Основные персонажи: Питер Блад, Арабелла Бишоп, Джереми Питт, Дон Мигель де Эспиноза
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Драма, Психология
Беты (редакторы): fitomorfolog_t
Описание: Арабелла попадает в руки дона Мигеля, но это еще полбеды...
Постканон. Август-октябрь 1689
Выражаю благодарность *jelene и Natoth за терпение и советы)
Начало здесь toll-gate.diary.ru/p198119790.htm
Часть 2.
7.
читать дальше– Чтобы очистить днище «Императора», понадобится несколько дней. И вот еще что, мистер Питт. Сейчас, когда эскадра стоит в Порт-Ройале, у наших мичманов появился избыток свободного времени. Проведите с ними несколько занятий по определению местонахождения корабля, а то половина из них не знает, что такое квадрант.
– Есть, сэр, – ответ Джереми пришелся уже в спину уходящего адмирала Кроуфорда.
Молодой человек вздохнул, раздумывая о том, не было ли ошибкой его решение поступить на службу в Королевский Флот. Нет, конечно, и Питер Блад установил на своих кораблях необычайно строгую дисциплину, но по крайней мере, его люди были избавлены от муштры и никогда не подвергались несправедливым наказаниям. Вспомнился Хагторп, рассказывавший о периоде своей жизни, проведенном на кораблях Британского флота, а вместе с этим пришла грусть.
Нат погиб за миг до победы, и Джереми виделась в этом огромная несправедливость. В том бою за Порт-Ройал они потеряли очень многих, но молодой штурман долго не мог свыкнуться с мыслью, что его сурового и резкого в суждениях, но всегда надежного друга больше нет.
Огл, правда, не стал разлучаться с пушкам и вовсю гонял своих комендоров, а вот Волверстон предпочел «волю». Джереми пытался связаться с ним и недавно получил ответ, из которого узнал, что Нэд по прежнему командует «Атропос» и «щиплет перышки» испанцам. Письмо было проникнуто ностальгией по прошлым лихим временам, и, как показалось молодому человеку, Нэд страшно тосковал по своим старым товарищам, и особенно по Питеру Бладу, но расставаться с жизнью корсара был не намерен. Питт почти не удивился, что Волверстон не написал Питеру, судя по всему, старый волк был обижен на Блада, считая, что тому следовало послать лорда Уиллогби ко всем чертям и в первую же ночь уйти на Тортугу...
А самому Джереми надо было бы принять приглашение Дайка, который звал его штурманом к себе. Ник на призовые деньги обзавелся новенькой шхуной и вроде как занялся фрахтом. Зная неугомонный характер своего товарища, Джереми не был так уж уверен, что дело ограничивается лишь этой, достойной всяческого уважения деятельностью, – достаточно было взглянуть на его быстроходную «Морскую звезду», являющуюся по сути шхуной-бригом. Боже упаси, конечно, Дайк и не помышлял о разбое в каком-либо из его видов – губернатор Блад бы не потерпел такого, и тем более – от своих бывших соратников. Но конструкция «Морской звезды» позволяла при желании увеличить вдвое то количество пушек, которые были необходимы для самообороны шхуны. Да и призовых денег вряд ли бы хватило для покупки такой красавицы.
– Мистер Питт! – его размышления перевал звонкий голос.
На причале, рядом с пришвартованным «Императором» появился темнокожий мальчишка. Тимоти, сын конюха из губернаторского дома. Обычно Питер присылал с ним записки, когда хотел видеть своего бывшего штурмана. До недавнего времени.
Вот ведь беда какая... Джереми испытывал к миссис Блад глубокое уважение и был потрясен известием о ее гибели. Питер держал свое горе глубоко внутри, закрывшись от всех своих немногих друзей, даже от него. За последние три недели они виделись пару раз, не более. Когда Питт, узнав о страшном несчастье, примчался в губернаторскую резиденцию, Питер отстранено выслушал неуклюжие и сбивчивые слова утешения, глядя сквозь Питта, вежливо поблагодарил, и только по тому, как его пальцы временами стискивали подлокотник кресла или выражению неимоверной боли, мелькавшему в синих глазах, молодой человек мог понять, что пряталось за спокойствием его друга. Питт замолк, не зная, что еще можно сказать и нужно ли говорить. Блад тоже молчал, ожидая, когда молодой человек уйдет...
– Мистер Пииитт! – Тимоти даже подпрыгивал от нетерпения.
Неужели и в самом деле записка?
– Чего тебе, Тимоти?
– У меня есть кое-что для вас!
Сердце екнуло, Джереми быстро подошел к сходням, перекинутым на пристань с борта «Императора» и сбежал на берег.
В записке, которую протянул Тимоти, было лишь несколько слов
«Приходи, когда освободишься»
На палубе «Императора» показался вахтенный офицер и Джереми крикнул ему:
– Мистер Райленд! У меня срочное дело в городе.
***
Джереми почти бегом достиг губернаторского дома, стоящего на холме. Молоденький часовой отсалютовал ему и без звука пропустил вовнутрь.
Губернатор Блад стоял у больших окон, выходящих на залив, он обернулся на звук открывающейся двери и Джереми опешил – такого свирепого взгляда у Питера он не видел со времен Картахены. И в тоже время в глазах Блада было что-то еще... надежда?
– Она жива, – отрывисто сказал Блад вместо приветствия.
– Ми..ссис Блад? – задохнулся от изумления молодой человек.
– Да. Арабелла в руках моего доброго друга, дона Мигеля де Эспиноза.
– Но... как это стало возможно?
– Дон Мигель обнаружил Арабеллу на «Пегасе» По-видимому, в живых на борту брига осталась только она. Я не знаю, каким образом ей посчастливилось уцелеть.
– А ты уверен... – недоверчиво начал Питт.
– Я получил записку от нее и вот это, – прервал его Блад, вынимая из кармана камзола медальон.
– И, разумеется, дон Мигель желает достойный выкуп?
– Разумеется. Мою жизнь в обмен на ее, – ровным голосом ответил Блад. – Через месяц я должен встретиться с ним на... на одном острове. Там произойдет обмен. Мне нужна твоя помощь, Джереми. У меня, как ты знаешь, есть шлюп, а кому, как не тебе, я могу доверить вести его, – на губах Блада на миг появилась кривая усмешка, а голосе неожиданно прозвучала нотка иронии: – И... да, в своем бесконечном милосердии дон Мигель гарантирует, что не станет атаковать мой корабль, если никто из команды – корме меня, понятное дело, – не высадится на берег.
В губернаторском кабинете повисло почти осязаемое молчание.
– «Феникс» доставит меня на остров и заберет Арабеллу. Если я не прибуду на остров в означенный срок, дон Мигель отдаст ее на суд инквизиции, – наконец сухо закончил Блад .
– Милостивый Боже... – охнул Джереми. – А если он лжет тебе? И у него нет миссис Блад, а это сам дьявол поведал ему о обстоятельствах ее гибели? Если заполучив тебя, он не отпустит миссис Блад? – молодой человек в отчаянии забрасывал Блада вопросами.
– Если слово гранда Испании еще что-то значит, он отпустит Арабеллу, – пожал плечами тот. – Выбора нет, я должен отправиться туда, чтобы... спасти ее. Так ты согласен? Или мне искать другого штурмана?
– Согласен, – угрюмо ответил Питт, понимая, что ему нечего возразить Бладу. – Как ты оставишь свой пост?
– Об этом не беспокойся. И о своей службе тоже. Я испрошу для тебя отпуск у адмирала Кроуфорда. Насколько мне известно, эскадра в ближайшее время не будет задействована в каких-либо операциях, думаю, он не будет возражать.
– Где находится этот... остров?
Блад проницательно посмотрел на своего штурмана:
– Я скажу тебе позже. Следует ли мне предупреждать тебя, что никто не должен знать об этом? Бога ради, Джерри, сам также не пытайся что-либо предпринимать, да еще в тайне от меня. Речь идет о жизни моей жены.
***
Ошарашенный Джереми ушел, а Блад вернулся к созерцанию линии горизонта, словно он мог силой взгляда достичь небольшого острова, лежащего за многие мили от Ямайки. Впрочем, с чего он взял, что дон Мигель уже привел туда свой галеон. Испанец мог быть где угодно. Бладу представилось, как корабль де Эспинозы Летучим Голландем скользит по волнам, растворяясь в подернутой дымкой дали. И вместе с ним растворяется, уходит от него его возлюбленная жена... Сквозь стиснутые зубы вырвался стон. Тень подтвердил, что с пленницей хорошо обращаются, однако Питеру не давал покоя странный почерк жены и особенно текст записки. Блад извлек из кармана свернутый вчетверо листочек и, развернув его, начал в очередной раз рассматривать короткие неровные фразы. Арабелла больна? Конечно, она писала под контролем дона Мигеля, но... почему все же «Ваше высокопревосходительство», черт побери?!
«Гореть тебе в аду, дон Мигель де Эспиноза! Что ты сотворил с ней?!»
Каждый день в плену усугубляет ее страдания... Небо сохранило его Арабеллу, а он должен сделать все, чтобы освободить ее. Ясно понимая, что если не останется иного выхода, то он без колебания пожертвует своей жизнью, Блад тем не менее не собирался покорно идти в руки дона Мигеля, подобно бессловесному скоту, которого ведут на бойню. Его ум напряженно искал выход из положения, но условия, выдвинутые испанцем, почти не оставляли ему места для маневра...
8.
читать дальшеБормоча проклятия испанцам и злой судьбе своего капитана, штурман Питт спустился по широкой лестнице. Его друг уже все решил для себя, Джереми видел это в его глазах. К этому дню Блад бесчисленное количество раз мог расстаться со своей жизнью, и часто вопреки всему выходил победителем из самых безнадежных ситуаций. И в Маркайбо и в Картахене да одному Богу известно, где еще – он всегда встречал опасность, дерзко глядя ей в лицо. Но теперь, когда под ударом находился не он сам, а самый дорогой ему человек, Питер Блад был уязвим как никогда... Джереми передернул плечами, представив, с какой выдумкой подойдет дон Мигель к процедуре казни своего давнего врага. В нем теплилась надежда, что и сейчас Питер что-нибудь да придумает, и сам он велел ничего не предпринимать, но все же...
А еще Питт не верил в нерушимость слова испанских грандов. Он остановился и посмотрел на караульного.
– Как тебя звать, парень?
– Джон Риддинк, сэр!
– Во сколько ты заступил на пост, Джон Риддинк?
– В 10 утра, сэр.
– И как всегда, у его высокопревосходительства посетители в очередь стоят? – Питт, соображал, как бы ему выведать интересующие его сведения и не вызвать недоумения часового
– Никак нет сэр, – простодушно и словоохотливо ответил солдат. – Я и сам удивляюсь, только вы, сэр. Может, раньше кто был. Так это головная боль сержанта Доусона, то-то у него с утра был вид, будто он будто лягушку проглотил...
«Так-так, Доусон. Значит, лягушку проглотил?» – Джереми не верил своей удаче. Он знал сержанта. Мог ли тот видеть или слышать что-то? Скорее всего, послание испанца доставили в его дежурство...
Пока молодой штурман и сам не знал, что будет делать, если ему что-то удаться узнать, но попытаться в любом случае стоило.
– Так поди-ка, сержант отправился свою головную боль лечить? – усмехнулся он
– Непременно отправился, сэр! Уж как водится, к Дядюшке Сэму.
– Не грусти, Джон Риддинк! Вот сменишься, сможешь и ты пропустить стаканчик-другой...
***
Как и сказал славный парень Джон Риддинк, сержант Доусон обнаружился в таверне «У Дядюшки Сэма». Сидел себе в расстегнутом мундире в углу за столом, да попивал ром.
«Эх и нагорит тебе, сержант, от начальства» – подумал Джереми, заметив, что стоящая перед тем бутылка почти пуста. «С какой это радости ты разгулялся?»
Он сел на свободный табурет рядом с Доусоном
– Проклятая жара, сержант Доусон.
Мутный взгляд сержанта сфокусировался на штурмане и он даже попытался привстать из-за стола.
– Мис...тер Питт, рад вас видеть, сэр...
Попытка поприветствовать Питта как полагается не увенчалась успехом, сержант мешковато осел на скамью и вдруг скуксился.
– Неприятности, сержант?
– Тссс... – прижал тот палец к губам. – Об этом никто не должен знать...
– Слово моряка, – проникновенно пообещал Питт.
Сержант погрозил ему пальцем:
– Это все равно, что поручить лису стеречь курятник... Моя сестренка Дженни спуталась с вашим братом...
Молодой штурман возвел очи горе, готовясь выслушать длинную и, без сомнения, жалостную историю сестренки сержанта, но тот спохватился, вспомнив, что проявляет непочтительность к старшему по званию и даже слегка протрезвел:
– Виноват, сэр. Я не вас имел ввиду, сэр...
– Конечно, сержант, - терпеливо вздохнул Питт.
– Я слишком много болтаю, сэр...
«Начинается», – с досадой подумал Джереми и оглянулся. Заметив невдалеке служанку, он махнул ей рукой и когда девушка подошла, бросил на ее поднос монету.
– Принеси-ка нам еще одну бутылку, милая.
Доусон воодушевился и преданно глянул в глаза молодому штурману.
– Вот если бы все офицеры были такими... как вы. Вы понимаете... простого солдата...
– Так что стряслось, мистер Доусон?
– Вам скажу, вам можно, мистер Питт, – зашептал вдруг тот едва слышно. – Странные дела тут творятся.... Странные и темные.
Джереми наклонился к Доусону, стараясь не пропустить ни слова.
– Ночью к его высокопревосходительству пришел человек....плохой человек... он утверждал, что знает что-то о покойной миссис Блад...
Молодой моряк затаил дыхание, он боялся спугнуть откровенность, посетившую его собеседника.
– Господин губернатор приказал мне оставить его наедине с тем человеком...
– Что вы слышали, мистер Доусон? Ведь вы что-то слышали? – так же тихо спросил Джереми.
– Немного, мистер Питт... вы не подумайте, разве же это годно, подслушивать... Тот человек долго не выходил из кабинета, я забеспокоился, все ли ладно и подошел к двери... Вот и услышал про Ислу де Мона — будто есть такой островок недалеко от Эспаньолы. И будто его высокопревосходительство будут там ждать... Они говорили очень тихо... Но я понял, что господину губернатору грозит опасность... Знаете, мистер Питт, я уже служил здесь и при губернаторе Моргане, прости ему Господь его прегрешения, и уж конечно, при губернаторе Бишопе. Так скажу вам, что нынешний губернатор... мне будет очень жаль, если с ним приключится беда...
Служанка бухнула перед ними тяжелый поднос, на котором стояла бутылка и две кружки, оба вздрогнули и переглянулись.
– Вы уж никому, мистер Питт, сэр. И так его высокопревосходительство велел молчать про посетителя...
– Конечно, мистер Доусон. И вы исполняйте приказ господина губернатора. Вы поэтому сидите тут и … – Джереми кивнул на опустошенную бутылку с ромом.
– Отчасти мистер Питт... Слаб я на это дело, вот и преподобный Джозеф меня порицает...
– Прислушивайтесь к преподобному, – посоветовал штурман, с легкими угрызениями совести поглядывая на вторую бутылку, которая ожидала своего часа.
– Да знаю я, знаю, – огорченно пробормотал Доусон, голова его склонилась на стол, и через минуту Питт услышал похрапывание.
Взяв бутылку, он встал из за стола и подошел к стойке, за которой почтенный дядюшка Сэм считал выручку.
– Мистер Доусон устал после караула, вы уж не тревожьте его, дядюшка Сэм. А бутылку поставите ему от меня в следующий раз.
– Не извольте беспокоится, сэр, – покладисто отозвался хозяин, – Будет исполнено.
***
Штурман вышел из таверны и огляделся. Солнце стояло почти в зените, скоро духота станет невыносимой.
« И что теперь, Джереми Питт? Что с того, что ты узнал про остров? Кстати, его еще надо найти на карте. О черт, сегодня же еще эти занятия по навигации. Самое время вернуться на «Император», наверняка адмирал Кроуфорд уже рвет и мечет»
Джереми зашагал по направлению к гавани, но адмиралу ямайской эскадры в этот день пришлось запастись немалым терпением. Не успел Питт пройти и сотни ярдов, как налетел на невысокого крепкого человека.
– Ты, никак, глаза у дядюшки Сэма оставил, штурман Питт? – прозвучал знакомый насмешливый голос.
Джереми поднял глаза и воскликнул:
– Дик! Давненько не виделись! Как идут дела в «Сундуке с золотом»?
– Идут дела, идут.
Дик Хейтон, бывший боцман «Арабеллы» остепенился, осел на берегу и даже открыл кабачок. Не мудрено, Хейтон всегда отличался практическим складом ума и хозяйственностью. Джереми одни раз заходил к нему, поздравить с открытием заведения, но с тех пор они не виделись и сейчас молодой моряк обрадовался встрече.
– А ты с чего такой смурной? – спросил Хейтон.
– Есть с чего...
– Пойдем-ка потолкуем...
***
– Что, Джереми, сладка ли служба королю Вильгельму?
– Служба – она служба и есть, – буркнул штурман.
Они сидели в полутемной каморке Хейтона. Через стенку доносился приглушенный гул полного в обеденный час кабачка.
– Звал тебя Дайк, а ты, дуралей, не послушался. Оно, конечно, и сейчас не поздно... Эх, вот и капитан наш... – Хейтон нахмурился. – Уж не от него ли ты такой взъерошенный?
– От него.
– И... что он? – в голосе Дика прозвучало искренне беспокойство, но Джереми промолчал, помня о предупреждении Блада.
Бывший боцман покачал головой:
– Горе-то. Как он без нее?
– Плохо...
– Зря он согласился стать губернатором... Брал бы свою кралю да ехал с ней хоть на Барбадос — продолжил между тем Хейтон.
– Ему особо выбирать не приходилось, - не гляда на него пробормотал Джереми и неожиданно для себя добавил: - Как и сейчас...
– Что – сейчас?
– Ничего, – прикусил язык молодой человек.
Хейтон пристально посмотрел на него:
– Джереми Питт, врать ты не умеешь, выкладывай. Или не доверяешь мне?
Джереми колебался, не решаясь рассказать ему об услышанном от Блада.
«Имею ли я право идти против воли Питера? Но... я не могу оставить все, как есть... Хейтон был с нами с самого начала и ни разу не дрогнул... Кому, как не ему можно доверять...»
Он облизнул пересохшие губы и выдавил из себя:
– Питеру грозит смертельная опасность...
9
читать дальшеАрабелла с тоской оглядела маленькую каюту, служившую ей пристанищем и тюрьмой, изученную до последней трещинки на дереве переборок. После обеда и последовавшего за ним оглушающего откровения дона Мигеля прошли еще несколько тягучих как патока дней. Она уже потеряла им счет и ей казалось, что иной жизни для нее не было и не будет, только неустанный плеск волн в борт «Санто Доминго», низкая тесная каюта и горящий взгляд испанца, который, казалось преследовал ее даже во сне. Со сном дело обстояло неважно, тинктуры доктора Рамиро не очень-то ей помогали.
То, что молодая женщина могла выходить на палубу, мало что меняло, ее взору открывался один и тот же пейзаж: галеон все еще стоял на рейде Ла Романы, маленького городка, разморенного жарой. Она старательно избегала встречи с доном Мигелем, впрочем, он также не стремился приблизиться к ней и в основном находился на берегу — как и большинство его команды. Однако, нельзя было сказать, что пленницу предоставили саму себе. Вчера, едва Арабелла остановилась у фальшборта рядом со спущенным шторм-трапом, как будто из воздуха возник один из матросов и жестами показал, что она должна отойти. На корабле полагали, что она не говорит по-испански, но молодая женщина все больше понимала язык, слова будто сами обретали смысл. Значило ли это, что память возвращается к ней? Или она впитывала новые знания?
На ее столе стали появляться свежие фрукты, а потом Хосе принес еще одно платье, по виду похожее на те, что носят зажиточные горожанки и на этот раз без каркаса. Этот знак внимания тронул ее, ведь она ни о чем таком не собиралась просить.
Она много размышляла в эти дни, благо времени у нее было более, чем достаточно, пытаясь осознать себя, и представить, что же произошло в пропавшей части ее жизни.
Пусть сеньор Рамиро и сказал, что у нее твердый характер, но... она вдруг подумала о том юноше, Эстебане. Каким испытанием было для него увидеть жуткие приготовления казни своего отца...
Конечно, Арабелла помнила истории не только про пиратов, но и про испанцев, не уступающих, а подчас превосходящих пиратов в кровожадности. Да и здравый смысл подсказывал ей, что де Эспиноза мог если не солгать, то утаить от нее часть правды. Но все эти робкие поиски оправданий не перевешивали того факта, что человек, способный на такую жестокость, стал ее мужем...
Испанец упомянул, что на его «Милагроссе», а потом на корабле капитана Блада она была с неким спутником. А ее дядя? Что стало с ними обоими? Что, если угрожали не самой Арабелле, а тем, кто был ей дорог?
Внутри поднимался протест, она отказывалась принимать такую правду и, подобно тонущему в зыбком болоте, искала хоть что-то, за что могла уцепиться, чтобы обрести почву под ногами...
Единственное, что могло служить ей хлипкой поддержкой было то, что и де Эспиноза, и его племянник — ведь скорее всего, именно он рассказал дяде про случившееся – остались в живых после столкновения с Питером Бладом.
Молодая женщина вздохнула и потерла ноющий висок: головные боли продолжали донимать ее и даже усилились после злосчастной беседы с испанцем.
Еще один день заканчивался, солнце клонилось к западу и жара спадала. Арабелла вышла из каюты, ей захотелось подняться на палубу, чтобы подставить лицо вечернему бризу, несущему запахи близкой земли и пряные ароматы тропических лесов Эспаньолы.
К своей досаде, она почти столкнулась с доном Мигелем около трапа.
– Добрый вечер, донья Арабелла.
– Рада, если вечер добрый. По крайней мере для вас.
Испанец предпочел не заметить колкости, прозвучавшей в ее голосе:
– Я как раз шел к вам.
– Вот как? И зачем же?
– Чтобы пригласить вас в кают-компанию.
Арабелла не удержалась от сарказма:
– Чтобы поведать еще одну кошмарную историю из моего прошлого? Или из прошлого моего … мужа?
Дон Мигель поморщился:
– Мне не следовало рассказывать вам... учитывая ваше состояние.
– Я здорова, не стоит беспокоится.
– А доктор Рамиро утверждает обратное. Но как вам будет угодно. Нет, никаких кошмаров. Вы же любите шоколад. Мой повар прекрасно его готовит, а с берега доставили и другие сладости. Не желаете ли отведать? Считайте это рекомендацией сеньора Рамиро, – де Эпиноза вдруг широко улыбнулся. – Шоколад придаст вам сил, чтобы и дальше спорить со мной.
– Шоколад? – переспросила Арабелла и вдруг поняла, что действительно любит его бархатистую горечь и... желает его отведать: – Хорошо. Я принимаю ваше приглашение.
***
Арабелла ожидала вновь увидеть офицеров «Санто Доминго», однако кают-компания была пуста. Молодая женщина остановилась и удивленно взглянула на дона Мигеля.
– Я не хотел вас смущать. Мне показалось, что в прошлый раз вы не чувствовали себя комфортно в окружении моих офицеров.
На столе уже был серебряный поднос с двумя большими чашками шоколада, над которыми завивался пар, и несколькими коробочками — в них, по видимому находились те самые сладости, доставленные с берега. Арабелла вдохнула аромат и ей почудилось, что какая-то смутная тень мелькнула по краю ее сознания... Так уже было... да...
– Вы должно быть, уже угощали меня шоколадом, дон Мигель.
– Откуда иначе мне знать, что он вам по вкусу – улыбка, появившаяся на тонких губах испанца была почему-то грустной. – Прошу вас, донья Арабелла.
Дон Мигель наблюдал за Арабеллой, которая наслаждалась чудным напитком, не сводя с нее загадочных темных глаз. Сам он почти не притронулся к свой чашке.
– Я внушаю вам ненависть? – вдруг спросил он.
Арабелла вздрогнула и поставила почти пустую чашку на стол.
– Можете не отвечать, это естественно. Достаточно того, что я держу вас здесь в ожидании выкупа. Кроме того, я враг Англии, и соответственно, ваш. И ваша память что-то да хранит о зверствах испанцев, ведь так? – во взгляде испанца полыхнула ярость, – Только во время войны обе стороны творят одинаково жестокие гнусности, вам ли не знать!
– Зачем... зачем вы говорите мне это — глаза молодой женщины потемнели от вернувшейся боли.
Де Эспиноза глубоко вздохнул, беря себя в руки.
– Извините, донья Арабелла. Я нарушил свое обещание, – он криво усмехнулся. – Сегодня я вспоминал брата — таким, каким он был в детстве. Возможно, вам будет неприятна и эта тема?
– Отчего же... – медленно проговорила Арбелла, – Я выслушаю вас.
– Диего был младше меня на два года. Между братьями - и особенно часто, с небольшой разницей в возрасте, – бывает соперничество, вплоть до ненависти... А для него я был кумиром. Рыцарем без страха и упрека. Как-то раз, во время игры, камень, выпущенный из моей пращи разбил драгоценный витраж в церкви нашего замка. Мы перепугались и в поисках спасения бросились в разные стороны. Я не знал, что Диего попался отцу. Тот решил, что проделка — его рук дело, а брат не выдал меня и под розгами. Ему было всего 7 лет, донья Арабелла...
Испанец замолчал. Он сидел вполоборота к молодой женщине и свет заходящего солнца падал на него, высвечивая резкие черты лица, орлиный нос, глубокие складки, сбегающие к губам.
– Я хотел бы, чтобы вы видели во мне не только врага. Испанского головореза. Чудовище. Но я также знаю, что это невозможно... Принимая во внимание обстоятельства, – тихо и даже печально произнес он, затем, встрепенувшись, вернулся к своему обычному суховатому тону: – Если небу будет угодно, ваше заточение не продлится долго. Мой человек вернется с ответом Питера Блада через пару дней.
10
читать дальшеПитер Блад шел по пустынному унылому берегу. С моря влажными белесыми щупальцами наползал туман, невидимая в этом тумане чайка пронзительно и тоскливо кричала над головой. Накатывающиеся с тихим шелестом волны впитывались в песок у самых его ног. Впереди проступил стройный силуэт идущей женщины. Сердце забыло, что должно биться, потому что Блад узнал жену.
– Арабелла!
Она не обернулась.
– Дорогая, постой!
Блад побежал, пытаясь догнать ее. Арабелла продолжала неспешно идти, будто плыть, удаляясь от него, больше похожая на призрак, чем на существо из плоти и крови. Хотя она была совсем рядом, но ему никак не удавалось коснуться ее. Она ускользала, все время оказываясь чуть дальше, за тонкой туманной пеленой.
– Арабелла! – крикнул он в отчаянии, колоссальным напряжением всех сил и воли рванувшись к ней.
Невесомая опаловая кисея растаяла, Блад дотронулся до руки Арабеллы и с ужасом почувствовал влажный холод, словно его пальцы коснулись сырого песка...
Призрак медленно повернулся и глянул на него пустыми глазами.
– Арабелла... – потрясенно прошептал Блад.
А в следующий миг он с невыразимым облегчением увидел, как ее глаза оживают, становятся зрячими, сияющими. Рука Арабеллы потеплела под его пальцами и он потянулся к жене, желая заключить ее в объятия, прижать к себе...
– Никогда!
Арабеллы больше не было рядом с ним, а из тумана выступил дон Мигель де Эспиноза.
Его губы кривились в издевательской усмешке:
– Никогда больше тебе не приблизиться к ней!
От ярости и боли у Питера потемнело в глазах. Он бросился к испанцу, одновременно нашаривая клинок. Шпаги не было...
...Губернатор Блад, тяжело дыша, рывком сел на диване, служившем ему постелью в последние недели. Роскошная кровать в их спальне стала слишком пустой и просторной, поэтому он обходился несколькими часами сна на этом узком ложе, стоящем в его кабинете.
Близился срок, назначенный доном Мигелем, а решение так и не приходило: Блад не мог подвергнуть риску жизнь Арабеллы, пытаясь отбить ее силой. Проклятый испанец предусмотрел все, Тень ясно дал понять, что при попытке нарушить выдвинутые условия Арабелла будет убита.
За окнами было уже совсем светло. Блад встал с дивана и начал расхаживать по кабинету.
Их вражда с доном Мигелем вполне могла завершиться поединком, но Блад почти не сомневался, что испанец, обретя возможность прикончить своего врага безо всякого риска для себя, откажется. Значит, остается распалить его ярость и спровоцировать на поединок. И это также означает, что Блад должен сохранять хладнокровие и выдержку... несмотря ни на что.
Возможно, этот кошмар было послан ему как предупреждение свыше? Но дадут ли им уйти после? И насколько будет безопасным путь назад – ведь им придется пройти в такой близости от Эспаньолы? С ним или без него, Арабелла будет на борту «Феникса», в это Блад упрямо верил, запрещая себе поддаваться тоскливому ужасу предположений, высказанных Джереми Питтом... Насколько это в его силах, он должен позаботиться и о том, чтобы «Феникс» благополучно вернулся в Порт-Ройал...
Губернатор Блад вздохнул. Наступило утро, и следует оставить ночи ее кошмары. Впереди напряженный день. Губернатор собирался отправиться в форт, который уже почти восстановили после боя с эскадрой де Ривароля, но Блад задумал строительство новых укреплений, и на его взгляд дело двигалось недостаточно быстро. Кроме того, не мешало бы наведаться на «Феникс». Джереми должен быть уже на шлюпе. Адмирал Кроуфорд, успевший оценить опыт и знания молодого штурмана, не очень обрадовался внеочередному отпуску Питта, но не отказывать же в просьбе губернатору...
Блад решил оставить вместо себя Мэллэрда – в конце концов, тому и раньше приходилось справляться с обязанностями губернатора Ямайки. Для майора уже был готов толстый конверт со всевозможными инструкциями и пояснениями. Говоря по правде, Питер еще не придумал, как объяснит свой внезапный отъезд. Разве что смертью горячо любимый тетушки, проживавшей на одном из Антильских островов — из тех, которые принадлежат Англии, разумеется. Он криво усмехнулся: майору придется проглотить версию, какой бы неправдоподобной она ни была. Сейчас это не слишком занимало мысли Блада.
Его высокопревосходительство, одетый в костюм для верховой езды, быстро спустился по лестнице и прошел по вестибюлю губернаторского дома к парадному выходу. Блад отдал распоряжение оседлать Ворона, предпочитая отправиться на инспекцию форта и в гавань верхом, а не в громоздкой губернаторской карете.
Часовой у дверей вытянулся, завидев губернатора. Вытянулся и присуствующий в вестибюле начальник караула сержант Доусон. Блад уже миновал его, как вдруг остановился и внимательно посмотрел на сержанта. Тот выпятил грудь и побагровел. К своему несчастью, Доусон не внял ни словам священника, ни советам штурмана Питта. В это утро, мучимый тяжелым похмельем, он уже отхлебнул рома из злосчастной бутылки, на беду оказавшйся при нем - чтобы облегчить свои страдания. Чуть-чуть. А потом еще чуть чуть... Теперь он изо всех сил делал вид, что все в порядке, и даже старался не дышать, вернее — не выдыхать. Однако преувеличенно бравый вид, замедленные и осторожные движения, а главное, густой запах перегара совершенно наглым образом свидетельствовали против незадачливого страдальца.
– Сержант! - с расстановкой произнес губернатор. – Ко мне в кабинет.
- За пьянство на посту полагается плеть и разжалование в рядовые, - гневно сказал Блад, как только они оказались за дверью кабинета.
– Виноват... ваше высоко...превосходительство, – запинаясь, пробормотал сержант.
– Виноваты, - согласился его высокопревосходительство. – И оправдания вам нет.
– Я.. этого больше не будет... никогда... – Доусон трезвел на глазах, – Сам не знаю, что на меня нашло... преподобный Джозеф считает, что мне надо лечиться... Он помогает в своей богадельне таким, как я...
Губернатор покачал головой и о чем-то задумался:
– Вам будет не просто избавиться от этой пагубной привычки. Я говорю вам как врач. Преподобный помогает вашим товарищам по несчастью? Надо будет заглянуть в богадельню. При случае. Ступайте под арест, сержант Доусон. Доложите офицеру охраны, пусть пришлет замену.
– Есть, сэр, – обреченно протянул сержант.
– Скажите вашему лейтенанту, что сразу пришли ко мне и признались в вашей неспособности нести службу. Это облегчит ваше положение. Но! Не забывайте про свое обещание.
– Есть сэр!
Блад проводил взглядом воспрянувшего духом Доусона. Надо бы приглядывать за ним, а то доведет парень до беды, и если бы только себя.
Работа по строительству дополнительной линии укреплений так и кипела. Что же, одной заботой меньше. Убедившись, что все делается согласно его указаниям, Блад отклонил приглашение Мэллэрда отобедать и распрощался с ним.
После форта путь губернатора лежал в гавань. Двухмачтовый «Феникс» был пришвартован у дальнего причала. На его борту имелось 12 пушек, команда состояла из неболтливых и опытных матросов, который губернатор отбирал лично. Потеряв «Арабеллу», Блад ощущал себя едва ли не голым. Он приобрел шлюп на личные средства, хотя в его распоряжении была вся ямайская эскадра. Мало ли – билась настойчивая мысль, – мало ли...
– Питер, «Феникс» готов к выходу в море. Ты уже решил, когда... день отплытия? – спросил хмурый Джереми Питт.
Они сидели в капитанской каюте. Блад кивнул:
– Да, Джереми. Принеси-ка карту, на которой Эспаньола изображена достаточно подробно.
Штурман отчего-то смутился, затем, что-то буркнув себе под нос, отправился к себе. Ожидая Питта, Блад подошел к кормовым окнам. Неподалеку швартовалась ладная, радующая глаз своими пропорциями шхуна, и Питер узнал «Морскую Звезду». Как, интересно, идут дела у Дайка? Пожалуй, стоит заглянуть и к нему.
– Вот, – вернувшийся Джереми развернул на столе тугой рулон и прижал его край стоящим на столе кувшином с водой.
– Исла де Мона. Видишь? – склонившись над столом, Блад указал точку между Эспаньолой и Пуэрто-Рико. – Сколько дней нам понадобится, по-твоему?
– В это время года неделя... Дней десять, если еще сделать допущение на непредвиденные обстоятельства.
– И по моим подсчетам выходит то же. Значит, послезавтра, – спокойно, даже буднично сказал Блад.
Джереми сглотнул и отвел взгляд в сторону.
– Кстати, Джереми, не угостишь ли ты меня обедом? – и поскольку ответа не последовало, Блад добавил, придав голосу чуть ли ни просящий оттенок: – Что, нет? Неужто я должен тащится по такой жаре в свою резиденцию?
Штурман недоверчиво посмотрел на него и увидел насмешку в синих глазах.
– Конечно, Питер. Сейчас скажу Бену....
Николас Дайк был крайне доволен жизнью и собой. Вот и в этот раз удача не отвернулась от него, он ускользнул от французского патрульного фрегата и без проблем вернулся в Порт-Ройял с ценным грузом. Дайк прикинул, сколько он заработал на этом рейсе – даже если чертовы торгаши попытаются урвать свое, разница оправдывала весь риск. Он немного удивился, увидев рядом с причалом, где обычно вставала «Морская звезда», шлюп своего бывшего капитана, но не придал тому особого значения.
– Эй, на «Морскиой Звезде»!
Дайк вздрогнул, звучный голос Блада, донесшийся в отрытые окна капитанской каюты, он менее всего ожидал услышать. Ник был искренне опечален, узнав о несчастье, которое обрушилось на Питера, но в отличие от Джереми Питта, он не пришел с соболезнованиями, то ли стесняясь выражать непривычные для себя чувства, то ли считая свой приход в губернаторскую резиденцию неуместным. И вот господин губернатор сам нанес ему визит.
– Как поживаешь, Ник? – Блад с любопытством окинул взглядом неброскую, но очень качественно сделанную мебель, находящуюся в каюте.
– Благодарение небу - ну, или морскому дьяволу - хорошо, Питер. А вот ты... Извини, что я не пришел к тебе... Но я правда не знал, чем тут можно помочь...
– Я понял, Ник, не нужно извиняться.
Дайк смотрел виновато, Блад видел, что тот рад встрече, но при этом явно смущен его присутствием. С чего бы это?
Он перевел разговор на другое:
– Какая красавица твоя «Морская звезда». И ходовые качества превосходные, не так ли?
– Она замечательная, – с гордостью ответил Ник, готовый бесконечно восхвалять свое сокровище.
– Грех гонять такую девочку для глупых торговцев, а, Ник?
Дайк еще больше смутился и опасливо глянул на Блада. Интересно... Питер еще раз осмотрелся и заметил в углу каюты некий предмет...
– И что же еще перевозит мой бывший лейтенант, кроме обычных рома и кофе? – совершенно невинным тоном осведомился губернатор.
– Что придется, пряности... кожи...
– ...Французские вина, - в тон ему добавил Блад, продолжая разглядывать пустую бутылку из-под бордо. – Повезло же кому-то, в самый разгар войны с Францией... 1683 год считался хорошим для виноделия, насколько я помню. Сегодня у меня день открытий. Чудных, - он язвительно усмехнулся. - Сначала я вижу, что начальник моего караула не стоит на ногах от выпитого рома, затем выясняется, что мой друг исправно снабжает население вверенного мне острова контрабандным вином. И... чем еще?
– Лионским шелком, - буркнул Дайк, кляня себя за то, что решил попробовать привезенный товар. Но... Питер, ты не думай, никакого разбоя! Я честный контрабандист! – воскликнул он.
– Честный контрабандист звучит не хуже, чем честный пират, – иронично заметил Блад. – Ну, если тебе хватило ума не попасться до сих пор, надеюсь, что так будет и дальше.
– Ты и вправду ничего не будешь делать?
– А что я должен с тобой делать? – пожал плечами губернатор. – Контрабанда товаров в этих условиях будет продолжаться, а тебе, по крайней мере, я верю на слово.
– Спасибо...
– Будь осторожен. Вряд ли я смогу защитить тебя, – серьезно сказал Блад, – Ну, бывай, Ник. Рад был встретиться с тобой, – он поднялся, протягивая руку Дайку.
– Питер, ты... если что нужно, только скажи, – тихо сказал тот, тоже вставая и пожимая руку Блада.
– Хорошо, если мне захочется попробовать великолепное бордо, я буду знать к кому обратиться.
– Вечно ты смеешься, – досадливо поморщился Ник, – Я же не об этом.... Ты видел моих ребят? – вдруг горячо зашептал он. – Большинство же из нашей команды. С «Арабеллы», – он увидел, как Блад стиснул челюсти и сокрушенно добавил: – Прости... Но посмотри им в глаза, ты все еще их капитан... Как и мой.
– Капитан, говоришь? – в голове Питера мелькнула мысль, быстро становящаяся идеей. – А если я попрошу сопровождать меня в одном очень рискованном плавании?
– Куда угодно, хоть черту в зубы!
– Ну так оно и есть, в зубы. Я расскажу тебе кое-что.
Когда Блад вышел на палубу «Морской звезды», солнце уже начало клонится к западу. Они решили, что «Морская звезда» будет следовать за «Фениксом» на достаточном расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Оставалось надеяться, что Дайк успеет прийти на выручку в случае необходимости. При любом раскладе, «Морская звезда» будет прикрывать «Феникс» на обратном пути. Питер смотрел на восток: где-то там была его Арабелла, и он попытался представить, что она делает в эту минуту.
«Я приду за тобой...скоро... потрепи»
11
читать дальше– Итак? – в голосе дона Мигеля де Эспиноза сквозило нетерпение.
– Он согласен, - без предисловий ответил Тень.
– Отлично, – подойдя к стоящему у переборки шкафу-кабинету черного дерева, испанец извлек из кармана связку ключей и открыл одну из многочисленных дверок, украшенных искусной резьбой.
– Мы в расчете, Тень, – сказал дон Мигель, бросая увесистый кожаный мешочек генуэзцу. – Но если хочешь еще подзаработать, останься, пока дело не закончится.
Тот поймал мешочек на лету и подкинул его на ладони. Несколько минут он о чем-то размышлял, затем медленно кивнул.
– А ты неразговорчив. Тебя не интересует, что ты должен делать?
– Мое ремесло не располагает к болтливости, - ухмыльнулся Тень. – Питер Блад – опасный человек. Вам бы не хотелось, чтобы он выкинул какую-нибудь штуку, не так ли, дон Мигель?
После разговора с Тенью де Эспиноза вышел на палубу, ища глазами Арабеллу. Она была там, у гакаборта, и смотрела в сторону Ла Романы. Он поднялся к ней, и молодая женщина обернулась. Косые лучи вечернего солнца вспыхивали золотистыми искорками в каштановых волосах Арабеллы, ее бездонные глаза устало смотрели на него со ставшего за последние дни прозрачным лица. И дон Мигель с неудовольствием почувствовал, как защемило сердце. Что с ним творится? С недавних пор все пошло не так, как ему представлялось, он заплутал в тумане сомнений и непонятной тоски, перестав видеть свой путь. Он угрожал Питеру Бладу передать Арабеллу в руки инквизиции как ведьму. Сейчас он бы не поручился за то, что она и в самом деле не околдовала его. Чем объяснить, что мысли о мести и о скорой смерти Блада не приносят его душе ожидаемой радости или хотя бы покоя? Почему он видит перед собой не еретичку, жену своего смертельного врага, а женщину, которой готов восхищаться, забыв обо всем? И когда случилось то, в чем он до сих пор упорно отказывался признаваться себе, то, что она стала казаться ему самой желанной во всем мире? Отец Амброзио, его духовник, сказал бы, что он одержим...
– У меня для вас новости, донья Арабелла, пойдемте, нам нужно поговорить, – глухо сказал де Эспиноза.
Глаза Арабеллы потемнели, она заметила появление на «Санто Доминго» того человека, которого испанец послал в Порт-Ройал, и догадывалась, о каких новостях пойдет речь.
– Как скажете, дон Мигель.
Арабелла ожидала, что испанец снова направится в кают-компанию, однако, спустившись по трапу, он повернул в другую сторону и распахнул перед молодой женщиной дверь своих апартаментов.
– Входите.
Молодая женщина в нерешительности остановилась посреди его каюты, рассматривая роскошную обстановку и не совсем понимая, почему дон Мигель пригласил ее сюда.
– Присаживайтесь, донья Арабелла. Не буду вас томить и скажу сразу, что ваш муж принял мои условия и скоро вы вернетесь... домой.
Он не решился сказать «к мужу». Арабелла, погруженная в свои горестные переживания, до сих пор так и не спросила его, в чем состоит выкуп. Де Эспиноза не смог бы солгать ей, и кто знает, не пришлось бы ему тогда держать пленницу под неусыпным надзором из опасения, что та может навредить себе. Она неминуемо узнает о цене своей свободы, но... это будет потом.
Арабелла невесело улыбнулась:
– Домой... в дом, которого я не помню, и... – «... к человеку, который тоже стал незнакомцем и… пугает меня», – продолжила она про себя, а вслух тихо сказала, словно подтверждая страхи испанца: – Вам не следовало высаживаться на разбившийся бриг, дон Мигель.
По его лицу пробежала судорога.
– Не говорите так. Уж во всяком случае, там вам будет лучше, чем на моем корабле, в окружении ваших врагов. Вы выпьете вина? – вдруг спросил он. – У меня есть превосходная малага. Dorado o Golden...
Не дожидаясь ответа, де Эспиноза извлек из шкафа высокую бутылку темного стекла и два позолоченных кубка тонкой работы. Он откупорил бутылку и наполнил кубки янтарным вином, по каюте поплыл тонкий цветочный аромат.
Арабелла взяла протянутый кубок и пригубила, чувствуя на языке вкус фруктов, впитавших щедрое солнце Испании. Она прикрыла глаза, маленькими глотками осушая свой кубок.
– У вас чудесная малага, дон Мигель. Могу ли я теперь вернуться к себе? – спросила она через некоторое время и встала, но испанец, также поднявшись, шагнул к ней, загораживая дорогу.
– Не уходите, донья Арабелла. Что вам делать в вашей тесной каюте, которую вы уже изучили до мельчайших подробностей?
– А что мне делать в вашей каюте?
– Я бы хотел, чтобы все случившееся было для вас только кошмарным сном, но увы, это не в моей власти, – сказал де Эспиноза, со странной жаждой глядя в ее лицо. – Побудьте еще немного здесь...
Она не ответила, но и не сдвинулась с места.
– Арабелла... – дон Мигель осторожно взял ее за плечи, мягко привлекая к себе.
Арабелла, обессилившая от многодневной борьбы – с ним, с неумолимой судьбой, с прошлым, которое подобно убийце в покрытом мраком переулке подстерегало ее, чтобы нанести глубокий удар – не сопротивлялась, только печально смотрела на испанца. Прикосновения рук де Эспинозы дарили неожиданное утешение ее исстрадавшейся душе, и Арабелла непроизвольно прижалась к нему в поисках простого человеческого тепла, не думая в эту минуту, что ее обнимает человек, который пленил ее и угрожал ей. Но когда испанец прильнул к ее губам, молодая женщина задрожала и попыталась отпрянуть.
– Не надо... – прошептала она.
– Не бойся, – тихо ответил де Эспиноза, снова целуя ее. Его взгляд, полный тоски и страсти, завораживал Арабеллу, лишал ее воли. – Мi chiquitina, не бойся, сейчас нам обоим нужно немного тепла...
«Он читает мои мысли?»
Под руками испанца, гладившими ее спину и плечи, стихала дрожь, по телу разливалась сладкая слабость, и Арабелла вдруг поняла, что отвечает на его поцелуи.
«Не бойся, все будет хорошо... доверься мне» – глубокий мужской голос, прозвучавший в эту минуту в ее голове, не принадлежал дону Мигелю! Арабелла четко увидела, как к ней склоняется темноволосый человек, его пронзительно-синие глаза светились любовью, и молодая женщина почувствовала, что ее сердце замерло от невыразимой нежности...
– О, отпустите же меня! – она как безумная забилась в объятиях де Эспинозы. – Вы не можете! Отпустите! – яркие образы хлынули в ее сознание, они не сменяли друг друга, а наслаивались, и она тонула в их бурном потоке: – Я вспомнила! Питер...
Пальцы дона Мигеля впились в плечи Арабеллы, заставив ее вскрикнуть, затем он разжал объятия.
– Вы заблуждаетесь, миссис Блад! Вы в моей власти и я могу сделать с вам все, что мне захочется, – с угрозой в голосе сказал он.
Арабелла отскочила в сторону, не сводя с него гневного взгляда. Лицо испанца исказилось как от сильной боли. Он отвел глаза и язвительно осведомился:
– Так значит, к вам вернулась память? Своевременно, стоит отметить. Что же, вы и меня вспомнили?
Арабелла, задыхаясь от противоречивых чувств, молча покачала головой.
Де Эспиноза уже полностью владел собой. Неожиданно он рассмеялся, блеснув в темноте каюты белыми зубами:
– Если бы вы могли сжигать взглядом, от меня не осталось бы и кучки золы. Вы потрясающая женщина, донья Арабелла. Гнев придает вам еще большую прелесть. Но полно, не смотрите так на меня, я не стану покушаться на вашу добродетель. Не смею вас больше задерживать.
...Она не помнила, как оказалась на палубе. Свежий порывистый ветер немного привел ее в себя. Плотная завеса над прошлым Арабеллы приподнялась, и молодая женщина отчаянно пыталась понять, что же за ней скрывалось. Недопустимая сцена, только что произошедшая в апартаментах де Эспинозы, меркла перед этим, отступала на второй план.
К сожалению, воспоминания были разрозненными: она видела высокого синеглазого мужчину то в кандалах и заросшего бородой, то в кирасе и шлеме на палубе корабля, то в тщательно завитом парике и элегантном, черном с серебром камзоле. Теперь она знала, что это и есть ее муж, Питер Блад, пират и губернатор. А еще она необыкновенно ясно осознавала то, что любит его.
12
читать дальшеРанним октябрьским утром два корабля под всеми парусами рассекали гладь непривычно спокойного для этого времени года Карибского моря. «Феникс» шел впереди, за ним на расстоянии в несколько кабельтовых, следовала шхуна Дайка. Солнце едва только показало свой край из-за горизонта, а на шлюпе все уже было в движении.
Питер Блад, собранный, даже отрешенный, стоял на квартердеке. Сегодня истекал месяц, данный ему доном Мигелем де Эспинозой. И сегодня решится судьба Арабеллы — и его. Мрачный Джереми Питт поднялся по ступеньками и подошел к нему. Бладу уже не в первый раз за последние дни показалось, что Джереми порывается что-то сказать и все не соберется с духом. Он сдвинул брови и вопросительно взглянул на штурмана, но в эту минуту впередсмотрящий крикнул:
– Земля прямо по курсу!
– Исла де Мона, – уверено сказал Питт.
Блад кивнул и скомандовал:
– Просигналить «Морской Звезде», пусть Дайк уходит на юг.
Бухта, выбранная испанцем для встречи, была на западе острова, таким образом «Феникс», продолжая двигаться тем же курсом, вскоре достигнет ее. А «Морская звезда» ляжет в дрейф в видимости Ислы де Мона с южной стороны острова.
Блад увидел, как шхуна меняет курс и отклоняется к югу, расстояние между кораблями быстро увеличивалось. Он отвернулся от «Морской звезды» и, раскрыв подзорную трубу, принялся рассматривать Ислу де Мона. Островок был гористый и поросший густым лесом. Возможно, это и к лучшему: если испанцам не взбредет в голову устроить наблюдательный пункт на верхушке дерева, они не должны будут заметить странные маневры второго корабля вблизи острова. Его раздумья прервал вопрос Питта:
– Питер, что ты решил?
Джереми смотрел чуть ли не умоляюще.
– Я высажусь на берег и встречусь с доном Мигелем, раз уж он так жаждет меня видеть. А там по обстоятельствам. Шлюпка с матросами будет ждать меня и Арабеллу. Или только ее. «Фениксу» оставаться в полной готовности. Возможно, из бухты придется прорываться с боем.
– Но как ты будешь выбраться оттуда? – с отчаянием вскричал молодой человек.
– Я собираюсь проверить все ли еще моя Удача благосклонна ко мне. Дама она, конечно, капризная, но до сих пор я пользовался ее особым расположением, - усмехнулся Блад.
– Береги себя, Питер. И... будь готов ко всему.
– Скажи, Джереми, у тебя такой вид... Есть ли что-то, что я должен знать?
– Ничего, – отрезал Питт, – Просто... Возвращайся.
– Надеюсь, мне это удастся. Ежели все же нет... – Блад достал из кармана два конверта, – Одно письмо для лорда Уиллогби, а другое отдай ей.
– Ты уж постарайся, – упрямо наклонил голову Питт, беря конверты.
– Постараюсь, – без улыбки ответил Блад.
Сердце Арабеллы сжималось от тревоги. Но и надежда касалась ее своим крылом. Словно скупец сокровища, перебирала она те немногие воспоминания, что вернулись к ней. Да, после Барбадоса она действительно жила на Ямайке и ее дядя управлял островом. А потом что-то случилось, что-то невероятное, почти пугающее... Она пока не могла вспомнить. Но самым главным открытием для нее было то, что она любит своего мужа и что она была счастлива с ним... Сеньор Рамиро оказался прав: никто не принуждал ее к браку, в этом она была теперь уверена.
Арабелла тут же закусила губу, подумав об истории, рассказанной де Эспинозой. Это не давало ей покоя, терзая подобно глубоко вонзившемуся отравленному шипу. Знала ли она об этом раньше? Что-то подсказывало ей, что нет. А если дон Мигель умолчал о чем-то или ему не все известно? Но... такая жестокость... Она сердито приказала себе оставить бесплодные попытки найти объяснение. И в то же время Арабелла понимала боль де Эспинозы.
При мысли об испанце она смутилась, в который раз укоряя себя за слабость. Она сама дала ему повод так вести себя. На другой день молодая женщина колебалась, перед тем как выйти на палубу, но в конце концов ее гордость пересилила и она, как обычно делала по вечерам, появилась там с высоко поднятой головой.
И...ничего не произошло. Дон Мигель церемонно поклонился ей издали и только.
Еще через день рядом с галеоном де Эспинозы бросил якорь другой корабль, под названием «Санто Ниньо», и на борт «Санто Доминго» поднялся молодой человек, похожий на дона Мигеля лицом и статью. Она догадалась что это и есть сын покойного дона Диего, Эстебан. До этого момента она была уверена, что речь идет о большой, быть может, огромной сумме выкупа. Но когда Арабелла встретилась с ним глазами, ей стало страшно от того, какая в них сверкала ненависть. Тогда и возникла эта тревога. Она впервые задумалась о том, что потребовал дон Мигель за ее свободу...
Следующим утром молодая женщина проснулась от качки и поняла, что «Санто Доминго» снова в море. Арабелла поспешила одеться, по счастью, наряд испанской горожанки не требовал помощи горничной. Она поднялась на палубу и огляделась. «Санто Доминго» шел на восток вдоль побережье Эспаньолы, Ла Романа уже скрылась из виду. Слева и чуть сзади Арабелла увидела еще один корабль и узнала его. Это был «Санто Ниньо». Оказывается, дон Эстебан сопровождал их, и от этого тревога Арабеллы возросла. Под вечер на горизонте показался небольшой остров. Уже совсем стемнело, когда оба галеона бросили якорь в окруженной скалами укромной бухте. Очевидно, здесь и была назначена встреча с Питером Бладом.
Желание вырваться из плена становилось непереносимым. Она сама подошла к дону Мигелю, увидев его на юте.
– Донья Арабелла? – кажется, он немного удивился, – Чем я заслужил такую милость?
– Я... – ее голос прервался, но молодая женщина справилась с собой и продолжила, стараясь говорить как можно спокойнее: – Как я понимаю, именно здесь состоится встреча с моим мужем.
– Вы правильно понимаете, сударыня. Мы будем ждать его прибытия еще три или четыре дня – такой срок был оговорен в моем письме.
– Вы ничего не сказали мне о... сумме выкупа.
Губы испанца сжались в тонкую линию, а взгляд стал очень холодным.
– Уверяю вас, Питер Блад в состоянии заплатить его. Возможно вас тревожит, сдержу ли я свое слово? Да, если ваш муж сдержит свое.
Арабелла опустила глаза и де Эспиноза принужденно засмеялся:
– В этот раз вы не намерены испепелить меня на месте? Вы еще хотели что-то узнать?
– Нет...
Де Эспиноза не собирался ей лгать, но когда молодая женщина наконец ушла, не пытаясь выяснить другие подробности его сделки с Бладом, ощутил облегчение и гнев — на себя. Он не должен поддаваться пагубной слабости, ведь это Враг рода человеческого искушает его, расставляя свои ловушки. Дон Мигель подумал, что его душу без сомнения ждут адские муки. Отец Амброзио много раз предупреждал его об опасности подобных искушений и тем более, когда орудием для них выбирается Красота. Ничего. Скоро все закончится.
В томительном ожидании прошел весь следующий день. Ночью над островом пронесся сильный шквал. Море сердито швыряло пенные волны, «Санто Доминго» содрогался и раскачивался под их ударами, пронзительным скрипом переборок выражая свое недовольство. Но утро было великолепным, как это нередко бывает после ночной непогоды.
– Парус на горизонте!
Де Эспиноза стоял на шкафуте своего корабля вместе с Эстебаном, когда прозвучавший крик марсового возвестил о начале развязки затянувшейся драмы.
– Один корабль? – громко спросил он.
– Один.
– Думаю, это он, – сказал дон Мигель своему племяннику, беря подзорную трубу и наводя ее на корабль: – Подождем, посмотрим куда он держит курс.
Средних размеров шлюп в одиночестве бороздил темно-синюю поверхность моря. Время шло. В напряженном молчании они следили за приближающимся кораблем, пока не стало ясно, что тот движется прямиком в бухту.
– Благоразумно с его стороны, – дон Мигель криво усмехнулся.
– Дядя, ты уверен, что он не задумал какой-то каверзы?
– Да. Думаю, что он дорожит жизнью свой жены. И достаточно знает меня. Пойдем, Эстебан. Пора приготовится к радушной встрече.
Арабелла услышала поднявшуюся на «Санто Доминго» суету и прижала руку к груди чтобы унять бешено забившееся сердце. Дверь ее каюты открылась и молодая женщина увидела де Эспинозу, мрачного и бледного.
– Донья Арабелла, сюда идет корабль и я более чем уверен, что этот корабль принадлежит вашему мужу. Следуйте за мной. Шлюпка уже ожидает нас.
Арабелла молча наклонила голову. Вчера она потратила немало времени и сил, чтобы привести в порядок потрепанное и порванное платье — то, которое было на ней в момент кораблекрушения, решив снова надеть его. И сегодня чувствовала себя более уверено в привычной одежде. Но когда они поднялись на палубу, молодая женщина зябко обхватила себя за плечи: несмотря на теплую погоду, ей стало холодно.
Двухмачтовый корабль был уже у самого входа в их небольшую бухту, где бок о бок стояли два испанских галеона.
– Вы узнаете этот шлюп? Нет? Странно. Тем не менее, он ложится в дрейф. Прошу вас, – де Эспиноза протянул ей руку, помогая спуститься в шлюпку, готовую доставить их на близкий берег.
От корабля Блада также отошла шлюпка и молодая женщина напрягала зрение, чтобы понять, кто из находившихся там людей ее муж.
Шлюпка де Эспинозы ткнулась носом в песок, выбираясь из нее, Арабелла была вынуждена вновь опереться на руку испанца, она чувствовала, что весьма нетвердо стоит на ногах.
– Вы отвыкли от суши, – пробормотал дон Мигель, словно желая подбодрить ее. – Присядьте вон там, в тени.
На берегу уже были люди из команд обоих галеонов. Арабелла заметила среди них Эстебана, а так же того опасного человека, посланца дон Мигеля. Заросли кустарников близко подходили к полосе прибоя и в отбрасываемой ими тени стояли несколько бочонков, по видимому, призванных служить стульями.
Дон Мигель застыл у самой воды, он вперил ненавидящий взгляд в темноволосого человека в плывущей шлюпке, и почти не заметил, как рядом остановились Эстебан и Тень.
На этого же человека расширенными, неподвижными глазами смотрела и Арабелла.