Fête galante. Only (17)80s kids remember this.
До тридцати пяти лет писатель Роберт Луис Стивенсон не напечатал ни одного стихотворения. Всё, что выходило из-под поэтического пера этого известного к тому времени писателя, сам он считал незначительным, написанным "по случаю", и никогда не предлагал издателям. Что же послужило толчком к тому, что в зрелом возрасте, неожиданно для всех, Стивенсон написал сборник стихов "A Child's Garden of Verses" ("Детский сад стихов"), благодаря которому он и по сей день считается лучшим детским поэтом в Англии? Биографы писателя вспоминают о книге стихов "День рождения ребёнка" некоей Сейл Бэркер. Прочитав её, Стивенсон якобы сказал, что напишет лучше. Жена писателя, Фанни Осборн, в своих воспоминаниях приводит другой эпизод: Стивенсон, наблюдая за тем, как бегают по дому дети гостящих у них родственников, с удивлением воскликнул: "Разве это игры?! Тяжёлые времена ожидают Англию: дети разучились играть". Комментируя происшедшее, Фанни пишет: "Надо признать, муж судил наших маленьких гостей слишком строго, ведь не каждого природа одаряет столь исключительной фантазией, как его".
читать дальше Приезд детей совпал с очень счастливым периодом в жизни писателя. Недавняя женитьба, отъезд из Америки, где он жил некоторое время, на родину, в Шотландию, - вот время, когда Стивенсон сочиняет сорок восемь стихотворений по воспоминаниям детства. Он объединяет их в сборник "Penny Whistles" ("Свистульки"), дарит друзьям несколько копий сборника, отпечатанных по его просьбе в типографии, и… как будто забывает о нём. Спустя два года, во время тяжёлой болезни, он возвращается к сборнику, перерабатывает его и издаёт под другим названием: "Детский сад стихов". Откуда взялось это название? Сам Стивенсон вспоминает о том чувстве, какое ребёнком испытал в саду дяди-пастора. "Солнечный свет, зелень листвы, щебет птиц - никогда ощущение всего этого не владело мною с такой силой, как здесь. Гималайский кедр на лужайке, заросли лавра, мельницы, река, церковный колокол, пахари за работой, диковинные индийские вещицы, которыми наполнил дом мой дядя, разительное несходство этого места с городом, где я проводил остальное своё время, - всё это пленило меня и живёт в памяти поныне, ни на что не похожее, искристое, пьянящее…"
Появление сборника вызвало массу восторженных откликов, настолько неподдельно искренним и детским казался голос, звучащий в нём.
"Эти жизнерадостные стихи сочинил тот, чья жизнь легка," - прозвучало в одной из рецензий. Лишь близкие друзья писателя знали, при каких обстоятельствах были написаны многие стихотворения "Детского сада стихов". Сейчас любой английский школьник в подробностях расскажет вам о том, как писатель, страдая от нескольких недугов сразу, лежал в постели с бездействующей правой рукой. Левой он почти вслепую (врачи настоятельно рекомендовали оберегать больного от яркого света) пытался записать на листе бумаги строки стихотворений из прославившего его впоследствии сборника. Каким же было детство писателя, если работа над стихотворными воспоминаниями о нём помогла ему выздороветь?
Роберт Луис был единственным сыном в семье Стивенсонов, потомственных инженеров Управления Северными Маяками. Родиной его была Шотландия, тот край, где, по словам самого писателя, ребёнку часто доводится слышать "о кораблекрушениях, о рифах, которые точно часовые стоят у берегов, о безжалостных бурунах и о покрытых вереском горных вершинах". Его мать, Маргарет, с юности страдала туберкулёзом и вынуждена была почти полностью перепоручить слабого здоровьем сына заботам няни, Алисон Каннингем.
Камми, так няню называли в семье, была женщиной незаурядной. Она обладала замечательным чувством юмора, воображением и немалым талантом рассказчика. Именно её манеру декламировать стихи невольно перенял будущий писатель. Камми пользовалась таким авторитетом в доме, что прощения за проступки маленький Луис просил у неё, не у родителей. Однако жизнерадостность сочеталась в ней с набожностью, любовь к стихам Роберта Бернса - с ежедневным обращением к Библии. Ряд стихотворений, таких как "Я был хорошим целый день" или "Такой порядок", включённых Стивенсоном в сборник, проникнуты теми понятиями, которые Камми внушала ему, когда он был ребёнком.
Могла ли благочестивая Камми предполагать, что причиной странной нервозности мальчика служат её рассказы о грешниках, горящих в вечном пламени? "Религиозные восторги и ужасы", как назвал их в своих воспоминаниях сам Стивенсон, приводили к тому, что он боялся уснуть - из страха быть отринутым Господом и проснуться в аду.
В те долгие ночи, когда Луиса мучил кашель, Камми несла его к окну, чтобы показать ночь, звёздное небо и свет в окнах тех, кто "тоже болеет". Няне, по его собственному признанию, Стивенсон был обязан тем, что сделался писателем. Она помогла развить его природную способность к сочинительству, стала тем товарищем, общества которых слабый и болезненный ребёнок был лишён.
Нянины фантазии упали на благодатную почву. Какой природной силой воображения должен был обладать её воспитанник, если, играя в охотников, до такой степени проникся духом игры, что "увидел" стадо антилоп, пронёсшееся по лужайке! Какую благодарность должен был испытывать впоследствии он, написавший няне в посвящении к сборнику:
За долгие ночи бессонные,
Что ты провела со мной;
За нежные руки влюблённые,
Дарованные судьбой…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Прими эту скромную книжку,
Что держит моя рука,
И слабого вспомни мальчишку,
А ныне уже старика!
(перевод О.Жуховичер, Л.Зимана)
Кому адресован "Детский сад стихов"? Одно из его посвящений буквально переводится так: "Любому, кто меня читает". И взрослый, и ребёнок разделяют с автором, хотя бы в воображении, радость от плавания в бочке по морю некошеной травы или попыток обогнать собственную тень. Поэтический сборник Стивенсона прочно занял место на книжной полке во многих англоязычных семьях.
С интересом был воспринят он и в России. Такие поэты, как В.Брюсов, К.Бальмонт, Вл.Ходасевич, восхищаясь поэтическим даром писателя, перевели наиболее понравившиеся им стихотворения. Собранные О.Румером, они составили крошечную книжечку "Детский цветник стихов", в которую вошло двадцать одно стихотворение и которая была напечатана в 1920 году с пламенным призывом на обложке: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Вышедший сборник ни разу не переиздавался. Тема поэтического сада и ребёнка, играющего в нём под присмотром няни, в то время казалась устаревшей. Следующий поэтический сборник Стивенсона, названный "Путешествие", вышел лишь в 1958 году. В него вошли 30 стихотворений в переводах Игн.Ивановского.
Поэтические переводы из Стивенсона появлялись в собраниях сочинений таких известных поэтов как О.Мандельштам, включались в сборники переводов с английского, мелькали в детских журналах. И тем не менее Стивенсон как поэт в России мало известен.
Настоящая книга впервые предлагает читателю полностью переведённый "Детский сад стихов" в том порядке, в каком он был составлен автором, в том числе и циклы стихов "Ребёнок, играющий один" и "Дни, проведённые в саду". Пропущены лишь несколько посвящений, которые сам Стивенсон поместил в конце книги и представляющие интерес скорее для литературоведов. Надо заметить, что среди всех переводов немалую часть составляют те, что были сделаны молодыми переводчиками в последние годы, и публикуются впервые. Читатели имеют возможность прочитать разные переводы одного и того же произведения и сравнить их с оригиналом.
Стихотворения сборника Стивенсона "Underwoods" ("Подлесок"), знакомы русскому читателю ещё меньше, чем его так называемые стихи для детей. Начало ему было положено сразу по окончании работы над сборником "Свистульки". "Я сделался поэтом, работаю и работаю над стихами, так что к сорока годам наверняка издам поэтический сборник," - пишет он другу в мае 1883. И спустя четыре года сборник действительно выходит. Название для него Стивенсон заимствовал у современника Шекспира, поэта Бена Джонсона, который в непринуждённой манере писал стихотворения по тому или иному поводу. "Мои стихи не лес, а подлесок, - говорил сам писатель, оценивая свою работу, - но в них присутствует смысл и их можно читать".
В книгу включены также три его переведённые на русский язык баллады. У одной из них счастливая литературная судьба. Шотландская баллада "Heather Ale" ("Вересковый мёд"), переведённая в 1941 году С.Маршаком, неоднократно печаталась.
Вторая баллада, "Christmas at Sea" ("Рождество в море"), известна меньше. Её содержание в какой-то мере навеяно спорами юного Стивенсона с отцом о выборе жизненного пути. Строить маяки или, в крайнем случае, заниматься юриспруденцией, - другой судьбы отец для Луиса не видел. Тот же, вопреки его желанию, сделался писателем - сочинителем историй.
Перевод третьей баллады печатается впервые. "Ticonderoga" ("Тикондерога") была написана Стивенсоном в 1887 году, в Эдинбурге, куда его срочно вызвала телеграмма - сообщение о неизлечимой болезни отца. Оказавшись в родительском доме, где всё напоминало о детстве, пережив тяжёлую утрату, Стивенсон усадил себя за письменный стол. Темой его новой работы стала шотландская легенда, которую он прежде обсуждал с отцом.
Сборник "Ballads" ("Баллады"), изданный в 1890 году, был последним прижизненным стихотворным сборником Стивенсона.
К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру,
Я радостно жил и легко умру
И вам завещаю одно -
Написать на моей плите гробовой:
"Моряк из морей вернулся домой,
Охотник с гор вернулся домой,
Он там, куда шёл давно".
(перевод А.Сергеева)
Судьба распорядилась так, что могилой Стивенсона стала высокая гора на одном из островов Самоа, где он жил в последние годы. На надгробном камне высечены последние три строчки его "Завещания".
Стихотворения для детей
Отсюда: www.epampa.narod.ru/lukashkina/stiv2.html
читать дальше Приезд детей совпал с очень счастливым периодом в жизни писателя. Недавняя женитьба, отъезд из Америки, где он жил некоторое время, на родину, в Шотландию, - вот время, когда Стивенсон сочиняет сорок восемь стихотворений по воспоминаниям детства. Он объединяет их в сборник "Penny Whistles" ("Свистульки"), дарит друзьям несколько копий сборника, отпечатанных по его просьбе в типографии, и… как будто забывает о нём. Спустя два года, во время тяжёлой болезни, он возвращается к сборнику, перерабатывает его и издаёт под другим названием: "Детский сад стихов". Откуда взялось это название? Сам Стивенсон вспоминает о том чувстве, какое ребёнком испытал в саду дяди-пастора. "Солнечный свет, зелень листвы, щебет птиц - никогда ощущение всего этого не владело мною с такой силой, как здесь. Гималайский кедр на лужайке, заросли лавра, мельницы, река, церковный колокол, пахари за работой, диковинные индийские вещицы, которыми наполнил дом мой дядя, разительное несходство этого места с городом, где я проводил остальное своё время, - всё это пленило меня и живёт в памяти поныне, ни на что не похожее, искристое, пьянящее…"
Появление сборника вызвало массу восторженных откликов, настолько неподдельно искренним и детским казался голос, звучащий в нём.
"Эти жизнерадостные стихи сочинил тот, чья жизнь легка," - прозвучало в одной из рецензий. Лишь близкие друзья писателя знали, при каких обстоятельствах были написаны многие стихотворения "Детского сада стихов". Сейчас любой английский школьник в подробностях расскажет вам о том, как писатель, страдая от нескольких недугов сразу, лежал в постели с бездействующей правой рукой. Левой он почти вслепую (врачи настоятельно рекомендовали оберегать больного от яркого света) пытался записать на листе бумаги строки стихотворений из прославившего его впоследствии сборника. Каким же было детство писателя, если работа над стихотворными воспоминаниями о нём помогла ему выздороветь?
Роберт Луис был единственным сыном в семье Стивенсонов, потомственных инженеров Управления Северными Маяками. Родиной его была Шотландия, тот край, где, по словам самого писателя, ребёнку часто доводится слышать "о кораблекрушениях, о рифах, которые точно часовые стоят у берегов, о безжалостных бурунах и о покрытых вереском горных вершинах". Его мать, Маргарет, с юности страдала туберкулёзом и вынуждена была почти полностью перепоручить слабого здоровьем сына заботам няни, Алисон Каннингем.
Камми, так няню называли в семье, была женщиной незаурядной. Она обладала замечательным чувством юмора, воображением и немалым талантом рассказчика. Именно её манеру декламировать стихи невольно перенял будущий писатель. Камми пользовалась таким авторитетом в доме, что прощения за проступки маленький Луис просил у неё, не у родителей. Однако жизнерадостность сочеталась в ней с набожностью, любовь к стихам Роберта Бернса - с ежедневным обращением к Библии. Ряд стихотворений, таких как "Я был хорошим целый день" или "Такой порядок", включённых Стивенсоном в сборник, проникнуты теми понятиями, которые Камми внушала ему, когда он был ребёнком.
Могла ли благочестивая Камми предполагать, что причиной странной нервозности мальчика служат её рассказы о грешниках, горящих в вечном пламени? "Религиозные восторги и ужасы", как назвал их в своих воспоминаниях сам Стивенсон, приводили к тому, что он боялся уснуть - из страха быть отринутым Господом и проснуться в аду.
В те долгие ночи, когда Луиса мучил кашель, Камми несла его к окну, чтобы показать ночь, звёздное небо и свет в окнах тех, кто "тоже болеет". Няне, по его собственному признанию, Стивенсон был обязан тем, что сделался писателем. Она помогла развить его природную способность к сочинительству, стала тем товарищем, общества которых слабый и болезненный ребёнок был лишён.
Нянины фантазии упали на благодатную почву. Какой природной силой воображения должен был обладать её воспитанник, если, играя в охотников, до такой степени проникся духом игры, что "увидел" стадо антилоп, пронёсшееся по лужайке! Какую благодарность должен был испытывать впоследствии он, написавший няне в посвящении к сборнику:
За долгие ночи бессонные,
Что ты провела со мной;
За нежные руки влюблённые,
Дарованные судьбой…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Прими эту скромную книжку,
Что держит моя рука,
И слабого вспомни мальчишку,
А ныне уже старика!
(перевод О.Жуховичер, Л.Зимана)
Кому адресован "Детский сад стихов"? Одно из его посвящений буквально переводится так: "Любому, кто меня читает". И взрослый, и ребёнок разделяют с автором, хотя бы в воображении, радость от плавания в бочке по морю некошеной травы или попыток обогнать собственную тень. Поэтический сборник Стивенсона прочно занял место на книжной полке во многих англоязычных семьях.
С интересом был воспринят он и в России. Такие поэты, как В.Брюсов, К.Бальмонт, Вл.Ходасевич, восхищаясь поэтическим даром писателя, перевели наиболее понравившиеся им стихотворения. Собранные О.Румером, они составили крошечную книжечку "Детский цветник стихов", в которую вошло двадцать одно стихотворение и которая была напечатана в 1920 году с пламенным призывом на обложке: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Вышедший сборник ни разу не переиздавался. Тема поэтического сада и ребёнка, играющего в нём под присмотром няни, в то время казалась устаревшей. Следующий поэтический сборник Стивенсона, названный "Путешествие", вышел лишь в 1958 году. В него вошли 30 стихотворений в переводах Игн.Ивановского.
Поэтические переводы из Стивенсона появлялись в собраниях сочинений таких известных поэтов как О.Мандельштам, включались в сборники переводов с английского, мелькали в детских журналах. И тем не менее Стивенсон как поэт в России мало известен.
Настоящая книга впервые предлагает читателю полностью переведённый "Детский сад стихов" в том порядке, в каком он был составлен автором, в том числе и циклы стихов "Ребёнок, играющий один" и "Дни, проведённые в саду". Пропущены лишь несколько посвящений, которые сам Стивенсон поместил в конце книги и представляющие интерес скорее для литературоведов. Надо заметить, что среди всех переводов немалую часть составляют те, что были сделаны молодыми переводчиками в последние годы, и публикуются впервые. Читатели имеют возможность прочитать разные переводы одного и того же произведения и сравнить их с оригиналом.
Стихотворения сборника Стивенсона "Underwoods" ("Подлесок"), знакомы русскому читателю ещё меньше, чем его так называемые стихи для детей. Начало ему было положено сразу по окончании работы над сборником "Свистульки". "Я сделался поэтом, работаю и работаю над стихами, так что к сорока годам наверняка издам поэтический сборник," - пишет он другу в мае 1883. И спустя четыре года сборник действительно выходит. Название для него Стивенсон заимствовал у современника Шекспира, поэта Бена Джонсона, который в непринуждённой манере писал стихотворения по тому или иному поводу. "Мои стихи не лес, а подлесок, - говорил сам писатель, оценивая свою работу, - но в них присутствует смысл и их можно читать".
В книгу включены также три его переведённые на русский язык баллады. У одной из них счастливая литературная судьба. Шотландская баллада "Heather Ale" ("Вересковый мёд"), переведённая в 1941 году С.Маршаком, неоднократно печаталась.
Вторая баллада, "Christmas at Sea" ("Рождество в море"), известна меньше. Её содержание в какой-то мере навеяно спорами юного Стивенсона с отцом о выборе жизненного пути. Строить маяки или, в крайнем случае, заниматься юриспруденцией, - другой судьбы отец для Луиса не видел. Тот же, вопреки его желанию, сделался писателем - сочинителем историй.
Перевод третьей баллады печатается впервые. "Ticonderoga" ("Тикондерога") была написана Стивенсоном в 1887 году, в Эдинбурге, куда его срочно вызвала телеграмма - сообщение о неизлечимой болезни отца. Оказавшись в родительском доме, где всё напоминало о детстве, пережив тяжёлую утрату, Стивенсон усадил себя за письменный стол. Темой его новой работы стала шотландская легенда, которую он прежде обсуждал с отцом.
Сборник "Ballads" ("Баллады"), изданный в 1890 году, был последним прижизненным стихотворным сборником Стивенсона.
К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру,
Я радостно жил и легко умру
И вам завещаю одно -
Написать на моей плите гробовой:
"Моряк из морей вернулся домой,
Охотник с гор вернулся домой,
Он там, куда шёл давно".
(перевод А.Сергеева)
Судьба распорядилась так, что могилой Стивенсона стала высокая гора на одном из островов Самоа, где он жил в последние годы. На надгробном камне высечены последние три строчки его "Завещания".
Стихотворения для детей
Envoy
Посвящение
To Any Reader
Читателю
Как мать следит порой из окна
За сыном, что бродит в саду дотемна,
Так и ты, читающий эту книжку,
Через стекло - взгляни на мальчишку,
Что дни напролёт один перед домом
Играет в саду, тебе незнакомом.
Но не кричи, не зови его.
Не заблуждайся насчёт того,
Что он к тебе подбежит стремглав,
С собою вместе играть позвав.
Окликни его хоть громче, хоть тише, -
Он не посмотрит, он не услышит.
...Сказать, читатель, напрямоту?
Мальчишки нет уж в этом саду.
Пустует сад. Не слышно в нём смеха,
С тех пор, как он вырос, из дома уехал,
Не помню в каком далёком году...
Лишь тень его задержалась в саду.
(перевод М.Лукашкиной)
A Child's Garden of Verses
Детский сад стихов
Bed in Summer
Летом в кровать
Зимой встаю я при свече,
До первых утренних лучей.
А летом – худшая беда.
При свете дня ложусь всегда!
И вижу небо голубым.
И вижу в даль летящий дым.
И слышу цоканье подков,
Повозок скрип, стук каблуков.
Пусть не стемнело. Всё равно:
Играть в саду запрещено.
Зимой и летом – в тот же час
Укладывает мама нас.
(перевод М.Лукашкиной)
At the Sea-side
У моря
Однажды я у моря был,
Я там песок лопаткой рыл,
Похожей на весло.
И море вдруг прошло насквозь,
И в каждой ямке поднялось,
А выйти не могло.
(перевод И.Ивановского)
Young Night Thought
Начало ночи
Когда разделся я и лёг
И мама гасит огонёк,
Я вижу, как во тьме ночной
Идёт толпа передо мной.
Идут войска и короли,
Большое знамя пронесли.
У них прекрасный, гордый шаг.
Никто из нас не ходит так.
И в летнем цирке шапито
Такого не видал никто:
Шагает длинный караван
Чудных зверей из дальних стран.
Толпа проходит всё быстрей,
И я спешу, бегу за ней.
Мне вся процессия видна,
И мы вступаем в город Сна.
(перевод И.Ивановского)
Дождь
Дождь повсюду, везде и кругом.
Он идёт и вблизи и вдали.
Здесь на зонтик мой льёт сплошняком,
Где-то в море - на корабли.
(перевод Л.Яхнина)
Pirate Story
Пиратская история
Качается корзина - нас трое на борту!
Вокруг бушуют волны - нам весело втроём!
Нам ветер дует в лица - солёный вкус во рту!
Под всеми парусами мы по полю плывём!
Куда - в какие дали, наперекор ветрам,
Навстречу приключеньям несёт корабль нас?
Нам путь укажут звёзды к далёким берегам -
В Гонконг и Барселону, Стамбул и Гондурас!
Но чу! Нас атакует рогатый эскадрон!
На горизонте стадо! Скорей, скорей назад!
Меняем курс! Противник опасен и силён.
Калитка - наша гавань, а дальше берег - сад.
(перевод Е.Липатовой)
Foreign Lands
Дальние страны
Среди берёзовых ветвей
Я скрыт от взрослых и детей.
Мне сверху видно всё кругом:
Калитка, сад, соседний дом.
А дальше речка и поля -
Там заграничная земля,
Далёкий край лесных озёр,
Где не бывал я до сих пор.
Я вижу сосны вдалеке,
Там солнце плещется в реке,
Тропинка вьётся за селом
И пропадает за холмом.
Найти бы великанский лес!
Ещё бы выше я залез
И увидал бы много стран
И настоящий океан.
Там с верхней мачты корабля
Видна волшебная земля,
Где нет печалей и забот,
Где каждый день как Новый год.
(перевод Е.Липатовой)
Ветреной ночью
Когда ветер гудит и стонет бор
И дождь шумит по земле,
Я слышу, как всадник во весь опор
Проносится в мокрой мгле.
Вверху – ни звезды, внизу – ни огня.
Куда он торопит и гонит коня?
Когда сосны скрипят и море гремит
И темень – со всех сторон,
Я слышу сквозь бурю цокот копыт –
Всё громче, всё ближе он.
Проносится всадник сквозь ночь наугад...
И снова галопом он скачет назад!
(перевод Г.Кружкова)
Путешествия
Стану взрослым – и смогу
Побывать на берегу,
Где растёт в траве густой
Пальма с ветвью золотой.
И на родине бизона.
И в гостях у Робинзона.
И в восточных городах,
Утопающих в коврах.
И в Китае – у стены
Удивительной длины.
В дебрях Африки, где лес
Высотою до небес,
Лес, размером со страну, –
Да быть может, не одну!..
И к тому же в те края,
К той реке отправлюсь я,
Где лежит, зарывшись в ил,
Смирный с виду крокодил,
А поодаль, встав в песок,
Отдыхает носорог...
Если б кто меня позвал,
Я бы в джунглях побывал.
Не пугаясь никого,
Я бы выследил его, –
Тигра, что взмахнув хвостом,
Притаился за кустом...
Я б верблюда оседлал
И в пустыне повидал
Мёртвый город, где давно
Всё песком занесено.
Был он пышен и велик,
Прежде чем засох родник.
А теперь повсюду лишь
Змей шипенье, сушь и тишь.
Ни верблюдов, ни людей,
Ни следа ноги нигде...
Можно всюду побывать,
Если только взрослым стать!
Наяву увидеть то,
Что я видел раз уж сто, –
На картинах, милых мне,
В доме нашем, – на стене.
(перевод М.Лукашкиной)
Посвящение
To Any Reader
Читателю
Как мать следит порой из окна
За сыном, что бродит в саду дотемна,
Так и ты, читающий эту книжку,
Через стекло - взгляни на мальчишку,
Что дни напролёт один перед домом
Играет в саду, тебе незнакомом.
Но не кричи, не зови его.
Не заблуждайся насчёт того,
Что он к тебе подбежит стремглав,
С собою вместе играть позвав.
Окликни его хоть громче, хоть тише, -
Он не посмотрит, он не услышит.
...Сказать, читатель, напрямоту?
Мальчишки нет уж в этом саду.
Пустует сад. Не слышно в нём смеха,
С тех пор, как он вырос, из дома уехал,
Не помню в каком далёком году...
Лишь тень его задержалась в саду.
(перевод М.Лукашкиной)
A Child's Garden of Verses
Детский сад стихов
Bed in Summer
Летом в кровать
Зимой встаю я при свече,
До первых утренних лучей.
А летом – худшая беда.
При свете дня ложусь всегда!
И вижу небо голубым.
И вижу в даль летящий дым.
И слышу цоканье подков,
Повозок скрип, стук каблуков.
Пусть не стемнело. Всё равно:
Играть в саду запрещено.
Зимой и летом – в тот же час
Укладывает мама нас.
(перевод М.Лукашкиной)
At the Sea-side
У моря
Однажды я у моря был,
Я там песок лопаткой рыл,
Похожей на весло.
И море вдруг прошло насквозь,
И в каждой ямке поднялось,
А выйти не могло.
(перевод И.Ивановского)
Young Night Thought
Начало ночи
Когда разделся я и лёг
И мама гасит огонёк,
Я вижу, как во тьме ночной
Идёт толпа передо мной.
Идут войска и короли,
Большое знамя пронесли.
У них прекрасный, гордый шаг.
Никто из нас не ходит так.
И в летнем цирке шапито
Такого не видал никто:
Шагает длинный караван
Чудных зверей из дальних стран.
Толпа проходит всё быстрей,
И я спешу, бегу за ней.
Мне вся процессия видна,
И мы вступаем в город Сна.
(перевод И.Ивановского)
Дождь
Дождь повсюду, везде и кругом.
Он идёт и вблизи и вдали.
Здесь на зонтик мой льёт сплошняком,
Где-то в море - на корабли.
(перевод Л.Яхнина)
Pirate Story
Пиратская история
Качается корзина - нас трое на борту!
Вокруг бушуют волны - нам весело втроём!
Нам ветер дует в лица - солёный вкус во рту!
Под всеми парусами мы по полю плывём!
Куда - в какие дали, наперекор ветрам,
Навстречу приключеньям несёт корабль нас?
Нам путь укажут звёзды к далёким берегам -
В Гонконг и Барселону, Стамбул и Гондурас!
Но чу! Нас атакует рогатый эскадрон!
На горизонте стадо! Скорей, скорей назад!
Меняем курс! Противник опасен и силён.
Калитка - наша гавань, а дальше берег - сад.
(перевод Е.Липатовой)
Foreign Lands
Дальние страны
Среди берёзовых ветвей
Я скрыт от взрослых и детей.
Мне сверху видно всё кругом:
Калитка, сад, соседний дом.
А дальше речка и поля -
Там заграничная земля,
Далёкий край лесных озёр,
Где не бывал я до сих пор.
Я вижу сосны вдалеке,
Там солнце плещется в реке,
Тропинка вьётся за селом
И пропадает за холмом.
Найти бы великанский лес!
Ещё бы выше я залез
И увидал бы много стран
И настоящий океан.
Там с верхней мачты корабля
Видна волшебная земля,
Где нет печалей и забот,
Где каждый день как Новый год.
(перевод Е.Липатовой)
Ветреной ночью
Когда ветер гудит и стонет бор
И дождь шумит по земле,
Я слышу, как всадник во весь опор
Проносится в мокрой мгле.
Вверху – ни звезды, внизу – ни огня.
Куда он торопит и гонит коня?
Когда сосны скрипят и море гремит
И темень – со всех сторон,
Я слышу сквозь бурю цокот копыт –
Всё громче, всё ближе он.
Проносится всадник сквозь ночь наугад...
И снова галопом он скачет назад!
(перевод Г.Кружкова)
Путешествия
Стану взрослым – и смогу
Побывать на берегу,
Где растёт в траве густой
Пальма с ветвью золотой.
И на родине бизона.
И в гостях у Робинзона.
И в восточных городах,
Утопающих в коврах.
И в Китае – у стены
Удивительной длины.
В дебрях Африки, где лес
Высотою до небес,
Лес, размером со страну, –
Да быть может, не одну!..
И к тому же в те края,
К той реке отправлюсь я,
Где лежит, зарывшись в ил,
Смирный с виду крокодил,
А поодаль, встав в песок,
Отдыхает носорог...
Если б кто меня позвал,
Я бы в джунглях побывал.
Не пугаясь никого,
Я бы выследил его, –
Тигра, что взмахнув хвостом,
Притаился за кустом...
Я б верблюда оседлал
И в пустыне повидал
Мёртвый город, где давно
Всё песком занесено.
Был он пышен и велик,
Прежде чем засох родник.
А теперь повсюду лишь
Змей шипенье, сушь и тишь.
Ни верблюдов, ни людей,
Ни следа ноги нигде...
Можно всюду побывать,
Если только взрослым стать!
Наяву увидеть то,
Что я видел раз уж сто, –
На картинах, милых мне,
В доме нашем, – на стене.
(перевод М.Лукашкиной)
Отсюда: www.epampa.narod.ru/lukashkina/stiv2.html
@темы: Биографии, Роберт Льюис Стивенсон, История
-
-
06.12.2013 в 15:07-
-
06.12.2013 в 15:09-
-
06.12.2013 в 15:11