[Дочь капитана Татаринова]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Дочь капитана Татаринова]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Дочь капитана Татаринова]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Дочь капитана Татаринова]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Quiterie]

А давайте вспомним любимую музыку из приключенческих фильмов и мультфильмов?

У меня пока получилась маленькая-маленькая подборка из тех песен, которые будят самое что-то потаенное.

@темы: Жюль Верн, Александр Дюма, Роберт Льюис Стивенсон, Н.М. Соротокина, Кино, Джек Лондон

---

[Quiterie]

Название: Снежный вечер
Канон: Н.М. Соротокина — тетралогия о гардемаринах
Персонажи: Никита Оленев, Милитриса Оленева (Репнинская), Фике и остальные
Размер: около 2220 слов, примерно 13700 знаков
Предупреждения и примечания: автор был в очень романтичном настроении, но получился ангст.

«Амурные секреты вашей жены откроются тому, кто явится сегодня к шести часам вечера в дом галантерейщицы madame Барк на Артиллерийской.
Ваш неизвестный друг»

Никита перевернул бумагу, чтобы еще раз убедиться: это письмо предназначалось ему, князю Оленеву, и с отвращением взглянул на завитушки заглавных букв. Почерк был безликим, с несмелыми росчерками, словно тот, кто писал это письмо, не был уверен в своей правоте.
Черт бы побрал этих доброжелателей! Он скомкал письмо и поднес его к носу. Пахло оно духами и совсем чуть-чуть рыбой, но в том мог быть повинен и пронзительный ветер с моря, и рыбий клей, которым запечатывали конверт без адреса.
После долгих расспросов лакей Федька (Феодор Дмитриевич для прочих слуг) добросовестно припомнил лишь, что письмо передала женщина в возрасте, одетая неброско, но добротно, по виду — то ли вдова, то ли служанка из хорошего дома. Примет особых он не запомнил, да она только и попросила передать прошение князю, вот оно и попало в бумаги. А уж мало ли баб ходит по улицам да что-то выпросить хотят? К этому предположению Федька неизменно возвращался и совершенно чистым и незамутненным взглядом смотрел на князя, будто для него-то точно никаких тайн нет и не было.
Амурные секреты жены!.. Да полно же, какие могут быть секреты у Милитрисы: она же наивная, чистая душа, еще не утратившая веру в людей, несмотря на свою нелегкую судьбу. Разве способна она на обман и предательство? Как часто рядом с ней князь чувствовал себя грязным, словно оказался на балу с поганой кадушкой в руках, словно вылез из болота и попал прямо в теплый и уютный чистый дом, где его обогреют и приголубят.
Он не мог сказать, что любит ее, потому что не мог обманывать себя: сердце его и мысли его остались с Фике, но благодарность и нежность стоят порой гораздо больше воспоминаний.
Да и Фике уже больше нет, что уж там ворошить.

Никита накинул на плечи камзол и спустился вниз. Еще сверху был слышен зычный голос тетки Меланьи, дальней родственницы Милитрисы, которая взялась к Рождеству обустроить их дом. Рождество наступало уже завтра, а деятельная тетка не успела и половины из того, что планировала, кидаясь из одного дела в другое с удивительной силой и упоением. Так и сейчас: она отвлеклась от слежки за поваром и кухарками, которых подозревала в том, что они подторговывают княжескими припасами на рынке, и теперь шпыняла помощника архитектора, который так невовремя зашел за деньгами, которые положены были его хозяину за проект.
Иногда Никите казалось, что она появилась не из Ямбурга, а вовсе из какого-нибудь Тараканово, где все до сих пор жили при Алексее Михайловиче и в ус не дули, настолько тетка казалась какой-то древней, когда открывала рот.
— Мы залу хотели из мореного дуба, — вещала она помощнику архитектора, вставляя французские слова с ужасным прононсом, будто флорентиец мог ее понять. — А вы нам сделали что, бусурманы? Синее все и окошки, фнетры эти ваши, до потолка, а топить нам чем зимой? Это у вас там, может, погадил, — Никита мысленно застонал, — а потом в очаг то, что вышло из себя, из горшка бросил. У нас не так, дрова денег стоят, разориться можно, а мужик нынче ленивый пошел, компренэ-ву?
Князь быстро прошел к двери, борясь с неожиданной подступившей злобой, делая вид, что не замечает ни тетки, ни помощника, который весь осветился при его виде.
Никита мельком взглянул на непонимающее лицо юноши, высоко подняв бровь, словно впервые его видел, и в горле у него застрял неприятный комок. «Гнать бы Меланью батогами за глупость! Прицепилась, как пиявица», — ожесточенно подумал он, взял треуголку и шубу из рук лакея и вышел прочь.

Уже темнело, но белизна свежевыпавшего снега обманывала глаз, и, казалось, что времени до назначенного часа еще много. Может быть, бросить все и пойти к Корсакам? Никита цеплялся за любую надежду, лишь бы не делать то, к чему так не лежала душа. У них наверняка будут шарады, игры... Алешку вытащить, поговорить по душам, и гори оно все огнем, закрыть глаза и сказать себе: не было письма никакого! Не было.
Но насмешливый голос шептал: «Ты — рогоносец, князь. Ты — рогоносец, и все об этом узнают».
Ссутулившись, он шагал по улицам. Пронзительный ветер играл с мелкой снежной крупой, и лоточников словно сдуло вместе с их калачами и пирогами, леденцами из патоки и теплым сбитнем. Когда Никита подошел к дому с деревянной вывеской «Изящныя мелочи», чуть подгнившей с левого бока, он уже замерз, и душевные терзания уступили терзаниям плоти.
На втором этаже дома окна были тщательно занавешены, но полоса света пробивалась сквозь щель, и чей-то силуэт закрыл его на мгновение, чтобы тут же исчезнуть. Князь остановился поодаль, в тени дома, исподлобья наблюдая за проезжающими мимо санями. Он ждал, чтобы увидеть, кто войдет в этот дом, и чем ближе было к назначенному времени, тем больше надежда поднимала голову: не придет Милитриса, все ложь в этом письме, невесть кто посмеялся.
С севера послышался пушечный залп: стало быть, шесть часов пробило, и князь выдохнул. Морозное облако пара рассеялось, но следующий вздох застыл у него на губах, как будто дали поддых, — у дома остановились сани, и губастая нянька любовно и бережно поддержала свою хозяйку, его жену, выбравшуюся из полсти. Возница что-то гаркнул, и нянька засеменила к нему, протягивая деньгу. Они о чем-то сговаривались, но Никита не слышал этого, пока провожал взглядом свою Милитрису, поднимавшуюся на крыльцо.
Да, это она. Ее шуба, ее парик, да и фигура ее.

...Ах, женщины! Неужели коварство ваша вторая натура? Нет на этом свете честного человека, который бы мог решить эту беду так, как должно разбираться с коварством — уколом шпаги. Пусть женщина и умеет держать в руках сталь, но не она — главное оружие красавицы, а приятный голос, ясный взгляд и льстивые слова.

Нянька отошла от саней, и лошади неторопливо тронулись. Когда и старуха скрылась в дверях дома загадочной галантерейщицы, князь наконец-то отмер.
«Убью», — отстраненно подумал Никита. Он чувствовал себя деревянным, и каждый шаг давался неимоверно трудно, как будто в сапогах его была подметка из камней. Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, ввалился внутрь, чуть не ударившись головой о потушенный фонарь, который какой-то злонамеренный человек пристроил столь низко. За вторыми дверьми оказалась скромная гостиная, в углу которой стоял шкаф с образцами товаров: кружева, митенки, перчатки, чулки, какие-то перья — все это переливалось радугой за темным стеклом, отвлекая внимания от аскетичной, почти бедной обстановки.
В кресле у камина сидела сухопарая немолодая женщина и, сдвинув очки себе на кончик носа, вышивала цветочный узор на корсете.
— Что вам надо, сударь? — отрывисто спросила она с немецким акцентом, смерив посетителя холодным взглядом. Он заметно потеплел, когда хозяйка оценила стоимость платья нежданного гостя.
— Я... У меня назначена встреча, — Никита не остановился, заметив в дальнем конце комнату лестницу наверх. Ему было безразлично, что говорить, лишь бы попасть внутрь. А если старуха будет упорствовать, придется что-то с ней сделать.
Та упорствовать не пыталась, даже наоборот: губы ее раздвинулись в неумелой улыбке, отчего она напомнила глупо размалеванную куклу.
— А! — значительно тише воскликнула хозяйка. — Должно быть, вы тот самый господин Н. Поднимайтесь наверх, но вы пришли раньше, поэтому прошу вас, сударь, ни слова! Ваш час еще не пробил.
— Это мы еще посмотрим, — процедил сквозь зубы князь. Эта старая сводня вызывала у него омерзение, и он буквально взбежал наверх, чтобы увидеть, как служанка затворяет одну из дверей.
Не тратя времени на слова, он оттолкнул ее прочь и буквально ворвался в комнату, чтобы увидеть свою жену в объятьях какого-то лощеного проходимца.
— Пошел вон, — разъяренно зарычал Никита и, не замечая повисшей на своей спине служанки, попытался оторвать его от Милитрисы. На лице у последней были написаны ужас и брезгливость, и она расплакалась, когда незнакомец все же разжал свои руки.
— Никита, Никита... — повторяла она, размазывая краску и слезы, а голос ее был таким искренним, что растрогал бы и камень.
Князь тряхнул соблазнителя, и парик у того съехал набок, открывая лицо. Совсем еще юноша, не старше лет двадцати на вид — молоденький немец, о котором поговаривали, что императрица Екатерина слишком часто играет с ним в шахматы за закрытыми дверями. Ярость ударила в голову вдвойне, и Никита от всей души заехал немчику в нос.
Женщины вскрикнули, и служанка на ломаном русском затараторила, что «позовет страш» и что это «безобразие, хозяйка недоволен». Кровь брызнула на белую льняную рубашку, и несмотря на то, что противник был беззащитен, князь хотел было добавить ему тумаков, но Милитриса остановила его.
— Не надо, Никита, — умоляюще произнесла она. — Не бери грех на душу.
— Это ты мне говоришь? — сдавленно произнес он, но немчика отпустил. — Я нахожу тебя в этом доме, и его... И вы... И он... Но почему?
Она кротко и обиженно взглянула на мужа, и тот прочел в ее взгляде непонимание.
— Я не знаю, что было на уме у этого господина, Никита, — тихо произнесла Милитриса. — Послезавтра Рождество, и я хотела сделать тебе подарок, часы настольные. Ты ведь сам восхищался теми, что во дворце видел, а господин Шванкмайер как раз продавал подобные. Вот мы с ним и встречались, чтобы я деньги ему передала, а он мне расписку...
Тихий голос жены действовал умиротворяюще и, вольно или невольно, но князь верил ее словам.
— Это правда? — он резко повернулся к Шванкмайеру, и тот попытался кивнуть, но закашлялся из-за того, что кровь попала ему в горло. Вместо ответа он протянул расписку, которая подтверждала слова Милитрисы.
Почерк его вовсе не напоминал того «Таинственного Друга», и князь хмыкнул.
— Поведение ваше, сударь, недопустимо, — жестко заметил он. — Я требую сатисфакции или же вы убираетесь из города завтра же. Понятно вам? А теперь подите вон!
Он хотел присовокупить к этому ругательство, но наткнулся на взгляд своей жены и промолчал. Немчик суетливо поднялся, похожий на ощипанного куренка, и попятился задом к выходу, попав в объятья заботливой служанки. Та бережно поддержала его, и они вместе скрылись за дверью, оставив супругов наедине.
— Поверь мне, Никитушка, — печально произнесла Милитриса. — Разве доводилось мне тебя обманывать?
Вместо ответа он обнял ее одной рукой. Горько было на губах, и слова шли через силу, но князь все-таки заговорил, пытаясь выразить самое важное, что было у него на душе.
— Ты, правда, хотела мне сделать подарок? — наконец послышалось из его уст.
— Да, — просто призналась жена и дотронулась до его пальцев.
Ни слова не было сказано о любви, но точно теплая волна разлилась по душе князя, когда он поймал взгляд Милитрисы. Как он хотел беречь и лелеять эту женщину, с тех самых пор, как стал ее опекуном, с тех пор, как проехал пол-Европы, чтобы освободить ее! Никита Оленев не верил в любовь, но он верил в дружбу и в то, что есть люди, предназначенные друг другу.
Вместо ответа он прижал жену к себе и горячо поцеловал ее в лоб.
И все-таки это будет хорошее Рождество, несмотря на тетку Меланью.

Когда примирившиеся супруги ушли, в соседней комнате вспыхнул огонек: кто-то зажег свечу.
— Бедный господин Шванкмайер. Ему сильно досталось, — ласковый женский голос был тих и покорен.
— Ему хорошо заплатили. Достаточно, чтобы он считал свою кровь золотой, — глухо отозвалась собеседница.
— А хозяйка? Какой позор для нее, должно быть!
— Она знала, на что шла.
— Вы так жестоки, моя госпожа! Дозволено ли мне будет спросить, зачем мы сыграли эту шутку?
Вместо ответа женщина поднялась и подошла к окну. Придерживая занавесь, она выглянула наружу, как раз, чтобы увидеть, как сани, увозящие Оленевых и старую няньку, скрываются за поворотом. Снег все усиливался, засыпая следы от полозьев, и госпожа еле слышно вздохнула, приложив лоб к прохладному стеклу.
— Подай мне накидку, Юлия.
В голосе у нее слышались сдавленные нотки.
Юлия задала тот вопрос, на который у женщины не было ответа.
Действительно, зачем она это сделала? Попытка вернуть то, что могло бы быть? Зависть, что у Никиты все хорошо, подсказала ей эту подлость? Жадность, потому что все, что ей когда-либо принадлежало, должно у нее и остаться? Сколько лет прошло, и все должно было забыться, растаять, как весенний снег, но почему-то не забывалось.
Она точно знала одно: сейчас ей хотелось бы быть на месте той в санях и мчаться под теплой медвежьей шкурой в объятьях.
Но не суждено. Зато и ему не суждено забыть ее и сегодняшний вечер.
— Слабость, все это слабость, — совсем тихо сказала она, и Юлия вопросительно подняла бровь.
— Я вспомнила одну девочку по имени Фике, — холодно отозвалась вслух госпожа. — Не более.
По огорченной мордочке Юлии было ясно, что этот ответ ее не утолил ее жажды любопытства, но требовать разъяснений она не посмела и лишь сделала книксен, подав госпоже меховое манто.

На прощание хозяйка получила увесистый кошелек, и золотой пятирублевик достался служанке.
— Как эта женщина похожа на императрицу! — заметила по-немецки та, рассматривая монету после ухода гостей. — Я боялась, придется идти за стражей, когда тот человек ворвался. Он был безумен! Как дикий зверь! А его взгляд... Меня дрожь пробрала до самых костей! Точно что-то не чисто.
— Цыц! — отозвалась госпожа Барк из своего кресла. — Не твоего ума дело, какие где и у кого секреты. Раз деньги дали, то и молчи, как мертвая.
И она сердито воткнула иголку в центр цветка, словно ставила на этом точку в разговоре.

Вырученные деньги служанка отложила на черный день, а на десять копеек купила пряников для племянников.
Дети съели этот рождественский дар и на крошках его дали самую страшную клятву, которую смогли придумать: никогда-никогда не взрослеть. Ведь впереди еще весна, когда надо делать запруды, и лето, когда нужно ловить рыбу и собирать дань с чужих огородов. Разве можно тратить время на скучные дела этих скучных взрослых, которые так часто волнуются о самых дурацких вещах на свете, не стоящих ни малейшего внимания?..

@темы: Н.М. Соротокина, Фанфики

---

С Рождеством!

[Stella Lontana]

Название: Мальчик и Рождество
Канон: Р.Штильмарк «Наследник из Калькутты»
Персонажи: Диего Луис эль Горра и понемногу все остальные
Размер: 1150 слов

Ему было полтора года, и мать пела, укачивая его в своих объятиях.
У нее были длинные волосы, у его матери, красивее которых он не видел ни до, ни после, и пела она на чужом языке, который он тогда понимал, а нынче забыл.
Она пела о том, как загорелась звезда на востоке, и о том, как с неба спустился младенец, чтобы принять на себя все беды людей, и о том, как ангелы трубили в трубы во славу ему.
А еще – куда реже – она пела о бедной девушке, что не знала счастья, пока ее не умыкнул из дома негодяй. Негодяй увел, смельчак вернул, и не знать бы ей своего счастья, если б не случилось прежде него беды. Он не был красавцем, ее храбрый спаситель, лицо его обезобразили шрамы. Он не был добр: самые лихие головорезы боялись его. Он не был молод: годы посеребрили ему виски, как у ее отца. Но он был чист душой, и она полюбила его. А он любил только море, свою свободу и свою месть. Он ушел, а у нее остался комок под сердцем, ее бедняцкое счастье, ее Диего.

После Диего говорили, что из тех времен он не мог ничего запомнить. Но он все равно вспоминал серое море за окном, ее серые глаза и ее песню. И втайне думал о том, что когда-то и он скажет кому-то очень далеко от этих берегов:
- Море зовет меня. Прости, моя Зоэ.

***

Ему было шесть, и в их клетушке было холодно и темно, и бабушка долго молилась, став на колени перед образом Святой Девы. Долго шептала, клала поклоны, потом с трудом поднималась с колен и разламывала на две части зачерствевшую краюху дешевого хлеба. Ему всегда доставалась большая половина.

Нет, они больше не голодали: благодаря Георгию, другу отца, у них был и хороший хлеб, и свет, и дрова, и даже вино, и еще много такого, о чем они и мечтать не думали прежде. А еще благодаря Георгию Каридасу Диего знал, что суровый человек, любивший море, существовал не только в песнях матери и скупых, неохотных рассказах бабки. Он был, и были люди, за память его готовые сражаться и убивать, преодолевать преграды и расстояния, взять на себя заботу о нищей старухе и о безродном сироте, и годами таиться и лгать или проехать полмира с чужим опасным алмазом. И чтобы отблагодарить этих людей, Диего отчаянно нужно было вырасти поскорее.

Да, у них теперь было многое, но Светлый праздник они по-прежнему проводили так – в память о годах бедствий и о тех, кто до сегодня не дожил. О всех тех именах, что шептала старуха, склонившись перед иконой: Долорес, Рамон, Алонзо, Маттео, Антонио, Симон, Бернардито, Фредрик, Зоэ, Фернандо… При последнем имени мальчик вздрогнул.

– Фернандо Диаса убили люди Джакомо Грелли, – скрипучим голосом сказала Эстрелла, поднимаясь с колен. – Эту весть принес мальчик из города Бультона, что пришел к Георгию на этой неделе. Он очень долго до нас добирался.

Она перекрестилась в последний раз, не отрывая глаз от импровизированного алтаря, выпростала из-под старой мантильи прядь совершенно седых волос и взмахнула кинжалом. Отрезанный локон скользнул между старческих пальцев, свиваясь в кольцо, и лег на полку перед образами, рядом со многими другими такими же кольцами, в каждом из которых – имя и память.
– Тебе предстоит отомстить и за него тоже, – она наконец обернулась, с суровой, но горделивой нежностью глядя на внука и разливая по двум бокалам старое церковное вино – по глотку. – Выпей за его память и поклянись не забыть. Я верю, ты ничего не забудешь, мой мальчик. Мой Диего.

Диего кивал и хмурил темные брови.

***

Ему было девять, и американская долина была похожа на рай, каким его описывала мать в своих песнях. Здесь не было нищих, увечных, завистников или лентяев. Здесь каждый работал в поте лица, а природа неохотно, но щедро делилась своими дарами. Здесь все делали обще дело и результаты трудов делили на всех. Здесь важные решения принимались сообща, споры решались спокойной беседой, а очень красивая женщина, чем-то немного похожая на его мать, на празднике раскладывала в тарелку каждого одинаковые куски запеченной индейки и с материнской заботой улыбалась всем без исключения детям.

Вот только он уже не был ребенком. Он был главой семьи и сыном Бернардито. Его мнение выслушивали, пусть и чуть снисходительно, на общих сходках, к его суждениям внимательно прислушивался высокий горбоносый человек, муж красавицы-хозяйки. И когда в селение пришла смерть, он, как и все мужчины, решительно сделал шаг ей навстречу.

***

Ему было одиннадцать, когда к нему наконец-то вернулось детство. Море распластывалось у ног, соленый ветер бил в лицо, и больше ничего не нужно было решать, и дома ждали отец, бабушка и Доротея, а рядом с ним были братья. Ли морщил нос, отчаянно стараясь казаться взрослым, Томми ерошил рыжую шевелюру.

– Нужна елка, – с непоколебимой уверенностью заявил он.

– Это еще что? – тут же встрял Ли.

– Дерево, – опасаясь растерять только завоеванный авторитет, поспешил пояснить Диего. – В Англии принято украшать его к Рождеству.

– Это чем и зачем?

– Ну, свечами, – неуверенно пожал плечами Том, – можно конфетами, бусами.

Ли, недоверчиво скривившись, покосился на них, точно опасался, что его пытались надуть.

– Свечи нам пригодятся в пещере, – обронил веское слово Диего. – Конфеты миссис Дороти просто так нам не даст. А бусы… Бусы есть среди захваченного на кораблях Леопарда. Их и возьмем.

Пышный куст гибискуса на берегу обвивали жемчужные нити бус, рубиновые колье и алмазные диадемы. Яркие соцветия обрамляли венчики из бумаги, достать которую оказалось куда сложнее, чем роскошные драгоценности, и за которую им еще предстояло получить нагоняй от капитана. На аккуратно разложенной скатерти замерли в предвкушении честно утянутые с кухни куски пирога да кувшин с разбавленным вином.

– Всё? – с надеждой уточнил Ли. – Я есть хочу.

Томми задумчиво почесал в затылке.

– О! – просиял он наконец. – Мальчика не хватает!

– Чего? – не сдержал изумления даже невозмутимый Диего.

– Ну, так делают богачи в Бультоне. Нужно в Рождественскую ночь выйти из дому, найти ребенка, у которого нет денег на рождественский ужин, и пригласить отужинать с тобой. Я сам однажды трапезничал с прокурором, – смущенно признался достойный сын Туманного Альбиона.

– А! - выдохнул Ли. – Знаю тогда!

И скрылся в окружавших дом джунглях.

Через пару минут он появился вновь, таща на руках кутенка.

Несуразное существо с непропорционально длинной мордой и еще не слишком устойчивыми тонкими лапами было плодом любви неутомимого Карнеро и одной из корабельных сук. Потомки храброго полуволка грозили вскоре заселить остров отсутствовавшими ранее на нем хищниками. Щенок сделал несколько неуверенных шагов по песку и радостно набросился на придвинутый к нему кусок пирога.

– Видите, – обрадовался Ли. – Плохо было бы, если б мы о нем забыли!

Первая звезда, не спеша, открыла свой сияющий глаз над горизонтом.

***

Ему было девятнадцать, и рука лежала на штурвале «Толосы» так, будто была с ним единым целым. Ветер вновь бил в лицо и трепал черные кудри надо лбом. Чарли мстил Леопарду, Реджи влюблялся в прекрасную сеньориту, Том спасал брата, Джордж мечтал о Городе Солнца. Антони охранял покой сестры и закрывал собою ее сыновей. А у Диего было море – море и целый мир. Ночная вахта была долгой, первая звезда все ярче разгоралась на востоке. Капитан Диего Луис эль Гора запрокинул голову и вдохнул полной грудью.

@темы: Роберт Штильмарк, Фанфики

---

[Quiterie]

А тут, оказывается, Тарзана сняли в 3д.
Я ничего не понимаю, откуда там вертолеты и лазеры, но Берроуза внезапно перечитать захотелось )

Трейлер можно посмотреть тут: www.kinogallery.com/films/?id=tarzan-ger


Скачать ролик | Все ролики к мультфильму | Информация о мультфильме...

@темы: Эдгар Берроуз, Кино

---

[Quiterie]

Пародия на "Трех мушкетеров" и "Гардемаринов"



Может быть, все уже видели, но я добралась только сейчас.

@темы: Александр Дюма, Фанвидео, Н.М. Соротокина

---

[Quiterie]

Великолепная музыкальная тема из "Последнего из могикан"

@темы: Фенимор Купер, Кино

---

Англофандом

[Stella Lontana]

Ну и в целом, кому интересно, в англоязычном сообществе perfect-duet.livejournal.com сейчас проходит предрождественский календарь по книгам П. О'Брайана и фильму "Хозяин морей". Фики, клипы, коллажи. 90%, конечно, Джек Обри/Стивен Мэтьюрин, но попадаются и другие персонажи и жанры. Подробнее пока не читала.

@темы: Фанарт, Фанвидео, Патрик О'Брайан, Экранизации, Фанфики, Реклама

---

Очень неинтеллектуальный пост :)

[Stella Lontana]

Мне англофандом внезапно "додал" одного из любимых персонажей из "Хозяина морей", не могу не поделиться

Том Пуллингс, и вовсе даже не эротика

Отсюда


Мимими

@темы: Патрик О'Брайан, Экранизации

---

Первый adventure-фест!

[Quiterie]

Первый adventure-фест объявляется открытым!

Тема феста: "Ваши любимые герои-приключенцы и Рождество", и это значит, что у вас есть шанс уползти кого-то, кого хотелось, написать любое АУ, повседневность или романтику, а также многое другое!
Сроки проведения: планируется три выкладки — 25.12.2013, 01.01.2014 и 07.01.2014. Выложиться можно по желанию в любой из этих дней.
Размер работ: от 300 слов и выше.
Категория: не ограничена.
Количество работ от одного участника: не ограничено.

Вы также можете оставить заявку, что бы вам хотелось прочесть, в комментариях к этому посту.

Код баннера:

<div align="center"><a href="http://toll-gate.diary.ru/p193964095.htm"><img width="400px;" src="http://static.diary.ru/userdir/2/2/3/9/2239024/80102812.jpg"></a>

Первый adventure-фест: "<b>Ваши любимые герои-приключенцы и Рождество</b>"
</div>

запись создана: 15.12.2013 в 16:47

@темы: Фанфики

---

Swashbucklers

[Stella Lontana]

А еще я сегодня узнала новое слово, которым, оказывается, в английском языке принято обозначать героев приключенческой литературы.

The word swashbuckler generally describes a protagonist who is heroic and idealistic to the bone and who rescues damsels in distress. His opponent is typically characterised as the dastardly villain. There is a long list of swashbucklers who combine outstanding courage, swordfighting skill, resourcefulness, chivalry and a distinctive sense of honor and justice, as for example The Three Musketeers, The Scarlet Pimpernel, Robin Hood and Zorro. (с)

При этом англо-русский словарь переводит "swashbuckler" как "хвастун, головорез", да и само строение слова намекает на то же. Пребываю в недоумении.

@темы: Мир вокруг нас

---

Карамуру

[Stella Lontana]

Есть такая книжка - "Человек огня". То ли потому, что попалась она мне в достаточно юном возрасте, то ли еще почему, но это единственный из романов Э.Сальгари, который я дочитала до конца и с удовольствием и до сих пор вспоминаю с теплотой. А еще, когда я была юной нааивной студенткой первого курса и меня заставляли учить португальский язык, который ну вот вообще никаких струн в моей душе не заадевал, "Человек огня" был единственной вещью, которую я вспоминала как пример того, что вот было же в этой самой португальской культуре хоть что-то интересное ))) (потом правда оказалось, что в ней есть еще куча всего интересного, так что если вас вдруг кто-нибудь когда-нибудь заставит учить португальский язык, приходите ко мне, я расскажу )

А на днях я рылась в гугле по совершенно постороннему вопросу и внезапно оказалась вот на этой странице Википедии, несколько минут пыталась понять, почему мне кажется таким знакомым ее заголовок и что-то смутно напоминает имя главного героя, а потом вспомнила. Вот забавно, я вроде и где-то как-то и знала, что "ЧО" написан на основе реальных событий, но все равно ощущение было: "Ааа, Дед Мороз существует!" )))

Соответствующую статью из русской википедии копирую полностью, так как не вижу смысла ее пересказывать

Дио́го А́льварес Корре́йя (порт. Diogo Álvares Correia; 1475?-1557), по прозвищу Карамуру, данному племенем тупинамба, по некоторым источникам португалец, уроженец города Виана-ду-Каштелу, что, однако, оспаривается некоторыми испанскими учеными, считающими, что он родился в Испании, а позже переехал в Португалию.

Диого Альварес Коррейя отправился в Бразилию в 1509 году, где его корабль потерпел крушение, а Диого Альварес оказался среди индейцев тупинамба, которые, будучи каннибалами, съели его спутников, но пощадили Диого Альвареса и прозвали его Карамуру (Творец Огня), из-за его облика и огня его мушкета, выстрелом из которого он убил птицу.

Позже Диого Альварес основал поселение Вила Велья (Vila Velha) и женился на Парагуасу (Paraguaçu), дочери вождя племени тупинамба Морубишава Тапарика (Morubixava Taparica).

В последующие годы Диого Альварес поддерживал связи с европейцами и помогал своим влиянием среди местных индейцев Португальскому правительству и католическим миссионерам в ранний период колонизации Бразилии.

В 1526 он ездил во Францию со своей женой. При крещении в Сен-Мало жену Диого Альвареса Коррейя Парагуасу нарекли Екатериной в честь её крестной матери, которой стала жена Жака Картье.

Два года спустя Диого вернулся в Баия, где по просьбе короля Жуана (Иоанн) III помогал Томе де Суза в основании Салвадора и создании первого Бразильского генерал-губернаторства.
Диего Альварес Коррейя умер в Баия 5 октября 1557 года и похоронен в Церкви Иисуса, по его завещанию половина его состояния перешла ордену иезуитов.

Его жена Екатерина Парагуасу умерла в 1582.

Сыновья Коррейя Гаспар, Габриэль и Жоржи были посвящены в рыцари губернатором Томе де Суза. Сыновья и дочери Коррейя — Анна, Женевра, Аполлония и Граса — стали родоначальниками влиятельных бразильских семей.

Судьба Диого Альвареса Коррейя и его жены Екатерины Парагуасу отражена во многих произведениях искусства, но впервые она стала центральной темой в эпической поэме в десяти песнях «Карамуру» (1781) португальского поэта XVIII века Жозе ди Санта-Рита Дурана, который одним из первых сделал индейцев субъектом литературного произведения.
(c)

а от меня — немного медиаматериалов

Сам Диого Алварес Коррейя в зрелом возрасте



Катарина (Екатерина) Парагуасу - жена Дього из племени тупинамбу



Первое явление Карамуру народу



Памятник Карамуру и Парагуасу в родном городе Алвареса Корреа Виана-ду-Каштелу - по-моему, у португальцев есть собственные Церетели



А еще в 1960-70 гг. в Бразилии существовала названная в его честь марка оружия



А бразильцы, оказывается, сняли в 2001 году фильм "Карамуру: открытие Бразилии"


Скачать ролик | Все ролики к фильму | Информация о фильме...

И, что интересно, ни в одной из Вики-статей в разделах "Карамуру в культуре" роман Сальгари не упоминается

Немножко иллюстраций (кстати, в начале поста - обложка того издания, которое было у меня. Несмотря на то, что там два романа под одной обложкой, иллюстрирует она именно роман Сальгари)
Что-то кликабельно, что-то нет

- ух ты, какой мужчина

@темы: Иллюстрации, Биографии, Истории из жизни, Эмилио Сальгари, Экранизации, Книги

---

[Quiterie]

Я тут сегодня ношу всякое из беста, потому и не могу не поделиться фотографией Марка Твена, которую не так давно раскрасили.



С зеленью, мне кажется, подкачали, но ощущение кожистости кресла и фактуры ткани наличествует.

@темы: Марк Твен

---

[Quiterie]

@темы: Иллюстрации, Жюль Верн

---

[Quiterie]

08.12.2013 в 21:21

Пишет  shepet:

Есть женщины в квебекских селеньях
Не могу не поделиться. Ибо!
Пишет kruzzik:

Девушка с веслами

- Милен, очень приятно!
- Крузз, тоже очень рад!

Приятная симпатичная девушка, простая, улыбчивая, со смешным квебечным акцентом. В голове не укладывается, что она в одиночку перешла Северную Атлантику. На веслах!
129 дней, десятиметровые волны, 10 переворачиваний лодки.
Мурашки по спине, когда знакомишься с таким человеком.

@темы: Истории из жизни, Мир вокруг нас

---

[Quiterie]

Кровать приключенца.

@темы: Мир вокруг нас

---

[Quiterie]

До тридцати пяти лет писатель Роберт Луис Стивенсон не напечатал ни одного стихотворения. Всё, что выходило из-под поэтического пера этого известного к тому времени писателя, сам он считал незначительным, написанным "по случаю", и никогда не предлагал издателям. Что же послужило толчком к тому, что в зрелом возрасте, неожиданно для всех, Стивенсон написал сборник стихов "A Child's Garden of Verses" ("Детский сад стихов"), благодаря которому он и по сей день считается лучшим детским поэтом в Англии? Биографы писателя вспоминают о книге стихов "День рождения ребёнка" некоей Сейл Бэркер. Прочитав её, Стивенсон якобы сказал, что напишет лучше. Жена писателя, Фанни Осборн, в своих воспоминаниях приводит другой эпизод: Стивенсон, наблюдая за тем, как бегают по дому дети гостящих у них родственников, с удивлением воскликнул: "Разве это игры?! Тяжёлые времена ожидают Англию: дети разучились играть". Комментируя происшедшее, Фанни пишет: "Надо признать, муж судил наших маленьких гостей слишком строго, ведь не каждого природа одаряет столь исключительной фантазией, как его".

Приезд детей совпал с очень счастливым периодом в жизни писателя. Недавняя женитьба, отъезд из Америки, где он жил некоторое время, на родину, в Шотландию, - вот время, когда Стивенсон сочиняет сорок восемь стихотворений по воспоминаниям детства. Он объединяет их в сборник "Penny Whistles" ("Свистульки"), дарит друзьям несколько копий сборника, отпечатанных по его просьбе в типографии, и… как будто забывает о нём. Спустя два года, во время тяжёлой болезни, он возвращается к сборнику, перерабатывает его и издаёт под другим названием: "Детский сад стихов". Откуда взялось это название? Сам Стивенсон вспоминает о том чувстве, какое ребёнком испытал в саду дяди-пастора. "Солнечный свет, зелень листвы, щебет птиц - никогда ощущение всего этого не владело мною с такой силой, как здесь. Гималайский кедр на лужайке, заросли лавра, мельницы, река, церковный колокол, пахари за работой, диковинные индийские вещицы, которыми наполнил дом мой дядя, разительное несходство этого места с городом, где я проводил остальное своё время, - всё это пленило меня и живёт в памяти поныне, ни на что не похожее, искристое, пьянящее…"

Появление сборника вызвало массу восторженных откликов, настолько неподдельно искренним и детским казался голос, звучащий в нём.

"Эти жизнерадостные стихи сочинил тот, чья жизнь легка," - прозвучало в одной из рецензий. Лишь близкие друзья писателя знали, при каких обстоятельствах были написаны многие стихотворения "Детского сада стихов". Сейчас любой английский школьник в подробностях расскажет вам о том, как писатель, страдая от нескольких недугов сразу, лежал в постели с бездействующей правой рукой. Левой он почти вслепую (врачи настоятельно рекомендовали оберегать больного от яркого света) пытался записать на листе бумаги строки стихотворений из прославившего его впоследствии сборника. Каким же было детство писателя, если работа над стихотворными воспоминаниями о нём помогла ему выздороветь?

Роберт Луис был единственным сыном в семье Стивенсонов, потомственных инженеров Управления Северными Маяками. Родиной его была Шотландия, тот край, где, по словам самого писателя, ребёнку часто доводится слышать "о кораблекрушениях, о рифах, которые точно часовые стоят у берегов, о безжалостных бурунах и о покрытых вереском горных вершинах". Его мать, Маргарет, с юности страдала туберкулёзом и вынуждена была почти полностью перепоручить слабого здоровьем сына заботам няни, Алисон Каннингем.

Камми, так няню называли в семье, была женщиной незаурядной. Она обладала замечательным чувством юмора, воображением и немалым талантом рассказчика. Именно её манеру декламировать стихи невольно перенял будущий писатель. Камми пользовалась таким авторитетом в доме, что прощения за проступки маленький Луис просил у неё, не у родителей. Однако жизнерадостность сочеталась в ней с набожностью, любовь к стихам Роберта Бернса - с ежедневным обращением к Библии. Ряд стихотворений, таких как "Я был хорошим целый день" или "Такой порядок", включённых Стивенсоном в сборник, проникнуты теми понятиями, которые Камми внушала ему, когда он был ребёнком.

Могла ли благочестивая Камми предполагать, что причиной странной нервозности мальчика служат её рассказы о грешниках, горящих в вечном пламени? "Религиозные восторги и ужасы", как назвал их в своих воспоминаниях сам Стивенсон, приводили к тому, что он боялся уснуть - из страха быть отринутым Господом и проснуться в аду.

В те долгие ночи, когда Луиса мучил кашель, Камми несла его к окну, чтобы показать ночь, звёздное небо и свет в окнах тех, кто "тоже болеет". Няне, по его собственному признанию, Стивенсон был обязан тем, что сделался писателем. Она помогла развить его природную способность к сочинительству, стала тем товарищем, общества которых слабый и болезненный ребёнок был лишён.

Нянины фантазии упали на благодатную почву. Какой природной силой воображения должен был обладать её воспитанник, если, играя в охотников, до такой степени проникся духом игры, что "увидел" стадо антилоп, пронёсшееся по лужайке! Какую благодарность должен был испытывать впоследствии он, написавший няне в посвящении к сборнику:

За долгие ночи бессонные,
Что ты провела со мной;
За нежные руки влюблённые,
Дарованные судьбой…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Прими эту скромную книжку,
Что держит моя рука,
И слабого вспомни мальчишку,
А ныне уже старика!

(перевод О.Жуховичер, Л.Зимана)

Кому адресован "Детский сад стихов"? Одно из его посвящений буквально переводится так: "Любому, кто меня читает". И взрослый, и ребёнок разделяют с автором, хотя бы в воображении, радость от плавания в бочке по морю некошеной травы или попыток обогнать собственную тень. Поэтический сборник Стивенсона прочно занял место на книжной полке во многих англоязычных семьях.

С интересом был воспринят он и в России. Такие поэты, как В.Брюсов, К.Бальмонт, Вл.Ходасевич, восхищаясь поэтическим даром писателя, перевели наиболее понравившиеся им стихотворения. Собранные О.Румером, они составили крошечную книжечку "Детский цветник стихов", в которую вошло двадцать одно стихотворение и которая была напечатана в 1920 году с пламенным призывом на обложке: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Вышедший сборник ни разу не переиздавался. Тема поэтического сада и ребёнка, играющего в нём под присмотром няни, в то время казалась устаревшей. Следующий поэтический сборник Стивенсона, названный "Путешествие", вышел лишь в 1958 году. В него вошли 30 стихотворений в переводах Игн.Ивановского.

Поэтические переводы из Стивенсона появлялись в собраниях сочинений таких известных поэтов как О.Мандельштам, включались в сборники переводов с английского, мелькали в детских журналах. И тем не менее Стивенсон как поэт в России мало известен.

Настоящая книга впервые предлагает читателю полностью переведённый "Детский сад стихов" в том порядке, в каком он был составлен автором, в том числе и циклы стихов "Ребёнок, играющий один" и "Дни, проведённые в саду". Пропущены лишь несколько посвящений, которые сам Стивенсон поместил в конце книги и представляющие интерес скорее для литературоведов. Надо заметить, что среди всех переводов немалую часть составляют те, что были сделаны молодыми переводчиками в последние годы, и публикуются впервые. Читатели имеют возможность прочитать разные переводы одного и того же произведения и сравнить их с оригиналом.

Стихотворения сборника Стивенсона "Underwoods" ("Подлесок"), знакомы русскому читателю ещё меньше, чем его так называемые стихи для детей. Начало ему было положено сразу по окончании работы над сборником "Свистульки". "Я сделался поэтом, работаю и работаю над стихами, так что к сорока годам наверняка издам поэтический сборник," - пишет он другу в мае 1883. И спустя четыре года сборник действительно выходит. Название для него Стивенсон заимствовал у современника Шекспира, поэта Бена Джонсона, который в непринуждённой манере писал стихотворения по тому или иному поводу. "Мои стихи не лес, а подлесок, - говорил сам писатель, оценивая свою работу, - но в них присутствует смысл и их можно читать".

В книгу включены также три его переведённые на русский язык баллады. У одной из них счастливая литературная судьба. Шотландская баллада "Heather Ale" ("Вересковый мёд"), переведённая в 1941 году С.Маршаком, неоднократно печаталась.

Вторая баллада, "Christmas at Sea" ("Рождество в море"), известна меньше. Её содержание в какой-то мере навеяно спорами юного Стивенсона с отцом о выборе жизненного пути. Строить маяки или, в крайнем случае, заниматься юриспруденцией, - другой судьбы отец для Луиса не видел. Тот же, вопреки его желанию, сделался писателем - сочинителем историй.

Перевод третьей баллады печатается впервые. "Ticonderoga" ("Тикондерога") была написана Стивенсоном в 1887 году, в Эдинбурге, куда его срочно вызвала телеграмма - сообщение о неизлечимой болезни отца. Оказавшись в родительском доме, где всё напоминало о детстве, пережив тяжёлую утрату, Стивенсон усадил себя за письменный стол. Темой его новой работы стала шотландская легенда, которую он прежде обсуждал с отцом.

Сборник "Ballads" ("Баллады"), изданный в 1890 году, был последним прижизненным стихотворным сборником Стивенсона.

К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру,
Я радостно жил и легко умру
И вам завещаю одно -

Написать на моей плите гробовой:
"Моряк из морей вернулся домой,
Охотник с гор вернулся домой,
Он там, куда шёл давно".

(перевод А.Сергеева)

Судьба распорядилась так, что могилой Стивенсона стала высокая гора на одном из островов Самоа, где он жил в последние годы. На надгробном камне высечены последние три строчки его "Завещания".

Стихотворения для детей

Envoy
Посвящение

To Any Reader
Читателю

Как мать следит порой из окна
За сыном, что бродит в саду дотемна,
Так и ты, читающий эту книжку,
Через стекло - взгляни на мальчишку,
Что дни напролёт один перед домом
Играет в саду, тебе незнакомом.
Но не кричи, не зови его.
Не заблуждайся насчёт того,
Что он к тебе подбежит стремглав,
С собою вместе играть позвав.
Окликни его хоть громче, хоть тише, -
Он не посмотрит, он не услышит.
...Сказать, читатель, напрямоту?
Мальчишки нет уж в этом саду.
Пустует сад. Не слышно в нём смеха,
С тех пор, как он вырос, из дома уехал,
Не помню в каком далёком году...
Лишь тень его задержалась в саду.

(перевод М.Лукашкиной)



A Child's Garden of Verses
Детский сад стихов

Bed in Summer
Летом в кровать

Зимой встаю я при свече,
До первых утренних лучей.
А летом – худшая беда.
При свете дня ложусь всегда!

И вижу небо голубым.
И вижу в даль летящий дым.
И слышу цоканье подков,
Повозок скрип, стук каблуков.

Пусть не стемнело. Всё равно:
Играть в саду запрещено.
Зимой и летом – в тот же час
Укладывает мама нас.

(перевод М.Лукашкиной)


At the Sea-side
У моря

Однажды я у моря был,
Я там песок лопаткой рыл,
Похожей на весло.

И море вдруг прошло насквозь,
И в каждой ямке поднялось,
А выйти не могло.

(перевод И.Ивановского)


Young Night Thought
Начало ночи

Когда разделся я и лёг
И мама гасит огонёк,
Я вижу, как во тьме ночной
Идёт толпа передо мной.

Идут войска и короли,
Большое знамя пронесли.
У них прекрасный, гордый шаг.
Никто из нас не ходит так.

И в летнем цирке шапито
Такого не видал никто:
Шагает длинный караван
Чудных зверей из дальних стран.

Толпа проходит всё быстрей,
И я спешу, бегу за ней.
Мне вся процессия видна,
И мы вступаем в город Сна.

(перевод И.Ивановского)


Дождь

Дождь повсюду, везде и кругом.
Он идёт и вблизи и вдали.
Здесь на зонтик мой льёт сплошняком,
Где-то в море - на корабли.

(перевод Л.Яхнина)


Pirate Story
Пиратская история

Качается корзина - нас трое на борту!
Вокруг бушуют волны - нам весело втроём!
Нам ветер дует в лица - солёный вкус во рту!
Под всеми парусами мы по полю плывём!

Куда - в какие дали, наперекор ветрам,
Навстречу приключеньям несёт корабль нас?
Нам путь укажут звёзды к далёким берегам -
В Гонконг и Барселону, Стамбул и Гондурас!

Но чу! Нас атакует рогатый эскадрон!
На горизонте стадо! Скорей, скорей назад!
Меняем курс! Противник опасен и силён.
Калитка - наша гавань, а дальше берег - сад.

(перевод Е.Липатовой)



Foreign Lands
Дальние страны

Среди берёзовых ветвей
Я скрыт от взрослых и детей.
Мне сверху видно всё кругом:
Калитка, сад, соседний дом.

А дальше речка и поля -
Там заграничная земля,
Далёкий край лесных озёр,
Где не бывал я до сих пор.

Я вижу сосны вдалеке,
Там солнце плещется в реке,
Тропинка вьётся за селом
И пропадает за холмом.

Найти бы великанский лес!
Ещё бы выше я залез
И увидал бы много стран
И настоящий океан.

Там с верхней мачты корабля
Видна волшебная земля,
Где нет печалей и забот,
Где каждый день как Новый год.

(перевод Е.Липатовой)

Ветреной ночью

Когда ветер гудит и стонет бор
И дождь шумит по земле,
Я слышу, как всадник во весь опор
Проносится в мокрой мгле.
Вверху – ни звезды, внизу – ни огня.
Куда он торопит и гонит коня?

Когда сосны скрипят и море гремит
И темень – со всех сторон,
Я слышу сквозь бурю цокот копыт –
Всё громче, всё ближе он.
Проносится всадник сквозь ночь наугад...
И снова галопом он скачет назад!

(перевод Г.Кружкова)


Путешествия

Стану взрослым – и смогу
Побывать на берегу,
Где растёт в траве густой
Пальма с ветвью золотой.
И на родине бизона.
И в гостях у Робинзона.
И в восточных городах,
Утопающих в коврах.
И в Китае – у стены
Удивительной длины.
В дебрях Африки, где лес
Высотою до небес,
Лес, размером со страну, –
Да быть может, не одну!..
И к тому же в те края,
К той реке отправлюсь я,
Где лежит, зарывшись в ил,
Смирный с виду крокодил,
А поодаль, встав в песок,
Отдыхает носорог...
Если б кто меня позвал,
Я бы в джунглях побывал.
Не пугаясь никого,
Я бы выследил его, –
Тигра, что взмахнув хвостом,
Притаился за кустом...
Я б верблюда оседлал
И в пустыне повидал
Мёртвый город, где давно
Всё песком занесено.
Был он пышен и велик,
Прежде чем засох родник.
А теперь повсюду лишь
Змей шипенье, сушь и тишь.
Ни верблюдов, ни людей,
Ни следа ноги нигде...

Можно всюду побывать,
Если только взрослым стать!
Наяву увидеть то,
Что я видел раз уж сто, –
На картинах, милых мне,
В доме нашем, – на стене.

(перевод М.Лукашкиной)

Отсюда: www.epampa.narod.ru/lukashkina/stiv2.html

@темы: Биографии, Роберт Льюис Стивенсон, История