Название: Карибские страсти
Автор: orion_63
Бета: fandom Rafael Sabatini 2013
Задание: кроссовер с fandom russian classic 2013
Каноны: «Одиссея капитана Блада», «Ревизор» Н. В. Гоголя
Пейринг/Персонажи: Питер Блад, губернатор Стид, полковник Бишоп, Арабелла Бишоп, Мэри Трейл, Вакер, Бронсон и мн. другие (см. список действующих лиц)
Размер: макси, 15056 слов
Категория: джен
Жанр: юмор, AU, ретеллинг
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Трагедия-фарс в шести действиях. По весьма вольным и отдаленным мотивам «Ревизора» и «Одиссеи капитана Блада »
Примечание: Все персонажи принадлежат маэстро Рафаэлю, сюжет – Николаю Васильевичу. Сабатини – сабатиниево, Гоголю – гоголево, а голоса – фандому!
Губернатор Барбадоса Стид – трусоват, жуликоват, но не дурак.
Богатый плантатор полковник Бишоп – трусоват, жуликоват, дурак, каких мало.
Богатый плантатор Крэбстон – трусоват, жуликоват, сволочь, каких мало.
Надсмотрщик Бишопа Кент – могуч и туп, как дуб, и редкостная скотина к тому же.
Казначей Скрягс – трусоват, жуликоват, смотрит в рот губернатору, за спиной – смеется над ним.
Комендант форта Бухс – трусоват, жуликоват, туповат.
Главный редактор «Барбадосского курьера» Хлопс – журналюга в худшем смысле слова.
М-р Добкейт и м-р Бобкейт – пара городских сплетников – туповаты и жуликоваты (само собой).
Доктор Бронсон – попечитель барбадосской лечебницы для бедных, позор медицины.
Доктор Вакер – его заместитель. Также позор медицины.
Губернаторша Стид – вредная, хронически неудовлетворенная дама во всех отношениях.
Губернаторская дочка – молоденькая дурочка, не лишенная обаяния. Без царя в голове.
Их чернокожая служанка – трусовата, туповата, упряма.
Племянница Бишопа мисс Арабелла – очаровательная девушка, хоть слишком упрямая и склонная к скоропалительным выводам.
Ее лучшая подруга Мэри Трейл – см. строку выше.
Осужденный каторжник Питер Блад – Ну, тут без слов все ясно.
Осужденный каторжник Джереми Питт – высококвалифицированный штурман. Презирает дилетантов, не умеющих вычислить курс и определить координаты.
Осужденный каторжник Волверстон – одноглаз, могуч, как дуб, и временами так же туп. Но не сволочь (тоже временами). Очень страдает из-за разлуки с прекрасным полом.
Осужденный каторжник Огл – высокопрофессиональный канонир. Очень страдает из-за разлуки с любимой пушкой.
Осужденный каторжник Дайк – не особо интересная личность, хоть и неплохая.
Осужденный каторжник Хагторп – вполне достойный человек.
Капитан «Ямайского купца» Гарднер – трусоват, хитроват, себе на уме.
Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес – хитроват, жадноват, очень охоч до женского пола.
Массовка.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
Гостиная губернаторского дома. За столом сидят: Стид, Бишоп, Крэбстон, казначей, Бухс, Бронсон и Вакер.
Стид (с хмурым видом): – Джентльмены! Я позвал вас, чтобы предупредить: к нам едет ревизор.
Казначей (с ужасом): – Ревизор?!
Бронсон (растерянно): – Едет?
Вакер (недоуменно): – А зачем?
Бишоп (сердито): – А кто его звал?!
Крэбстон (ехидно): – Да, кой-кому не поздоровится…
Стид (сердито, Крэбстону): – Рано радуетесь! Вам тоже может влететь по первое число… Вот, слушайте, что пишет мой лондонский родственник – (достает письмо): – Любезный друг, спешу предупредить тебя, что его Величество послал в Вест-Индийские колонии чиновника с особыми полномочиями и секретным предписанием: осмотреть все острова, и особенно – Барбадос!
Казначей Скрягс произносит неопределенный сдавленный звук, нечто среднее между «Ой, блин!» и «Мать вашу…»
Стид (сердито): – Не перебивайте!!! Где я… ах, да! И особенно – Барбадос. Так как вы все там – редкостные… – (закашлявшись): – ну, тут некоторое эмоциональное преувеличение… – то специально предупреждаю тебя: прими-ка заранее меры. Чиновник этот прибудет инкогнито…
Бишоп (выпучив глаза): – Инко… что?!
Крэбстон (см. чуть выше): – А по-человечески можно?
Стид (сердито): – Это значит – под чужим именем! Знать бы надо, господа плантаторы! Черт, опять сбили… Где я… Ах, да! Инкогнито, чтобы нагрянуть, как снег на голову…
Бронсон (растерянно): – Так у нас на Барбадосе сроду не бывало снега!
Стид (хватаясь за голову): – Господи, в какое общество ты меня загнал?! Это же иносказательное выражение! Доктор, как вы можете не знать таких простых вещей?!
Бронсон (обиженно): – А зачем мне это знать? Хватит и того, что я в лекарствах разбираюсь!
Крэбстон издевательски-демонстративно кашляет.
Бишоп (ехидно): – Потому, наверное, у вас все больные, как мухи… – (тоже издевательски-демонстративно кашляет).
Бронсон (еще более обиженно): – То в воле Божьей!
Стид (ехидно): – Разумеется! А если при этом врач еще путает хлористый кальций с цианистым калием… Ну, ладно! Бедняком больше, бедняком меньше… Хвала Создателю, мы в вашу больницу не попадем. Слушайте дальше! – (ищет место, где остановился): – А, вот: как снег на голову, чтобы все самому проверить и установить. Так что советую заранее принять меры! Его Величество что-то в последнее время стал сильно озабоченным: видно, достали чертовы правозащитники…
Крэбстон (растерянно): – А это еще кто?!
Стид (пожимая плечами): – Судя по тому, что я слышал, какие-то ненормальные. Утверждают, к примеру, что женщина ничем не хуже мужчины…
Общий громовой хохот.
Стид (утирая слезы): – Мало того: что будто бы рабы – тоже люди, и у них есть какие-то права!
Новый взрыв хохота.
Крэбстон (утирая слезы): – У моих рабов только одно право: трудиться с рассвета до заката на плантациях! А чуть что не так – кнутами, кнутами!
Бишоп (ехидно): – Вот потому-то они у вас, как мухи… – (издевательски-демонстративно кашляет).
Крэбстон (сердито): – Тоже мне, гуманист нашелся! Может, это мой старший надсмотрщик Кент убивает человека одним ударом?
Стид (сердито): – Джентльмены, не ссорьтесь! Нашли время… Слушайте дальше! – (читает): – Поэтому король особенно распорядился, чтобы этот чиновник проверил буквально все. Вплоть до того, в каких условиях содержатся невольники…
Бишоп и Крэбстон синхронно издают неопределенно сдавленный звук, подобно казначею.
Стид (продолжая чтение): – Особенно из числа мятежников, осужденных по процессу Монмута. Ну, и много чего еще. Чиновнику предписано проверить, каково состояние фортов…
Комендант Бухс торопливо крестится.
Стид (продолжая чтение): – Ведение отчетной документации, особенно, касающейся поступления налогов…
Казначей Скрягс хватается за голову.
Стид (продолжая чтение): – Содержание больных в лечебницах…
Бронсон и Вакер синхронно вздрагивают.
Стид (продолжая чтение): – В особенности же, от него требуется строгое соблюдение инкогнито. Король особо велел: ревизия должна быть абсолютно внезапной! Чтобы любители поживиться за казенный счет… – (краснеет, вздрагивает, потом машет рукой): – Ну, здесь свои… – (продолжает чтение): – Не успели замести следы. Ты, я знаю, не любишь упускать того, что плывет в руки, и твое окружение наверняка такое же, поэтому, по доброте душевной, а также по-родственному, тебя предупреждаю. Поторопись принять меры, поскольку этот чиновник наверняка вскоре прибудет. Причем – особо повторяю! – он может принять любое обличье, даже самое неожиданное. Наилучшие пожелания супруге… ну, дальше к делу не относится. – (Убирает письмо). – Ну-с, джентльмены, что делать будем?
Казначей Скрягс (могильным голосом): – Молиться!!!
Бишоп (свирепо): – А вот фиг ему! Мои рабы – что хочу, то с ними и делаю! Пусть только сунется на мою плантацию! Прикажу Кенту его кнутом выпроводить!
Крэбстон (заинтересованно): – Джентльмены, только мне кажется, что эти слова – прямой призыв к мятежу? Посланца короля – кнутом? Ну-ну…
Бишоп (задрожав): – Я не то имел в виду…
Крэбстон (ласково улыбаясь): – Судьи выяснят, что вы имели в виду. И палачу тоже будет интересно послушать…
Стид (сердито): – Хватит! Нашли время! Надо думать, что делать! О, черт, а я ведь как предчувствовал: мне сегодня всю ночь снились две необыкновенные крысы. Нет, право, джентльмены, это были какие-то совсем особенные крысы. Вы таких наверняка не видывали. Черные, огромной величины, неописуемо наглые и прожорливые… Пришли, понюхали, и как начали пожирать сахарный тростник на плантации полковника! – (оборачивается к Бишопу). – За каких-то полчаса все съели. Можете себе представить такое?..
Крэбстон (ехидно): – Чему же тут удивляться! Если хозяин лодырь, и не следит за порядком…
Бишоп (побагровев): – Это вы на что намекаете?!
Стид (торопливо, Крэбстону): – Так потом они направились на вашу плантацию! И там тоже все съели! До последнего стебелька. А после этого, ушли прочь...
Бишоп (ехидно): – А где же был хозяин плантации? С очередной рабыней кувыркался? Новых мулатиков строгал?
Крэбстон (гневно): – А вам завидно? Сами-то давно ни на что не способны…
Бишоп (яростно): – А вы свечку держали?!
Крэбстон (ехидно): – Господь уберег! Представляю, какое это было бы зрелище…
Стид (сердито): – Сейчас же прекратите! Да чтоб вам… Нам такая беда грозит, а вы тут друг друга подкалываете! В общем, джентльмены, я сразу понял: этот сон не к добру. Что-то случится! И вот, извольте – письмо из Лондона! Что же, как говорится, «кто предупрежден, тот вооружен». Надо срочно навести порядок. Этот чертов ревизор наверняка первым делом захочет осмотреть лечебницу для неимущих. А там у вас… – (зло смотрит на Бронсона и Вакера). – Я бы на месте ревизора просто озверел, и таких чертей всем выдал! Повсюду грязь, вонь, больные такой крепкий табак курят, что прямо с порога закашляешься… Полная разруха!
Бронсон (торопливо): – Прикажу немедленно надеть на всех больных чистые колпаки! Ну, заодно помыть полы, смести паутину…
Крэбстон (ласково улыбаясь): – А запах гнилой капусты куда денете? Им там у вас все стены пропитались! Неделю придется проветривать, не меньше…
Вакер (торопливо): – Скажем, что так и было! Досталось, мол, от предыдущих попечителей…
Крэбстон (ласково улыбаясь): – А форт, дышащий на ладан, тоже достался от предыдущего коменданта? Держу пари: по бумагам, на его ремонт было затрачено не меньше десяти тысяч фунтов…
Казначей (машинально): – Двенадцать с половиной! Ой… – (зажимает рот ладонями).
Комендант Бухс, краснея, крестится.
Стид (сердито): – Да что вы каркаете, будто ворон в Тауэре! Сами, что ль, безгрешны?! Да вашим именем детей пугают! Гляди, мол, не будешь слушаться – отдам тебя злому дяде Крэбстону на плантацию…
Крэбстон (пожимая плечами): – Ну, так я не изображаю из себя праведника…
Стид (зло): – А что вы будете делать, если ревизор на вашу плантацию нагрянет?!
Крэбстон (смиренно): – Он увидит невольников в чистой одежде, хорошо накормленных. А мои надсмотрщики будут с ними вежливы, предупредительны. Никаких кнутов, никаких затрещин. «Будьте любезны, вскопайте вот этот участок!» Или: «Пожалуйста, вас не затруднит срезать вот тот сахарный тростник?» Мне-то устроить такой маскарад – пара пустяков! А вот как вы выкручиваться будете?
Стид (махнув рукой): – Бог не выдаст, свинья не съест. И не в таких передрягах бывали… Значит, так: больницу выскоблить дочиста, проветрить, сменить колпаки… ну, что там еще можно сделать. У форта поставить таблички: «Объект на реставрации, охраняется государством». Заодно вкопать забор и вывалить кучу мусора с битым кирпичом…
Комендант Бухс (робко): – Извините, сэр, но там мусора и без того – хоть отбавляй…
Стид (зло): – А вы куда смотрели?! – (машет рукой): – Ладно, чего уж там… – (Казначею): – Срочно навести порядок в бумагах!
Казначей (умоляюще): – Да там сам черт ногу сломит!
Стид (повеселев): – А это хорошо! Значит, ревизор сломит и подавно… Так, с начальником полиции я сам поговорю… Чтобы приструнил своих орлов! Взяли моду – напиваться и прохожих угощать тумаками! – (утирает пот со лба, крестится): – Боже, пронеси! Хоть бы этот чертов ревизор не скоро прибыл… А главное – как бы распознать это чертово инкогнито… Вот как на иголках, честное слово!.. Так и чудится: сейчас распахнется дверь, и…
С треском распахивается дверь. Врываются мистеры Добкейт и Бобкейт. Все вздрагивают, крестятся.
Добкейт: – Сногсшибательная новость!
Бобкейт: – Потрясающее известие!
Все хором: – Что случилось?!
Добкейт: – Я сейчас расскажу!
Бобкейт: – Нет, позвольте, я расскажу!
Добкейт: – А я первый увидел!
Бобкейт: – А я первый сделал выводы!
Стид (взорвавшись): – Да говорите же!!! Не тяните!..
Добкейт, Бобкейт (одновременно, во всю мощь глоток): – В гавань вошел корабль!!! Привез рабов!!! Осужденных мятежников!!! Их уже выстроили на молу!!! Для продажи!!!
Стид (грохнув кулаком по столу и сплюнув): – Тьфу, черт! Я-то думал, и впрямь что-то важное…
Казначей (схватившись за сердце): – Совести у вас нет… Так пугать!..
Крэбстон (торопливо): – Однако, джентльмены, позвольте откланяться. Рабы – это интересно. Прикуплю-ка себе еще парочку…
Бишоп (торопливо): – А я – две пары! Или даже три…
Крэбстон (ехидно): – Ну, тогда я – четыре! У меня-то, слава Богу, денег на это хватит…
Бишоп (багровея): – Вы на что намекаете?!
Добкейт: – Да мы же еще самое главное не рассказали!
Бобкейт: – Я! Я сразу понял, что дело нечисто!
Стид (опасливо): – Что такое?!
Добкейт: – А то, что капитан этого корабля – сумасшедший!
Бобкейт: – Явный псих!
Стид (взорвавшись): – Да чтоб вас!!! Мы тут, как на иголках, а вы всякую ерунду…
Добкейт (обиженно): – Какая же это ерунда, ежели капитан корабля с каторжником – как с братом родным?
Бобкейт (еще более обиженно): – Цепи с него снял, чуть не кланяется… Где это видано?! Точно – свихнулся!
Наступает гробовая тишина. Все переглядываются.
Бронсон (вполголоса): – Там было написано: может принять любое обличье…
Вакер (дрожа): – Даже самое неожиданное…
Казначей (дрожа): – Господи, помилуй! Не дай пропасть!
Стид (дрожа): – Снял цепи с каторжника? Только с одного?
Добкейт (радостно): – Ну, да!
Бобкейт (ликующе): – Только с одного! Остальные – в железе и лохмотьях, небритые, грязные, а этот хоть на человека похож!
Комендант (крестясь): – Точно, он! Никаких сомнений!
Стид (схватившись за голову): – Господи, помилуй! Приехал!!!
Добкейт и Бобкейт (озадаченным хором): – Кто приехал?!
Стид: – Ревизор, век бы его не видеть!!!
Комендант (с ужасом): – Побегу, распоряжусь насчет табличек и забора… Может, успеем… – (торопливо выбегает).
Стид (спохватившись, ему вслед): – Не забудьте: «Охраняется государством!» – (утирает пот со лба): – Главное, изобразить, что дело идет…
Бронсон, Вакер (хором): – Так мы тоже – в лечебницу! – (бросаются к двери).
Стид (им вслед): – Глядите у меня! Чтобы там у вас порядок был, как в мертвецкой… Тьфу!!! – (хватается за голову). – Уже заговариваться начал…
Казначей (поспешно): – Позвольте и мне, ваше превосходительство, отлучиться! Пару бумажек сжечь, еще пару – подальше под сукно. А остальные – так перемешать, чтобы самый ученый человек не разобрался!
Стид (кивая): – Действуйте! Быстро! Да чтобы комар носу не подточил!
Казначей: – Не извольте беспокоиться, я на каторгу не хочу. Даже в вашей компании! – (поспешно убегает).
Бишоп, Крэбстон (торопливым хором): – Ну, так и мы к себе – на плантации! Порядок наводить…
Стид (поспешно): – Нет, на плантацию поедет только мистер Крэбстон, и подготовит там обещанный «маскарад». Она у него будет образцово–показательной! А вы, полковник, купите всех рабов оптом. Вместе с этим… Э-э-э… ревизором.
Бишоп (в полном обалдении): – А на фига мне столько лишних рабов?! Их же кормить–поить нужно, одевать-обувать… У меня карман не бездонный!
Стид: – Так надо! И купите, и обращаться будете вежливо, и кормить – как на убой…
Бишоп (разъярившись): – Может, мне их еще в собственной спальне поселить?!
Стид (пожимая плечами): – Посмотрим по обстоятельствам. Если дело потребует – поселите! – (Обращается к Добкейту и Бобкейту): – Так вы говорите, капитан был подозрительно вежлив с тем … Э-э-э… каторжником?
Добкейт: – Еще как вежлив!
Бобкейт: – Чуть не обнимал его, приговаривая: «Благодетель вы мой…»
Добкейт (перебивая): – И еще что-то говорил про способности…
Бобкейт (перебивая): – И еще себя ругал: надо было, мол, раньше послушаться такого умного человека, тогда все было бы в порядке…
Стид (задрожав): – Никаких сомнений… А каков он с виду, каторжник-то?
Добкейт: – Лет тридцати, среднего роста, черноволосый, загорелый…
Бобкейт (перебивая): – С ярко-голубыми глазами! Очень, знаете ли, видный мужчина…
Добкейт (перебивая): – Чувствуется внутренняя сила, этакий, знаете ли, стержень…
Стид (в сторону): – Ну, ясное дело! Королевский ревизор – это тебе не нищий со Двора Объедков! – (Добкейту и Бобкейту): – Точно лет тридцати, не старше?
Добкейт (растерянно): – Ну, может чуть-чуть и старше…
Бобкейт (растерянно): – Ну, разве совсем чуть-чуть…
Стид: – Значит, еще молодой… Это хорошо! Молодого все-таки легче обвести вокруг пальца… Вот если бы приехал старый упрямый черт с подагрой и кучей прочих болячек – тогда беда! – (вздохнув): – Ну, с Богом! Мистер Крэбстон – поезжайте к себе на плантацию! – (спохватывается): – Ах, да! По пути, заверните на плантацию полковника, и передайте старшему надсмотрщику Кенту приказ: кнуты спрятать куда подальше, кулакам воли не давать, рабов переодеть во все чистое и накормить сытным обедом. А над главным входом, повесить большой плакат с каким–нибудь гуманистическим призывом…
Бишоп (готовый взорваться): – С каким?! «От каждого – по способностям, каждому – по труду?!»
Стид (подумав): – Нет, не то… Вот: «Долой предрассудки! Раб – тоже человек!» – (растроганно всхлипывает): – Как звучит-то, а?! Отправляйтесь! – (Крэбстон поспешно выходит). – Ну, и нам пора! В путь, господа, в путь! – (поднимает глаза к потолку): – Господи, дай только вывернуться… Грешен, знаю, ну так только ты без греха, а мы – всего лишь люди… Я потом такую свечу поставлю! Со всех купцов на нее соберу… – (Спешит к двери).
Дверь распахивается. Входит весьма раздраженная губернатоша, сопровождаемая дочерью.
Губернаторша: – Ты куда собрался, муженек?
Стид (торопливо): – По делу, матушка! По государственному делу… Извини, не до тебя сейчас… – (хочет пройти, но супруга перекрывает дверной проем). – Да пусти же! Ясно сказано: государственное дело!
Губернаторша (обиженно–истеричным тоном): – Вечно дела! Только до меня тебе дела нет… А ведь я так страдаю! – (с хорошо наигранным стоном хватается за виски): – Ах, кажется, снова начинается приступ мигрени… Помоги-и-и…
Стид (заскрежетав зубами): – Матушка, ну чем я помогу?! Я же не врач! Ну, ляг в постель, положи на лоб холодный компресс…
Губернаторша (злобно): – Я буду лежать в постели с холодным компрессом, а ты – с жаркой мулаточкой?! Негодяй! Признавайся: к кому так спешишь?! К женщине, да?!
Стид (хватаясь за голову): – Господи, да когда же кончится этот кошмар?!
Добкейт (машинально): – Сударыня, как вы могли такое подумать! Ваш супруг спешит к мужчине!
Бобкейт (поддакивая): – К молодому, интересному, черноволосому, с ярко–голубыми глазами…
Губернаторша (голосом корабельной сирены): – Что-о-оо??!
Дочка (с обалденно-заинтересованным видом): – ПапА, я, конечно, всецело за прогресс и толерантность, но это уже чересчур…
Стид (диким голосом): – Молчать!!! Ишь, чего выдумали, дурехи! Правильно говорят московиты: «Волос долог, да ум короток»…
Губернаторша (позабыв про начинающуюся мигрень): – Я тебе такой «волос долог» покажу! Что за голубоглазый тип?! Давно у вас с ним… это самое?!
Дочка (с жадным любопытством): – Да, да, кто он?
Стид (взорвавшись): – Если вы и дальше будете меня держать здесь – «это самое» точно случится!!! Причем, не только со мной! С вами тоже! А ну, сейчас же прочь с дороги! – (Отталкивает жену, выбегает. За ним выбегают Бишоп и Бобкейт. В Добкейта успевают вцепиться губернаторша и дочка – одновременно, с двух сторон).
Губернаторша (яростно): – А вот вы не уйдете, пока все не расскажете!
Дочка (твердо): – Не злите маман, она и так рассержена… Выкладывайте все, как есть!
Добкейт (испуганно): – Да я и сам толком ничего не знаю! Приехал какой-то ревизор…
Губернаторша (испуганно): – Как ревизор?!
Дочка (заинтересованно): – Какой ревизор?
Губернаторша:– Откуда приехал?
Дочка: – Зачем приехал?
Губернаторша:– Надолго приехал?
Дочка: – Где остановится?
Добкейт (чуть не плача): – Да я же говорю – сам не знаю! Мы с мистером Бобкейтом пришли сюда, чтобы рассказать, что капитан корабля , который привез рабов, явно свихнулся! И вдруг все, в один голос, как закричат: «Господи помилуй, ревизор приехал!» А мы всего-то и успели рассказать, что капитан корабля обнимал голубоглазого каторжника…
Губернаторша (яростно): – Еще один?! Тьфу!!!
Дочка: –Что-тоя не пойму… А куда папА так спешил?
Добкейт: – В порт, разумеется! К этому, голубоглазому!..
Губернаторша (замотав головой): – Ни черта не понимаю! Будем разбираться! А ну, в порт, живо! – (выбегает, волоча за собой Добкейта. Следом спешит дочка).
Пристань Бриджтауна. Вдоль кромки мола, выстроены осужденные каторжники – Блад, Волверстон, Огл, Питт, Хагторп, Дайк и прочие. Блад – в потрепанной, но чистой одежде, довольно аккуратно выбрит, остальные – грязные, заросшие, в цепях и лохмотьях. Рядом прохаживается капитан Гарднер. Напротив шумит барбадосская массовка, включая двух очаровательных девушек – мисс Арабеллу Бишоп и мисс Мэри Трейл.
Капитан (умиротворенно): – Ну, вот, ребятки, и закончилось наше путешествие… Мое дело было – привезти вас сюда, я с ним справился. Как говорится, ничего личного, только бизнес! – (улыбается). – Если что было не так – уж не взыщите. Как еще раз говорится, «Кто старое помянет, тому глаз вон!» – (смотрит на Волверстона и хохочет, очень довольный своим остроумием). – Хорошо скаламбурил, правда?
Волверстон (яростно): – Сволочь!!!
Капитан (философски): – Не преувеличивай. Лишь по необходимости, и в меру. Вы меня, ребятки, еще не раз добрым словом помянете… Вижу, радуетесь, что плавание позади? Не радуйтесь раньше времени. Этот остров – с виду райский, а на деле – преддверие ада! Плантаторы тут, знаете ли, народ суровый, а климат – убийственный… Уф! – (утирает пот со лба) – Чувствуете, какое пекло?! А ведь до полудня еще далеко!
Питт (хмуро): – Да уж, жарища изрядная… Тьфу! На что я променял свою штурманскую рубку!
Капитан (пожимая плечами): – Не надо было бунтовать против законного короля. Какой он ни есть, а все-таки – король! Помазанник Божий. Ты, парень, получил по заслугам. Вот доктора мне жаль… – (смотрит на Блада с сочувствием). – Я замолвлю за вас словечко. Может, повезет, и купит хороший хозяин…
Блад (с холодной учтивостью): – Благодарю! Но я предпочитаю разделить участь моих товарищей по несчастью.
Мэри Трейл (на ухо Арабелле): – Интересный мужчина! И держится-то с каким достоинством… После таких страданий!
Арабелла (чуть заметно вздрогнув, после паузы): – Действительно… В нем что-то есть!
Капитан (Бладу): – Все еще играете в благородство? Не избавились от своих иллюзий?
Блад (сухо, но вежливо): – Напротив, полностью избавился. И в тюрьме, и на суде. Если только эту недостойную комедию можно назвать судом…
Капитан (с легким раздражением): – И все-таки я постараюсь вам помочь. Хотя бы потому, что многим вам обязан. Если бы не вы, я был бы разорен. И так – целых одиннадцать трупов! Немалый убыток… – (спохватившись): – А, вот и господин губернатор! И полковник Бишоп… Джентльмены, мое почтение… – (кланяется).
Стид (дрожа, запыхавшись): – Капитан... Что я вижу?! На моем острове – люди в цепях? В столь плачевном положении?! Расковать, немедленно!
Массовка издает дружный нечленораздельный вздох.
Капитан (подвигав челюстью взад-вперед): – Но, ваше превосходительство… Это же каторжники! Бунтовщики против Его Величества…
Стид (поспешно): – Долой предрассудки! Каторжник – тоже человек! Труд облагораживает! Искоренение преступности – не в жестокости наказания, а в его неотвратимости! Все люди – братья! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Тьфу!!! Расковать, живо!
Питт (Волверстону, на ухо): – Ущипни меня… А-а-аа!!! Идиот!!!
Волверстон (обиженно): – Сам же просил!
Питт (страдальчески морщась и потирая травмированную филейную область): – Во-первых, надо соизмерять силу! Во-вторых, я тебе что, баба – за задницу щипать?!
Волверстон (с тяжелым вздохом): – Будь человеком, не напоминай о бабах!!! Полгода без секса – это ж умом можно тронуться… – (замечает Арабеллу и Мэри): – Вау!!! Какие персики!
Капитан (еще раз подвигав челюстью): – Как прикажете, ваше превосходительство! – (матросам): – Расковать каторжников, живо!
Массовка снова издает нечленораздельный вздох. С каторжников быстро снимают цепи.
Огл (недоверчиво–испуганно): – Ребята, вы что-нибудь понимаете?
Хагторп (пожимая плечами): – Либо кто-то из нас свихнулся, либо это особо изощренная форма издевательства…
Дайк: – Да, преддверие ада тут какое-то странное…
Блад (губернатору): – Судя по всему, именно вы, сэр, являетесь губернатором этого острова. Позвольте, от лица моих товарищей по несчастью, искренне поблагодарить вас за этот гуманный поступок!
Капитан (испугано–поспешно): – Извините его, ваше превосходительство, за то, что он обратился к вам без разрешения! Даю слово: это хороший человек, хоть, волею судьбы, он оказался бунтовщиком и каторжником… Не сердитесь!
Стид (в полном обалдении и восторге, в сторону): – Ревизор похвалил меня! Похоже, все будет в порядке… – (Испуганно): – А может, просто зубы заговаривает, чтобы усыпить бдительность?! – (поспешно, капитану): – Я вовсе не сержусь, с чего вы взяли? Быть разумно гуманным – святая обязанность губернатора колонии его Величества! – (Бладу): – Не стоит благодарности, друг мой! Ведь губернатор – представитель особы короля! Он обязан быть справедливым, великодушным, а главное – безупречно честным, и во всем повиноваться закону! Я, по мере моих скромных сил и способностей, стараюсь этому соответствовать.
1-й голос в массовке:– Вот заливает-то, сукин сын!
2-й голос в массовке: – А может, просто умом тронулся?! С такой-то женушкой!
3-й голос в массовке: – А вот и она, легка на помине!
Расталкивая толпу, врывается губернатоша, по-прежнему волочащая за собой Добкейта. Сзади поспешает губернаторская дочь.
Губернаторша (гневно): – Где тут этот… чернявый и голубоглазый?! А ну, покажите его мне!
Блад (после вполне понятной растерянной паузы): – Извините, сударыня, судя по описанию – это я… – (Почтительно кланяется): – Позвольте представиться – Питер Блад, бакалавр медицины, ранее практиковавший в Бриджуотере, а ныне – осужденный каторжник.
Губернаторша (растерянно заморгав и меряя Блада оценивающим взглядом): – Бакалавр медицины… Так ты что, доктор?!
Стид (вздрогнув всем телом): – Ах, милая, как ты можешь! «Тыкать» такому почтенному человеку! – (в сторону, в панике): – Подведет под монастырь, дуреха безмозглая…
Губернаторша (в полном обалдении): – Тыкать?! Да я до него и пальцем не дотронулась…
Дочка (с досадой): – Маман, папА имеет в виду: обращайтесь к нему на «вы»!
Губернаторша (гневно): – Цыц! Мала еще матери указывать! А впрочем… – (меряет Блада все более оценивающе-уверенным взглядом): – Да, пожалуй, вы заслуживаете уважительного отношения… – (загадочно улыбается): – Если еще и врачом окажетесь хорошим…
Блад (скромно улыбнувшись): – Не сочтите за бахвальство, сударыня, мои пациенты были довольны. Они говорили, что я хорошо лечу!
Губернаторша (просияв): – Как раз то, что мне надо! Мигрени замучили… – (страдальчески морщится): – А то есть тут у нас пара докторишек – Бронсон с Вакером , так у них все больные, как мухи…
Стид (торопливо, перебивая): – Выздоравливают!!! Это такие умелые и добросовестные врачи, каких еще свет не видывал! – (украдкой, на ощупь, щиплет жену пониже талии).
Губернаторша (подпрыгнув от неожиданности и боли, диким голосом): – А-а-аа!!!
1-й голос в массовке:– Точно, свихнулся! Бабу за задницу – средь бела дня, при куче свидетелей…
2-й голос в массовке:– А что он про наших коновалов-то несет?! «Умелые и добросовестные»! Слышали?!
3-й голос в массовке:– Ох, не к добру это… Губернатор–псих – это что-то с чем-то!
Арабелла (на ухо Мэри): – Ты что-нибудь понимаешь?!
Мэри (в полной растерянности): – Нет… Абсолютно ничего!
Блад (торопливо): – Что с вами, сударыня?! Почему вы вскрикнули? Вам больно?..
Стид (торопливо, за жену): – У нее начался приступ мигрени! Очень сильный!
Дочка (уважительно): – Ну, вы, папА, даете… Кто бы мог подумать!
Волверстон (увидев ее): – Мать моя, еще один персик! Ой, за что такие муки…
Блад (с профессиональной выучкой): – Если у дамы начинается приступ, ей не стоит находиться на таком солнцепеке! Ей надо как можно скорее вернуться домой и лечь в постель!
Губернаторша (с профессиональной заинтересованностью, томно): – Да, да, именно в постель… – (хватает Блада за руку): – Помогите же мне дойти, добрый доктор… – (Еще более томно): – Ах, я так страдаю-ю-ю…
1-й голос из массовки: – А губернаторша-то, губернаторша! Только гляньте!
2-й голос из массовки: – Баба – она и есть баба…
Стид (растерянно, в сторону): – О Боже! Что мне делать?! Ладно, будем пока ублажать ревизора, а там посмотрим… – (запинаясь, Бладу): – Э-э-э… Сударь! Не могли бы вы применить ваши профессиональные знания? Моя супруга так ужасно страдает от мигреней…
Блад (с некоторой опаской): – Я бы охотно, ваше превосходительство… Но на острове же есть два чудо–доктора, если я правильно понял?
Губернаторша (сердито): – Да что с них толку, с этих неу…
Губернатор (поспешно, перебивая): – Неутомимых тружеников, которые днюют и ночуют в лечебнице, помогая неимущим! Их оттуда не вытащить…
3-й голос в массовке:– А чертовы французики еще смеют вякать, что у англичан туго с чувством юмора…
Блад (пожимая плечами): – Раз так… Остается лишь последнее препятствие: я, как изволите видеть, осужденный каторжник! Меня прислали сюда, чтобы продать в рабство. Как и моих товарищей по несчастью…
Стид (в сторону): – Как играет-то! Гениальный актер! Ну, подыграем и мы… – (Бладу торжественно): – Сударь, даже если вы и бунтовали против его Величества – вас уже наказали, лишив свободы. Я все устрою! Всю вашу компанию купит этот достойный джентльмен – полковник Бишоп! – (тянет полковника за руку, тот натужно улыбается). – Он – владелец одной из самых крупных плантаций на Барбадосе, рачительный хозяин и очень гуманный человек!
1-й голос в массовке:– Бишоп – гуманный человек?! Я сплю, или как?!
Мэри Трейл (Арабелле, на ухо): – Ари! Ты хоть что-нибудь понимаешь?!
Арабелла (в полной растерянности): – Ничего!!!
Губернаторша (нетерпеливо): – Ну, так пусть покупает скорее!!! – (с притворным страданием): – А-а-а, моя бедная голова-а-ааа…
Капитан Гарднер (нутром деляги, почуяв возможность хорошей наживы): – Как говорится, «что хочет женщина – то хочет Бог!» Пусть всю партию оптом купит полковник Бишоп, я не возражаю. Остается только сговориться о цене.
Бишоп (взволнованно): – Вот именно – о цене! Лишнего не дам! Говорите, сколько хотите за штуку товара?
Арабелла (возмущенно, на ухо Мэри Трейл): – Какой позор! И это – родной дядя! Живых людей называть товаром!
Волверстон (не отрывая от девушек горящих глаз, на ухо Бладу): – Вах!!! Какие персики!!! О-о-о, как я страдаю! Боже мой!..
Капитан (с загоревшимися глазами, потирая руки): – Полковник, я вовсе не хочу брать с вас лишнее. Но, согласитесь, и продешевить за такой отборный товар – грех!
Бишоп (презрительно): – Что вы называете отборным товаром?! Вот этих жалких оборванцев?! Да на них без содрогания не взглянешь!
Капитан (настойчиво): – Не спешите с выводами! Если их вымыть, побрить и переодеть – впечатление будет совсем другое! Кроме того, среди них есть отменные специалисты своего дела – например, штурманы! – (вытягивает из строя за руку Джереми Питта): – Вот-с, обратите внимание – какой отменный образец силы и здоровья! Штурман королевского флота!
Питт (подбоченившись, гордо): – Ну, так!
Бишоп (еще более презрительно): – А рубить сахарный тростник этот штурман умеет? Ну, ладно, говорите цену!
Капитан (потирая руки): – Ну-с , чтобы не разорять вас, но и себя не обидеть… Пожалуй, всего по сто фунтов за единицу! И учтите: такую низкую цену я назначаю только из уважения к вам…
Бишоп (диким голосом): – По сто??! Да вы рехнулись!!!
Губернаторша (примерно таким же голосом): – Не надо так орать!!! Моя бедная голова… – (хватается за вышеупомянутую часть тела).
Стид (растерянно): – Капитан, в самом деле… Это уже перебор! Ну, по семьдесят – я бы еще понял…
Бишоп (взорвавшись): – Идите вы, сэр, знаете куда?! По семьдесят!!! Ишь, взяли моду распоряжаться чужими деньгами!!! Я вам не форт, не лечебница и не казначейство!
Стид (умоляюще): – Тише!!! – (в сторону, плачущим голосом): – На каторгу отправит, идиот...
Капитан (умиротворяющее): – Хорошо, хорошо, не надо так волноваться! Ладно, я согласен, по пятьдесят фунтов. Только ради вас, дорогой полковник!
Бишоп (гневно): – Я что, на дурака похож?! Пятьдесят фунтов – столько стоит самый лучший негр!!!
Арабелла (вспыхнув): – Дядя!!! Сколько можно повторять! «Негр» – это неполиткорректное слово! Надо было сказать: «афроангличанин»!
Бишоп (яростно): – Замолчи! Будут еще мне бабы указывать!..
1-й голос в массовке:– Вот тут я с ним согласен! Бабье должно знать свое место!
2-й голос в массовке:– Золотые слова!
Женский голос в массовке, гневно: – Трепещите, мужики! Мы вам еще покажем!!! Мы вам такое покажем!!!...
Волверстон (не выдержав, громко): – Покажи скорее, лапушка!!! Умоляю!!! Полгода без бабы…
Массовка хохочет.
Губернаторша (хватаясь за голову): –А-а-аа! Какая боль!!! Я умираю-ю-ю…
Стид (в сторону): – Господи, я с ума сойду! – (капитану): – Оптом – по двадцать пять фунтов. И ни фартинга больше! Иначе – конфискую всех рабов именем короля, и судитесь со мной хоть до второго пришествия!
Капитан (с кислой физиономией): – Ваше превосходительство, неужели вы хотите, чтобы мои бедные детишки просили милостыню?! – (видя, что губернатор багровеет, поспешно): – Согласен, по рукам!
Бишоп (упрямо): – Зато я не согласен! Двадцать пять фунтов – большие деньги! Не каждый негр столько стоит…
Арабелла (в слезах): – Дядя, ты опять?! «Афроангличанин»!!!
Бишоп (яростно): – Никаких афроангличан не знаю, и знать не хочу! И по двадцать пять платить не стану!
Губернатор (торопливо, ему на ухо): – Черт с вами! Платите по двадцать фунтов за голову, остальные пять я от себя добавлю! Только чтобы жена не знала – всю душу вынет!
Бишоп (просияв): – Согласен – по двадцать пять!
Мэри Трейл (на ухо Арабелле): – Ари, что с твоим дядей?! Может, мы обе спим?!
Арабелла (в полной прострации): – Мэри, ущипни меня… – (подпрыгнув, тонким пронзительным голосом): – Ой!!! Больно-о-о!!!
Мэри (сконфуженно): – Извини, пожалуйста, сама же просила…
Арабелла (возмущенно): – Но не с такой же силой! Теперь синяк будет...
Волверстон (не отрывая от девушек горящих глаз): – Ох, лучше бы меня повесили… Какие мучения, о Боже!
Блад (проследив, куда он смотрит): – Успокойся, одноглазый черт… Такие красавицы не про твою честь! – (как-то странно вздрагивает). – И не про мою… Между нами – пропасть!
Волверстон (чуть не плача): – Знаю… Но все равно – ох!..
Мэри Трейл (на ухо Арабелле): – Ей-богу, в этом голубоглазом точно что-тоесть!
Арабелла (как-то странно вздрогнув): – Да ну! По-моему, ничего особенного… – (отводит глаза, покраснев).
Губернаторша (торопливо): – Ну, столковались – и молодцы! Доктор, сейчас же принимайтесь за лечение… То есть, я хотела сказать: доведите меня до постели, а потом – принимайтесь! – (томно): – Моя бедная голова-а-ааа…
Бишоп (спохватившись): – Позвольте, сударыня! Что значит: «принимайтесь за лечение»?.. Раз я купил этого раба – он поедет на мою плантацию! Вместе с остальными!
Капитан (спохватившись и вспомнив про обещание, данное Бладу): – Позвольте, полковник! Я имел в виду, что оптовая партия не включает доктора! Он будет принадлежать господину губернатору… Уверен: его превосходительство уплатит вам его стоимость сполна!
Губернаторша (торопливо): – Уплатит, не сомневайтесь! Пусть только попробует не уплатить!!!
1-й голос в массовке:– Ох, не завидую я доктору! Вот попал – из огня, да в полымя…
2-й голос в массовке:– Да уж, баба жаркая… А тушить ее огонек некому – губернатор давно охладел!
Женский голос в массовке (возмущенно): – Да на этом паршивом островке и нормальных мужиков-то не осталось! Тьфу!!!
3-й голос в массовке(возмущенно): – По своему импотенту судишь?!
Бишоп (упрямо): – «Оптовая партия» – это значит, «все включено!» Я купил всех – значит, и этого докторишку! Он у меня будет рубить тростник!
Губернаторша (яростно): – Моя бедная голова-а-ааа!!! – (мужу): – Ты губернатор, или где?! Ну-ка, поставь не место этого жирного борова!!!
Бишоп (в бешенстве): – Жирный боров?! Ах ты… глиста высохшая!!!
Массовка, включая каторжников, хохочет. Арабелла хватается за голову:
– Боже, какой позор! Мой дядя оскорбил даму! Да еще публично!!!
Волверстон (в полном восторге): – Вот за такое равноправие я двумя руками! Сказала мужику гадость – получи в ответ…
Губернаторша (яростно): – Молчать!!!
Губернатор (яростно): – Молчать!!! Я тебя, хама одноглазого, сейчас выпороть прикажу!
Волверстон (философски пожимая плечами): – Э, нет! Опоздали! У меня уже есть хозяин! – (насмешливо кланяется Бишопу).
Бишоп (надувшись): – Вот именно! Руки коротки – пороть мое имущество! Фиг вам!
Губернатор (в бешенстве): – Оно еще не ваше!!! Фиг вам, а не пять фунтов с головы!!! – (спохватившись, в ужасе, в сторону): – Господи!!! Так опозориться перед королевским ревизором! А все из-за чертового бабья! – (Бишопу, торопливо): – Ну, полно, полно, друг мой… Мы разгорячились, наговорили лишнего… Наша договоренность в силе. Будем считать, что вы временно одолжили мне своего невольника! Он пока поживет у меня в доме… – (с улыбкой, Бладу): – В хороших условиях... У меня есть тихая, уютная комнатка, ну, прямо для гостей... По доброте душевной предлагаю…
Губернаторша (возмущенно): – Твою жену оскорбили, и ты еще называешь этого грубияна другом?! Ах, негодяй! Ты ждешь моей смерти! – (со стоном хватается за голову): – Я так и знала, ты никогда не любил меня!!! Ты только притворялся! Тебе нужно было только мое приданое!!! – (рыдает): – Ох, дура я, дура, что не послушалась маменьку…
Волверстон (философски): – Да уж, жениться на такой бабе без хорошего приданого можно только спьяну… Ну, или по приговору суда!..
Губернатор (в полном бешенстве): – Молчать!!! Я тебя, хама одноглазого… – (спохватывается). – Ну же, полковник, решайтесь скорее! – (на ухо, Бишопу): – Да перестаньте же упрямиться, болван!!! На нас смотрит ревизор!!!
Бишоп (в сторону, яростно): – Сначала «жирный боров», а теперь еще и «болван»?! Ну, попомнишь! – (губернатору, притворно-льстивым голосом): – Сэр, вы представляете собой высшую власть на острове… Как я могу вам противоречить?! Хорошо, я согласен! Забирайте себе на время и этого раба…
Губернатор (просияв): – Я рад, что мы договорились!
Бишоп (договаривая, ядовито-медовым голосом): – и всех остальных. Оптовая партия есть оптовая партия. Я же гуманный человек, как вы весьма точно заметили… Зачем разлучать этих бедняг? Они уже привыкли друг к другу… А как надобности в докторе больше не будет – пришлете их оптом на мою плантацию!
Губернатор (в полной прострации): – Вы издеваетесь?! На кой черт мне такая масса рабов? Где я их размещу?
Бишоп (лучезарно улыбаясь): – Да хоть в собственной спальне… Раз интересы дела требуют! – (решительно): – А если не согласны, сейчас же плачу за них по двадцать пять фунтов, и везу на плантацию! Всех!!! Включая доктора.
Губернаторша (визгливо): – Хам! Медведь!! Бурбон!!! Моя голова-а-ааа….
Блад (возмущенно): – Джентльмены, во имя человеколюбия… Независимо от того, что вы решите по нашему поводу, леди надо как можно скорее уложить в постель! Она же мучается! Мигрень – это вам не шутки! Я как врач говорю!..
Мэри Трейл (не отрывая взгляда от него): – Незаурядный человек… Точно – незаурядный!
Арабелла (вспыхнув): – Мэри, тебе не кажется, что это неприлично? Разглядывать постороннего мужчину, да еще так пристально!
Мэри Трейл (лукаво): – Но ты же разглядываешь его, Ари?
Арабелла (вспыхнув еще сильнее)… – Э-э-э… Мне положено! Я – компаньонка дяди, значит, половина этого каторжника – моя! – (в сторону): – Прости, Господи…
Мэри Трейл (шепотом, покраснев): – Какая половина – выше пояса, или ниже?
Арабелла (возмущенно): – Мэри!!!
Волверстон (пожирая их глазами): – Чует сердце: повесят меня на Барбадосе… Боже милостивый, и стоило через океан ехать, за тем же самым?!
Губернаторша (мужу, яростно): – Да соглашайся же, изверг, убийца! Моя голова-а-а… – (Хватается за вышеупомянутую часть тела) – Она сейчас лопнет! Нет сил терпеть!!! Яду мне, яду!!!
Стид (машинально): – Яду ей, яду!!! Ой… – (зажимает руками рот).
Возмущенный женский голос в массовке: – Все мужики – сволочи!!!
Губернаторша (рыдая): – Боже мой! И этому человеку я отдала свои лучшие годы!!!
Стид (в полной прострации): – Матушка, ты хочешь сказать, что худшие годы еще впереди?!
Массовка, включая каторжников и Бишопа, хохочет.
Дочка (досадливо): – Ну, предки, вы даете… Стыд и срам!
Стид и губернаторша(хором): – Цыц! Мала еще судить родителей!
Блад (сдержанно, но твердо): – Тысячу раз прошу меня извинить, но, если леди останется на солнцепеке, я снимаю с себя всякую ответственность за возможные последствия. И не говорите потом, что я вас не предупреждал!..
Стид (спохватившись, в сторону, в ужасе): – Боже мой!!! Такие сцены, при ревизоре!!! Ох, чертово бабье!!! – (Бишопу, поспешно): – Я согласен! Размещу у себя всех рабов, дом просторный, слава Богу…
Губернаторша (визгливо): – Да ты рехнулся! Куда к нам такую ораву?!
Каторжники (хором): – Ура губернатору!!!
Губернаторша (хватаясь за голову): – Моя голова-а-ааа…
Блад (философски, Волверстону): – Похоже, скучать тут явно не придется… – (снова сталкивается взглядом с Арабеллой, вздрагивает, но не отводит глаз).
Дом губернатора. За столом сидит Стид, читает номер «Барбадосского курьера».
Стид (яростно): – Я эту газетенку сожгу, честное слово! А их главреда продам в рабство Крэбстону! Чтобы хоть какая-то польза была от этого журналюги! Ишь, разошелся… – (углубляется в чтение). – «Судя по сведениям, полученным нами от источника в доме губернатора, лечение миссис Стид идет полным ходом и имеет заметную положительную динамику. Губернаторша ожила, стала гораздо спокойнее, с аппетитом кушает и гораздо реже закатывает истерики законному супругу, так что наш страдалец-подкаблучник может наконец-то вздохнуть полной грудью» – (яростно): – Что за источник?! Шкуру спущу!!! – (продолжает чтение): – «Мы, разумеется, не станем раскрывать, от кого получили эти сведения. Политика строгой конфиденциальности – наш приоритет! Скажем лишь, что это – одна из служанок…» – (яростно-задумчиво): – Может, выпороть сразу всех баб? Виновной тогда точно достанется на орехи… – (продолжает чтение): – «Надеемся, что эта молодая прелестница…» – (потирая руки): – Ах, она еще и молодая?! Теплее, теплее! – (продолжает чтение): – «Не обидится на нас за то, что мы не станем политкорректно называть ее афроангличанкой… Мы не расисты, вовсе нет, но наша толерантность тоже имеет пределы!» – (Ликующе): – Подставили свой источник, кретины! Подставили по-черному эту черномазую!!! Ха–ха–ха!!! – (ликующе смеется) – Как скаламбурил-то, а?! У нас только одна служанка–негритянка! Ох, и влетит же ей!!! – (потирает руки).
Входит Блад. Губернатор испуганно вскакивает.
Блад (смущенно): – Не волнуйтесь, ваше превосходительство! Простите, я, кажется, испугал вас… С вашей супругой все в порядке!
Стид (в сторону): – Нет, как играет-то, а?! Хорошего ревизора король выбрал! – (Бладу с улыбкой): – Я вам очень признателен. Эти постоянные мигрени так мучили миссис Стид… Бедняжка от страданий стала повышенно нервной, раздражительной…
Блад (кивая): – Да, это вполне естественно. А если еще учесть тяжелый климат…
Стид: – О, да, климат! Она так плохо переносит его! Иной губернатор попросился бы в отставку, вернулся бы в Англию… Но, для меня на первом месте – долг перед королем и отечеством! – (В сторону): – Как хорошо сказано! Посмотрим, чем он ответит… – (Бладу): – Да, именно так! Долг верноподданного!
Блад (учтиво): – Я ничуть не сомневаюсь, что ваше превосходительство – достойный человек… Поверьте, я очень рад этому! Здесь, на Барбадосе, судя по всему, еще можно верить в Бога.
Стид (потрясенно, в сторону): – Ух ты, какие пули отливает! Самого Создателя приплел! Пытается прощупать, насколько я тверд в вере?! – (Бладу с улыбкой): – Вы совершенно правы. Хоть климат здесь и вправду жаркий, зато места такие красивые! Горы, цветы, пышная зелень… Настоящая благодать Божья! И создал же Господь такое чудо! Просто рай земной!
Блад: – А мы так боялись попасть сюда! Нас по дороге пугали: климат на Барбадосе – убийственный, плантаторы – звери, чиновники – воры и взяточники…
Стид (в сторону): – Издалека заходит! Ох, мастер! Ну, да и мы не простаки! – (Бладу): – Конечно, люди грешны по природе своей… Не стану утверждать, что у нас все – сплошь ангелы. Но ведь один лишь Бог без греха! А я, по мере скромных сил и возможностей, слежу за порядком. Чтобы невольников на плантациях содержали в нормальных условиях, чтобы неимущих больных хорошо кормили, чтобы все прошения рассматривались в срок, без волокиты… Конечно, и я могу что-то упустить, но, надеюсь, по мелочи… – (В сторону): – Вот сейчас проверим! – (Бладу): – Впрочем, если желаете, я могу показать вам, что угодно! Нашу лечебницу, форт, канцелярию… Даже тюрьму!
Блад (с нарастающим изумлением): – Ваше превосходительство, ваша любезность просто безгранична! Я не смею злоупотреблять ею… Тем более – (грустно усмехается), – от тюрьмы в доброй старой Англии у меня остались такие жуткие воспоминания, что осматривать еще одну тюрьму как-то не тянет. Гнилая солома, смрад, скученность, отвратительная пища, произвол охраны… Мое здоровье и сама жизнь подвергались там величайшей опасности!
Стид (беспокойно, в сторону): – С другого конца зашел! Ждет, как отреагирую! Ну, хитрец!!! – (Бладу): – Мне больно слышать это… Конечно, в глазах закона, вы были преступником и подлежали наказанию, но ведь закон, в мудрости своей, не призывает к мести и к жестокости. Наверное, вы стали жертвой какого-тоне в меру ретивого и неумного исполнителя. – (В сторону): – Как сказал-то, а?! «Перегибы на местах» – и вся дела! – (Бладу): – Я абсолютно уверен, что Его Величество, доведись ему узнать об этом, не одобрил бы такого обращения с заключенными, даже с бунтовщиками!
Блад (с грустной улыбкой): – Простите, ваше превосходительство, не могу разделить вашей уверенности… Иллюзии по поводу милосердия короля у меня давно развеялись.
Стид (в сторону, в панике): – Провоцирует!!! Как отреагировать, как ответить?! – (Бладу со сдержанной укоризной): – Сударь, мне, как должностному лицу, представляющему особу короля, неуместно слушать такие слова! Давайте-ка лучше сменим тему… Значит, осматривать тюрьму вы не хотите. Так, может, лечебницу?
Блад (с искренним удивлением): – Но зачем? У нас есть профессиональный кодекс, и он гласит: «Пациент другого врача – не мой пациент!» Тем более, что, судя по вашим словам, тамошние целители очень искусны и добросовестны…
Стид (в растерянности, в сторону): – Ой, не к добру! Неужели что-то пронюхал?! Или успели нажаловаться?! – (Бладу): – Тогда, может, отвести вас к форту? Правда, он на реставрации… то есть, я хотел сказать, там сейчас ведутся ремонтные работы…
Блад (оживившись): – А вот форт я осмотрел бы с удовольствием! Я ведь, если угодно знать вашему превосходительству, раньше был офицером! Служил под командой прославленного де Рейтера…
Стид (с притворным восхищением): – Надо же! – (в сторону): – И не покраснел, и ни один мускул не дрогнул! Ну, артист!!! Офицер чертов… – (Бладу): – Значит, решено! А после форта – не желаете ли осмотреть плантацию мистера Крэбстона? Она совсем недалеко от Бриджтауна, и в очень красивом месте!
Блад (с нарастающим изумлением): – Если ваше превосходительство окажет мне такую любезность… Но мне, право, неловко, это же лишние хлопоты…
Стид (в сторону): – Как играет, Боже мой!!! Шекспир зарыдал бы от восторга… – Бладу с улыбкой): – Хлопоты – пустяки! В конце концов, вы – мой гость.
Входит Бишоп.
Бишоп (с напускной вежливостью): – Добрый день, сэр! Вы уж не взыщите, что явился к вам без предупреждения…
Стид (с плохо замаскированным недовольством): – Добрый день, полковник. Полагаю, вы прибыли, чтобы принести извинения моей супруге за вашу недопустимую грубость?
Бишоп (вспыхнув): – Извинения?! За «глисту высохшую», что ли?! Пусть сама сначала извинится за «жирного борова»! А то бабье взяло моду: как себе выгоду, так кричать о равноправии, а как отвечать за сказанное – простите великодушно, мы слабые и глупые, и вообще, у нас эти самые дни!
Стид (вспыхнув): – Полковник, выбирайте выражения! Вы говорите о законной супруге человека, представляющего здесь личность его королевского Величества!
Бишоп (ехидно): – Уж как вы ее представляете – нам хорошо известно! Плачет по вам… – (обращает внимание на Блада, спохватывается): – Впрочем, не будем ссориться. Да, вы правы, я из-завашей супружницы и прибыл… – (замечает на столе «Барбадосский курьер»). – А, вижу, вы тоже читали эту вонючую газетенку? У меня на плантации из-за нее сыр-бор! Племянница расхворалась, капризничает и требует, чтобы я немедленно привез к ней доктора – (указывает на Блада). – Мол, если он даже такую тяжелую пациентку, как ваша благоверная, смог вылечить, то ей-то поможет и подавно!
Стид (все еще сердито): – А что случилось с вашей племянницей?
Бишоп (пожимая плечами): – А черт ее знает! Кажется, что-топо женской части… У этого бабья же все, не как у людей! – (Бладу): – Собирайся, живо, ты едешь со мной!
Стид (застонав, в сторону): – С королевским ревизором – и так грубо! Идиот!!! – (Бишопу): – Полковник, миссис Стид еще не окончательно выздоровела! Я не могу отпустить доктора.
Бишоп (разозлившись): – Не забывайте, он – мой раб! Я его купил!
Стид (разозлившись): – А я – высшая власть на острове!!!
Бишоп (яростно): – А я – имел вашу власть! Всеми способами!!!
Стид (яростно): – Бунтовать?! Да я вас…
Блад (торопливо): – Тысячу раз прошу простить меня, джентльмены… Но, если племяннице моего хозяина и впрямь требуется помощь, врачебный долг обязывает меня посетить ее, чтобы осмотреть и назначить лечение!
Бишоп (ехидно, Стиду): – Каторжник – и тот умнее вас! – (после небольшой паузы, Бладу, гневно): – То есть, как это – «осмотреть»?!
Блад (вежливо): – Глазами, разумеется! Я же врач!
Бишоп (гневно): – Чтобы посторонний мужик, да еще раб, пялился на мою раздетую племянницу?! Не бывать тому! Срамота!!!
Блад (с ангельским терпением): – Господин полковник, врач – это бесполое существо…
Бишоп (вытаращив глаза): – Чего-о??!
Стид (торопливо): – Полковник, доктор имеет в виду: представителей его профессии не стесняются…
Бишоп (гневно, Бладу): – Она покажет на себе, поверх одежды, где у нее болит, тебе этого будет достаточно. А всякие другие «осмотры» выкинь из головы! Если не хочешь отведать кнута!
Стид (застонав, в сторону): – Кретин!!! Грозить кнутом королевскому ревизору!!! Погубит, мерзавец, без ножа зарежет…
Бишоп (видимо, вспомнив договоренность): – Э-э-э… Это я так шучу! (натужно хихикает): – Гы-ы-ыыы!!! Какие там кнуты?! Да мои надсмотрщики – добрейшие люди! Особенно Кент! Как возьмет да приложит кого-то фейсом об тэйбл… тьфу, я хотел сказать, потреплет дружески по плечу – так и дух вон… – (увидев бешеные глаза Стида): – Ой, что-то заговариваюсь… Все из-за жары! – (усердно обмахивается «Барбадосским курьером»).
Стид (поспешно): – Полковник, в знак моего доброго к вам расположения, я сам привезу доктора на вашу плантацию. В моей коляске! А потом, после осмот… пардон, лечения мисс Арабеллы – отвезу его к себе.
Бишоп (кивнув): – Согласен. Но только не тяните! Родная племянница как–никак, да еще компаньонка. Ума, правда, на пару фартингов… но она же не виновата, что баба! – (выходит).
Блад (со вздохом): – Какой грубиян!
Стид (торопливо): – Не берите близко к сердцу… Просто, он сегодня что-то не в настроении. А вообще, хороший человек! Видимо, жара действует…
Блад (с многозначительной улыбкой): – Да, жара…
Стид (с облегчением, в сторону): – Слава Богу, кажется, не сердится! – (Бладу с улыбкой): – Я полагаю, полковник не будет в претензии, если мы по дороге завернем к форту. Я же обещал вам показать его, а слово губернатора – золотое слово! В конце концов, времени на это уйдет немного, а состояние мисс Арабеллы Бишоп, думаю, не столь серьезно…
Блад (вежливо, но твердо): – Прошу прощения, ваше превосходительство, но долг врача велит мне как можно скорее приехать к пациентке. «По женской части» – это весьма туманно и неопределенно. А когда болит живот, промедление может быть опасно для жизни.
Стид (в сторону, восхищенно): – Нет, как играет-то, а?! Ну, прямо настоящий доктор! Гиппократ бы прослезился… – (Бладу): – Что же, вам, как врачу, виднее. Я немедленно распоряжусь заложить коляску! Да и мне поездка на свежем воздухе будет полезной, нельзя же все время делами заниматься… – (Идет к двери, ехидно говоря в сторону): – И еще распоряжусь… кое о чем! Ох, и влетит этой черномазой!!!
Кухня для слуг в губернаторском доме. У плиты хлопочет всхлипывающая негритянка. Сзади неслышно подкрадывается Волверстон и с озорной усмешкой шлепает ее пониже спины.
Негритянка (подпрыгнув, диким голосом): – Уа-а-ааа!!!!!!
Волверстон (подпрыгнув, заикаясь): – Т-ты ч-чего?!
Негритянка: – Больно-о-о!!!
Волверстон (от возмущения даже перестав заикаться): – Ах ты, врунья бесстыжая! Да я же совсем несильно…
Негритянка (всхлипывая): – Меня высекли-и-и…
Волверстон (огорченно): – Да ну?! Ах, бедняжка! А за что же?
Негритянка (продолжая всхлипывать): – Сама не знаю-ю-ю… Маса губернатор был такой сердиты-ы-ый… Кричал, что у меня язык без косте-ей… А какие же в языке могут быть кости-и-и?..
Волверстон (удивленно): – Надо же! А с виду – тихоня-подкаблучник… – (Философски): – Не горюй, милашка! Эка невидаль – высекли! Поболит – перестанет. Меня вот и линьками просмоленными били, и кошкой-девятихвосткой… Чем только ни дубили шкуру! А я до сих пор жив и крепок, только одного иллюминатора лишился… – (философски–цинично, в сторону): – Жаль, с этим загорелым персиком ничего не выйдет… ближайший день–два. Пусть сначала задница заживет! Пойду, что ли, с другими служанками потолкую, клинья подобью… Полгода без бабы – это же мука мученическая! – (потрепав негритянку по плечу, выходит).
Негритянка, всхлипывая, продолжает возиться у плиты. В кухню входит Огл. Торопливо оглядывается по сторонам, бесшумно подходит к негритянке и щиплет ее пониже спины.
Негритянка (подпрыгнув, диким голосом): – Уа-а-ааа!!!!!!
Огл (подпрыгнув, заикаясь): – М-мать п-пресвят-тая бог-город-дицаа…. Т-ты чего?!
Негритянка: – Больно-о-о!!!
Огл (возмущенно): – Дыру тебе ниже ватерлинии!!! Зачем было так орать?! Я же чуть-чуть, легонько…
Негритянка (всхлипывая): – Меня высекли-и-и…
Огл (огорченно): – Ах, бедняжка! Ну, извини… Я же не знал! И сильно?
Негритянка (утирая слезы): – Сидеть не могу-у!
Огл (еще более огорченно): – Жаль, уехал наш доктор… Он бы тебе там какой-нибудь мазью смазал, боль бы и поутихла…
Негритянка (испуганно-стыдливо): – Чтобы я разрешила чужому мужчине…?! Лучше умереть!
Огл (наставительно): – Дурочка, он же доктор! А докторов не стесняются… – (осторожно-неумело гладит негритянку по голове): – Эх, бедолага… Вот и тебе досталось, неизвестно за что. И нас, небось, на плантациях лупцевать будут… Уж как-то слишком все хорошо идет, не к добру это… А как вспомню свою милашку, да как подумаю, что она там одна, без меня… – (тяжело вздыхает): – Кто ее, горемычную, обихаживать будет, кто над нею будет трястись, как над младенцем? – (утирает скупую мужскую слезу).
Негритянка (растрогавшись): – Она была так дорога вам?
Огл (продолжая утирать слезы): – Да мы с ней, почитай, сроднились! Единою плотью были! Сколько раз она мне жизнь спасала…
Негритянка (восхищенно): – О, какая храбрая!
Огл (воодушевленно): – Не то слово! Цены ей не было! А какая точность! И вот теперь – я тут, она там… Кто за ней следит? – (со скорбным вздохом): – Конечно, без присмотра не осталась, но как подумаю, что теперь с нею – другой моряк… – (всхлипывает).
Негритянка (чуть не плача): – Ну, зачем сразу думать самое плохое? Может, у нее никого нет!
Огл (всхлипывая): – Как это – «нет»! Да такую красавицу тотчас приберут к рукам… О Господи! Как подумаю, что чужой мужик ее трогает, моет, протирает, банник ей вставляет в отверстие… Душа переворачивается! Просто волком выть готов…
Негритянка (покраснев, насколько это возможно): – «Банник» – это теперь так говорят в Англии?
Огл (недоуменно): – И не только в Англии…
Негритянка (еще более покраснев): – Ну, Бог не осудит… Женщине-то нелегко без банника!
Огл (в полной прострации): – Какой женщине?!
Негритянка (стыдливым шепотом): – Ну, этой вашей… Которой вы раньше банник вставляли…
Огл (диким голосом): – Извращенка!!! Да ты хоть знаешь, каких размеров этот банник?! – (Показывает руками).
Негритянка, закатив глаза, падает в обморок.
Стид (с хмурым видом): – Джентльмены! Я позвал вас, чтобы предупредить: к нам едет ревизор.
Казначей (с ужасом): – Ревизор?!
Бронсон (растерянно): – Едет?
Вакер (недоуменно): – А зачем?
Бишоп (сердито): – А кто его звал?!
Крэбстон (ехидно): – Да, кой-кому не поздоровится…
Стид (сердито, Крэбстону): – Рано радуетесь! Вам тоже может влететь по первое число… Вот, слушайте, что пишет мой лондонский родственник – (достает письмо): – Любезный друг, спешу предупредить тебя, что его Величество послал в Вест-Индийские колонии чиновника с особыми полномочиями и секретным предписанием: осмотреть все острова, и особенно – Барбадос!
Казначей Скрягс произносит неопределенный сдавленный звук, нечто среднее между «Ой, блин!» и «Мать вашу…»
Стид (сердито): – Не перебивайте!!! Где я… ах, да! И особенно – Барбадос. Так как вы все там – редкостные… – (закашлявшись): – ну, тут некоторое эмоциональное преувеличение… – то специально предупреждаю тебя: прими-ка заранее меры. Чиновник этот прибудет инкогнито…
Бишоп (выпучив глаза): – Инко… что?!
Крэбстон (см. чуть выше): – А по-человечески можно?
Стид (сердито): – Это значит – под чужим именем! Знать бы надо, господа плантаторы! Черт, опять сбили… Где я… Ах, да! Инкогнито, чтобы нагрянуть, как снег на голову…
Бронсон (растерянно): – Так у нас на Барбадосе сроду не бывало снега!
Стид (хватаясь за голову): – Господи, в какое общество ты меня загнал?! Это же иносказательное выражение! Доктор, как вы можете не знать таких простых вещей?!
Бронсон (обиженно): – А зачем мне это знать? Хватит и того, что я в лекарствах разбираюсь!
Крэбстон издевательски-демонстративно кашляет.
Бишоп (ехидно): – Потому, наверное, у вас все больные, как мухи… – (тоже издевательски-демонстративно кашляет).
Бронсон (еще более обиженно): – То в воле Божьей!
Стид (ехидно): – Разумеется! А если при этом врач еще путает хлористый кальций с цианистым калием… Ну, ладно! Бедняком больше, бедняком меньше… Хвала Создателю, мы в вашу больницу не попадем. Слушайте дальше! – (ищет место, где остановился): – А, вот: как снег на голову, чтобы все самому проверить и установить. Так что советую заранее принять меры! Его Величество что-то в последнее время стал сильно озабоченным: видно, достали чертовы правозащитники…
Крэбстон (растерянно): – А это еще кто?!
Стид (пожимая плечами): – Судя по тому, что я слышал, какие-то ненормальные. Утверждают, к примеру, что женщина ничем не хуже мужчины…
Общий громовой хохот.
Стид (утирая слезы): – Мало того: что будто бы рабы – тоже люди, и у них есть какие-то права!
Новый взрыв хохота.
Крэбстон (утирая слезы): – У моих рабов только одно право: трудиться с рассвета до заката на плантациях! А чуть что не так – кнутами, кнутами!
Бишоп (ехидно): – Вот потому-то они у вас, как мухи… – (издевательски-демонстративно кашляет).
Крэбстон (сердито): – Тоже мне, гуманист нашелся! Может, это мой старший надсмотрщик Кент убивает человека одним ударом?
Стид (сердито): – Джентльмены, не ссорьтесь! Нашли время… Слушайте дальше! – (читает): – Поэтому король особенно распорядился, чтобы этот чиновник проверил буквально все. Вплоть до того, в каких условиях содержатся невольники…
Бишоп и Крэбстон синхронно издают неопределенно сдавленный звук, подобно казначею.
Стид (продолжая чтение): – Особенно из числа мятежников, осужденных по процессу Монмута. Ну, и много чего еще. Чиновнику предписано проверить, каково состояние фортов…
Комендант Бухс торопливо крестится.
Стид (продолжая чтение): – Ведение отчетной документации, особенно, касающейся поступления налогов…
Казначей Скрягс хватается за голову.
Стид (продолжая чтение): – Содержание больных в лечебницах…
Бронсон и Вакер синхронно вздрагивают.
Стид (продолжая чтение): – В особенности же, от него требуется строгое соблюдение инкогнито. Король особо велел: ревизия должна быть абсолютно внезапной! Чтобы любители поживиться за казенный счет… – (краснеет, вздрагивает, потом машет рукой): – Ну, здесь свои… – (продолжает чтение): – Не успели замести следы. Ты, я знаю, не любишь упускать того, что плывет в руки, и твое окружение наверняка такое же, поэтому, по доброте душевной, а также по-родственному, тебя предупреждаю. Поторопись принять меры, поскольку этот чиновник наверняка вскоре прибудет. Причем – особо повторяю! – он может принять любое обличье, даже самое неожиданное. Наилучшие пожелания супруге… ну, дальше к делу не относится. – (Убирает письмо). – Ну-с, джентльмены, что делать будем?
Казначей Скрягс (могильным голосом): – Молиться!!!
Бишоп (свирепо): – А вот фиг ему! Мои рабы – что хочу, то с ними и делаю! Пусть только сунется на мою плантацию! Прикажу Кенту его кнутом выпроводить!
Крэбстон (заинтересованно): – Джентльмены, только мне кажется, что эти слова – прямой призыв к мятежу? Посланца короля – кнутом? Ну-ну…
Бишоп (задрожав): – Я не то имел в виду…
Крэбстон (ласково улыбаясь): – Судьи выяснят, что вы имели в виду. И палачу тоже будет интересно послушать…
Стид (сердито): – Хватит! Нашли время! Надо думать, что делать! О, черт, а я ведь как предчувствовал: мне сегодня всю ночь снились две необыкновенные крысы. Нет, право, джентльмены, это были какие-то совсем особенные крысы. Вы таких наверняка не видывали. Черные, огромной величины, неописуемо наглые и прожорливые… Пришли, понюхали, и как начали пожирать сахарный тростник на плантации полковника! – (оборачивается к Бишопу). – За каких-то полчаса все съели. Можете себе представить такое?..
Крэбстон (ехидно): – Чему же тут удивляться! Если хозяин лодырь, и не следит за порядком…
Бишоп (побагровев): – Это вы на что намекаете?!
Стид (торопливо, Крэбстону): – Так потом они направились на вашу плантацию! И там тоже все съели! До последнего стебелька. А после этого, ушли прочь...
Бишоп (ехидно): – А где же был хозяин плантации? С очередной рабыней кувыркался? Новых мулатиков строгал?
Крэбстон (гневно): – А вам завидно? Сами-то давно ни на что не способны…
Бишоп (яростно): – А вы свечку держали?!
Крэбстон (ехидно): – Господь уберег! Представляю, какое это было бы зрелище…
Стид (сердито): – Сейчас же прекратите! Да чтоб вам… Нам такая беда грозит, а вы тут друг друга подкалываете! В общем, джентльмены, я сразу понял: этот сон не к добру. Что-то случится! И вот, извольте – письмо из Лондона! Что же, как говорится, «кто предупрежден, тот вооружен». Надо срочно навести порядок. Этот чертов ревизор наверняка первым делом захочет осмотреть лечебницу для неимущих. А там у вас… – (зло смотрит на Бронсона и Вакера). – Я бы на месте ревизора просто озверел, и таких чертей всем выдал! Повсюду грязь, вонь, больные такой крепкий табак курят, что прямо с порога закашляешься… Полная разруха!
Бронсон (торопливо): – Прикажу немедленно надеть на всех больных чистые колпаки! Ну, заодно помыть полы, смести паутину…
Крэбстон (ласково улыбаясь): – А запах гнилой капусты куда денете? Им там у вас все стены пропитались! Неделю придется проветривать, не меньше…
Вакер (торопливо): – Скажем, что так и было! Досталось, мол, от предыдущих попечителей…
Крэбстон (ласково улыбаясь): – А форт, дышащий на ладан, тоже достался от предыдущего коменданта? Держу пари: по бумагам, на его ремонт было затрачено не меньше десяти тысяч фунтов…
Казначей (машинально): – Двенадцать с половиной! Ой… – (зажимает рот ладонями).
Комендант Бухс, краснея, крестится.
Стид (сердито): – Да что вы каркаете, будто ворон в Тауэре! Сами, что ль, безгрешны?! Да вашим именем детей пугают! Гляди, мол, не будешь слушаться – отдам тебя злому дяде Крэбстону на плантацию…
Крэбстон (пожимая плечами): – Ну, так я не изображаю из себя праведника…
Стид (зло): – А что вы будете делать, если ревизор на вашу плантацию нагрянет?!
Крэбстон (смиренно): – Он увидит невольников в чистой одежде, хорошо накормленных. А мои надсмотрщики будут с ними вежливы, предупредительны. Никаких кнутов, никаких затрещин. «Будьте любезны, вскопайте вот этот участок!» Или: «Пожалуйста, вас не затруднит срезать вот тот сахарный тростник?» Мне-то устроить такой маскарад – пара пустяков! А вот как вы выкручиваться будете?
Стид (махнув рукой): – Бог не выдаст, свинья не съест. И не в таких передрягах бывали… Значит, так: больницу выскоблить дочиста, проветрить, сменить колпаки… ну, что там еще можно сделать. У форта поставить таблички: «Объект на реставрации, охраняется государством». Заодно вкопать забор и вывалить кучу мусора с битым кирпичом…
Комендант Бухс (робко): – Извините, сэр, но там мусора и без того – хоть отбавляй…
Стид (зло): – А вы куда смотрели?! – (машет рукой): – Ладно, чего уж там… – (Казначею): – Срочно навести порядок в бумагах!
Казначей (умоляюще): – Да там сам черт ногу сломит!
Стид (повеселев): – А это хорошо! Значит, ревизор сломит и подавно… Так, с начальником полиции я сам поговорю… Чтобы приструнил своих орлов! Взяли моду – напиваться и прохожих угощать тумаками! – (утирает пот со лба, крестится): – Боже, пронеси! Хоть бы этот чертов ревизор не скоро прибыл… А главное – как бы распознать это чертово инкогнито… Вот как на иголках, честное слово!.. Так и чудится: сейчас распахнется дверь, и…
С треском распахивается дверь. Врываются мистеры Добкейт и Бобкейт. Все вздрагивают, крестятся.
Добкейт: – Сногсшибательная новость!
Бобкейт: – Потрясающее известие!
Все хором: – Что случилось?!
Добкейт: – Я сейчас расскажу!
Бобкейт: – Нет, позвольте, я расскажу!
Добкейт: – А я первый увидел!
Бобкейт: – А я первый сделал выводы!
Стид (взорвавшись): – Да говорите же!!! Не тяните!..
Добкейт, Бобкейт (одновременно, во всю мощь глоток): – В гавань вошел корабль!!! Привез рабов!!! Осужденных мятежников!!! Их уже выстроили на молу!!! Для продажи!!!
Стид (грохнув кулаком по столу и сплюнув): – Тьфу, черт! Я-то думал, и впрямь что-то важное…
Казначей (схватившись за сердце): – Совести у вас нет… Так пугать!..
Крэбстон (торопливо): – Однако, джентльмены, позвольте откланяться. Рабы – это интересно. Прикуплю-ка себе еще парочку…
Бишоп (торопливо): – А я – две пары! Или даже три…
Крэбстон (ехидно): – Ну, тогда я – четыре! У меня-то, слава Богу, денег на это хватит…
Бишоп (багровея): – Вы на что намекаете?!
Добкейт: – Да мы же еще самое главное не рассказали!
Бобкейт: – Я! Я сразу понял, что дело нечисто!
Стид (опасливо): – Что такое?!
Добкейт: – А то, что капитан этого корабля – сумасшедший!
Бобкейт: – Явный псих!
Стид (взорвавшись): – Да чтоб вас!!! Мы тут, как на иголках, а вы всякую ерунду…
Добкейт (обиженно): – Какая же это ерунда, ежели капитан корабля с каторжником – как с братом родным?
Бобкейт (еще более обиженно): – Цепи с него снял, чуть не кланяется… Где это видано?! Точно – свихнулся!
Наступает гробовая тишина. Все переглядываются.
Бронсон (вполголоса): – Там было написано: может принять любое обличье…
Вакер (дрожа): – Даже самое неожиданное…
Казначей (дрожа): – Господи, помилуй! Не дай пропасть!
Стид (дрожа): – Снял цепи с каторжника? Только с одного?
Добкейт (радостно): – Ну, да!
Бобкейт (ликующе): – Только с одного! Остальные – в железе и лохмотьях, небритые, грязные, а этот хоть на человека похож!
Комендант (крестясь): – Точно, он! Никаких сомнений!
Стид (схватившись за голову): – Господи, помилуй! Приехал!!!
Добкейт и Бобкейт (озадаченным хором): – Кто приехал?!
Стид: – Ревизор, век бы его не видеть!!!
Комендант (с ужасом): – Побегу, распоряжусь насчет табличек и забора… Может, успеем… – (торопливо выбегает).
Стид (спохватившись, ему вслед): – Не забудьте: «Охраняется государством!» – (утирает пот со лба): – Главное, изобразить, что дело идет…
Бронсон, Вакер (хором): – Так мы тоже – в лечебницу! – (бросаются к двери).
Стид (им вслед): – Глядите у меня! Чтобы там у вас порядок был, как в мертвецкой… Тьфу!!! – (хватается за голову). – Уже заговариваться начал…
Казначей (поспешно): – Позвольте и мне, ваше превосходительство, отлучиться! Пару бумажек сжечь, еще пару – подальше под сукно. А остальные – так перемешать, чтобы самый ученый человек не разобрался!
Стид (кивая): – Действуйте! Быстро! Да чтобы комар носу не подточил!
Казначей: – Не извольте беспокоиться, я на каторгу не хочу. Даже в вашей компании! – (поспешно убегает).
Бишоп, Крэбстон (торопливым хором): – Ну, так и мы к себе – на плантации! Порядок наводить…
Стид (поспешно): – Нет, на плантацию поедет только мистер Крэбстон, и подготовит там обещанный «маскарад». Она у него будет образцово–показательной! А вы, полковник, купите всех рабов оптом. Вместе с этим… Э-э-э… ревизором.
Бишоп (в полном обалдении): – А на фига мне столько лишних рабов?! Их же кормить–поить нужно, одевать-обувать… У меня карман не бездонный!
Стид: – Так надо! И купите, и обращаться будете вежливо, и кормить – как на убой…
Бишоп (разъярившись): – Может, мне их еще в собственной спальне поселить?!
Стид (пожимая плечами): – Посмотрим по обстоятельствам. Если дело потребует – поселите! – (Обращается к Добкейту и Бобкейту): – Так вы говорите, капитан был подозрительно вежлив с тем … Э-э-э… каторжником?
Добкейт: – Еще как вежлив!
Бобкейт: – Чуть не обнимал его, приговаривая: «Благодетель вы мой…»
Добкейт (перебивая): – И еще что-то говорил про способности…
Бобкейт (перебивая): – И еще себя ругал: надо было, мол, раньше послушаться такого умного человека, тогда все было бы в порядке…
Стид (задрожав): – Никаких сомнений… А каков он с виду, каторжник-то?
Добкейт: – Лет тридцати, среднего роста, черноволосый, загорелый…
Бобкейт (перебивая): – С ярко-голубыми глазами! Очень, знаете ли, видный мужчина…
Добкейт (перебивая): – Чувствуется внутренняя сила, этакий, знаете ли, стержень…
Стид (в сторону): – Ну, ясное дело! Королевский ревизор – это тебе не нищий со Двора Объедков! – (Добкейту и Бобкейту): – Точно лет тридцати, не старше?
Добкейт (растерянно): – Ну, может чуть-чуть и старше…
Бобкейт (растерянно): – Ну, разве совсем чуть-чуть…
Стид: – Значит, еще молодой… Это хорошо! Молодого все-таки легче обвести вокруг пальца… Вот если бы приехал старый упрямый черт с подагрой и кучей прочих болячек – тогда беда! – (вздохнув): – Ну, с Богом! Мистер Крэбстон – поезжайте к себе на плантацию! – (спохватывается): – Ах, да! По пути, заверните на плантацию полковника, и передайте старшему надсмотрщику Кенту приказ: кнуты спрятать куда подальше, кулакам воли не давать, рабов переодеть во все чистое и накормить сытным обедом. А над главным входом, повесить большой плакат с каким–нибудь гуманистическим призывом…
Бишоп (готовый взорваться): – С каким?! «От каждого – по способностям, каждому – по труду?!»
Стид (подумав): – Нет, не то… Вот: «Долой предрассудки! Раб – тоже человек!» – (растроганно всхлипывает): – Как звучит-то, а?! Отправляйтесь! – (Крэбстон поспешно выходит). – Ну, и нам пора! В путь, господа, в путь! – (поднимает глаза к потолку): – Господи, дай только вывернуться… Грешен, знаю, ну так только ты без греха, а мы – всего лишь люди… Я потом такую свечу поставлю! Со всех купцов на нее соберу… – (Спешит к двери).
Дверь распахивается. Входит весьма раздраженная губернатоша, сопровождаемая дочерью.
Губернаторша: – Ты куда собрался, муженек?
Стид (торопливо): – По делу, матушка! По государственному делу… Извини, не до тебя сейчас… – (хочет пройти, но супруга перекрывает дверной проем). – Да пусти же! Ясно сказано: государственное дело!
Губернаторша (обиженно–истеричным тоном): – Вечно дела! Только до меня тебе дела нет… А ведь я так страдаю! – (с хорошо наигранным стоном хватается за виски): – Ах, кажется, снова начинается приступ мигрени… Помоги-и-и…
Стид (заскрежетав зубами): – Матушка, ну чем я помогу?! Я же не врач! Ну, ляг в постель, положи на лоб холодный компресс…
Губернаторша (злобно): – Я буду лежать в постели с холодным компрессом, а ты – с жаркой мулаточкой?! Негодяй! Признавайся: к кому так спешишь?! К женщине, да?!
Стид (хватаясь за голову): – Господи, да когда же кончится этот кошмар?!
Добкейт (машинально): – Сударыня, как вы могли такое подумать! Ваш супруг спешит к мужчине!
Бобкейт (поддакивая): – К молодому, интересному, черноволосому, с ярко–голубыми глазами…
Губернаторша (голосом корабельной сирены): – Что-о-оо??!
Дочка (с обалденно-заинтересованным видом): – ПапА, я, конечно, всецело за прогресс и толерантность, но это уже чересчур…
Стид (диким голосом): – Молчать!!! Ишь, чего выдумали, дурехи! Правильно говорят московиты: «Волос долог, да ум короток»…
Губернаторша (позабыв про начинающуюся мигрень): – Я тебе такой «волос долог» покажу! Что за голубоглазый тип?! Давно у вас с ним… это самое?!
Дочка (с жадным любопытством): – Да, да, кто он?
Стид (взорвавшись): – Если вы и дальше будете меня держать здесь – «это самое» точно случится!!! Причем, не только со мной! С вами тоже! А ну, сейчас же прочь с дороги! – (Отталкивает жену, выбегает. За ним выбегают Бишоп и Бобкейт. В Добкейта успевают вцепиться губернаторша и дочка – одновременно, с двух сторон).
Губернаторша (яростно): – А вот вы не уйдете, пока все не расскажете!
Дочка (твердо): – Не злите маман, она и так рассержена… Выкладывайте все, как есть!
Добкейт (испуганно): – Да я и сам толком ничего не знаю! Приехал какой-то ревизор…
Губернаторша (испуганно): – Как ревизор?!
Дочка (заинтересованно): – Какой ревизор?
Губернаторша:– Откуда приехал?
Дочка: – Зачем приехал?
Губернаторша:– Надолго приехал?
Дочка: – Где остановится?
Добкейт (чуть не плача): – Да я же говорю – сам не знаю! Мы с мистером Бобкейтом пришли сюда, чтобы рассказать, что капитан корабля , который привез рабов, явно свихнулся! И вдруг все, в один голос, как закричат: «Господи помилуй, ревизор приехал!» А мы всего-то и успели рассказать, что капитан корабля обнимал голубоглазого каторжника…
Губернаторша (яростно): – Еще один?! Тьфу!!!
Дочка: –Что-тоя не пойму… А куда папА так спешил?
Добкейт: – В порт, разумеется! К этому, голубоглазому!..
Губернаторша (замотав головой): – Ни черта не понимаю! Будем разбираться! А ну, в порт, живо! – (выбегает, волоча за собой Добкейта. Следом спешит дочка).
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
Пристань Бриджтауна. Вдоль кромки мола, выстроены осужденные каторжники – Блад, Волверстон, Огл, Питт, Хагторп, Дайк и прочие. Блад – в потрепанной, но чистой одежде, довольно аккуратно выбрит, остальные – грязные, заросшие, в цепях и лохмотьях. Рядом прохаживается капитан Гарднер. Напротив шумит барбадосская массовка, включая двух очаровательных девушек – мисс Арабеллу Бишоп и мисс Мэри Трейл.
Капитан (умиротворенно): – Ну, вот, ребятки, и закончилось наше путешествие… Мое дело было – привезти вас сюда, я с ним справился. Как говорится, ничего личного, только бизнес! – (улыбается). – Если что было не так – уж не взыщите. Как еще раз говорится, «Кто старое помянет, тому глаз вон!» – (смотрит на Волверстона и хохочет, очень довольный своим остроумием). – Хорошо скаламбурил, правда?
Волверстон (яростно): – Сволочь!!!
Капитан (философски): – Не преувеличивай. Лишь по необходимости, и в меру. Вы меня, ребятки, еще не раз добрым словом помянете… Вижу, радуетесь, что плавание позади? Не радуйтесь раньше времени. Этот остров – с виду райский, а на деле – преддверие ада! Плантаторы тут, знаете ли, народ суровый, а климат – убийственный… Уф! – (утирает пот со лба) – Чувствуете, какое пекло?! А ведь до полудня еще далеко!
Питт (хмуро): – Да уж, жарища изрядная… Тьфу! На что я променял свою штурманскую рубку!
Капитан (пожимая плечами): – Не надо было бунтовать против законного короля. Какой он ни есть, а все-таки – король! Помазанник Божий. Ты, парень, получил по заслугам. Вот доктора мне жаль… – (смотрит на Блада с сочувствием). – Я замолвлю за вас словечко. Может, повезет, и купит хороший хозяин…
Блад (с холодной учтивостью): – Благодарю! Но я предпочитаю разделить участь моих товарищей по несчастью.
Мэри Трейл (на ухо Арабелле): – Интересный мужчина! И держится-то с каким достоинством… После таких страданий!
Арабелла (чуть заметно вздрогнув, после паузы): – Действительно… В нем что-то есть!
Капитан (Бладу): – Все еще играете в благородство? Не избавились от своих иллюзий?
Блад (сухо, но вежливо): – Напротив, полностью избавился. И в тюрьме, и на суде. Если только эту недостойную комедию можно назвать судом…
Капитан (с легким раздражением): – И все-таки я постараюсь вам помочь. Хотя бы потому, что многим вам обязан. Если бы не вы, я был бы разорен. И так – целых одиннадцать трупов! Немалый убыток… – (спохватившись): – А, вот и господин губернатор! И полковник Бишоп… Джентльмены, мое почтение… – (кланяется).
Стид (дрожа, запыхавшись): – Капитан... Что я вижу?! На моем острове – люди в цепях? В столь плачевном положении?! Расковать, немедленно!
Массовка издает дружный нечленораздельный вздох.
Капитан (подвигав челюстью взад-вперед): – Но, ваше превосходительство… Это же каторжники! Бунтовщики против Его Величества…
Стид (поспешно): – Долой предрассудки! Каторжник – тоже человек! Труд облагораживает! Искоренение преступности – не в жестокости наказания, а в его неотвратимости! Все люди – братья! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Тьфу!!! Расковать, живо!
Питт (Волверстону, на ухо): – Ущипни меня… А-а-аа!!! Идиот!!!
Волверстон (обиженно): – Сам же просил!
Питт (страдальчески морщась и потирая травмированную филейную область): – Во-первых, надо соизмерять силу! Во-вторых, я тебе что, баба – за задницу щипать?!
Волверстон (с тяжелым вздохом): – Будь человеком, не напоминай о бабах!!! Полгода без секса – это ж умом можно тронуться… – (замечает Арабеллу и Мэри): – Вау!!! Какие персики!
Капитан (еще раз подвигав челюстью): – Как прикажете, ваше превосходительство! – (матросам): – Расковать каторжников, живо!
Массовка снова издает нечленораздельный вздох. С каторжников быстро снимают цепи.
Огл (недоверчиво–испуганно): – Ребята, вы что-нибудь понимаете?
Хагторп (пожимая плечами): – Либо кто-то из нас свихнулся, либо это особо изощренная форма издевательства…
Дайк: – Да, преддверие ада тут какое-то странное…
Блад (губернатору): – Судя по всему, именно вы, сэр, являетесь губернатором этого острова. Позвольте, от лица моих товарищей по несчастью, искренне поблагодарить вас за этот гуманный поступок!
Капитан (испугано–поспешно): – Извините его, ваше превосходительство, за то, что он обратился к вам без разрешения! Даю слово: это хороший человек, хоть, волею судьбы, он оказался бунтовщиком и каторжником… Не сердитесь!
Стид (в полном обалдении и восторге, в сторону): – Ревизор похвалил меня! Похоже, все будет в порядке… – (Испуганно): – А может, просто зубы заговаривает, чтобы усыпить бдительность?! – (поспешно, капитану): – Я вовсе не сержусь, с чего вы взяли? Быть разумно гуманным – святая обязанность губернатора колонии его Величества! – (Бладу): – Не стоит благодарности, друг мой! Ведь губернатор – представитель особы короля! Он обязан быть справедливым, великодушным, а главное – безупречно честным, и во всем повиноваться закону! Я, по мере моих скромных сил и способностей, стараюсь этому соответствовать.
1-й голос в массовке:– Вот заливает-то, сукин сын!
2-й голос в массовке: – А может, просто умом тронулся?! С такой-то женушкой!
3-й голос в массовке: – А вот и она, легка на помине!
Расталкивая толпу, врывается губернатоша, по-прежнему волочащая за собой Добкейта. Сзади поспешает губернаторская дочь.
Губернаторша (гневно): – Где тут этот… чернявый и голубоглазый?! А ну, покажите его мне!
Блад (после вполне понятной растерянной паузы): – Извините, сударыня, судя по описанию – это я… – (Почтительно кланяется): – Позвольте представиться – Питер Блад, бакалавр медицины, ранее практиковавший в Бриджуотере, а ныне – осужденный каторжник.
Губернаторша (растерянно заморгав и меряя Блада оценивающим взглядом): – Бакалавр медицины… Так ты что, доктор?!
Стид (вздрогнув всем телом): – Ах, милая, как ты можешь! «Тыкать» такому почтенному человеку! – (в сторону, в панике): – Подведет под монастырь, дуреха безмозглая…
Губернаторша (в полном обалдении): – Тыкать?! Да я до него и пальцем не дотронулась…
Дочка (с досадой): – Маман, папА имеет в виду: обращайтесь к нему на «вы»!
Губернаторша (гневно): – Цыц! Мала еще матери указывать! А впрочем… – (меряет Блада все более оценивающе-уверенным взглядом): – Да, пожалуй, вы заслуживаете уважительного отношения… – (загадочно улыбается): – Если еще и врачом окажетесь хорошим…
Блад (скромно улыбнувшись): – Не сочтите за бахвальство, сударыня, мои пациенты были довольны. Они говорили, что я хорошо лечу!
Губернаторша (просияв): – Как раз то, что мне надо! Мигрени замучили… – (страдальчески морщится): – А то есть тут у нас пара докторишек – Бронсон с Вакером , так у них все больные, как мухи…
Стид (торопливо, перебивая): – Выздоравливают!!! Это такие умелые и добросовестные врачи, каких еще свет не видывал! – (украдкой, на ощупь, щиплет жену пониже талии).
Губернаторша (подпрыгнув от неожиданности и боли, диким голосом): – А-а-аа!!!
1-й голос в массовке:– Точно, свихнулся! Бабу за задницу – средь бела дня, при куче свидетелей…
2-й голос в массовке:– А что он про наших коновалов-то несет?! «Умелые и добросовестные»! Слышали?!
3-й голос в массовке:– Ох, не к добру это… Губернатор–псих – это что-то с чем-то!
Арабелла (на ухо Мэри): – Ты что-нибудь понимаешь?!
Мэри (в полной растерянности): – Нет… Абсолютно ничего!
Блад (торопливо): – Что с вами, сударыня?! Почему вы вскрикнули? Вам больно?..
Стид (торопливо, за жену): – У нее начался приступ мигрени! Очень сильный!
Дочка (уважительно): – Ну, вы, папА, даете… Кто бы мог подумать!
Волверстон (увидев ее): – Мать моя, еще один персик! Ой, за что такие муки…
Блад (с профессиональной выучкой): – Если у дамы начинается приступ, ей не стоит находиться на таком солнцепеке! Ей надо как можно скорее вернуться домой и лечь в постель!
Губернаторша (с профессиональной заинтересованностью, томно): – Да, да, именно в постель… – (хватает Блада за руку): – Помогите же мне дойти, добрый доктор… – (Еще более томно): – Ах, я так страдаю-ю-ю…
1-й голос из массовки: – А губернаторша-то, губернаторша! Только гляньте!
2-й голос из массовки: – Баба – она и есть баба…
Стид (растерянно, в сторону): – О Боже! Что мне делать?! Ладно, будем пока ублажать ревизора, а там посмотрим… – (запинаясь, Бладу): – Э-э-э… Сударь! Не могли бы вы применить ваши профессиональные знания? Моя супруга так ужасно страдает от мигреней…
Блад (с некоторой опаской): – Я бы охотно, ваше превосходительство… Но на острове же есть два чудо–доктора, если я правильно понял?
Губернаторша (сердито): – Да что с них толку, с этих неу…
Губернатор (поспешно, перебивая): – Неутомимых тружеников, которые днюют и ночуют в лечебнице, помогая неимущим! Их оттуда не вытащить…
3-й голос в массовке:– А чертовы французики еще смеют вякать, что у англичан туго с чувством юмора…
Блад (пожимая плечами): – Раз так… Остается лишь последнее препятствие: я, как изволите видеть, осужденный каторжник! Меня прислали сюда, чтобы продать в рабство. Как и моих товарищей по несчастью…
Стид (в сторону): – Как играет-то! Гениальный актер! Ну, подыграем и мы… – (Бладу торжественно): – Сударь, даже если вы и бунтовали против его Величества – вас уже наказали, лишив свободы. Я все устрою! Всю вашу компанию купит этот достойный джентльмен – полковник Бишоп! – (тянет полковника за руку, тот натужно улыбается). – Он – владелец одной из самых крупных плантаций на Барбадосе, рачительный хозяин и очень гуманный человек!
1-й голос в массовке:– Бишоп – гуманный человек?! Я сплю, или как?!
Мэри Трейл (Арабелле, на ухо): – Ари! Ты хоть что-нибудь понимаешь?!
Арабелла (в полной растерянности): – Ничего!!!
Губернаторша (нетерпеливо): – Ну, так пусть покупает скорее!!! – (с притворным страданием): – А-а-а, моя бедная голова-а-ааа…
Капитан Гарднер (нутром деляги, почуяв возможность хорошей наживы): – Как говорится, «что хочет женщина – то хочет Бог!» Пусть всю партию оптом купит полковник Бишоп, я не возражаю. Остается только сговориться о цене.
Бишоп (взволнованно): – Вот именно – о цене! Лишнего не дам! Говорите, сколько хотите за штуку товара?
Арабелла (возмущенно, на ухо Мэри Трейл): – Какой позор! И это – родной дядя! Живых людей называть товаром!
Волверстон (не отрывая от девушек горящих глаз, на ухо Бладу): – Вах!!! Какие персики!!! О-о-о, как я страдаю! Боже мой!..
Капитан (с загоревшимися глазами, потирая руки): – Полковник, я вовсе не хочу брать с вас лишнее. Но, согласитесь, и продешевить за такой отборный товар – грех!
Бишоп (презрительно): – Что вы называете отборным товаром?! Вот этих жалких оборванцев?! Да на них без содрогания не взглянешь!
Капитан (настойчиво): – Не спешите с выводами! Если их вымыть, побрить и переодеть – впечатление будет совсем другое! Кроме того, среди них есть отменные специалисты своего дела – например, штурманы! – (вытягивает из строя за руку Джереми Питта): – Вот-с, обратите внимание – какой отменный образец силы и здоровья! Штурман королевского флота!
Питт (подбоченившись, гордо): – Ну, так!
Бишоп (еще более презрительно): – А рубить сахарный тростник этот штурман умеет? Ну, ладно, говорите цену!
Капитан (потирая руки): – Ну-с , чтобы не разорять вас, но и себя не обидеть… Пожалуй, всего по сто фунтов за единицу! И учтите: такую низкую цену я назначаю только из уважения к вам…
Бишоп (диким голосом): – По сто??! Да вы рехнулись!!!
Губернаторша (примерно таким же голосом): – Не надо так орать!!! Моя бедная голова… – (хватается за вышеупомянутую часть тела).
Стид (растерянно): – Капитан, в самом деле… Это уже перебор! Ну, по семьдесят – я бы еще понял…
Бишоп (взорвавшись): – Идите вы, сэр, знаете куда?! По семьдесят!!! Ишь, взяли моду распоряжаться чужими деньгами!!! Я вам не форт, не лечебница и не казначейство!
Стид (умоляюще): – Тише!!! – (в сторону, плачущим голосом): – На каторгу отправит, идиот...
Капитан (умиротворяющее): – Хорошо, хорошо, не надо так волноваться! Ладно, я согласен, по пятьдесят фунтов. Только ради вас, дорогой полковник!
Бишоп (гневно): – Я что, на дурака похож?! Пятьдесят фунтов – столько стоит самый лучший негр!!!
Арабелла (вспыхнув): – Дядя!!! Сколько можно повторять! «Негр» – это неполиткорректное слово! Надо было сказать: «афроангличанин»!
Бишоп (яростно): – Замолчи! Будут еще мне бабы указывать!..
1-й голос в массовке:– Вот тут я с ним согласен! Бабье должно знать свое место!
2-й голос в массовке:– Золотые слова!
Женский голос в массовке, гневно: – Трепещите, мужики! Мы вам еще покажем!!! Мы вам такое покажем!!!...
Волверстон (не выдержав, громко): – Покажи скорее, лапушка!!! Умоляю!!! Полгода без бабы…
Массовка хохочет.
Губернаторша (хватаясь за голову): –А-а-аа! Какая боль!!! Я умираю-ю-ю…
Стид (в сторону): – Господи, я с ума сойду! – (капитану): – Оптом – по двадцать пять фунтов. И ни фартинга больше! Иначе – конфискую всех рабов именем короля, и судитесь со мной хоть до второго пришествия!
Капитан (с кислой физиономией): – Ваше превосходительство, неужели вы хотите, чтобы мои бедные детишки просили милостыню?! – (видя, что губернатор багровеет, поспешно): – Согласен, по рукам!
Бишоп (упрямо): – Зато я не согласен! Двадцать пять фунтов – большие деньги! Не каждый негр столько стоит…
Арабелла (в слезах): – Дядя, ты опять?! «Афроангличанин»!!!
Бишоп (яростно): – Никаких афроангличан не знаю, и знать не хочу! И по двадцать пять платить не стану!
Губернатор (торопливо, ему на ухо): – Черт с вами! Платите по двадцать фунтов за голову, остальные пять я от себя добавлю! Только чтобы жена не знала – всю душу вынет!
Бишоп (просияв): – Согласен – по двадцать пять!
Мэри Трейл (на ухо Арабелле): – Ари, что с твоим дядей?! Может, мы обе спим?!
Арабелла (в полной прострации): – Мэри, ущипни меня… – (подпрыгнув, тонким пронзительным голосом): – Ой!!! Больно-о-о!!!
Мэри (сконфуженно): – Извини, пожалуйста, сама же просила…
Арабелла (возмущенно): – Но не с такой же силой! Теперь синяк будет...
Волверстон (не отрывая от девушек горящих глаз): – Ох, лучше бы меня повесили… Какие мучения, о Боже!
Блад (проследив, куда он смотрит): – Успокойся, одноглазый черт… Такие красавицы не про твою честь! – (как-то странно вздрагивает). – И не про мою… Между нами – пропасть!
Волверстон (чуть не плача): – Знаю… Но все равно – ох!..
Мэри Трейл (на ухо Арабелле): – Ей-богу, в этом голубоглазом точно что-тоесть!
Арабелла (как-то странно вздрогнув): – Да ну! По-моему, ничего особенного… – (отводит глаза, покраснев).
Губернаторша (торопливо): – Ну, столковались – и молодцы! Доктор, сейчас же принимайтесь за лечение… То есть, я хотела сказать: доведите меня до постели, а потом – принимайтесь! – (томно): – Моя бедная голова-а-ааа…
Бишоп (спохватившись): – Позвольте, сударыня! Что значит: «принимайтесь за лечение»?.. Раз я купил этого раба – он поедет на мою плантацию! Вместе с остальными!
Капитан (спохватившись и вспомнив про обещание, данное Бладу): – Позвольте, полковник! Я имел в виду, что оптовая партия не включает доктора! Он будет принадлежать господину губернатору… Уверен: его превосходительство уплатит вам его стоимость сполна!
Губернаторша (торопливо): – Уплатит, не сомневайтесь! Пусть только попробует не уплатить!!!
1-й голос в массовке:– Ох, не завидую я доктору! Вот попал – из огня, да в полымя…
2-й голос в массовке:– Да уж, баба жаркая… А тушить ее огонек некому – губернатор давно охладел!
Женский голос в массовке (возмущенно): – Да на этом паршивом островке и нормальных мужиков-то не осталось! Тьфу!!!
3-й голос в массовке(возмущенно): – По своему импотенту судишь?!
Бишоп (упрямо): – «Оптовая партия» – это значит, «все включено!» Я купил всех – значит, и этого докторишку! Он у меня будет рубить тростник!
Губернаторша (яростно): – Моя бедная голова-а-ааа!!! – (мужу): – Ты губернатор, или где?! Ну-ка, поставь не место этого жирного борова!!!
Бишоп (в бешенстве): – Жирный боров?! Ах ты… глиста высохшая!!!
Массовка, включая каторжников, хохочет. Арабелла хватается за голову:
– Боже, какой позор! Мой дядя оскорбил даму! Да еще публично!!!
Волверстон (в полном восторге): – Вот за такое равноправие я двумя руками! Сказала мужику гадость – получи в ответ…
Губернаторша (яростно): – Молчать!!!
Губернатор (яростно): – Молчать!!! Я тебя, хама одноглазого, сейчас выпороть прикажу!
Волверстон (философски пожимая плечами): – Э, нет! Опоздали! У меня уже есть хозяин! – (насмешливо кланяется Бишопу).
Бишоп (надувшись): – Вот именно! Руки коротки – пороть мое имущество! Фиг вам!
Губернатор (в бешенстве): – Оно еще не ваше!!! Фиг вам, а не пять фунтов с головы!!! – (спохватившись, в ужасе, в сторону): – Господи!!! Так опозориться перед королевским ревизором! А все из-за чертового бабья! – (Бишопу, торопливо): – Ну, полно, полно, друг мой… Мы разгорячились, наговорили лишнего… Наша договоренность в силе. Будем считать, что вы временно одолжили мне своего невольника! Он пока поживет у меня в доме… – (с улыбкой, Бладу): – В хороших условиях... У меня есть тихая, уютная комнатка, ну, прямо для гостей... По доброте душевной предлагаю…
Губернаторша (возмущенно): – Твою жену оскорбили, и ты еще называешь этого грубияна другом?! Ах, негодяй! Ты ждешь моей смерти! – (со стоном хватается за голову): – Я так и знала, ты никогда не любил меня!!! Ты только притворялся! Тебе нужно было только мое приданое!!! – (рыдает): – Ох, дура я, дура, что не послушалась маменьку…
Волверстон (философски): – Да уж, жениться на такой бабе без хорошего приданого можно только спьяну… Ну, или по приговору суда!..
Губернатор (в полном бешенстве): – Молчать!!! Я тебя, хама одноглазого… – (спохватывается). – Ну же, полковник, решайтесь скорее! – (на ухо, Бишопу): – Да перестаньте же упрямиться, болван!!! На нас смотрит ревизор!!!
Бишоп (в сторону, яростно): – Сначала «жирный боров», а теперь еще и «болван»?! Ну, попомнишь! – (губернатору, притворно-льстивым голосом): – Сэр, вы представляете собой высшую власть на острове… Как я могу вам противоречить?! Хорошо, я согласен! Забирайте себе на время и этого раба…
Губернатор (просияв): – Я рад, что мы договорились!
Бишоп (договаривая, ядовито-медовым голосом): – и всех остальных. Оптовая партия есть оптовая партия. Я же гуманный человек, как вы весьма точно заметили… Зачем разлучать этих бедняг? Они уже привыкли друг к другу… А как надобности в докторе больше не будет – пришлете их оптом на мою плантацию!
Губернатор (в полной прострации): – Вы издеваетесь?! На кой черт мне такая масса рабов? Где я их размещу?
Бишоп (лучезарно улыбаясь): – Да хоть в собственной спальне… Раз интересы дела требуют! – (решительно): – А если не согласны, сейчас же плачу за них по двадцать пять фунтов, и везу на плантацию! Всех!!! Включая доктора.
Губернаторша (визгливо): – Хам! Медведь!! Бурбон!!! Моя голова-а-ааа….
Блад (возмущенно): – Джентльмены, во имя человеколюбия… Независимо от того, что вы решите по нашему поводу, леди надо как можно скорее уложить в постель! Она же мучается! Мигрень – это вам не шутки! Я как врач говорю!..
Мэри Трейл (не отрывая взгляда от него): – Незаурядный человек… Точно – незаурядный!
Арабелла (вспыхнув): – Мэри, тебе не кажется, что это неприлично? Разглядывать постороннего мужчину, да еще так пристально!
Мэри Трейл (лукаво): – Но ты же разглядываешь его, Ари?
Арабелла (вспыхнув еще сильнее)… – Э-э-э… Мне положено! Я – компаньонка дяди, значит, половина этого каторжника – моя! – (в сторону): – Прости, Господи…
Мэри Трейл (шепотом, покраснев): – Какая половина – выше пояса, или ниже?
Арабелла (возмущенно): – Мэри!!!
Волверстон (пожирая их глазами): – Чует сердце: повесят меня на Барбадосе… Боже милостивый, и стоило через океан ехать, за тем же самым?!
Губернаторша (мужу, яростно): – Да соглашайся же, изверг, убийца! Моя голова-а-а… – (Хватается за вышеупомянутую часть тела) – Она сейчас лопнет! Нет сил терпеть!!! Яду мне, яду!!!
Стид (машинально): – Яду ей, яду!!! Ой… – (зажимает руками рот).
Возмущенный женский голос в массовке: – Все мужики – сволочи!!!
Губернаторша (рыдая): – Боже мой! И этому человеку я отдала свои лучшие годы!!!
Стид (в полной прострации): – Матушка, ты хочешь сказать, что худшие годы еще впереди?!
Массовка, включая каторжников и Бишопа, хохочет.
Дочка (досадливо): – Ну, предки, вы даете… Стыд и срам!
Стид и губернаторша(хором): – Цыц! Мала еще судить родителей!
Блад (сдержанно, но твердо): – Тысячу раз прошу меня извинить, но, если леди останется на солнцепеке, я снимаю с себя всякую ответственность за возможные последствия. И не говорите потом, что я вас не предупреждал!..
Стид (спохватившись, в сторону, в ужасе): – Боже мой!!! Такие сцены, при ревизоре!!! Ох, чертово бабье!!! – (Бишопу, поспешно): – Я согласен! Размещу у себя всех рабов, дом просторный, слава Богу…
Губернаторша (визгливо): – Да ты рехнулся! Куда к нам такую ораву?!
Каторжники (хором): – Ура губернатору!!!
Губернаторша (хватаясь за голову): – Моя голова-а-ааа…
Блад (философски, Волверстону): – Похоже, скучать тут явно не придется… – (снова сталкивается взглядом с Арабеллой, вздрагивает, но не отводит глаз).
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
Дом губернатора. За столом сидит Стид, читает номер «Барбадосского курьера».
Стид (яростно): – Я эту газетенку сожгу, честное слово! А их главреда продам в рабство Крэбстону! Чтобы хоть какая-то польза была от этого журналюги! Ишь, разошелся… – (углубляется в чтение). – «Судя по сведениям, полученным нами от источника в доме губернатора, лечение миссис Стид идет полным ходом и имеет заметную положительную динамику. Губернаторша ожила, стала гораздо спокойнее, с аппетитом кушает и гораздо реже закатывает истерики законному супругу, так что наш страдалец-подкаблучник может наконец-то вздохнуть полной грудью» – (яростно): – Что за источник?! Шкуру спущу!!! – (продолжает чтение): – «Мы, разумеется, не станем раскрывать, от кого получили эти сведения. Политика строгой конфиденциальности – наш приоритет! Скажем лишь, что это – одна из служанок…» – (яростно-задумчиво): – Может, выпороть сразу всех баб? Виновной тогда точно достанется на орехи… – (продолжает чтение): – «Надеемся, что эта молодая прелестница…» – (потирая руки): – Ах, она еще и молодая?! Теплее, теплее! – (продолжает чтение): – «Не обидится на нас за то, что мы не станем политкорректно называть ее афроангличанкой… Мы не расисты, вовсе нет, но наша толерантность тоже имеет пределы!» – (Ликующе): – Подставили свой источник, кретины! Подставили по-черному эту черномазую!!! Ха–ха–ха!!! – (ликующе смеется) – Как скаламбурил-то, а?! У нас только одна служанка–негритянка! Ох, и влетит же ей!!! – (потирает руки).
Входит Блад. Губернатор испуганно вскакивает.
Блад (смущенно): – Не волнуйтесь, ваше превосходительство! Простите, я, кажется, испугал вас… С вашей супругой все в порядке!
Стид (в сторону): – Нет, как играет-то, а?! Хорошего ревизора король выбрал! – (Бладу с улыбкой): – Я вам очень признателен. Эти постоянные мигрени так мучили миссис Стид… Бедняжка от страданий стала повышенно нервной, раздражительной…
Блад (кивая): – Да, это вполне естественно. А если еще учесть тяжелый климат…
Стид: – О, да, климат! Она так плохо переносит его! Иной губернатор попросился бы в отставку, вернулся бы в Англию… Но, для меня на первом месте – долг перед королем и отечеством! – (В сторону): – Как хорошо сказано! Посмотрим, чем он ответит… – (Бладу): – Да, именно так! Долг верноподданного!
Блад (учтиво): – Я ничуть не сомневаюсь, что ваше превосходительство – достойный человек… Поверьте, я очень рад этому! Здесь, на Барбадосе, судя по всему, еще можно верить в Бога.
Стид (потрясенно, в сторону): – Ух ты, какие пули отливает! Самого Создателя приплел! Пытается прощупать, насколько я тверд в вере?! – (Бладу с улыбкой): – Вы совершенно правы. Хоть климат здесь и вправду жаркий, зато места такие красивые! Горы, цветы, пышная зелень… Настоящая благодать Божья! И создал же Господь такое чудо! Просто рай земной!
Блад: – А мы так боялись попасть сюда! Нас по дороге пугали: климат на Барбадосе – убийственный, плантаторы – звери, чиновники – воры и взяточники…
Стид (в сторону): – Издалека заходит! Ох, мастер! Ну, да и мы не простаки! – (Бладу): – Конечно, люди грешны по природе своей… Не стану утверждать, что у нас все – сплошь ангелы. Но ведь один лишь Бог без греха! А я, по мере скромных сил и возможностей, слежу за порядком. Чтобы невольников на плантациях содержали в нормальных условиях, чтобы неимущих больных хорошо кормили, чтобы все прошения рассматривались в срок, без волокиты… Конечно, и я могу что-то упустить, но, надеюсь, по мелочи… – (В сторону): – Вот сейчас проверим! – (Бладу): – Впрочем, если желаете, я могу показать вам, что угодно! Нашу лечебницу, форт, канцелярию… Даже тюрьму!
Блад (с нарастающим изумлением): – Ваше превосходительство, ваша любезность просто безгранична! Я не смею злоупотреблять ею… Тем более – (грустно усмехается), – от тюрьмы в доброй старой Англии у меня остались такие жуткие воспоминания, что осматривать еще одну тюрьму как-то не тянет. Гнилая солома, смрад, скученность, отвратительная пища, произвол охраны… Мое здоровье и сама жизнь подвергались там величайшей опасности!
Стид (беспокойно, в сторону): – С другого конца зашел! Ждет, как отреагирую! Ну, хитрец!!! – (Бладу): – Мне больно слышать это… Конечно, в глазах закона, вы были преступником и подлежали наказанию, но ведь закон, в мудрости своей, не призывает к мести и к жестокости. Наверное, вы стали жертвой какого-тоне в меру ретивого и неумного исполнителя. – (В сторону): – Как сказал-то, а?! «Перегибы на местах» – и вся дела! – (Бладу): – Я абсолютно уверен, что Его Величество, доведись ему узнать об этом, не одобрил бы такого обращения с заключенными, даже с бунтовщиками!
Блад (с грустной улыбкой): – Простите, ваше превосходительство, не могу разделить вашей уверенности… Иллюзии по поводу милосердия короля у меня давно развеялись.
Стид (в сторону, в панике): – Провоцирует!!! Как отреагировать, как ответить?! – (Бладу со сдержанной укоризной): – Сударь, мне, как должностному лицу, представляющему особу короля, неуместно слушать такие слова! Давайте-ка лучше сменим тему… Значит, осматривать тюрьму вы не хотите. Так, может, лечебницу?
Блад (с искренним удивлением): – Но зачем? У нас есть профессиональный кодекс, и он гласит: «Пациент другого врача – не мой пациент!» Тем более, что, судя по вашим словам, тамошние целители очень искусны и добросовестны…
Стид (в растерянности, в сторону): – Ой, не к добру! Неужели что-то пронюхал?! Или успели нажаловаться?! – (Бладу): – Тогда, может, отвести вас к форту? Правда, он на реставрации… то есть, я хотел сказать, там сейчас ведутся ремонтные работы…
Блад (оживившись): – А вот форт я осмотрел бы с удовольствием! Я ведь, если угодно знать вашему превосходительству, раньше был офицером! Служил под командой прославленного де Рейтера…
Стид (с притворным восхищением): – Надо же! – (в сторону): – И не покраснел, и ни один мускул не дрогнул! Ну, артист!!! Офицер чертов… – (Бладу): – Значит, решено! А после форта – не желаете ли осмотреть плантацию мистера Крэбстона? Она совсем недалеко от Бриджтауна, и в очень красивом месте!
Блад (с нарастающим изумлением): – Если ваше превосходительство окажет мне такую любезность… Но мне, право, неловко, это же лишние хлопоты…
Стид (в сторону): – Как играет, Боже мой!!! Шекспир зарыдал бы от восторга… – Бладу с улыбкой): – Хлопоты – пустяки! В конце концов, вы – мой гость.
Входит Бишоп.
Бишоп (с напускной вежливостью): – Добрый день, сэр! Вы уж не взыщите, что явился к вам без предупреждения…
Стид (с плохо замаскированным недовольством): – Добрый день, полковник. Полагаю, вы прибыли, чтобы принести извинения моей супруге за вашу недопустимую грубость?
Бишоп (вспыхнув): – Извинения?! За «глисту высохшую», что ли?! Пусть сама сначала извинится за «жирного борова»! А то бабье взяло моду: как себе выгоду, так кричать о равноправии, а как отвечать за сказанное – простите великодушно, мы слабые и глупые, и вообще, у нас эти самые дни!
Стид (вспыхнув): – Полковник, выбирайте выражения! Вы говорите о законной супруге человека, представляющего здесь личность его королевского Величества!
Бишоп (ехидно): – Уж как вы ее представляете – нам хорошо известно! Плачет по вам… – (обращает внимание на Блада, спохватывается): – Впрочем, не будем ссориться. Да, вы правы, я из-завашей супружницы и прибыл… – (замечает на столе «Барбадосский курьер»). – А, вижу, вы тоже читали эту вонючую газетенку? У меня на плантации из-за нее сыр-бор! Племянница расхворалась, капризничает и требует, чтобы я немедленно привез к ней доктора – (указывает на Блада). – Мол, если он даже такую тяжелую пациентку, как ваша благоверная, смог вылечить, то ей-то поможет и подавно!
Стид (все еще сердито): – А что случилось с вашей племянницей?
Бишоп (пожимая плечами): – А черт ее знает! Кажется, что-топо женской части… У этого бабья же все, не как у людей! – (Бладу): – Собирайся, живо, ты едешь со мной!
Стид (застонав, в сторону): – С королевским ревизором – и так грубо! Идиот!!! – (Бишопу): – Полковник, миссис Стид еще не окончательно выздоровела! Я не могу отпустить доктора.
Бишоп (разозлившись): – Не забывайте, он – мой раб! Я его купил!
Стид (разозлившись): – А я – высшая власть на острове!!!
Бишоп (яростно): – А я – имел вашу власть! Всеми способами!!!
Стид (яростно): – Бунтовать?! Да я вас…
Блад (торопливо): – Тысячу раз прошу простить меня, джентльмены… Но, если племяннице моего хозяина и впрямь требуется помощь, врачебный долг обязывает меня посетить ее, чтобы осмотреть и назначить лечение!
Бишоп (ехидно, Стиду): – Каторжник – и тот умнее вас! – (после небольшой паузы, Бладу, гневно): – То есть, как это – «осмотреть»?!
Блад (вежливо): – Глазами, разумеется! Я же врач!
Бишоп (гневно): – Чтобы посторонний мужик, да еще раб, пялился на мою раздетую племянницу?! Не бывать тому! Срамота!!!
Блад (с ангельским терпением): – Господин полковник, врач – это бесполое существо…
Бишоп (вытаращив глаза): – Чего-о??!
Стид (торопливо): – Полковник, доктор имеет в виду: представителей его профессии не стесняются…
Бишоп (гневно, Бладу): – Она покажет на себе, поверх одежды, где у нее болит, тебе этого будет достаточно. А всякие другие «осмотры» выкинь из головы! Если не хочешь отведать кнута!
Стид (застонав, в сторону): – Кретин!!! Грозить кнутом королевскому ревизору!!! Погубит, мерзавец, без ножа зарежет…
Бишоп (видимо, вспомнив договоренность): – Э-э-э… Это я так шучу! (натужно хихикает): – Гы-ы-ыыы!!! Какие там кнуты?! Да мои надсмотрщики – добрейшие люди! Особенно Кент! Как возьмет да приложит кого-то фейсом об тэйбл… тьфу, я хотел сказать, потреплет дружески по плечу – так и дух вон… – (увидев бешеные глаза Стида): – Ой, что-то заговариваюсь… Все из-за жары! – (усердно обмахивается «Барбадосским курьером»).
Стид (поспешно): – Полковник, в знак моего доброго к вам расположения, я сам привезу доктора на вашу плантацию. В моей коляске! А потом, после осмот… пардон, лечения мисс Арабеллы – отвезу его к себе.
Бишоп (кивнув): – Согласен. Но только не тяните! Родная племянница как–никак, да еще компаньонка. Ума, правда, на пару фартингов… но она же не виновата, что баба! – (выходит).
Блад (со вздохом): – Какой грубиян!
Стид (торопливо): – Не берите близко к сердцу… Просто, он сегодня что-то не в настроении. А вообще, хороший человек! Видимо, жара действует…
Блад (с многозначительной улыбкой): – Да, жара…
Стид (с облегчением, в сторону): – Слава Богу, кажется, не сердится! – (Бладу с улыбкой): – Я полагаю, полковник не будет в претензии, если мы по дороге завернем к форту. Я же обещал вам показать его, а слово губернатора – золотое слово! В конце концов, времени на это уйдет немного, а состояние мисс Арабеллы Бишоп, думаю, не столь серьезно…
Блад (вежливо, но твердо): – Прошу прощения, ваше превосходительство, но долг врача велит мне как можно скорее приехать к пациентке. «По женской части» – это весьма туманно и неопределенно. А когда болит живот, промедление может быть опасно для жизни.
Стид (в сторону, восхищенно): – Нет, как играет-то, а?! Ну, прямо настоящий доктор! Гиппократ бы прослезился… – (Бладу): – Что же, вам, как врачу, виднее. Я немедленно распоряжусь заложить коляску! Да и мне поездка на свежем воздухе будет полезной, нельзя же все время делами заниматься… – (Идет к двери, ехидно говоря в сторону): – И еще распоряжусь… кое о чем! Ох, и влетит этой черномазой!!!
Кухня для слуг в губернаторском доме. У плиты хлопочет всхлипывающая негритянка. Сзади неслышно подкрадывается Волверстон и с озорной усмешкой шлепает ее пониже спины.
Негритянка (подпрыгнув, диким голосом): – Уа-а-ааа!!!!!!
Волверстон (подпрыгнув, заикаясь): – Т-ты ч-чего?!
Негритянка: – Больно-о-о!!!
Волверстон (от возмущения даже перестав заикаться): – Ах ты, врунья бесстыжая! Да я же совсем несильно…
Негритянка (всхлипывая): – Меня высекли-и-и…
Волверстон (огорченно): – Да ну?! Ах, бедняжка! А за что же?
Негритянка (продолжая всхлипывать): – Сама не знаю-ю-ю… Маса губернатор был такой сердиты-ы-ый… Кричал, что у меня язык без косте-ей… А какие же в языке могут быть кости-и-и?..
Волверстон (удивленно): – Надо же! А с виду – тихоня-подкаблучник… – (Философски): – Не горюй, милашка! Эка невидаль – высекли! Поболит – перестанет. Меня вот и линьками просмоленными били, и кошкой-девятихвосткой… Чем только ни дубили шкуру! А я до сих пор жив и крепок, только одного иллюминатора лишился… – (философски–цинично, в сторону): – Жаль, с этим загорелым персиком ничего не выйдет… ближайший день–два. Пусть сначала задница заживет! Пойду, что ли, с другими служанками потолкую, клинья подобью… Полгода без бабы – это же мука мученическая! – (потрепав негритянку по плечу, выходит).
Негритянка, всхлипывая, продолжает возиться у плиты. В кухню входит Огл. Торопливо оглядывается по сторонам, бесшумно подходит к негритянке и щиплет ее пониже спины.
Негритянка (подпрыгнув, диким голосом): – Уа-а-ааа!!!!!!
Огл (подпрыгнув, заикаясь): – М-мать п-пресвят-тая бог-город-дицаа…. Т-ты чего?!
Негритянка: – Больно-о-о!!!
Огл (возмущенно): – Дыру тебе ниже ватерлинии!!! Зачем было так орать?! Я же чуть-чуть, легонько…
Негритянка (всхлипывая): – Меня высекли-и-и…
Огл (огорченно): – Ах, бедняжка! Ну, извини… Я же не знал! И сильно?
Негритянка (утирая слезы): – Сидеть не могу-у!
Огл (еще более огорченно): – Жаль, уехал наш доктор… Он бы тебе там какой-нибудь мазью смазал, боль бы и поутихла…
Негритянка (испуганно-стыдливо): – Чтобы я разрешила чужому мужчине…?! Лучше умереть!
Огл (наставительно): – Дурочка, он же доктор! А докторов не стесняются… – (осторожно-неумело гладит негритянку по голове): – Эх, бедолага… Вот и тебе досталось, неизвестно за что. И нас, небось, на плантациях лупцевать будут… Уж как-то слишком все хорошо идет, не к добру это… А как вспомню свою милашку, да как подумаю, что она там одна, без меня… – (тяжело вздыхает): – Кто ее, горемычную, обихаживать будет, кто над нею будет трястись, как над младенцем? – (утирает скупую мужскую слезу).
Негритянка (растрогавшись): – Она была так дорога вам?
Огл (продолжая утирать слезы): – Да мы с ней, почитай, сроднились! Единою плотью были! Сколько раз она мне жизнь спасала…
Негритянка (восхищенно): – О, какая храбрая!
Огл (воодушевленно): – Не то слово! Цены ей не было! А какая точность! И вот теперь – я тут, она там… Кто за ней следит? – (со скорбным вздохом): – Конечно, без присмотра не осталась, но как подумаю, что теперь с нею – другой моряк… – (всхлипывает).
Негритянка (чуть не плача): – Ну, зачем сразу думать самое плохое? Может, у нее никого нет!
Огл (всхлипывая): – Как это – «нет»! Да такую красавицу тотчас приберут к рукам… О Господи! Как подумаю, что чужой мужик ее трогает, моет, протирает, банник ей вставляет в отверстие… Душа переворачивается! Просто волком выть готов…
Негритянка (покраснев, насколько это возможно): – «Банник» – это теперь так говорят в Англии?
Огл (недоуменно): – И не только в Англии…
Негритянка (еще более покраснев): – Ну, Бог не осудит… Женщине-то нелегко без банника!
Огл (в полной прострации): – Какой женщине?!
Негритянка (стыдливым шепотом): – Ну, этой вашей… Которой вы раньше банник вставляли…
Огл (диким голосом): – Извращенка!!! Да ты хоть знаешь, каких размеров этот банник?! – (Показывает руками).
Негритянка, закатив глаза, падает в обморок.
продолжение в комментариях...