчить свою душу. Скажи мне, кто стал бы лгать, чуя близкую встречу с Создателем?»
На этот счет у Беатрис было другое мнение, но она смотрела в искаженное яростью лицо мужа и понимала, что он не поверит в то, что управляющий ненавидит ее и не остановится ни перед чем, чтобы очернить ее имя.
Все ее дальнейшие попытки оправдаться - говоря откровенно, довольно неуклюжие - только усиливали гнев де Эспинозы.
В бешенстве от упрямства жены и видя, что она увиливает от ответа, он схватил ее за плечи и встряхнул. На миг Беатрис почудилось, что сейчас он ударит ее, или... его безжалостные пальцы сомкнутся на ее шее. Задыхаясь от боли и отчаяния, она выкрикнула:
«Вызовите дона Эстебана и спросите его, как кинжал оказался у меня! И посмотрим, осмелится ли он солгать!»
«Вы держите меня за дурака?! - прорычал дон Мигель. - Вам прекрасно известно, что Эстебан в Санто-Доминго! И как знать, кто на самом деле является отцом Изабеллы и Диего!»
Будто проклятый кинжал вонзился ей в грудь...
Это было самым чудовищным обвинением, которое де Эспиноза мог бросить своей жене. Судя по всему, даже сквозь пелену гнева он осознал, что зашел слишком далеко, поскольку вдруг обмяк и разжал пальцы.
Беастрис шарахнулась от мужа, душевная мука и жгучая обида заслонили ужас перед его яростью и боль физическую.
«Подите прочь, дон де Эспиноза», - безжизненным голосом проговорила она.
Опомнившись, он шагнул к ней и глухо пробормотал:
«Беатрис...»
«Нет! - воскликнула она, отшатываясь. - Не прикасайтесь! Не смейте прикасаться ко мне!»
Де Эспиноза больше не произнес ни слова, и, сгорбив плечи, вышел из комнаты, а Беатрис, проплакав почти всю ночь, забылась тяжелым сном и даже не услышала, как рано утром он уехал в порт.
Когда донье де Эспиноза сказали об этом, на ее губах появилась горькая улыбка: молодая женщина вспомнила свою свадьбу. История повторялась, но на этот раз Беатрис чувствовала только опустошение.
Вряд ли ей стало бы легче, знай она, что ее муж также не сомкнул глаз в эту ночь.

… Кинжал де Эспиноза узнал сразу, он сам подарил его Эстебану. Нахмурившись, он вчитался в письмо — и словно небо рухнуло на его него. За витиеватыми фразами и бесконечными заверениями Фернандо в преданности стояло нечто, непостижимое для его рассудка.
Беатрис неверна ему? У нее была многолетняя связь с... Эстебаном?! С Эстебаном, бывшим для него не просто сыном покойного брата, а самым дорогим человеком, на которого он перенес большую часть испытываемой к Диего любви!
Пальцы судорожно сжались, сминая листы. Дону Мигелю хотелось отшвырнуть их, как если бы в его руках оказалось мерзкое ядовитое насекомое. Но потом его взгляд упал на кинжал. Мог ли Эстебан быть способным на такое гнусное предательство? А Беатрис? Неужели под прекрасной оболочкой скрывается черная бездна? От века Враг рода человеческого избирает дочерей Евы своими орудиями, чтобы искушать смертных.
Вздор! Он, Мигель де Эспиноза, никогда не страшился ни дьявольских козней, ни сладостных сетей, расставляемых им. И он немедленно пойдет к жене и спросит у нее. Какое-то объяснение есть, он был почти уверен. Почти...
Но то, что произошло в спальне... Беатрис лепетала что-то маловразумительное, и призрачные демоны подозрений де Эспинозы обрели плоть и кровь и острыми когтями впились в его душу.
Ужасные слова сорвались с его губ, прежде чем дон Мигель успел понять их смысл. Он многое бы дал, чтобы обратить время вспять...
Заключить Беатрис в свои объятия, губами осушить бежавшие по ее щекам слезы, которых она не замечала. Однако отвращение, появившееся в глазах жены, остановило его, и он не сделал даже попытки к примирению...

Погруженный в свои тягостные размышления, он мрачно рассматривал стену напротив себя.
Годы, прожитые в браке с Беатрис, невольно всплывали в его памяти. Девять лет назад дон Мигель считал, что его жизнь не имеет больше смысла, и сожалел, что удар шпаги Питера Блада не оказался смертельным. Но искренность и непосредственность сеньориты Сантана вновь зажгла в нем искру, и он неожиданно для себя самого решил связать с ней свою судьбу. Затем — узнавая Беатрис лучше, он начал привязываться к свой жене, словно прирастая к ней душою. Де Эспиноза не мог бы сказать, когда его насмешливое любопытство и снисходительность уступили место иному чувству, пустившему глубокие корни в его душе. И однажды решив, что Беатрис любит его, в дальнейшем он принимал это как данность, и ему не приходило в голову, что придет день — и все изменится.
Неужели он ошибался в ней, и она никогда не любила его?
Или, оскорбив ее тяжким и несправедливым подозрением, он сам разрушил храм, в котором мерцал огонь, все эти годы согревавший его?
Он запомнил странные слова Беатрис об Эстебане и вяло подумал, что непременно напишет племяннику. Но... что он будет делать дальше? Отчаяние растекалось горечью на языке и горечью в сердце. Дон Мигель осознал, что ему невыносимо тяжело потерять любовь жены. У него вырвался глухой стон, грудь сдавило до черных точек перед глазами, и ему пришлось сделать несколько медленных осторожных вздохов, чтобы восстановить дыхание.
Что же... У него оставалось море. Всю жизнь оно было для него верным другом и переданной любовницей, лишь на краткий промежуток он решил, что это не так. Но море терпеливо и ждет его. И адмирал де Эспиноза знал, что уже скоро он навсегда упокоится в холодных синих волнах.

... Плавание длилось больше месяца. О том, куда направился «Архангел», Беатрис узнала от навестившей ее доньи Альварес, жены вице-адмирала. У молодой женщины хватило выдержки, чтобы скрыть свое удивление: не стоило делать достоянием гласности, что она не знает, где ее муж.
Де Эспиноза вернулся в середине августа. У Беатрис забилось сердце, когда она увидела, как муж входит в гостиную. Но он наклонил голову, церемонно приветствуя ее, как приветствовал бы совершенно постороннюю донью. Ее опасения были напрасными - он не появлялся больше в ее спальне и вообще всячески избегал общества жены.
Время шло, и постепенно Беатрис стало казаться, что ее душе установилось некое подобие равновесия. Надо жить дальше. Хотя бы ради Изабелиты и Диего. Отношение Мигеля к детям не изменилось — наоборот, он как будто стал больше баловать обоих, а особенно дочь. В глубине души молодая женщина чувствовала, что он вряд ли сам верил в вырвавшиеся у него в пылу гнева слова. Но невыразимая печаль по-прежнему наполняла ее сердце...

***


В гостиной было жарко, но к утру все выстынет - пламя свечей колебалось от сквозняков, гуляющих по всему дому. За окнами совсем стемнело, и сквозь завывание ветра в трубах едва различимо донесся колокольный звон.
Беатрис отложила полог, который она расшивала для церкви Пресвятой девы, и встала. Рамона уже должна была уложить детей, и молодая женщина хотела пожелать им добрых снов этой бурной ночью, а после лечь самой, пока дрова в растопленном в ее спальне камине не прогорели окончательно.
Изабелла никогда не боялась бури, а вот Диего пришлось долго уговаривать, чтобы он выбрался из-под одеяла.
Наконец успокоенный малыш сонно засопел, и Беатрис прошла к себе.
Ее упорно не оставляли мысли о том, где в этот час дон Мигель: в безопасности, на берегу, возможно, в портовой таверне, где сизый дым клубится под потолком, и разбитные румяные служанки разносят еду и подогретое вино со специями, а набившиеся в зал моряки отпускают соленые шуточки, и хохот заглушает рев прибоя. А если «Архангел» не успел достичь гавани... Она поежилась, представив отчаянно борющийся с бурей корабль.
«Для Мигеля это не первый шторм, и даст Бог, не последний. В последние месяцы меня не сильно огорчало его отсутствие... Почему именно сегодня мне так неспокойно? »
«Ты совсем не любишь его больше?» - ее вторая ипостась очень редко напоминала о себе, и Беатрис удивилась.
«Разумеется, он дорог мне, мы много лет вместе, он отец моих детей и по-прежнему любит их. Но наша любовь... Что от нее осталось... »
«И все же, прислушайся к себе, спроси свое сердце...»
«Ты вернулась, чтобы давать мне советы? Мое сердце молчит! Все дело в этом шторме и в том, что мой муж неважно выглядел перед отплытием».
Беатрис рассердилась на себя, в то же время ощущая слабый упрек совести: занятая собственными переживаниями, она не обращала никакого внимания на то, что Мигель нездоров.
«Стоит присмотреться к нему, когда он вернется...»
«Если он вернется», - не преминула оставить последнее слово за собой вредина.
Все же Беатрис уснула, хотя и не сразу. Ей показалось, что спала она недолго, потому что когда она открыла глаза, за окнами было темно. Но ветер больше не налетал на дом бешеными порывами.
Она услышала голоса во дворе, на стенах мелькнули отсветы факелов, тогда она встала с кровати и подошла к окну.
Дождь все еще лил, и сквозь стекла огни факелов казались размытыми пятнами. Метались темные фигуры людей, заржала лошадь. Неужели вернулся дон Мигель? Неожиданно для себя молодая женщина испытала облегчение.
Вздрагивая от холода и волнения, она стянула со спинки кресла тяжелый бархатный халат, запахнулась в него, затем заплела волосы в косу и, нашарив босыми ногами домашние туфли, направилась к дверям.

Когда она вошла в гостиную, дон Мигель сидел в кресле, а Мануэль торопливо разводил огонь в камине. На полу лежал сброшенный плащ, с которого натекла уже целая лужа, капельки воды поблескивали на высоких сапогах де Эспинозы и в его волнистых волосах, отливающих серебром в неярком свете свечей канделябра, стоящего на каминной полке.
Муж повернул голову на звук шагов.
- Донья Беатрис? - медленно проговорил он, удивленный ее появлением.
- Доброе утро, донья Беатрис, - отозвался Мануэль.
Огонь наконец-то вспыхнул, управляющий встал и поклонился ей.
- Доброе утро... Дон Мигель, я рада, что вы благополучно достигли порта.
- Рады? - саркастично осведомился он.
- Да, - твердо ответила молодая женщина. - Но вам нужно переодеться в сухое, - она обратилась к управляющему: - Мануэль, разбуди Маргариту, путь согреет вина и приготовит что-нибудь укрепляющее.
- Разумеется, донья Беатрис, - пробормотал Мануэль, отступая к выходу, - А Хосе сейчас принесет одежду.
- Вы не обязаны проявлять знаки внимания — тем более, что это, возможно, вам в тягость, - сухо сказал де Эспиноза, когда дверь за управляющем закрылась, - Мануэль прекрасно справится сам. Сожалею, что потревожил ваш сон.
Беатрис с тревогой рассматривала его, - теперь, когда стало светлее, ей бросился в глаза изнуренный вид мужа. Его лицо покрывала бледность, скулы были резко очерчены, и меж бровей залегла глубокая складка.
- Я все еще ваша жена, - тихо ответила молодая женщина. - И мне не в тягость позаботиться о вас. Я беспокоилась — мне не приходилось видеть такого ужасного шторма. Как вам удалось войти в пролив? Я помню ту подводную гряду, которую вы мне показывали...
- Да, шторм был не из самых кротких, - тонкие губы де Эспинозы скривились в усмешке. - Пришлось немало потрудиться, чтобы миновать подводные скалы. В какой-то момент «Архангел» несло прямо на них... - он утомленно прикрыл глаза. - Тогда вы смогли бы освободиться от нелюбимого мужа, не так ли, донья Беатрис? Но небу было угодно оставить нам наши жизни...
Сердце опять кололо тупой иглой, и дон Мигель привычным уже движением принялся растирать грудь.
Молодая женщина не обратила внимание на его язвительную фразу, беспокойство все больше охватывало ее.
- Вам нездоровится? - она подошла близко, очень близко и склонилась к де Эспинозе.
- Пустяки.
Однако в этот момент игла особенно злобно вонзилась ему в сердце, и он откинул голову на спинку кресла, стараясь дышать осторожно и неглубоко.
Теплые пальцы дотронулись до его лба, он хотел отдернуть голову, но... не смог. Ее прикосновения успокаивали... Как в той, другой жизни, в Ла Романе. И пусть он знал, что к прошлому им не возвратиться, и его женой движет в лучшем случае сострадание, но ему хотелось чувствовать ее руки, ее близость...
- Когда это началось? И почему вы сразу мне не сказали? - сердито спросила Беатрис.
Посиневшие губы и затрудненное дыхание мужа, его пальцы, вцепившиеся в ткань камзола на груди - ее опыта было достаточно, чтобы определить, что у него начинается сердечный приступ.
Уже не думая об их отношениях, она быстро ослабила Мигелю шейный платок, затем растянула его камзол.
- Не хотел затруднять вас, - продолжал усмехаться он, не открывая глаз.
Появился Хосе с ворохом одежды, и Беатрис повелительно сказала ему:
- Маргарита наверняка уже согрела вино, отправляйся на кухню и принеси его. И пусть она вскипятит воду. Быстро! - она повернулась к мужу: - Я должна спуститься в кладовую, чтобы взять пакетики с травами и приготовить для вас отвар. А вам лучше не совершать резких движений и не вставать.
- Я не сбегу, будьте уверены.
- Надеюсь на ваше благоразумие. Хотя в том, что касается вашего здоровья, вы не слишком-то его проявляли.
Беатрис очень не хотелось оставлять его в такой момент, но она рассудила, что быстрее сама найдет нужный травы, чем будет тратить время на объяснение.
Она торопливо перебирала пахучие свертки.
«Leonúrus — прочитала она надпись на пакетике, - вот то, что мне нужно! Еще понадобится валерьяна и ягоды Crataégus»
Когда она вернулась в гостиную с подносом, на котором стояла большая дымящаяся кружка с отваром, то обнаружила, что дона Мигеля был уже без камзола и сапог. В полотняной рубахе, укрытый до пояса легким походным одеялом и устроив босые ноги на обитой мягкой кожей скамеечке, он сидел в придвинутом ближе к огню кресле. Видимо, при помощи Хосе он переоделся, впрочем, одежды, как и плаща, нигде не наблюдалось, - как и самого Хосе. Рядом стоял табурет с еще одним подносом. В руках де Эспиноза держал кубок, из которого прихлебывал мелкими глотками.
- Вы все же вставали, - укоризненно заметила Беатрис, подходя к нему.
- Не оставаться же мне в мокрых штанах, - отозвался дон Мигель, пристально разглядывая жену, - Что это там? - полюбопытствовал он, переведя взгляд на кружку.
- Эти травы издревле используют для лечения сердца...
- Мне уже лучше, не извольте беспокоиться.
Молодая женщина опустила поднос на табурет и скрестила руки на груди.
- Вам не лучше, дон Мигель. И будет гораздо хуже, если вы будете и дальше упорствовать.
- Ну да, вы же преисполнены сострадания ко всем... убогим... — хмыкнул он.
Вспыхнув от возмущения, Беатрис приготовилась резко возразить, ему но осеклась, увидев, что высказав эту колкость, муж, тем не менее, взял кружку. Он подозрительно принюхался, затем сделал большой глоток.
- Иисусе! Что за зелье вы сварили?! - поперхнувшись, воскликнул он.
- Это всего лишь Leonúrus, да, вкус должен быть горьким, но...
- В жизни не доводилось пробовать такой дряни!
- И все же вам придется это выпить. Более того - отец Кристиан предписывал пить отвар в течение двух недель, - досадуя на его язвительное упрямство, проговорила Беатрис.
- Милостивый Боже, этак вы меня уморите верней подводных камней!
- Вы ведете себя хуже Диего, ему я по крайней мере могу пообещать сладкий пирог, - она вдруг прыснула со смеху.
- Ну так попробуйте и мне пообещать что-нибудь, донья Беатрис, - усмехнулся де Эспиноза. Молодая женщина потупилась, отчего-то смутившись, и дело было даже не в двусмысленности его последних слов, просто сама их перепалка взволновала ее.
- Выпейте, прошу вас, дон Мигель, - тихо попросила она и вздохнула.
- Раз вы так настаиваете... - пробормотал он и храбро поднес кружку к губам.
Она наблюдала, как, стараясь не сильно морщиться, он пьет отвар.
- Уфф, у вас припасено еще что-то, или на сегодня мои мучения закончены? - со стуком водрузив кружку на поднос, поинтересовался он.
- Я забыла упомянуть, что лекарство нужно принимать дважды в день, - ответила Беатрис, пряча улыбку при виде вытянувшегося лица мужа
Де Эспиноза собирался еще раз посетовать на несправедливость к нему судьбы, но злобная игла вновь напомнила о себе.
С ним творится черт-те что ! Или это и есть смерть?
Опустив веки, он прислушивался к своей боли. Звякнул металл — это Беатрис поставила поднос на пол.
- Будет лучше, если вы проведете ночь здесь, - мягко сказала она, усаживаясь на табурет и беря его руки в свои, - Не стоит рисковать, поднимаясь по лестнице в вашу спальню. К тому же камин там не топили.
Дону Мигелю де Эспиноза было трудно смириться с осознанием собственной немощи, тем более, что отнюдь не боевые раны явились ее причиной. Он захотел возразить Беатрис и отнять руки, но она продолжила, будто читая его мысли:
- Вы обязательно поправитесь, но сейчас вам необходим покой.
Скрипнула дверь, и дон Мигель приоткрыл глаза: в гостиную почти вбежал Мануэль, следом за ним тащился зевающий Хосе.
- Мануэль, дон Мигель останется в гостиной. Постелите ему здесь, — она показала на стоящую возле стены широкую, в восточном стиле кушетку.
Де Эспиноза встретился глазами с растерянным взглядом управляющего и приподнял бровь. Хотя слуги любили свою госпожу, пожалуй, Беатрис еще не распоряжалась столь властным тоном. Впрочем, Мануэль быстро справился с собой и с готовностью закивал головой.
- Как вам будет угодно... Хосе! — прикрикнул он на сонного парня. - Ты слышал? И шевелись!
Хосе и впрямь проявил расторопность и вскоре появился, сгибаясь под тяжестью груды подушек и большого покрывала.
Де Эспиноза с любопытством посматривал на Беатрис, которая вместо со слугой готовила ему ложе. Она в который раз поразила его этим ранним утром. Однако он тут же напомнил себе, что обольщаться не должен. Беатрис сострадательна, как он сам и сказал ей, но вряд ли это что-то меняет.
После того, как кушетка была застелена, молодая женщина подошла к мужу:
- Я и Хосе поможем вам лечь.
Дон Мигель нахмурился, чтобы скрыть невесть откуда взявшееся смущение: он абсолютно не предполагал, что Беатрис, принеся ему лекарство, останется рядом и, тем более, будет укладывать его в постель. Ему вовсе не хотелось представать перед ней в одной рубашке, да к тому же сейчас, когда он так слаб.
«Я одряхлел. И составляю теперь печальный контраст своей жене», - язвительно поддел он себя.
- Мне поможет Хосе, а вам следует пойти к себе и отдохнуть, донья Беатрис, - он произнес это, как ему казалось, достаточно равнодушным тоном, чтобы обидеть ее.
Беатрис взглянула с недоумением, а потом усмехнулась:
- Вам придется потерпеть мое общество. Я должна убедиться, что лекарство подействовало.
Мысленно послав все к дьяволу, де Эспиноза резким движением сбросил одеяло, будто надеялся смутить и ее своим полураздетым видом. И в самом деле, она отвела глаза, в свою очередь вызвав у него усмешку.
Он поднялся, преодолевая слабость, и молодая женщина тут же шагнула вперед, с другой стороны подскочил Хосе.
- Черт побери! - не сдержался дон Мигель. - Я еще в состоянии стоять на ногах!
Яростно оглядев обоих, он сумел без посторонней помощи добраться до своего ложа и даже не слишком задохнуться.
- Вот и хорошо, - покладисто сказала Беатрис. - Вижу, что вам немного лучше. Тем не менее, я побуду здесь еще немного. Хосе, передай всем слугам, что дон де Эспиноза отдыхает в гостиной, чтобы никто не тревожил его, - обернулась она к слуге, который с поклонами пятился к дверям.
- Будет исполнено, донья Беатрис, будет исполнено.
- Вам лучше уснуть, дон Мигель, - заметила она, устраиваясь в кресле.
- Я все-таки склоняюсь к мысли, что скалы были бы предпочтительнее, - огрызнулся он.
Дышать стало ощутимо легче, и де Эспиноза почувствовал, что засыпает. Он услышал, как Беатрис тихонько рассмеялась и прошептала:
- Камней вам удалось избежать... А вот меня...
Однако он не был уверен, действительно ли слышал эти слова, или они приснились ему...

2

февраль 1699
Щурясь от яркого, почти весеннего солнца, Беатрис взглянула на извилистый и узкий феррольский залив, затем оглядела стоящие на якоре корабли.
Как и прежде, она высматривала корабль дона Мигеля, но муж ничего об этом не знал. Беатрис и сама не поняла, как получилось, что когда она отправлялась на прогулку с детьми, в церковь или навестить немногих своих приятельниц, ее путь всегда лежал или мимо порта, или через эту площадь, и она обязательно искала глазами знакомые паруса.
Хотя поначалу в местном обществе донью де Эспинозу приняли настороженно, за месяцы, прожитые в небольшом городке, который неуловимо напоминал Ла Роману, ей удалось завоевать сердца замкнутых уроженок Галисии, в основном жен капитанов и офицеров эскадры.
«Архангела» в порту не было, — как и других кораблей эскадры. Следовало бы пойти домой, но Беатрис медлила. Вздрагивая под порывами холодного северного ветра, она плотнее запахнула шерстяной плащ. В общем-то, зима по местным меркам не была суровой, но показалась сущим адом для молодой женщины, не привыкшей к климату северо-запада Испании.

… Дон Мигель оставался в постели всего лишь пару дней, и то — уступая настоятельным просьбам Беатрис. По счастью, его сердечный приступ не привел к серьезным последствиям, которых она опасалась. Но ее радость омрачало знание — в обители Ла Романы и в госпитале Санто-Николаса она видела немало пациентов, страдающих сердечными хворями. Покой и травы могли продлить им жизнь — часто на годы, но, однажды проявившись, болезнь никогда не отпускала тех, кто стал ее жертвами. Поэтому Беатрис внимательно наблюдала за мужем, стремясь заметить признаки недомогания. Но пока все было хорошо.
Их отношения с Мигелем стали теплее и отчасти напоминали те, что были между ними в первые недели после свадьбы. Вот только со стороны Беатрис было больше от привязанности строгой дочери, а со стороны де Эспинозы...
Это молодая женщина затруднилась бы определить. Муж сдержано и немного иронично принимал ее заботу. Он не возвращался больше к предмету их ссоры и не расспрашивал Беатрис о кинжале, но обида осталась жгучим осадком в ее душе. Как мог он, даже находясь во власти гнева и ревности, усомниться в том, что Изабелла и Диего — его дети?
Глубокая рана не спешила заживать, хотя боль и стихала.
Она ловила на себе его изучающие взгляды, в которых ей чудилась затаенная грусть. Поначалу это раздражало Беатрис и она напрягалась, отводя глаза, но затем...
«Стало волновать тебя» — подсказала молодой женщине ее вторая ипостась.
«Нет, мне просто не хотелось бы...»
«Не хотелось бы что? Заново влюбиться в своего мужа?»
«Перестань, прошу тебя!» — она сжала губы, не желая продолжать свой внутренний диалог.
«Ты упряма, как ослица отца Игнасио!» — припечатала ей вредина.
«Пусть так... Пусть...»
Не было смысла и дальше стоять на пронизывающем ветру, и Беатрис пошла в сторону дома. Вечером она еще выйдет взглянуть на залив.
Это было самое длительное плавание адмирала де Эспинозы, и она переживала, как муж перенесет его. К тому же, погода стояла холодная, с внезапными шквалами, и сегодня в первый раз после недели затяжных дождей небо очистилось и выглянуло солнце.
Беатрис советовала себе положиться на волю Господа и запастись терпением, но это не помешало ей выйти вечером с той же целью, а затем — и в последующие дни.
Эскадра по какой-то причине задерживалась, и тревога молодой женщины росла.

***


Дон Мигель действительно написал своему племяннику. Письмо было отправлено еще в августе, но Эстебан не ответил. Этому могло найтись самое простое объяснение: упадок, в последние годы царивший в Испании, не лучшим образом сказался на связи метрополии с колониями в Новом Свете. До сеньора адмирала не доходили сведения о кораблекрушениях, но это еще не значило, что письмо благополучно достигло адресата. Оставалось писать снова и на этот раз отправлять письмо с кем-то из слуг.
Задеты его гордость и сама честь, и де Эспиноза должен был разобраться во всем до конца, но отчего-то он медлил.
Чертов кинжал лежал в потайном ящичке стола. Иногда дон Мигель доставал клинок и, сидя у разожженного камина, подлогу вертел его в пальцах
Постепенно у него зародились сомнения: почему именно кинжал? Почему не перстень, не какая-то драгоценная побрякушка? Кинжал, да еще несколькими годами ранее подаренный обманутым мужем. Странный знак внимания возлюбленного.
Конечно, дело нечисто, но чем дольше дон Мигель думал обо всем, тем больше видел неувязок. После свадьбы племянник приезжал считанные разы. Любовники могли бы встречаться где-то вне стен его дома, но де Эспинозе казалось, что как Беатрис, так и Эстебан не просто не питали взаимной приязни, но и сторонились друг друга. Были ли способны они так притворяться? Разум твердил, что да, и низость человеческая не имеет границ, а сердце упрямо сопротивлялось.
Беатрис явно что-то скрывала, кроме того, здесь был каким-то образом замешан Эстебан. Это вновь вызывало глухой гнев и желание во что бы то ни стало добиться от жены ответа. А затем дон Мигель вспоминал, с каким отвращением она смотрела на него, и, откидываясь на спинку кресла, лишь криво усмехался.
Если Фернандо неверно истолковал факты, то, позволив бешеной ревности взять над собой верх, де Эспиноза совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Вероятно, поэтому всепоглощающая усталость все чаще охватывала его, а доселе привычные неудобства морских походов начали тяготить.
Сердечный приступ беспощадно напомнил ему о быстротечности отпущенного смертным времени и о поздней осени его собственной жизни, и еще сильнее поколебал представления де Эспинозы о том, что он должен, а что — нет.
В дни болезни он прятал под иронией свою тоску. И подавлял желание прижаться губами к нежным заботливым рукам жены. Но все та же окаянная гордость мешала ему искать пути примирения с ней...
В феврале, отправляясь в очередное плавание, дон Мигель взял кинжал с собой и однажды вечером, повинуясь порыву, швырнул его за борт. Закатное солнце кроваво блеснуло на золотой насечке клинка, а затем тот исчез в бурных зеленоватых водах Атлантики. На краткий миг де Эспиноза ощутил покой. Но... Сможет ли когда-нибудь Беатрис простить его?


***


Де Эспиноза вернулся в последний день февраля, с утренним приливом и совершенно неожиданно для Беатрис. Именно в этот день она твердо решила успокоиться и остаться дома.
Поднялась обычная суета, а молодая женщина почувствовала огромное облегчение и поймала себя на мысли, что рада видеть мужа.
Беатрис пришлось даже побороть порыв подскочить к нему, как она, бывало, делала в Санто-Доминго, не обращая особого внимания на приличия. Дон Мигель внимательно посмотрел на нее и поклонился, и она вдруг ощутила нечто сродни разочарованию — он не дотронулся до ее руки.
— Все ли... было благополучно, дон Мигель?
Она многократно задавала этот вопрос, но сейчас ее голос дрогнул.
— Благодарю вас, более чем, — улыбнувшись уголками губ, ответил де Эспиноза.
— Я волновалась, — сама не зная, почему, призналась она, — вас так долго не было...
Взгляд дона Мигеля стал пытливым, словно он желал проникнуть ей в самую душу.
— Моряку всегда отрадно, когда его ждут дома, — помолчав, проговорил он и еще раз поклонился молодой женщине.
Смущенная Беатрис потупилась и больше ничего не сказала.
За обедом она украдкой рассматривала де Эспинозу. Его лицо покрывал легкий загар, и в целом он не выглядел утомленным. Болезнь отступила, и Беатрис надеялась, что на достаточно долгий срок.
Дон Мигель же, напротив, в открытую изучал свою жену, и когда их глаза встречались, молодая женщина быстро отводила взгляд, с досадой чувствуя, как кровь приливает к ее щекам. Впрочем, это не мешало им вести беседу — впервые за многие месяцы, и Беатрис даже несколько раз рассмеялась, когда муж поведал ей забавные эпизоды плавания.
После обеда Рамона увела детей посмотреть на последнее представление бродячих артистов перед началом Великого поста, а Беатрис ушла на кухню: она хотела приготовить для мужа вино с корнями Астрагалиуса, оказывающего укрепляющее действие.
Пока корни настаивались в горячей воде, она поболтала немного с Маргаритой и отдала распоряжения насчет ужина.
Она выждала положенное время и перелила настойку в кубок с вином, затем добавила туда ложку меда.
Осторожно неся поднос с кубком, молодая женщина поднялась на второй этаж. Она полагала, что де Эспиноза в своем кабинете, служившем так же хранилищем для тех книг, с которыми ее мужу было трудно расстаться. Этот дом значительно уступал размерами их особняку в Санто-Доминго, и казался ей гораздо уютнее.
«Вот если бы только зима не была такой холодной!» — тут же вздохнула Беатрис.
Дон Мигель действительно был в кабинете, он с некоторым удивлением посмотрел на вошедшую жену.
— Уж не очередное ли зелье по рецепту отца Кристиана в этом кубке?
— Нет, это рецепт монахинь из Ла Романы, — с обманчивой кротостью ответила Беатрис.
— Я прекрасно себя чувствую, — поспешил уверить ее де Эспиноза, косясь на кубок, — Ваши отвратительные травяные отвары тем не менее подняли меня на ноги. Так что нет никакой необходимости...
Беатрис поставила поднос на стол и улыбнулась: ее начал забавлять этот спор:
— Дон Мигель, на этот раз вкус достаточно приятный.
— Верится с трудом, — он не собирался уступать так быстро. — Откуда вам знать, какого вкуса это... этот напиток?
— Чтобы у вас не оставалось сомнений, я... попробую его, — молодая женщина поднесла к губам кубок и отхлебнула вино.
Дон Мигель уставился на алые от вина губы жены. Ему в голову пришла простая, и в то же время приводящая его в отчаяние мысль: он был бы рад пить с ее губ худшую горечь, чем намешанную в том чертовом пойле, которым она потчевала его долгих две недели!
— Хорошо, — криво усмехнулся он, с трудом отрывая взгляд от ее лица, — Давайте ваше... эээ лекарство.
Напиток оказался приятным, горько-сладким, с пряными нотками и почти понравился ему.
Беатрис молча стояла рядом с креслом, ожидая, когда де Эспиноза допьет вино.
— Вы как будто опасаетесь, что я выплесну вино в окно, — не удержался он от иронии.
«И в самом деле, кто-то из слуг уберет кубок, почему я не ухожу...» — подумала она, но вслух сказала:
— Возможно, вам понадобится вода, чтобы перебить... плохой вкус. И это даже не лекарство, астрагалиус поддержит ваши силы.
— Право, вы так заботливы, что я начинаю думать... — начал он и, нахмурившись, замолчал.
— Что… думать? — с забившимся сердцем спросила Беатрис.
— Ничего, донья Беатрис, — поставив пустой кубок на стол, он отвернулся к окну.
Беатрис смотрела на его резко очерченный профиль, суровую складку у губ, обильно посеребренные сединой волосы, и осознание его гордого одиночества и неизбывной боли вдруг нахлынуло на нее. И тогда ее сердце затопила нежность к мужу.
— Мигель, — прошептала она, затем наклонилась к нему, и, взяв его лицо в свои ладони, мягко повернула к себе: — Мигель... — в его глазах было изумление, кажется, он хотел что-то сказать... или, может, отстраниться? Но Беатрис уже тянулась к его твердо сжатым губам. И прильнув к ним своими, вновь ощутив их вкус, она больше не думала ни о чем.

Де Эспиноза развернулся к ней, его руки осторожно коснулись ее плеч, затем он притянул жену к себе и жадно начал целовать ее. Он не хотел задаваться вопросом — почему после стольких месяцев отторжения, она снова рядом, он просто наслаждался ее близостью.
Пальцы Беатрис зарылись в короткие жесткие волосы дона Мигеля, а потом ее рука, скользнула по груди мужа вниз, коснулась его паха, сквозь ткань лаская его, и он задохнулся от такой откровенной ласки и охватившего его пронзительного желания.
Она опустилась возле него на колени, гладя его бедра, и посмотрела на мужа потемневшими глазами. За годы брака Беатрис достаточно изучила его тело, и он не пренебрегал утехами и такого рода, но сейчас... Почти не отдавая себе отчета, он расстегивал пуговицы, завороженно глядя на нее.
Губы Беатрис дотронулись до его напрягшейся плоти, и он закрыл глаза, отдаваясь в ее власть.
Движения ее языка погружали де Эспинозу в сладостное безумие, но, почувствовав приближение кульминации, он положил ладонь на затылок жены и пробормотал:
— Беатрис... иди ко мне, любовь моя...
Она подняла взгляд на него и облизнула губы, не спеша подниматься с колен.
— Что ты делаешь со мной... — она уловила нотки мольбы в его хриплом голосе, — Беатрис!
Беатрис встала, и руки Мигеля сомкнулись на ее талии. Он притянул молодую женщину к себе, и с тихим стоном она опустилась на колени мужа, обвивая руками его шею.
Де Эспиноза судорожно вздохнул, вновь прикрывая глаза и позволяя ей двигаться, как она того желала.
Беатрис, его драгоценная жена, вернулась к нему! И наслаждение обратило кровь в его жилах в огонь...

— Я не думал... что это еще возможно между нами... — прошептал де Эспиноза едва слышно, гладя ее по спине.
— Мигель, я...
— Не надо, — прервал он, — не говори ничего, просто будь... Нет, скажи: простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Я простила... — она спрятала лицо у него на груди.
Несколько минут оба молчали.
— Не уверена, что отец Кристиан одобрил бы подобные методы лечения... — вдруг негромко рассмеялась молодая женщина.
— Позволь мне не согласиться, Беатрис — осторожно приподнял ее голову за подбородок и заглянул в лучистые карие глаза: — Твои методы... Они творят чудеса...

***


Остаток дня прошел для Беатрис как в полусне, она перебирала в памяти каждое мгновение их с Мигелем близости, пытаясь понять, что побудило ее бросится в объятия мужа.
«Получается, я люблю его? Как прежде?» — с удивлением спрашивала она себя и сразу же отвечала: «Нет, не как прежде... а как?»
Она вдруг осознала, что испытывает к нему не пылкую страсть, как в начале их брака, а нежность, которая ласковым теплом окутывала ее душу.
Они разговаривали о каких-то пустяках, не касаясь ни их бурной ссоры, ни такого же бурного примирения, и Беатрис ловила на себе взгляды Мигеля, светящиеся недоверчивой радостью, и в то же время испытующие.
Больше всего она удивлялась охватившему ее томлению, ее тело будто пробуждалось ото сна. Она желала мужа, его поцелуев и ласк, желала, чтобы он вновь любил ее...
Несмотря на волнение, она уснула, и впервые за долгое время ее сон был глубок. На следующее утро молодая женщина поднялась довольно поздно и теперь уже с совершенно явным разочарованием узнала от Мануэля, что дон Мигель отбыл по делам.
«Он ничего не сказал мне»
С другой стороны, за последнее время это стало уже обыденностью для них, но Беатрис огорчилась.
День прошел в хлопотах, и молодая женщина старалась отгонять грустные мысли. Де Эспиноза не вернулся к ужину, в этом также не было ничего необычного, и она, вздохнув, распорядилась накрыть стол в ее крошечной гостиной.
Уже в постели ей подумалось:
«А если он… опять болен, ведь приступ может случиться в любую минуту!»
Она даже села и спустила ноги на пол, но затем, сердито тряхнув головой, велела себе унять разыгравшее воображение и легла обратно.

Наутро, когда она спустилась в зал, де Эспиноза был там. В камине горел огонь: хмурое утро скорее напоминало о ноябре, чем о начале весны.
— Отвратительное погода, донья Беатрис — сказал де Эспиноза вместо приветствия.
— Не могу не согласиться с вами, дон Мигель, — ответила она и добавила с мягкой иронией: — Но ведь благодаря ненастью я имею удовольствие видеть вас.
— Сожалею, вчера я задержался допоздна, корабль с ценным грузом напоролся как раз на ту подводную гряду у входа в залив, а поскольку надвигалось ненастье, я оставался в порту, чтобы лично убедиться... — он вдруг прервал сам себя, — но возможно, это вам совсем не интересно.
— Очень интересно, — улыбнулась Беатрис.
— Вот даже как? — усмехнулся де Эспиноза. — После десяти лет брака вы не перестаете удивлять меня, донья Беатрис, — он подошел к жене и поднес ее руку к своим губам. — И восхищать.
— Тем не менее, вы не пришли ко мне — ни вчера, ни позавчера, — тихо ответила она, глядя ему в глаза.
— Вас это огорчило? — приподнял бровь де Эспиноза. — У меня были сомнения... — он вдруг закашлялся и продолжил осипшим голосом, — в том, что я верно понял вас накануне.
— Я ждала вас, — просто ответила молодая женщина.
— Было непростительно с моей стороны — заставлять тебя ждать, Беатрис... — прошептал он, прижимая ее ладонь к своей щеке, — Пожалуй, я должен клятвенно пообещать, что больше тебе не придется делать это...

… Де Эспиноза лежал на спине, бездумно уставившись в потолок. Ненастный день сменился ненастной же ночью, ветер злобно завывал в трубе давно погасшего камина. Стало прохладнее, и дон Мигель натянул покрывало на задремавшую жену. Пора бы было отправиться к себе, и он поймал себя на мысли, что думает об этом с сожалением, будто уйди он сейчас - и волшебная греза исчезнет, а наутро Беатрис встретит его холодным взглядом.
«Я окончательно превратился в несносного подозрительного старца» — он усмехнулся своим страхам и осторожно высвободил плечо из-под головы жены.
Его халат был сброшен рядом с кроватью, а рубашка отыскалась под креслом.
— Мигель... — сонно пробормотала Беатрис.
— Спи, любовь моя.
— Не уходи, — она приподнялась на локте.
— Ты хочешь, чтобы я остался? В самом деле?
— Очень, — Беатрис лукаво улыбнулась. — И еще мне холодно.
— Плутовка, — он рассмеялся. — Я догадался.
Беатрис откинула край одеяла:
— Дон Мигель, не соблаговолите ли вы лечь здесь?
Де Эспиноза наклонился к молодой женщине и хрипло сказал, целуя ее:
— Я люблю тебя. Боже милостивый, как же я люблю тебя, Беатрис...
_______________________
Leonúrus - лат название пустырника
Crataégus - лат. название боярышника

@темы: Рафаэль Сабатини, Гет, Рейтинг, Фанфики

---

Про съемки "Романа с камнем"

[Stella Lontana]

который мы тоже считаем приключенческим фильмом

Оригинал взят у в «Назад в будущее» 30 лет: как создавался фильм Роберта Земекиса.

Итак, сценарий «Романа с камнем» был написан официанткой из Малибу Дайан Томас, которая занималась написанием сценариев в свободное от работы время. Как ей удалось продать свой сценарий? Однажды в кафе зашел Майкл Дуглас и Томас использовала этот шанс, сумев рассказать ему про свой сценарий.

Дуглас великодушно согласился взглянуть на него  – и к его удивлению сценарий оказался так хорош, что он согласился его купить за 250 000 долларов. Так Томас стала профессиональной  сценаристкой. После выхода «Романа с камнем» она занималась написанием сценария для третьей части «Индианы Джонса» и «Всегда». Также, она помогла Дугласу с несколькими сценами  «Жемчужины Нила», за что он подарил ей Porsche. К сожалению, сказочная история Томас закончилась совсем не так, как в голливудских фильмах заканчиваются сказки – 21 октября 1985 года бойфренд Томас находившийся за рулем подаренного Дугласом автомобиля не справился с управлением и влетел в телефонный столб. Томас погибла на месте

Пускай Дуглас не только исполнял главную роль но и продюсировал  «Роман с камнем», однако ему все равно требовался режиссер – и он выбрал на эту должность простаивавшего без работы Роберта Земекиса, для которого этот фильм стал последним шансом спасти карьеру. Однако тест-просмотры «Романа с камнем» прошли настолько плохо, что представители студии 20 Век Фокс посчитали, что фильм провалится и фактически списали его и Земекиса со счетов.

Ну а затем «Роман с камнем» неожиданно для всех стал самым кассовым проектом 20 Век Фокс за 1984 год.

@темы: Кино

---

Под сенью яблонь Сомерсета

[Nunziata]

Решила представить вашему вниманию эту зарисовку, хотя финал ее открытый... разве что намек. Те, кто читал "Сокровища Моргана" - это своего рода продолжение

Автор: Nunziata
Беты (редакторы): fitomorfolog_t
Фэндом: Сабатини Рафаэль «Одиссея капитана Блада»
Персонажи: Питер/Арабелла, Джереми Питт/мисс Бэйнс
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, ок. 4000 слов
Жанры: Гет, Ангст
Примечания автора:
1. Постканон. Навеяно эпилогом "Сокровища Моргана"
2. В плане родства с миссис Барлоу и имен сестер Питт допушено пересечение с фиком Natoth "Возвращение домой"

Бриджоутер, июнь 1697

Часть 1
Летом 1697 года Питер Блад принял очередное судьбоносное решение, и касалось оно не только его, но и дорогих ему людей.
В один из первых дней июня он стоял у окна в своем небольшом кабинете, служившем также и библиотекой, и, покуривая набитую вирджинским табаком трубку, смотрел, как по стеклам скатываются змеящиеся струйки дождя. Мир за окнами был однообразен и уныл.
Впрочем, дождь прекращался, и сквозь серую хмарь облаков проступало бледно-голубое небо. Блад открыл окно и выглянул наружу, вдыхая влажный воздух, несущий запах листвы и мокрого камня. Ничего не напоминало о событиях более чем десятилетней давности, положивших начало его одиссее, люди не струились бесконечным потоком по улицам города, и из окон напротив никто не разглядывал Блада ни с осуждением, ни как бы то ни было еще. Но солнце, вдруг выглянувшее из-за туч, превратило черепицу островерхих крыш Бриджоутера в серебристую морскую рябь, а небо налилось густой, нездешней синевой...

Чуть больше года назад, когда после долгих раздумий Питер отклонил приглашение Ибервиля - или по крайней мере, отложил свое решение, он выбрал графство Сомерсет и приобрел этот увитый плющем уютный домик в Бриджоутере, хотя средства и позволяли ему выбрать хоть Лондон. Но Бриджоутер понравился Питеру еще в приснопамятном 1685 году, когда он предпринял свою первую попытку осесть и вести мирную жизнь.
Однако радость возвращения под сень яблоневых садов длилась недолго, и по прошествии года бывший губернатор Ямайки и бывший пират осознал, что ему невообразимо трудно мириться со многими английскими реалиями. Графство было разорено, восстание Монмута сокрушающей все на своем пути волной прокатилось по нему, многие сторонники мятежного герцога - а его поддерживало большинство населения Сомерсета - были либо казнены, либо подобно Бладу и его товарищам по несчастью, сосланы; вернуться же домой повезло лишь единицам. Среди этих счастливчиков оказался и Джереми Питт - было бы излишним говорить, что на Ямайке его мало что держало.
Уравновешенный, кажущийся вполне довольным жизнью, он никогда не показывал, сколь сильны были его тоска по дому и тревога за судьбы своих юных тетушек, и даже Блад со своей проницательностью не догадывался о том, что снедало его штурмана. Джереми не мог пойти на риск и дать о себе знать, опасаясь, что его послание может усугубить и без того непростое положение сестер Питт - и это еще при условии, что их не настигла карающая длань королевского правосудия.
Как только лорд Уиллогби объявил бывшим каторжникам об амнистии, Питт написал им — и Питер хорошо помнил, как дрожали губы его молодого друга, когда тот пришел к нему и сообщил, что наконец-то получил весточку из дома, и что у его тетушек все благополучно.
Сразу после того, как Блад ушел в отставку с поста губернатора, Питт оставил службу в королевском флоте и вернулся к своей профессии шкипера. Питер ссудил ему недостающую часть суммы на покупку судна - щепетильный Джереми и не согласился бы принять деньги в дар, так что теперь тот был владельцем собственной ладной шхуны и занимался каботажными перевозками по всему побережью Англии...

...Порыв ветра качнул крону растущего рядом с домом ясеня, бросил в лицо Питеру холодные тяжелые капли, и он задохнулся, ощутив себя на мгновение на палубе корабля.
Сегодня у него явно день воспоминаний. Блад усмехнулся и подумал, что все дело в дожде, почти беспрерывно льющем уже три дня. Конечно, ему далеко до тропический родственников, обрушивающих на ярд земли за считанные минуты галлоны воды, но тоскливая монотонность истинно английского дождя кого угодно вгонит в меланхолию. И вызовет разлитие желчи — иронично заметил себе Блад-доктор.
Солнце вновь спряталось, синева неба померкла, безнадежно проигрывая битву очередному воинству туч в серых лохмотьях.
Блад оторвался от созерцания пустынной улочки и, оставив окно распахнутым, подошел к массивному, украшенному резьбой шкафу-кабинету из мореного дуба. Открыв боковую дверцу, он извлек на свет бутылку. Ямайский ром, шестилетней выдержки, темное золото Вест-Индии. Сильные пальцы без труда вытащили плотно притертую пробку, и по комнате разлился насыщенный, чересчур резкий для блеклого дня аромат.
Прощальный подарок Нового света. Ром можно купить и в Англии, но этот был сделан еще до землетрясения 1692 года, и поэтому стал настоящей редкостью. Кроме бутылки, в отделении имелись и пара бокалов с тонкой серебряной гравировкой, хотя, конечно же, ром следовало пить из кружек. Оловянных.
Хмыкнув, Блад наполнил бокал и опустился на стоящий возле окна стул, обитый мягкой кожей. Мелкими глотками, позволяя пряной горечи обжечь рот, он пил ром и продолжал размышлять.

…Как только они обосновались в Бриджоутере, Питер отправился на Уотер Лейн. Признаться, он не был уверен, в том, что миссис Барлоу еще жива, а даже если и так — что она узнает неожиданного обретенного и вновь пропавшего племянника, и некоторое время раздумывал, прежде чем взяться за дверной молоток. Но почтенная пожилая леди не только здравствовала, но и проявила недюжинное спокойствие, увидев его. По всей вероятности, побывавший у своих родственниц Джереми успел что-то рассказать.
«Интересно, что?» - усмехнулся про себя Питер.
В опрятном домике все было по-прежнему, и на мгновение у Блада мелькнула ребяческая мысль, а не справиться ли о той самой герани, за которой он ухаживал в последний день своего пребывания в Бриджоутере.
Узнав, по понятным причинам, лишь в самых общих чертах историю его злоключений, миссис Барлоу пробормотала себе под нос что-то о разбойничьей ирландской крови, а затем пригласила непутевого племянника заходить еще.
«И в следующий раз вместе с женой, - добавила она ворчливо.— Хочу взглянуть на этих девушек из Вест-Индии. И дочку тоже приводи»
Блад задумался, представив себе Арабеллу под суровым взглядом выцветших светлых глаз миссис Барлоу, и Эмили, переворачивающую верх дном маленький домик, но неожиданно визит прошел в достаточно непринужденной обстановке и без особого ущерба.
А через пару недель вернувшийся из очередного плавания, обветренный и покрытый красноватым северным загаром, Джереми шагнул в кабинет Блада, и в серых глазах шкипера плескалась радость. Питер тоже был рад встрече, но уж не тогда ли ощутил первый отголосок тоски?

Надо было видеть изумление на лицах сестер Питт, когда, уступая просьбам Джереми, он появился на пороге их дома. У тетушек, из хрупких девушек превратившихся в приятных глазу молодых женщин, и в самом деле было все благополучно: их не бросили в темницу и не лишили движимого и недвижимого имущества...
Энни вышла замуж за некоего мистера Роулинга, славного малого, и за ее юбку цеплялись трое разновозрастных ребятишек. Семейство Роулингов жило здесь же, благо места в просторном доме хватало всем.

Питер взболтнул жидкость цвета темного янтаря на дне бокала, затем потянулся к стоящей на столе бутылке и вновь налил ром.

...В феврале 1697 у них с Арабеллой родился сын, которого назвали Томасом — в честь отца Арабеллы. Роды прошли на удивление легко, мальчик отличался крепким здоровьем и спокойным нравом.
Часть средств Блада была удачно размещена и приносила доход, помимо этого, благодарный Джереми предложил ему стать компаньоном — а дела у шкипера Питта шли хорошо.
Еще осенью Блад начал оказывать врачебные консультации миссис Роулинг, у которой часто болели дети, затем и другим жителям городка. Бриджоутер в последние годы весьма нуждался в хорошем враче, а Блад безо всякой ложной скромности относил себя к таковым, к тому же праздность быстро наскучила ему.
Казалось бы, чего еще желать от своей Судьбы, щедрой как на испытания, так и на ослепительное счастье?
Женщина, о которой он грезил и которая всегда была светом звезды, не дающем ему заплутать, была рядом с ним, и двое их детей наполняли радостью его сердце. И разве еще двенадцать лет назад он не полагал, что его тяга к приключения прошла?
Что же гнетет его? Жесткие объятия доброй старой Англии, от которых он, оказывается, порядком отвык? Вид некогда цветущего Сомерсета, ныне пришедшего в упадок, притеснения и несправедливость, творящиеся на каждом шагу? Так в Вест-Индии не меньше, а то и побольше жестокости и беззакония, и Блад, сохранивший свою ирландскую сентиментальность, не утратил также и способности критично и с изрядной долей цинизма относиться к подобным вещам.
Или это Новый Свет изменил его, закружил в пестром ярком хороводе, где сочные краски тропических лесов перемежаются белизной песчаных отмелей и лазурью моря, где шальной свободой веет в лицо?

...Вошедшая в кабинет, чтобы напомнить о приглашении на обед к Питтам, Арабелла обнаружила, что муж сидит у раскрытого настежь окна, откинувшись на высокую спинку стула, и попыхивает трубкой, выпуская одно колечко дыма за другим. Его глаза были прикрыты, пальцы левой руки выстукивали замысловатый ритм на подлокотнике стула.
- Питер? - Арабелла перевела недоуменный взгляд на ополовиненную бутылку темного рома.
Блад вздрогнул: жена была в нескольких шагах от него, а он настолько задумался, что не услышал, как она подошла.
- Да, дорогая?
Он понял, куда смотрит Арабелла, и с досадой подумал, что не стоило увлекаться... воспоминаниями.
- Разве мы не идем на обед к мистеру Питту?
Черт! Как он мог забыть про приглашение Джереми? Не то чтобы количество выпитого помешало Бладу держаться прямо и говорить связно, но ему совсем не хотелось шокировать благонравных протестантов запахом рома.
- Разумеется, идем.
- Но, Питер... - брови жены сдвинулись, а ее взгляд упорно не желал отрываться от бутылки.
- Арабелла, дай мне полчаса и скажи Молли приготовить чашку крепкого кофе. Она знает, как, - Блад неспешно поднялся и положил почти погасшую трубку на стол: - Нет, пожалуй, две чашки.
Арабелла смотрела на него недоверчиво, даже тревожно. Конечно, за все годы, что они вместе, он редко позволял себе больше одного бокала вина.
- Ну что такое, душа моя? - спросил он, подходя к ней и беря ее руки в свои.
Черт, черт! После чуть ли не пинты рома момент для общения с любимой женщиной был точно не самый лучший ...
- Ничего, Питер. Я скажу Молли.

Через полчаса, когда тщательно выбритый, безукоризненно элегантный в своем черном камзоле Блад вошел в гостиную, лишь легкая бледность и несколько осунувшийся вид свидетельствовали о тех усилиях, которые, ему безусловно пришлось затратить, чтобы суровые родственницы его друга ничего не заподозрили.
Арабелла, в простом темно-коричневом платье, украшенном незатейливой вышивкой на лифе, порывисто поднялась с низкого диванчика и подошла к нему.
- Как ты? - во взгляде жены Питер увидел искреннее беспокойство. - Возможно, нам стоило бы послать кого-нибудь из слуг и отменить визит?
- Все в порядке, Арабелла, - ответил он и склонился к ее руке, целуя тонкие пальцы. - Строгий наряд еще больше подчеркивает твое очарование.
Уголки ее губ тронула улыбка:
- Думаю, что мисс Питт и миссис Роулинг сочтут другие мои платья вызывающими, - она помолчала, потом осторожно спросила: - Питер, ведь... ничего не случилось?
- Ничего. Только воспоминания. Они иногда бывают слишком назойливыми.
По стеклам застучали неугомонные капли, и Арабелла вздохнула:
- Опять пошел дождь...
- Это совсем не тот дождь, который заставил бы нас отступить, не правда ли, дорогая? - Питер пристально глядел на нее, с облегчением убеждаясь, что тревога постепенно уходит из ясных карих глаз молодой женщины.
- Ни в коем случае, - теперь Арабелла уже улыбалась, и он тоже улыбнулся, вновь поднося ее пальцы к своим губам.
- Тогда поспешим.
Часть 2

Едва переступив порог, Блад подозрительно принюхался: пахло тушеной капустой и чем-то еще, также не вызывающим особых восторгов.
Капуста! Fili Dei, miserere mei, peccatoris...
Он содрогнулся, и Арабелла сочувствующие, но не без легкой иронии взглянула на мужа, чья бледность стала поистине аристократической.
Они прошли в гостиную, и Питер заметил сидящих у окна двух женщин, которые были смутно знакомы ему. Он напряг память и с удивлением понял, что видит перед собой вдову Эндрью Бэйнса и его дочь. Двенадцать полных лишений лет отложили свой отпечаток на их облике, у миссис Бэйнс было усталое лицо, с глубокими складками у рта, худенькая Мэри Бэйнс жалась к матери, а в ее больших голубых глазах читались смущение и растерянность.
Он учтиво поклонился неожиданным гостьям, которые изумленно рассматривали богато одетого джентльмена и судя по всему, не узнавали его, пока мисс Питт не представила их друг другу.
- Мистер Питт рассказал нам, что вы пытались до последнего помочь моему бедному Эндрью, мистер Блад, — прошелестела миссис Бэйнс и горестно поджала губы: - Мы благодарны вам... В свой смертный час он не был одинок...

...«Ямайский купец» угодил в шторм и осужденных мятежников швыряло на переборки и друг на друга. Во мраке зловонного трюма не умолкали проклятия и стоны, но Блад отчетливо слышал горячечный шепот умирающего Бэйнса, умолявшего и требовавшего разыскать его жену и дочь и помочь им. Длины цепи, которой был прикован Питер, хватило, чтобы добраться до несчастного и пристроить его голову к себе на колени, оберегая от сильной качки. Капитан, несмотря на большое количество заболевших неведомой хворью узников и настойчивые просьбы Блада, не разрешал ему лечить их, и поэтому больше он ничем не мог облегчить страдания своего товарища - разве что пообещать ему позаботиться о его близких. Пусть даже в тот момент надежда не только на возвращение в Англию, но и на то, что они переживут этот шторм, была весьма призрачной.
Питер не позабыл о том обещании и, оказавшись в Бриджоутере, навел справки. Усадьбой Олгторп, конфискованной за участие Эндрью Бэйнса в мятеже, владели другие люди и никто не знал, куда подевалась его семья. Блад не оставлял своих попыток найти женщин, пока однажды не заговорил об этом с Джереми. Тот покраснел и пробормотал, что те нашли приют у одной из сестер Бэйнса, а он разыскал их, заплатил долги и помог мисс Бэйнс, перебивающейся случайными заработками, устроиться служанкой.
Блад был рад, что семья их товарища уцелела, хотя и понимал, что избежать насилия женщинам не удалось...
Он подумал о юной дочери Бэйнса, которой вряд ли было тогда более шестнадцати лет. Воспоминания об июльском утре, когда королевское возмездие в лице драгун Кирка обрушилось на этих людей, перемалывая в прах их судьбы — как и судьбы многих других в Сомерсете, всколыхнули в нем глухой гнев. Знать развязывает войны и затевает мятежи, вот только отдуваться приходится тем, кто по долгу или вследствие собственной глупости имеет несчастье следовать за ней. Бедняга Эндрью, впрочем, был повинен лишь в том, что дал приют раненому...
«Передай им, - сказал он, протягивая Питту мешочек с золотыми кронами, - этого должно хватить на обзаведение каким-никаким хозяйством».
Джереми нехотя буркнул, отводя глаза в сторону:
«Они не возьмут, Питер. Я с трудом уговорил мисс Бэйнс принять от меня деньги - и то в качестве дружеского займа, да и положение их было отчаянное...»
Бладу еще тогда показалось, что Питт сказал ему не все, а сегодня их присутствие и сияющий вид самого Джереми, только что вошедшего в гостиную, наводили его на определенные догадки.
И подтверждение последовало незамедлительно.
Увидев Джереми, Мэри Бэйнс поднялась со стула, и ее лицо озарилось радостью, а он, подойдя к молодой женщине и взяв ее за руку, обвел всех счастливым взглядом и торжественно возвестил:
- Мисс Бэйнс оказала мне честь и согласилась стать моей женой.
Та потупилась, ее бледные щеки порозовели.
- Джереми, неужели! - воскликнула мисс Питт, подбегая к племяннику.
- Давно пора! - вторила ей миссис Роулинг, чуть не подпрыгивая на месте, но пытаясь соблюдать степенность, приличествующую замужней женщине.
Благодарение Небу, изменившийся статус одной из сестер и ее округлившиеся формы позволяли Питеру больше не путать их, а то бы он вновь решил, что у него двоится в глазах.
- Поздравляю вас, мистер Питт, и вас, мисс Бэйнс, - улыбнулась Арабелла и выразительно посмотрела на него.
- Рад за тебя, Джереми, - спохватился Блад, - Мисс Бэйнс, мои поздравления. Штурман Питт никогда не сбивался с курса и уверен, что так будет и впредь, и он окажется достойным вас, - он низко склонился перед окончательно вспыхнувшей Мэри.
- Благодарю вас, миссис Блад... и вас... сэр, - пролепетала она.
На помощь мисс Бэйнс пришла миссис Роулинг, которая, подхватив ее под руку, увлекла молодую женщину на кухню, щебеча о том, что теперь-то она может узнать секрет их знаменитого пудинга, Арабелла отошла к миссис Бэйнс, которая продолжала сидеть у окна, и начала что-то негромко спрашивать у нее.
Редко кому удавалось удивить Блада, и менее всего он ожидал этого от Питта, но видно странно начавшийся день был просто обязан закончиться чем-то подобным.
- Внезапное решение, Джереми? - спросил он, пользуясь тем, что дамы оставили их наедине.
- Я не говорил тебе, Питер - Джереми говорил быстро и тихо, - Мэри никак не соглашалась выйти за меня, все твердила, что недостойна, что не сможет стать мне хорошей женой. Ну... после того, что случилось тогда... Но разве же она виновата?! Проклятый ублюдок Гобарт и его дьяволы! - с яростью в голосе процедил он, сжимая кулаки в бессильном гневе.
Блад вздохнул:
- Прошло много лет, а время лечит. А сам-то ты что?
- Я люблю ее. Наша вера учит, что земные привязанности ничтожны перед лицом Господа, но я изменился...
- Изменился, - согласился Блад, внимательно разглядывая напряженное лицо своего друга: - И в этот раз обошелся без советов своего капитана, путь и бывшего, - он усмехнулся, - Теперь я понял, кого мне напоминала мадемуазель д"Ожерон.
Питт смутился:
- Я соблазнился мимолетным сходством, и за хороший урок мне стоит поблагодарить капитана Тондера... вкупе с самой мадемуазель д"Ожерон. И тебя, - он помолчал, глядя на мисс Бэйнс, которая в сопровождении оживленно болтавших тетушек вернулась в гостиную, затем продолжил едва слышно: - Я ведь приезжал в усадьбу Олгторп до той чертовой битвы. Эндрью Бэйнс продавал сидр - знаменитый на всю округу. Так что Мэри я еще тогда заприметил. И мне даже казалось, что и я ей по нраву. А потом вон как все обернулось... - он сокрушенно покачал головой. - Я не надеялся еще когда-то увидеть ее, да мы и не говорили о чем-то таком, но я хотел узнать, как они, живы ли... И я должен был сообщить о смерти мистера Бэйнса, поэтому написал им - как только это стало возможным. Ответа я не получил — оно и понятно, их уже не было в Олгторпе. Но Мэри все эти годы оставалась в моей душе...
- Если ты смог сохранить память о мисс Бэйнс, то наберись терпения, и уверен, тебе воздастся сторицей. Ведь сам то ты не сомневаешься?
- Ничуть. Оглашение состоится в это воскресенье, - он вдруг схватил Блада за руку и прошептал севшим голосом: — Питер, одно не дает мне покоя... Если бы я не заявился к ним с лордом Гилдоем на руках...
- Перестать, Джереми, - прервал его Блад, - Драгуны вели себя в Сомерсетшире как... в Танжере. Рано или поздно, но они пришли бы в усадьбу. Посмотри, мисс Питт кивает нам. Пора за стол. И соберись, мисс Бэйнс не должна заметить твою печаль.

***

Блад ковырнул вилкой разваренный листик капусты, и его тут же замутило. Он попытался призвать желудок к порядку, но тот запротестовал и угрожающе сжался. Питер глубоко вздохнул и поднял взгляд от своей тарелки. Однако вид поставленной прямо перед ним глубокой миски с бобами, плавающими в густой жирной подливке, не сильно облегчал его положение.
- Возможно, вам больше придется по вкусу вот это, мистер Блад? - раздался рядом с ним голос миссис Роулинг.
В руках у нее была большая чашка с горячим бульоном, и Питер душевно обрадовался перемене блюд.
- Безо всякого сомнения, миссис Роулинг!
- Я готовлю его моему Джону, если, прости Господи, ему случится перебрать, - вдруг заговорщически прошептала она.
Вот черт! А он считал, что надежно сокрыл... следы неумеренного возлияния.
- Премного вам благодарен, миссис Роулинг, - пробормотал Питер, и та одарила его лукавым взглядом.
Бульон был необыкновенно вкусен, дело пошло на лад. Питер встретился глазами с сидящей напротив него Арабеллой, которая улыбалась, догадавшись о сути происходящего. Впрочем, капуста на ее тарелке также была нетронута, что в свою очередь дало ему полное право насмешливо изгонуть бровь.

Часть 3

«Могло быть и хуже» - подумал Блад, иронизируя над собой и мысленно подводя итоги званого обеда, затянувшегося до позднего вечера,- «Вознесем хвалу бульону миссис Роулинг».
Пудинг, как всегда, был превосходен, а золотистый ароматный сидр и вовсе улучшил его самочувствие.
Он легонько провел по волосам Арабеллы, которая заснула, положив голову ему на плечо, вспоминая, как несколько месяцев назад, в один из ненастных сентябрьский вечеров, заявил жене, что не намерен и дальше подвергать ее риску подхватить простуду, и посему спальня у них теперь общая.
Питер понимал, сколь непросто Арабелле, проведшей большую часть жизни в жарком климате, привыкнуть к промозглому Сомерсетширу, где каменные дома с толстенным стенами не особо прогревались даже в июле. Молодая женщина зябла, куталась в связанную из овечьей шерсти шаль, подарок миссис Барлоу, и он начал опасаться за ее здоровье, тем более, что тогда Арабелла носила их сына.
- Мы нанесем непоправимый урон нравственности Бриджоутера и сотрясем устои местного общества, - ответила она то ли в шутку, то ли всерьез.
- А кто узнает? Что-то я не вижу, чтобы здесь присутствовал хоть один поборник нравственности или столп местного общества, - сохраняя невозмутимый вид, парировал Блад.
Арабелла возмущенно воскликнула:
- О, вот как! По видимому, вы не считаете себя таковым, мистер Блад, но не хотите ли вы сказать, что я также безнравственна? В Вест-Индии позволительны некоторые вольности, я бы сказала, иногда чрезмерные, но теперь-то мы в Англии!
Питер, позабавленный вспышкой праведного негодования, выставил вперед руки в примиряющем жесте:
- Моя безнравственность посрамлена и просит пощады!
Но Арабелла не собиралась так быстро проявлять милосердие.
- Да, раз уж мы заговорили о приличиях... - она подошла к комоду, вытащила из ящика нечто длинное и бесформенное, затем повернулась к мужу, - миссис Роулинг первым делом посоветовала мне лавку, где торгуют вот этим.
- Что это? - удивленно спросил Блад.
- Рубашка, в которой благочестивая жена ожидает прихода своего супруга, - сухо ответила она, прикладывая к себе вышеупомянутый предмет одежды
- Эээм, - Питер ошарашенно воззрился на широкую холщовую рубаху с рукавами на завязках, глухим воротом и прорезью в центре.
- И с молитвой на устах, - прокурорским тоном закончила Арабелла.
- Так. Мне конечно, никогда не достичь ваших сияющих высот, миссис Блад - с этим словами Питер быстро подошел к ней и, отобрав рубашку, рванул прочную ткань. - Но и этому безобразию здесь не место!
Послышался треск, и Арабелла ахнула:
- Питер! Это так...
- По-пиратски? - с готовностью подсказал Блад.
С минуту она смотрела на него, гневно сверкая глазами, и он насмешливо протянул:
- Душа моя, о, неужели после общения с суровыми пуританками тебя покинула независимость суждений?
- О нас и так ходят Бог весть какие слухи! - она посмотрела на разорванную рубашку и прыснула от смеха.
- Тем более не будем разубеждать добропорядочных жителей, - неотрывно глядя в лицо жены, шепнул Питер и обнял ее за плечи...

...Воспоминания об этой сцене вызвали у него улыбку.
Неизвестно, был ли скандализирован Бриджоутер. В любом случае, их репутация вряд ли могла пострадать еще больше, принимая во внимание, что какие-то слухи о бурном прошлом доктора Блада и шкипера Питта явно ходили, хотя оба и старались не распространяться на эту тему.
«А чепец Арабелла все же не захотела примерить».
Осторожно, чтобы не потревожить сон жены, он убрал пушистые, пахнущие травами пряди ее волос и высвободил плечо. Та сонно вздохнула и перевернулась на другой бок.
Блад поднялся, накинул халат и, неслышно ступая, вышел в коридор. Дверь детской, примыкавшей к спальне, была полуоткрыта, и он задержался, слушая дыхание спящих детей и их няни. Томми зачмокал губами и хныкнул, но не проснулся. Питер постоял еще немного, затем направился в кабинет.
Бутылка так и осталась на столе, ром в ней казался черным. Рядом лежала трубка. В высокие окна было видно, что небо очистилось, на нем появились крохотные искорки звезд и узкий серп растущего месяца.
Бросив взгляд на пустой канделябр, Блад подумал, что старый Хью опять позабыл принести свечи. Как бы то ни было, июньская ночь позволяла обходиться без освещения, и глаза быстро привыкали к темноте.
«А там ночи совсем другие...»
Странно, в тяжелом бархате тропических ночей ему не хватало светлого неба своей родины, а сейчас пришедшая мысль была окрашена ностальгией.
Блад набил трубку и разжег ее, его рука потянулась было к бутылке, но вдруг замерла, затем он медленно сжал пальцы, которые почти коснулись пробки. Нет, так не пойдет.
Следовало разобраться, что за вздор его одолевает.
Он решительно убрал бутылку обратно в шкаф, а сам уселся в удобное - предосудительно удобное, по мнению какого-нибудь столпа местного общества — кресло возле стола и сделал глубокую затяжку.
Итак, Новый свет не собирается так просто отпускать его — но о чем-то подобном Блад размышлял еще в Кингстоне. Он колебался, прежде чем принять решение, тем более, что речь шла и о тех, кто ему дорог.
На северных территориях то и дело начинались военные действия, и особенно это касалось приграничных земель.
Однако чутье подсказывало ему, что война короля Вильгельма близится к своему завершению — в мае начались мирные переговоры, и были веские основания полагать, что они увенчаются успехом. Возможно, пришло время вернуться к этому вопросу?
Питер выдвинул ящик стола и, порывшись в нем, достал плотный конверт. Письмо Ибервиля он помнил чуть ли не наизусть, в памяти сразу вспыли много раз прочитанные строчки.
«...Мой друг, какие здесь леса! Осень одевает их в бронзу и пурпур, лето дарит великолепную изумрудную листву. Корабельные сосны пронзают небо, их высота и мощь поражает...
«Что скажет Арабелла, которая только успела привыкнуть к Англии?» - он усмехнулся и подумал, что несмотря на его опасения, она быстро - едва ли не быстрее его самого - освоилась в Бриджоутере и подружилась не только с родственницами Джереми, но и миссис Барлоу.
«...Земля Новой Франции полна неисчислимых богатств и тайн, но она не покорится без борьбы. Нужно основывать новые поселения, нужно учиться вести диалог с индейскими племенами, а иногда и воевать с ними...»
Разумеется, воевать. Не будет ли непростительным безрассудством тащить жену и детей, рискуя подставить их под удары индейских томагавков?
А если завтра на берег Лаймского залива высадится очередной приблудный герцог?
«...В Голдсборо ждут тебя, мой капитан, и будут рады новой встрече с тобой!»
...Небо за окнами кабинета посветлело, через пару часов рассветет. Блад зевнул и потянулся, раздумывая, не пойти ли все-таки поспать. Днем он поговорит с Арабеллой.
- Питер, ты здесь? - из темноты коридора выступила стройная фигура жены.
- Здесь, - Блад пошевелился в кресле, и она заметила его:
- Я проснулась, а тебя нет было. Вот и подумала, что ты в кабинете. Ведь ты же не... - глаза Арабеллы в сером сумраке близящегося утра казались огромными.
Она подошла ближе и вздохнула с облегчением, не обнаружив злополучную бутылку на столе.
Блад догадался о ходе мыслей жены и поддразнил ее:
- Я не... что?
Если она и смутилась, то не показала виду, и спокойно сказала:
- Прежде я не видела, чтобы ты пил ром.
Блад пыхнул трубкой, ничего не ответив, и Арабелла продолжила:
- Но могу предположить, что такое случалось. Раньше.
- Случалось, — согласился он, вновь затягиваясь.
Помолчав, она вздохнула:
- Ты сказал, что все в порядке, но ты сидишь тут, в темноте...
- Не хотел тебя беспокоить.
- Бессонница? - Арабелла посмотрела на конверт, лежащий перед ним на столе. - Это же письмо месье Ибервиля, ты показывал мне его еще в Кингстоне.
- Арабелла, иди ко мне. Поговорим, раз уж нам обоим не спится, - усмехнулся Блад, кладя трубку на стол и отодвигаясь вместе с креслом.
Она слегка нахмурила тонкие брови, но кивнула, забираясь к мужу на колени.
- Что за привычка разгуливать босиком, — проворчал он, - у тебя ступни ледяные. Как вы изволили выразиться, миссис Блад, мы теперь в Англии, а не в Вест-Индии!
- В Англии... - повторила Арабелла и вдруг взглянула ему прямо в глаза. - А ведь ты хочешь вернуться туда, Питер.
- Боже меня упаси вновь управлять Ямайкой! - деланно засмеялся он, не ожидавший, что жена сразу скажет то, к чему он собирался ее тактично подготовить.
- Я не имею в виду Ямайку, - она смотрела на него без улыбки. - Эта жизнь тяготит тебя. И все наши мелкие заботы, твои пациенты с подагрой и печеночными коликами, и … тушеная капуста на обед.
- Капуста больше всего, - теперь лицо Питера тоже было серьезно. - Что, это так заметно?
- А ты как думаешь?
- Но это значило бы подвергнуть вас еще одному испытанию. Вправе ли я делать это?
- Сотни женщин и детей отправляются в Новый Свет, следуя за своими мужьями и отцами, - пожала плечами Арабелла и прижалась к нему. - Томас, конечно, еще мал, но вряд ли мы пустимся в путь немедленно...
- Томми проспит все плавание, - пошутил Блад, - Арабелла, ты уверена?
- Нет, Питер. Но и таким тебя видеть я не хочу.

@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики

---

[киса в свитере]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[киса в свитере]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сегодня в книжном

[Stella Lontana]

Я, конечно, уже привыкла, что большинство современных изданий чего угодно заставляют меня надолго задуматься, а кто, собственно, на обложке. Но тут просто мимо пройти не шмогла
Хотела еще сфоткать титульный лист, где были гордо указаны художник и дизайнер обложки, но тут мой телефон сказал: "Пиу! Нет памяти", - так что увы.

@темы: Иллюстрации, Жюль Верн

---

Джек Лондон. Сердца трех

[Stella Lontana]

Когда начала читать "Сердца трех", я все хотела принести сюда предисловие автора. Оно интересно и с точки зрения того, "как вообще это делается у настоящих писателей" (пятьдесят романов за шестнадцать лет, ничего так, да?), и как экскурс в историю кинематографа (мне очень понравилась динамика того, как профессия сценариста волнами становилась то востребованной, то нет, да и вообще, сама мысль о том, что к 1919 году уже было экранизировано все стоящее в мировой литературе!!!), и история того, как работают вместе писатель с кинематографистом или два соавтора, глубоко не одобряющих методы друг друга. Мне показалось, тут текст пронизан такой горькой иронией. Надеюсь, что, говоря, что гордится романом, Лондон все-таки имел в виду не только преодоление трудностей при его создании.

Предисловие к "Сердцам трех"

ПРЕДИСЛОВИЕ
Надеюсь, читатель извинит меня за то, что я начинаю это предисловие с похвальбы. Дело в том, что эта работа – юбилейная. Ее завершением я отмечаю свое сорокалетие, свою пятидесятую книгу, шестнадцать лет своей писательской деятельности и новое направление в своем творчестве. А «Сердца трех» – это новое направление. До сих пор я, безусловно, не создавал ничего подобного и почти убежден, что и впредь не создам. И я вовсе не намерен скрывать, что горжусь этой работой. А теперь я советовал бы читателю, который любит стремительное развитие действия, перескочить через все то бахвальство, что содержится в предисловии, и погрузиться с головой в повествование, – пусть он потом попробует сказать мне, что от моей книги легко оторваться.
Для любопытствующих разрешу себе кое-что пояснить. По мере того как кинематограф становился наиболее популярной формой развлечения во всем мире, запас фабул и интриг, накопленный мировой беллетристикой, стал быстро истощаться. Какая-нибудь одна кинокомпания с помощью двух десятков режиссеров способна экранизировать все литературное наследие Шекспира, Бальзака, Диккенса, Скотта, Золя, Толстого и десятков менее плодовитых писателей. А поскольку на свете сотни кинокомпаний, нетрудно сообразить, как скоро они могут столкнуться с нехваткой сырья, из которого фабрикуют кинокартины.
Право на экранизацию всех романов, рассказов и пьес, издаваемых или подлежащих изданию определенными издательствами или лицами, уже давно куплено и зафиксировано договорами; если же попадается материал, право собственности на который истекло за давностью лет, то он экранизируется с такой же быстротой, с какой матросы, очутившись на берегу, усеянном золотым песком, набросились бы на самородки. Тысячи сценаристов – точнее будет сказать десятки тысяч, ибо нет такого мужчины, женщины или младенца, которые не считали бы себя вполне созревшими для написания сценария, – итак, десятки тысяч сценаристов рыщут по литературе (как охраняемой авторским правом, так и не охраняемой) и хватают журналы чуть ли не из машины, в надежде поживиться какой-нибудь новой сценкой, фабулой или историйкой, придуманной их собратьями по перу.
Кстати, справедливость требует отметить, что совсем недавно, в те дни, когда сценаристов еще не очень уважали, они надрывались в поте лица за пятнадцать-двадцать долларов в неделю, а случалось, что прижимистые директоры платили им и поштучно: десять-двадцать долларов за сценарий, да еще в пятидесяти случаях из ста не выдавали сценаристам и тех грошей, которые им причитались; бывало и так, что товар, украденный сценаристами, в свою очередь, крали у них не менее бессовестные и беззастенчивые люди, работающие в штате. Так было только вчера, а сегодня я знаю сценаристов, которые имеют по три машины и по два шофера, которые посылают своих детей в самые дорогие школы и вообще обладают устойчивой платежеспособностью.
В значительной мере именно из-за нехватки беллетристического сырья и начали ценить и уважать сценаристов. На них появился спрос, они получили признание, их стали лучше оплачивать, а от них требовать продукцию более высокого качества. Начались новые поиски материала, выразившиеся, в частности, в попытке завербовать известных писателей для работы в качестве сценаристов. Но то, что человек написал двадцать романов, еще не может служить ручательством, что он способен написать хороший сценарий. Как раз наоборот: очень быстро обнаружилось, что успех в беллетристике – верная гарантия провала на экране.
Но тут на сцене появляются хозяева кинокомпаний.
Разделение труда – прежде всего. И вот, связавшись с могущественными газетными объединениями или с отдельными лицами, как это имело место в данном случае, – я имею в виду «Сердца трех», – они заказывают высококвалифицированным сценаристам (даже ради спасения собственной жизни не сумевшим бы написать роман) сценарий, который романисты (даже ради спасения собственной жизни не сумевшие бы написать сценарий) превращают затем в роман.
Итак, является м-р Чарльз Годдард к некоему Джеку Лондону и говорит ему: «Время действия, место действия и действующие лица определены; кинокомпании, газеты и капитал к нашим услугам; давайте договариваться». И мы договорились. Результат – «Сердца трех». Ни у кого не может возникнуть сомнения в искусстве и мастерстве м-ра Годдарда после того, как я перечислю его творения, перу его принадлежат: «Злоключения Полины», «Приключения Илейн», «Богиня», «Обогащайся, Уоллингфорд» и т.д. Кроме того, имя героини данного романа – Леонсия – тоже им придумано.
Первые несколько эпизодов он написал на своем ранчо в Лунной долине. Но писал он быстрее, чем я, и закончил свои пятнадцать эпизодов на много недель раньше меня. Да не введет вас в заблуждение слово «эпизод». На первый эпизод ушло три тысячи футов пленки. А на последующие четырнадцать – по две тысячи футов на каждый. В каждом эпизоде около девяноста сцен, что составляет в общем около тысячи трехсот сцен. Итак, мы работали параллельно, каждый над своим куском. Когда я писал какую-то главу, я, естественно, не мог принимать в расчет того, что происходит в следующей или через двенадцать глав, так как я этого не знал. Не знал этого и м-р Годдард. Отсюда неизбежные последствия: нельзя сказать, чтобы повествование в «Сердцах трех» отличалось особой последовательностью, хотя, оно, безусловно, не лишено логики.
Представьте себе мое изумление, когда я, будучи на Гавайях, вдруг получаю от м-ра Годдарда по почте из Нью-Йорка сценарий четырнадцатого эпизода (я же в то время только еще трудился над литературной обработкой десятого эпизода) и вижу, что мой герой женат совсем не на той женщине! И в нашем распоряжении всего только один эпизод, когда можно избавиться от нее и связать моего героя узами законного брака с единственной женщиной, на которой он может и должен жениться. Как это сделано – прошу посмотреть в последней главе или пятнадцатом эпизоде. Можете не сомневаться, что м-р Годдард надоумил меня, как это сделать.
Дело в том, что м-р Годдард – мастер по части развития действия и гений по части быстроты. Развитие действия нимало не волнует его. «Изобразить», – спокойно указывает он в авторской ремарке киноактеру. Очевидно, актер «изображает», ибо м-р Годдард тут же начинает нагромождать одно действие на другое. «Изобразить горе!» – приказывает он, или «печаль», или «гнев», или «искреннее сочувствие», или «желание убить», или «стремление покончить жизнь самоубийством». Вот и все. Так и должно быть – иначе, когда же он завершил бы работу и написал свои тысячу триста сцен?
Но можете себе представить, каково пришлось мне, несчастному, который не мог ограничиться волшебным словом «изобразить», а должен был описать – и притом весьма подробно – все те настроения и положения, которые одним росчерком пера наметил м-р Годдард! Черт побери! Диккенсу не казалось чрезмерным излишеством потратить тысячу слов на описание и возможно более тонкую обрисовку горестных переживаний того или иного из своих героев. А вот м-р Годдард говорит: «Изобразить», – и рабы киноаппарата делают все, что нужно.
А развитие действия! В свое время я написал не один приключенческий роман, но во всех них вместе взятых вы не найдете столь стремительного развития действия, как в «Сердцах трех».
Зато теперь я знаю, почему так популярен кинематограф. Я теперь знаю, почему «Г-да Барнес из Нью-Йорка» и «Техасский горшечник» разошлись в миллионах экземпляров. Я теперь знаю, почему какая-нибудь напыщенная агитационная речь может привлечь куда больше голосов, чем самый прекрасный и доблестный поступок или замысел государственного деятеля. Переделка сценария м-ра Годдарда в роман была для меня интересным опытом – и весьма поучительным. Эта работа по-новому осветила давно продуманные мною социологические обобщения, подвела под них новую основу и укрепила их. После этой попытки испробовать свои силы как писатель в новой для себя области я стал понимать душу народа в его массе глубже, чем понимал до сих пор, и осознал – полнее, чем когда-либо, – каким высоким искусством жеста и мимики должен владеть демагог, привлекающий голоса избирателей на свою сторону благодаря своему умению играть на коллективной душе масс. Я буду очень удивлен, если эта книга не получит самого широкого распространения. («Изобразить удивление», – сказал бы м-р Годдард; или: «Изобразить широкое распространение».)
Если в основе этой авантюры, именуемой «Сердца трех», лежит сотрудничество, я восхищен идеей сотрудничества. Но только – увы! – боюсь, что такого коллегу, как м-р Годдард, можно встретить не чаще, чем одного на миллион. Мы ни разу не перебросились даже словом, у нас не было ни одного спора, ни единой дискуссии. Но в таком случае я, должно быть, и сам – не коллега, а мечта! Разве я не позволил ему – без единого намека на жалобу или возражение – «изображать» все, что ему заблагорассудится, на протяжении 15 эпизодов сценария, 1300 сцен и 31000 футов пленки, а затем 111000 слов, составивших роман? И все-таки теперь, когда я кончил сей труд, я очень был бы рад, если бы не начинал его, – по одной простой причине: мне хотелось бы самому прочесть книгу и посмотреть, как она читается. А меня это очень интересует. Очень.
Джек Лондон
Уаикики, Гавайские о-ва, 23 марта 1916 года

@темы: Книги, Джек Лондон

---

Есть ли приличные люди среди лордов?

[Росица]

Что-то совсем завяла у нас тут жизнь... давайте-ка я подброшу огоньку.

Болтали мы туточки с мужем о своём, о семейном, и я выдала фразу: «Среди лордов тоже есть приличные люди».
А потом стала судорожно вспоминать: а кто собссно, приличный?

Навскидку на ум пришёл только Гленарван.

Джулиан Уэйд. «лорд Джулиан с этого времени, почти вопреки своему желанию, начал заниматься тем, что весьма походило на подлость. Мне неприятно отмечать это в человеке, к которому вы, по-видимому, уже начали относиться с некоторым уважением. Однако истина заключалась в том, что желание уничтожить своего соперника и занять его место вытеснило в нём остаток расположения к Питеру Бладу».

Лорд Ленокс. Сферический рыцарь/дворянин-офицер/джентльмен в вакууме, со всеми свойственными его касте/сословию плюсами и минусами (последних, увы, больше).

Лорд Биконсфилд, урождённый Дизраэли... Единственный плюс – проводил некоторые социальные реформы. От его имперских достижений английскому народу толку мало, а русскому – и подавно.

Няшка Уинстон Черчилль хоть и сын лорда, но сам вроде не лорд. Разве что Лорд Адмиралтейства.

А есть ещё приличные лорды?

@темы: Мир вокруг нас

---

Конкуренты или коллеги?

[Росица]

01.05.2015 в 03:37

Пишет  fandom Library of Adventures 2015:

Library of Adventures 2015: пост заявок

Команда Библиотеки приключений (каноны - приключенческие книги, фильмы, игры, а также приключенческие ориджи) ждёт ваших заявок!

Забрать баннер на заявки

<div align="center"><a href="http://fbinside.diary.ru/p203965185.htm"><img src="http://storage1.static.itmages.com/i/15/0430/h_1430418637_1827053_8cc14bf373.jpg"></a></div>

Пост набора

@темы: Организационное

---

Султан Типу и Ричард Шарп

[Sekaya]

Ох, уж этот Корнуэлл. Наврал про лес Султана Типу с три короба.
По факту, англичане вели захватническую войну на территории Индии, а Типу оказался чуть ли не единственным султаном, который сумел противостоять им на протяжении нескольких лет, за что получил в народе почётное звание "Тигр Майсура"
Султан был образованным, для своего времени, человеком. Писал утонченные стихи и был весьма неплохим солдатом.
Поэт и воин.


Hazrath Tipu Sultan, also known as the The Tiger of Mysore (November 10 1750, Devanhalli – May 4, 1799, Srirangapatnam)

Понимая, что в одиночку ему будет трудно избавится от англичан, он вел активные переговоры с Францией, Афганистаном и Турцией. Но французские союзники оставили султана после подписания Версальского договора. Британия, укрепив свои позиции союзом с Низамом Хайдарабадским и маратхами, в 1790г. начала третью англо-Майсурскую войну.
Из книги "Тигр Шарпа" (спасибо, что хоть тут автор не наврал) Типу был новатором и старался внедрить в жизнь всё самое прогрессивное и полезное (он мне этим Петра I напоминает ). Например, ракеты. Да, да именно в этой войне впервые были использованы ракеты против наступающей пехоты. После смерти султана англичане привезли ракеты в Лондон, где ими уже и занялись местные оружейники.





В 1793г Типу заключает мирный договор с англичанами.


Генерал-лейтенант лорд Корнуоллис берет сыновей Султана Типу, как заложников (Британская Академия Искусств)

Кто первым нарушил этот договор, думаю вы и сами догадались. Началась четвертая англо-Майсурская война, в ней-то и принял участие Ричард Шарп.



После себя Типу оставил богатое наследство: прекрасные дворцы, великолепный тигровый трон, украшенный золотыми головами тигров, инкрустированное золотом и драгоценными камнями оружие, и легендарный Меч Типу, который султан не выпускал из рук до момента своей гибели.



Шарп, потыривший (честно же в бою выиграл, значит наше ) с трупа султана драгоценные камни и украшения, не отважился забрать себе столь приметную вещь. Ему хватило ума сообразить, что богатства и радости дорогущий меч ему не принесет, а вот лишиться головы за красивую побрекушку он может запросто.
Молодец, Ричард, соображалка варит )))

Кстати, международные споры за обладание мечем Типу идут между Британией и Индией и посей день.

@темы: Истории из жизни, Бернард Корнуэлл, История, Кино, Книги