Название: Из чего только сделаны девочки?
Автор: fandom Library of Adventures 2014
Канон: Ж.Верн «Дети капитана Гранта»
Размер: мини, 2310 слов
Персонажи:
Категория: джен
Жанр: эпос, пафос, семейные тайны и немного юмора
Рейтинг: G
Краткое содержание: однажды один молодой лейтенант вернулся домой после длительного отсутствия. По анонимной заявке про джен и Мак-Наббса
Предупреждения: альтернативная детская психология, несколько альтернативная хронология, несколько альтернативная по отношению к канону степень родства между персонажами
Примечания: во избежание недоразумений, главным действующим лицам одной примерно пять, другому — примерно двадцать пять лет
Всякие малоинтересные исторические подробности
* Битва при Катр-Бра — сражение между англо-голландской армией под командованием Веллингтона и французскими войсками маршала Нея 16 июня 1815 года у местечка Катр-Бра (ныне Бельгия), в ходе Ста дней Наполеона. Одно из ключевых сражений, предшествовавших Ватерлоо, и, как пишут, час наивысшей славы того самого 42-го шотландского полка (он же Black Watch, Черная стража), в котором, по словам Жюля Верна, служил майор Мак-Наббс. В критической, почти безнадежной ситуации, понеся огромные потери, полк не был разбит, смог выстоять, сохранить и до последнего удерживать занимаемую позицию. Правда, наши герои тогда только-только родились.
А после Ватерлоо для сорок вторых наступило сорокалетие мира, и только в 1850-е годы — Крымская война и восстание сипаев в Индии.
* Дело происходит примерно в 1839 или 1840 году. Предшествующие английские короли — Вильгельм IV, Георг IV и Георг III.
* Путешествие на «Дункане» — 1864 год.
— А-а-а-а! — звенел под древними сводами замка раскатистый детский крик.
В просторной сумрачной зале их было трое. Два молодых человека, оба одетые в парадную лейтенантскую форму 42-го шотландского полка, в недоумении замерли у дверей. Круглолицый ребенок в светлом платьице с рюшами вольготно устроился на высоком хозяйском кресле во главе обеденного стола и самозабвенно вопил во всю мощь своих маленьких легких. Младший из вошедших, невысокий подвижный юноша с очень живыми, располагающими чертами лица, казалось, с трудом сдерживал смех, боясь обидеть товарища. Судя по выражению лица старшего, у него отчаянно болели зубы.
Положение спас торопливо вбежавший в залу запыхавшийся встревоженный дворецкий.
— Кимвелл, — тоном старшего из военных можно было замораживать воду и остужать брют. — Что — это — такое?
— Так в-ваша сестрица, м-милорд, — пробормотал совершенно растерявшийся малый, — если в-вы только позволите…
— Моя сестра?
Приятель его издал тихий сдавленный звук и торопливо зажал себе рот ладонью. Детский визг, достигнув запредельно высокой ноты, вдруг сорвался на хрип и умолк. Повисшая в столовой тишина была зловещей.
— Именно так, милорд, — окончательно упавшим голосом отчитался дворецкий. — Первая дочь старого лэрда вашего батюшки и леди Ирены. Невинное созда-а-а…
Звук удара, звон и хруст едва не заставили его подпрыгнуть. «Невинное создание», потерявшее возможность издавать шум другим способом, расплылось в недоброй усмешке и с силой бросило об пол сахарницу. Крошащиеся осколки рафинада с тихим шорохом раскатились по полу. Дворецкий содрогнулся.
— Кимвелл, — болезненно скривившись, потребовал молодой хозяин дома, демонстративно не глядя на источник безобразия. — Уберите это отсюда. Мы собирались позавтракать.
— Сахар, милорд? — боязливо переспросил дворецкий.
— Ребенка, Кимвелл.
Несчастный слуга втянул голову в плечи.
— Не могу, милорд, — едва слышно пролепетал он.
Молодой хозяин впервые за все время разговора устремил взгляд прямо на него. Дворецкий медленно начал зеленеть.
— Отчего же?
— Никак не могу, милорд, не просите, — отчаяние, казалось, придало несчастному смелости. — Дряхлая Долли, нянька, — единственная, кто ладит с моей молодой госпожой, кроме старого лэрда. Так она, дура старая… простите, милорд… вчера с лестницы навернулась, лежит. А больше к ее светлости никто подойти не решится, вы хоть денег сулите, милорд, хоть грозите каменным мешком. Старого лэрда прогневить боятся.
По лицу молодого офицера скользнула тень, вполне способная уверить более внимательного наблюдателя, что не того и не столько они боялись; но ни одного больше признака бури не прорвалось вовне.
— А сюда, — спокойно уточнил он, — барышня сама залезла?
Дворецкий, очевидно, все-таки почувствовавший угрозу, отступил на шаг и поспешно закивал.
— Проголодалась, видать, — упавшим голосом подтвердил он.
Молодой господин обвел взглядом стол, кучки сахара на полу, остаток сливок на щербатом блюдце — все это едва ли могло накормить и мышонка — и со вздохом обернулся к другу.
— Я вынужден извиниться, Муир…
— Да полно, Мак-Наббс! — младший юноша, похоже, куда проще относился к жизни и всем ее неприятностям. — Потоп или адское пламя даже арендаторов освобождают от уплаты налога. Обстоятельства против нас — ну так устроим пикник на траве!
— Это замок Мак-Наббсов, — с мрачной тоской сказал старший. — Здесь не бывает ни потопов, ни адского пламени, по крайней мере, вне расписания. Кимвелл, вы слышали? У вас девять минут, чтобы приготовить корзину для пикника. А потом уберите отсюда это. Как угодно, но уберите.
Слуга поспешно ретировался. Молодой хозяин обвел столовую тяжелым взглядом полководца, проигравшего решающее сражение. Девочка с независимым видом намазывала сливки на скатерть. Посерьезневший Муир осторожно приблизился к приятелю, встав за его плечом.
— Главное — не дать им одержать над собой верх, — сочувственным тоном проговорил он. Впрочем, друг друга они знали слишком хорошо, чтобы доверять тону.
— Вам это все кажется забавным? — горько спросил Мак-Наббс, не оборачиваясь.
— Нет, разумеется, — обиделся Муир, — я хотел всего лишь...
— Видели ли вы когда-нибудь что-либо подобное?
— Видел, — убежденно сказал молодой лейтенант и ободряюще положил руку на плечо друга. — У меня пятеро младших братьев.
Мак-Наббс содрогнулся.
— Матушка в подобных случаях говорила мне, что им попросту не хватает моего внимания. Никогда не мог этого понять, но, может быть… может, вам сейчас попробовать с нею поговорить?
— С кем? С вот этим вот… существом?
«Существо» с размаху опустило чайное блюдце на стол, радостно взвизгнуло, вторя его звону, и завозилось, жизнерадостно лопоча что-то себе под нос.
Черная тень нависла над нею, закрыв дневной свет. Девочка подняла голову и невольно съежилась, натолкнувшись на пристальный взгляд старшего брата. Смотреть сверху вниз было неловко, снизу вверх и того хуже, но молчаливый поединок взглядов продолжался, уступать не желал никто. Постепенно девочка расправила согнутые плечи, распрямила спину, подняла подбородок, чтоб казаться выше, и подкрепила безмолвный вызов возмущенным и яростным криком. Брат поморщился и невольно нарушил правила игры, поступив так, как повел бы себя со строптивым котенком или щенком: сгреб за ворот белого платья, словно за шкурку на загривке, одной рукой поднял девочку на уровень своих глаз и слегка встряхнул. Крик оборвался мгновенно, обернувшись столь потрясенным молчанием, что оно, казалось, повисло в воздухе как камень.
— Лейтенант Мак-Наббс, 42-й королевский горный пехотный полк, — по всей форме отрапортовал старший.
Сестра посмотрела на него полными укора глазами.
— Как вас зовут? — вздохнул мужчина. — Какое-то имя у вас должно быть.
Девочка дернулась, закачавшись в его руке, сделала движение, которое с равным успехом могло бы сойти за очень неуклюжий реверанс в воздухе или за вполне достойную попытку достать противника ударом ноги, и выдохнула сквозь зубы:
— Белл.
— Что?
— Белл! — выкрикнула она и снова рванулась, едва не заставив обидчика разжать хватку.
Он дернулся, на лету перекинул свою ношу в другую руку и осторожно усадил на край стола. Подумал и сам опустился на одно колено, так, чтобы они снова оказались лицом к лицу.
Девочка набрала было воздуха в грудь, сердито одернула оборки юбки, но кричать передумала.
— Я рад знакомству, — серьезно сказал мужчина, глядя ей прямо в глаза. — Вот только «Белл», как бы ни подходило это слово к вашему голоску, — это собачья кличка, а не имя барышни из хорошего дома. Как вас зовут, мисс?
— Арабелла Ирена Эулалия Мак-Наббс, — надув губы, сердито ответила девочка и попыталась ухватиться за белые шнуры, украшавшие алый мундир. — И я никому не позволю обращаться со мной подобным образом.
Брат перехватил ее ладонь на полпути к шнурам, превратив акт захвата в некое подобие примирительного рукопожатия. Они все еще держались за руки, когда воротился дворецкий, и кувшин, выскользнувший из его рук, дополнил узор из сахара и сливок темным пятном разлившегося вина.
— Вы сегодня удивительно неуклюжи, Кимвелл…
— Мой бог, — прошептал несчастный, уже не замечая, что позволяет себе перебить хозяина, — вы совершенно ее не боитесь?
— Да, — с вызовом подхватила, обернувшись к нему, юная мисс, — отчего он совершенно меня не боится?
— Оттого, что видал в жизни вещи и пострашнее, — совершенно серьезно ответил брат, поднимаясь на ноги и снова подхватывая свою собеседницу, словно кутенка, на этот раз ладонью поперек живота. Она было дернулась, фыркнула и вдруг рассмеялась, болтая в воздухе руками и ногами.
— Кимвелл, у вас последний шанс подать вино и завтрак, и я надеюсь, что прислуживать на пикнике будете не вы. Муир, вас ведь не смутит общество дамы?
— Я сочту за честь компанию мадмуазель, — молодой лейтенант поклонился, гася то и дело вспыхивающие на дне его глаз лукавые искорки.
Дворецкий вздохнул и направился на кухню за новым кувшином.
***
Солнце дробилось в водах ручья, бросая на скатерть солнечные зайчики. С дерева упал длинный лист и застрял в волосах Арабеллы орлиным пером.
— Допустим, вот это, — Кормак Муир указал на заботливо вылепленный Арабеллой песчаный холмик, — селение Катр-Бра. Одна мельница, две развалюхи и пересечение очень важных дорог. А вот здесь, в полях, дорогая мисс, стебли пшеницы доходили до ушей лошадям и до подбородка самому рослому из пехотинцев.
Молодой офицер засучил рукава рубашки, увлеченно включившись в процесс лепки куличиков. Его приятель, внимательно наблюдавший за игрой, хмыкнул, перекинул сухую травинку из одного угла рта в другой, но ничего не сказал.
— А вот здесь, — несколько хлопков ладоней подняли песок в пологую гряду, — именно здесь, стояли наши шеренги. Французов было много больше, дорогая мисс, они текли словно море, но это не смутило Роберта Мак-Кара, когда он повел сорок второй полк в атаку. Мы отбросили лягушатников мушкетным огнем и рванулись вперед, и ничто и никто не могли бы нас удержать, но только вот тут, а вы помните, мисс, как высока была пшеница, притаилась их кавалерия.
Девочка замерла, глядя на него распахнутыми глазами, с легкостью позабывшая про свои куличи.
— Уланы Пире ударили в центр, всей массой, — веско добавил Мак-Наббс, отбросив свою травинку.
— Верно, — подхватил Муир, — и тем страшней это было, что до последнего мига никто не подозревал об их приближении. Полковник Мак-Кар пал первым, пронзенный пикой…
Девочка тихо охнула.
— Погибли почти все офицеры.
— Но никто не дрогнул, дорогая мисс, ни один и не подумал отступить. Черная Стража сомкнула ряды, сумела достроить каре, и тех конников, что оказались внутри него, уже никогда не дождались их французские жены. Но те, что остались снаружи, продолжали накатывать с пиками наперевес, раз за разом, словно морские волны. И раз за разом они отступали, словно волны, разбившиеся о шотландские скалы. Золотая пшеница стала красной от крови, и кровь же плескалась под ногами, превращая землю в жидкую грязь.
И только к вечеру, когда лягушатники выдохлись и обессилели, герцог Пиктон соединил остатки сорок второго и сорок четвертого пехотных и велел отступить…
— Перейти.
— Перейти и встать на Намюрской дороге. А еще через день, маленькая мисс, был Ватерлоо, и если б не души шотландцев, навеки оставшихся у Катр-Бра, не выиграть бы Веллингтону этой битвы. Терпеть не могу французов, — неожиданно закончил Муир, грязной рукой отирая пот со лба, сразу становясь похожим не на аристократа на завтраке, а на одного из тех, непобедимых, навеки оставшихся у Катр-Бра.
Девочка закрыла рот.
— Вас обоих там не было, — с безжалостной проницательностью сказала она наконец. Старший брат ее усмехнулся.
— Отчего такая убежденность? — попытался было протестовать прекраснодушный еще лейтенант Муир.
— Точно не было, — все так же безжалостно закивала сама себе Арабелла. — Потому что отец любит говорить, что есть неудачники, которым довелось служить в те времена, когда уже третье десятилетие нет ни одной завалящей войны, и самые яркие сражения — смена караула у дворца королевы…
— Жестоко, — сказал Муир, и горящий взгляд его потух.
— Зато справедливо, — пожав плечами, признал Мак-Наббс. — Боже, храни наших миролюбивых монархов! А вы, мадмуазель, будете рубить правду в глаза — растеряете всех поклонников, как только что одного потеряли.
Лейтенант Муир болезненно скривился, отряхнул пыль с колен и, не глядя на свою обидчицу, отправился умываться к ручью.
Девочка вскинулась, надула было губы, не найдя сразу, что сказать, но вскоре придумала достойное отмщение.
— А вы… вы никогда не женитесь! Потому что матушка говорит…
— Молчать, — обманчиво спокойным тоном отрывисто приказал брат, и Арабелла умолкла сразу, будто посреди скачки налетела на стену. Видно, точно таким же голосом отдавал ей приказы ее грозный батюшка.
— Даже удивительно, — заметил вернувшийся лейтенант Муир, глядя на нее сверху вниз с укоризной, — и отчего столь любезную барышню так не жалуют слуги?
— Завидуют, — коротко пояснил Мак-Наббс, и на губах его мелькнула короткая улыбка. — Кому еще здесь дозволено безнаказанно говорить людям гадости? Сигару, Кормак?
Молодые люди устроились с сигарами на дальнем углу пледа и под тихий рокот ручья и неспешное тление ароматного табака принялись обсуждать европейскую политику и колониальные войны. Девочка осталась одна, полноправной владычицей поля ужасной битвы — и десятка разрушенных куличей. Только двое слуг опасливо наблюдали за ней в отдалении. Вроде бы победа оставалась за ней, только не приносила радости эта победа.
Игра не клеилась, играть одной, как обычно, было ужасно скучно, и девочка все чаще бросала взгляд на приятелей, увлеченных беседой и, казалось, совершенно о ней забывших.
— Что до притязаний Маккензи на канадские провинции, — говорил небрежно откинувшийся Мак-Наббс, опираясь на локти, — полагаю… Эй, это еще что такое?
«Что такое», меж тем, устроилось совсем рядом и, поколебавшись, из двух недружелюбно настроенных к ней мужчин выбрала того, кто показался менее сердитым, чтобы пристроить голову к нему на колени.
Мак-Наббс хмыкнул, мимоходом потрепал детскую головку, как потрепал бы по крупу породистого жеребенка, и продолжал говорить, не обращая внимания на незваную слушательницу. Теплый ветер, налетавший с ручья, ерошил им волосы и приятно освежал кожу.
— Как тебя зовут? — приоткрыв один глаз, спросила Арабелла, терпеливо дождавшись паузы в разговоре.
— Что такое?
— Как тебя зовут? Не могут же человека называть попросту лейтенантом.
Брат поперхнулся табачным дымом, закашлялся и наконец рассмеялся низким и хриплым смехом.
— А как называет меня отец в своих еженедельных проповедях? — наконец спросил он, отсмеявшись. — Помнится, мне в детстве столько раз ставили в пример кузена Брайана, то как образец добродетели, то как эталон покаяния. Не поверю, чтобы вы избежали подобной участи.
Арабелла открыла второй глаз, подняла голову и задумчиво посмотрела на него.
— Неужели все-таки «этот неудачник»? — с грустной улыбкой спросил ее собеседник.
Лейтенант Муир вздрогнул и обернулся к ним. Девочка покачала головой.
— Он не говорит «неудачник», — заверила она очень серьезно, — разве что, когда сильно сердится.
— То есть каждый дождливый день и девять из десяти солнечных, — понимающе кивнул Мак-Наббс. — А как еще?
— Он говорит «наш старший сын», — терпеливо пояснила Арабелла. — А еще говорит, это имя было ошибкой юности. Так как тебя зовут?
Брат ее прикрыл глаза рукой и снова захохотал.
— Однажды один шотландский лэрд поверил одному английскому королю, — поведал он, закончив смеяться.
— Звучит, как начало хорошей шутки, — вставил Кормак Муир, примерно догадывавшийся, к чему идет дело.
— Увы, это была печальная правда. Тот король обещал равенство прав, обещал, что горные земли будут иметь место в парламенте, обещал помиловать восставших, обещал, что впервые чуть ли не за двести лет сам приедет в Эдинбург, чтобы пожать руки представителям древних кланов…
— Он обманул и не приехал? — спросила Арабелла.
— Приехал позже, но это уже было фарсом. Король не сдержал обещаний, данных лишь для того, чтобы удержать в узде мятежные земли. А доверчивый лэрд, поспешивший назвать первенца именем английских королей, оказывается, запретил произносить это имя в своем доме.
Арабелла, сморщив нос, с нескрываемым сомнением смотрела на него.
— Но у нас королева!
— Это был прежний король, — с серьезным лицом пояснил молодой лейтенант. — Даже прежде прежнего. Много-много лет тому назад, когда я родился.
На челе юной леди отразилась мучительная работа мысли, отчаявшейся выудить из закоулков разума все то, чем его когда-либо питали учителя.
— Либо Джордж, либо Уилл! — торжествующе заявила она наконец, не выдержав, прыснула и снова уткнулась лицом в колени брата, пытаясь сдержать душащий ее смех. — Только ты не волнуйся, бывают имена и похуже.
***
Двенадцать лет спустя те же трое снова встретятся в том же парке. Кормак Муир сделает предложение семнадцатилетней на тот момент Арабелле — и получит отказ. Еще через два года он погибнет под Севастополем во время Крымской кампании.
Еще спустя десять лет состоится путешествие на «Дункане».
А вот как звали лейтенанта, потом уже майора Мак-Наббса, так и останется загадкой.
Название: Канарейки, бяки и буки
Автор: fandom Library of Adventures 2014
Канон: «Дети капитана Гранта» Ж. Верна
Размер: драббл, 995 слов
Персонажи: лейтенант Мак-Наббс, Арабелла Мак-Наббс
Категория: джен
Рейтинг: R
Жанр: семейный флафф и немного крови
Предупреждение: смерть персонажей
Примечание: сиквел к мини второго левела «Из чего только сделаны девочки?»
Для тех, кто не читал приквел: главгерои — единокровные (в каноне — двоюродные) брат и сестра с двадцатилетней разницей в возрасте
Предупреждение 1: насилие над животными и упоминание насилия над людьми
Предупреждение 2: автор честно признает, что вдохновился драбблом «Изящное решение проблемы – 3» команды First Avenger 2014, где тоже были взрослые, девочка и шкаф. А канареек — не было.
Когда он вошел, Арабелла сосредоточенно разделывала канарейку.
Две когтистые лапки сиротливо вытянулись набок. Маленький острый клюв раззявлен в последнем крике, на месте глаза — темная дыра со свесившимся на тонкой ниточке ошметком плоти. Крылья распластались по письменному столу, надежному и массивному, купленному еще дедушкой Мак-Наббсом, грудная клетка уже была вскрыта — в красном месиве вырисовывались белые оконечности ребер, и кровь продолжала выплескиваться толчками, впитываясь в зеленое сукно. Одинокий кенарь жался на жердочке, в обреченном «чирик-чирик» являя миру смертную свою тоску.
Лейтенант с трудом сдержал слово, которое не следовало произносить в присутствии дамы, и вместо этого сказал другое:
— Зачем?!
Девочка обернулась, шмыгнула носом, потерла щеку тыльной стороной ладони, махнув открытым лезвием в опасной близости от лица и оставляя поперек скулы широкую красную полосу.
— Чтобы посмотреть, что внутри, — ответила она, глядя в лицо брату очень честными большими глазами.
Легкий сквозняк перелистнул страницы раскрытого на столе орнитологического справочника. В правой руке негодницы Мак-Наббс разглядел бритву с перламутровой рукоятью, некогда подаренную ему одной... в общем, одной довольно легкомысленной особой.
— И как, выяснили? — с нарастающим раздражением спросил он.
Вместо ответа Арабелла протянула ему на левой ладони маленький темный комок: аккуратно извлеченное сердце канарейки.
Лейтенант хмыкнул, решительно отобрал у девчонки бритву, ухватил под мышки — за шиворот тягать уже было поздно — и усадил на край стола, не заботясь о том, что пачкает в крови ее светлое нарядное платье.
— Вот что, — сказал он, отступая на шаг и складывая на груди руки, — в Индии, где я служил, есть такие люди, сипаи. Английское владычество им не по нраву, и в превосходство белого человека они никогда не верили. Однажды я попал в захваченный сипаями город, жителям которого предводитель захватчиков обещал свободу. Там был дом, в котором укрылись жены и дети английских чиновников. В этом доме кровь стояла озерами на наборном полу, и колодец в саду был доверху завален телами. Кажется, солдаты доблестного предводителя отказались стрелять в детей и женщин, и тогда в дом послали мясников. Кривыми ножами шире человеческой руки они рубили шеи и головы, вспарывали животы и перерубали тела пополам. Просто потому, что для них те, кто прятался в доме, не были людьми, а значит, с ними можно было поступать как заблагорассудится. Так вот, юная мисс, — неожиданно закончил он, — так, как те люди, делать нельзя. И так, как делали вы, нельзя делать тоже.
Арабелла медленно закрыла рот и захлопала вытаращенными глазами. Распахнулась дверь, в кабинет влетела встревоженная служанка и завизжала, увидев развороченный птичий труп на столе и пятна крови на одежде хозяйки. Мак-Наббс вздохнул и молча вышел.
Служба приучила его спать крепко — пальбой не разбудишь, — но чутко. Ощущение чужого присутствия разбудило его среди ночи. Возле кровати каменным изваянием застыл Кимвелл, дворецкий, сжимая в руке фонарь.
— Что? — спросил молодой хозяин, недовольно щурясь.
— Она кричит, сэр, — с мрачным достоинством пояснил дворецкий. Из глубины дома действительно доносились детские крики.
— А я тут при чем?
— Зачем вы рассказывали девочке ужасы на ночь, сэр? — в голосе Кимвелла слышалась тщательно выверенная мера скорбного неодобрения.
— А зачем она резала птицу моей бритвой? — возмутился Мак-Наббс, отлично понимая, что подобные оправдания звучат, по меньшей мере, жалко.
Лицо Кимвелла воплощало собой аллегорию укоризны.
— Если мне будет позволено заметить, месть — это недостойно, сэр.
Мак-Наббс все-таки сказал то словцо, от которого его больше не удерживало присутствие дамы.
— Бога ради, Кимвелл, почему ее воспитанием должен заниматься я, а не ее мать и не гувернантки?
— Так не справляются, сэр, — теперь в голосе дворецкого звучала непоколебимая уверенность в том, что никакие гувернантки не смогут превзойти педагогическим талантом отпрыска благородной семьи.
Дверь в детскую спальню он открыл с ноги.
Дуреха-служанка снова взвизгнула. Арабелла, напротив, сразу перестала орать.
— Что, — прошипел он, нависая над кроваткой, как дух возмездия, — призраки убиенных канареек спать не дают?
— Нет, — одними губами прошептала Арабелла, смотря на него во все глаза. — Индийцы.
— Какие индийцы? — опешил он. — Где?!
— В шкафу.
Чувствуя себя идиотом, лейтенант распахнул дверцы массивного гардероба.
— Здесь никого нет.
— А они потом придут, — все так же едва слышно, но совершенно серьезно ответила Арабелла. — Когда никого не будет. Я знаю.
И набрала воздуха в грудь.
Дверь гардероба впечаталась в стену, оборвав готовый сорваться крик на первой же ноте.
Вместо своей комнаты он пошел прямиком в оружейную.
— Сэр, — дворецкий с вытаращенными глазами наблюдал, как хозяин заряжает охотничий штуцер. — Может быть, не надо, сэр? Она, конечно, невыносима, да и наследство делить не хочется, но не берите греха на душу, сэр!
Молодой хозяин щелчком собрал ствол, закинул оружие на плечо и бросил дворецкому заполненный патронташ.
— Пойдемте, Кимвелл, будете подавать патроны.
Когда в спальню вошли двое вооруженных мужчин, служанка опять заорала и закрыла собою кровать. Арабелла с живым интересом уселась на постели.
— Этот шкаф? — уточнил Мак-Наббс, снимая штуцер с плеча.
У Арабеллы загорелись глаза.
— Женщины — вон! — потребовал лейтенант, деловито снимая подушки с двух стоявших в комнате кресел и умело сооружая из них бруствер. — Сидеть в засаде под непрестанные вопли я не намерен. Вы, леди, остаетесь, но не отвлекаете меня. Желтолицые не пройдут!
Арабелла спустила ноги с кровати:
— А можно, я тоже?
— Нельзя, — отрезал он, — женщины и дети сидят в тылу. Молча.
— А вот когда я вырасту...
— Молча, — напомнил брат.
Арабелла завозилась, послушно укладываясь обратно.
— А ты не уйдешь?
— Нет.
— А пусть он уйдет.
— Кимвелл, — хозяин, не глядя, протянул руку, — отдайте мне патронташ и можете быть свободны.
— Браво, сэр! — одними губами сказал дворецкий и стремительно ретировался.
— А...
Оставшийся одиноким кенарь зашелся внезапной пронзительной руладой, брат и сестра одновременно вскинули головы, и лейтенант осторожно подтянул к себе ружье.
— Не надо, — неожиданно шепотом попросила Арабелла. — Это последний. Да и жалко...
— Стыдно, — также шепотом поправил ее брат, — стыдно убивать любое живое существо без нужды.
Арабелла едва слышно шмыгнула носом.
Какое-то время в комнате было тихо. Размеренное и спокойное дыхание девочки доносилось с кровати. Ее старший брат, откинувшись на подушки и небрежно придерживая рукой ружье, сочинял письмо к той довольно легкомысленной особе, что однажды почтила его своим вниманием. Не умеющий извлекать из жизни уроков кенарь шумно почистил перышки и тоже затих.
— Арабелла, — осторожно окликнул лейтенант, возмечтавший наконец-то отправиться на покой, — вы спите?
— Нет, — заспанным голосом отозвалась сестра, — я рядом. И если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь, можешь рассчитывать на меня.
Лейтенант усмехнулся, прижал коленом ружье и поудобней устроился на подушках.