Новогодний календарь, день третий

[Toll-Gate]

Восстанавливаю пропавший пост  Nikki Lonely Timelord

Ночь в тоскливом ноябре))
Название: Ночь в тоскливом ноябре
Размер: драббл, 681 слово
Канон: Р.Л. Стивенсон "Остров сокровищ"
Пейринг/Персонажи: доктор Ливси, осенняя хандра
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Примечание: у меня лапки, ничего не знаю. Вообще-то это первая часть эпической задмки, но - чукча не писатель и я хз закончу ли это. А так тема, наверное - "отдать концы". Но не в этой части)


Даже при горящем камине в доме невозможно было согреться. Холодом веяло не от стен, что-то другое было виной этому ноябрьскому настроению. Быть может, разбитые заболоченные дороги. Или кривые черные деревья в саду. Может, утренний озноб, иней на дверных ручках снаружи и предчувствие неизбежной простуды. А может эта пустая кровать, холодная и жесткая поздним вечером, не пахнущая ничем, кроме сырости.
Доктор Ливси не мог точно вспомнить, с каких пор эти мысли накрепко засели в голове. Еще в августе вернуться домой было счастьем. Ни последующие разбирательства с уплатой налогов, ни длинный язык Трелони, из-за которого любой чудак в округе знал о приключениях, - ничто не омрачало этого блаженного спокойствия. Ливси заново был рад - как тогда, когда вернулся с войны тяжело раненым и смертельно уставшим, - что он жив, и что есть, чем заняться по возвращении. Он возобновил врачебную практику и даже немного преуспел в судействе, мудро решив давний спор двух почтенных сквайров о земельном участке. За это он прослыл новым Соломоном среди простого народа, а дочь сквайра стала нарочно делать крюк во время утренней конной прогулки, чтобы застать доктора Ливси, когда он выходит из дома.
Но на исходе осени все изменилось: Ливси сам не заметил как стал вести себя словно угрюмый старик, все реже появляясь в компании друзей и знакомых. В добавок ко всему, разнылось плечо, напомниая о Фонтенуа и о том, как давно это было.
Рано поужинав, Ливси отпустил служанку, так как у нее заболела мать и некому было присмотреть за малышами, а сам отправился спать, чтобы не жечь свечи над приключенческим романом, который нисколько не развлекал, а только сильнее навевал тоску. Но сон все не шел, вдобавок на улице разразилась буря, и голые ветви яблони зловеще скреблись в оконное стекло. Ливси перевернулся на другой бок, кутаясь по уши в одеяло. Нужно обрезать яблоню, подумал он. Прошлой весной по этой ветке в открытое окно спальни проскочила белка и намеревалась устроить гнездо прямо на кровати. Когда Ливси вошел, в комнате будто наступило Рождество: зверюга разодрала подушку и с упоением разбрасывала повсюду белые гусиные перья.
Из-за бури он не сразу услышал стук во входную дверь. Ливси слепо нашарил на прикроватном столике свечу, зажег ее и, накинув халат, поспешил открыть, попутно вспоминая, куда поставил свою сумку с медицинскими инструментами. На пороге стоял мальчишка, одной рукой придерживая шапку, чтобы не сдуло ветром, в другой руке у него был зажат конверт.
Письмо для мистера Лайвеси, - сообщил он.
Ливси, - поправил его доктор и с любопытством осмотрел печать. На ней красивым каллиграфическим оттиском виднелись две буквы: У.М.
Дав мальчику монетку, Ливси поднялся к себе, ломая голову над тем, кто мог прислать ему письмо. Он долго не решался взламывать печать, как будто опасаясь дурных новостей, но любопытство пересилило тревогу и Ливси начал читать.

“Дорогой Дэвид!
Прошло сто лет и еще немного месяцев с тех пор, как мы в последний раз виделись с тобой. Ты тогда еще носил длинные волосы и боялся заговорить первым с девчонками, а я был стройным, красивым и холостым парнем. Должно быть, многое с тех пор изменилось. Теперь я счастливо женат, у меня две красавицы-дочери.
Но я не об этом.
Наслышан о твоих способностях к справедливому суду, и прошу помощи в одном деликатном деле. Об этом не могу рассказать в письме, так как если его прочитает кто-нибудь по ошибке, это может сильно навредить моей репутации.
Прошу, приедь, если все, что было между нами еще имеет какое-нибудь значение. Смена обстановки, думаю, пойдет и тебе на пользу.
Все расходы беру на себя.
Твой давний друг, Уильям Моусли.”

Внизу подробный адрес.

Ливси отложил письмо и лег, прикрыв глаза. С Моусли они знакомы были с детства и несколько лет юности были вовсе неразлучны. Но время разделило их порознь: Ливси проучился в Эдинбурге, затем отправился на войну, а после обосновался в провинции. Моусли строил карьеру в Лондоне. Какое-то время они вели переписку, но письма становились все короче и приходили все реже - так с годами угасает огонь взаимной привязанности.

Ливси не любил ворошить прошлое, и первой его мыслью было написать отказ. Он даже вернулся за письменный стол и сочинил пару формальных строчек, но ветка яблони снова заунывно постучала в окно и доктор отложил перо и бумагу.

“До завтра подождет”, - решил он и задул свечу.