Первый adventure-фест: "
Ваши любимые герои-приключенцы и Рождество"
Ночной поезд
Размер: мини, 1270 слов
Персонажи: Фанфан, капитан Сорви-Голова, Поль Поттер и Патрик Леннокс.
Канон: Луи Буссенар "Капитан Сорви-Голова"
Категория: джен
Жанр: даркфик
Рейтинг: общий
Краткое содержание: За все надо платить.
Фанфан проснулся у реки и никак не мог взять в толк, почему он здесь оказался; никак не упомнить было, отчего его занесло в эти края. Низкие облака нависли над рекой, и темнота была хоть глаз выколи — только тропинка рядом белела. Фанфан повздыхал, да и пошел вперед. Начал насвистывать было песню, но все мерещилось, что из темноты кто-то ему подпевать пытается, так и бросил он это дело, уж больно ему не по себе стало.
Шел он, шел, и вышел к железной дороге. «Интересно, — подумал он, — это куда же я попал? Неужели вышел к морю?» Словно в ответ, рельсы задрожали, и, точно огромная гусеница, из темноты выполз поезд и остановился рядом.
читать дальше— Эй, — окликнул машиниста Фанфан, — приятель, довези меня до цивилизации!
На боку у поезда была намалевана английская надпись «Кэмпбеллский», и керосиновый фонарь, качавшийся на ветру, то показывал ее, то скрывал.
— А куда тебе надо? — ни машиниста, ни помощника видно не было, голос Фанфану отвечал сдавленный, как будто горло сильно болело.
— Куда-нибудь, — честно ответил тот, потому что и в самом деле не знал, куда ему надо. Точно стерлось все из памяти.
— Ну садись.
Фанфан подбежал к подножке вагона и только подтянулся, как тут же его остановил контролер.
— Ваш билет, сэр.
Он все время старался держаться в тени, немилосердно направляя фонарь в лицо Фанфану так, что последнему приходилось щуриться.
— По правде, у меня его нет. Вы же не будете так по-английски холодны, что заставите меня прицепиться к подножке с той стороны? — он попытался пошутить, но попытка вышла крайне неудачной. Контролеру было все равно, он не возмутился и не улыбнулся.
— Можно купить его у меня.
— У меня... нет денег.
На самом-то деле у Фанфана и карманов на этой одежде не было, не то что денег.
— Плохо, — равнодушно отозвался контролер. Поезд впереди протяжно завыл, отдав сигнал к отправлению.
— Может, я так доеду, а? — с надеждой спросил Фанфан. — Там дам знать друзьям, они меня выкупят.
На этот раз по лицу контролера скользнула неприятная улыбка: увидеть ее было трудно, но Фанфан почувствовал ее всем телом.
— Может быть. Может быть, вы и здесь встретите друзей. Сэр.
Ехидство было натуральным, и в другое время Фанфан не спустил бы этого какому-то паршивому англичанину, но почему-то казалось важным уехать отсюда, как можно быстрей.
— Тогда пропустите меня, — мрачно велел он.
Кондуктор посторонился. Как только Фанфан оказался в вагоне, поезд тронулся, набирая ход.
— Зачем же вы ночью ездите? — спросил он. — Еще нападет кто.
— Это нестрашно, — равнодушно ответил кондуктор. — Главное, вовремя остановить поезд.
Он потерял всякий интерес к Фанфану, и тот прошел внутрь.
Несмотря на поздний час, в поезде было людно: большую часть публики составляли солдаты: и англичане, и буры — вперемешку. Многие из них были ранены, но это никого не беспокоило, и все сохраняли серьезное выражение лица, как будто решали какие-то задачи. Почти никто не говорил друг с другом, но каждый сосредоточенно занимался своим делом: один составлял из костей домино дорожку, второй начищал ножны от сабли, третий пускал дымовые колечки. Фанфану стало не по себе, и он прошел дальше, перешагивая через окровавленные обмотки, ноги, руки и даже чью-то голову.
Он заметил свободное место у окна, где сидели всего лишь двое. Они играли в шахматы, и Фанфан с любопытством уставился на них. Искусно вырезанные фигурки оказались непривычными — каждое войско составлял один-единственный человек в разных личинах: пешки были младенцами, ладьи — детишками в рубахах, офицеры оказались подростками, а у короля и королевы были срублены головы.
Играли они совершенно бессмысленно. Один делал ход королевой, второй уходил в защиту, после чего первый отступал, и все уходило на круги своя. Понаблюдав за этой игрой пятнадцать минут, Фанфан заметил:
— Вы попусту тратите время.
— Нет, — ответил первый знакомым голосом, — потому что времени нет.
— Наоборот, — возразил ему второй, — времени слишком много.
Фанфан вздрогнул и отвернулся к окну. В свете луны ярко блестела гладь реки.
— Бедлам, — произнес он сквозь зубы.
Один из играющих пристально глядел на него.
— Ты не узнаешь меня, Фанфан?
— Нет...
— Тогда прыгай с поезда, — посоветовал второй. — Останови его. Если узнаешь, то будет поздно. А ты помнишь, откуда ты едешь?
— Нет!
— Может быть, уже слишком поздно.
Фанфан не стал ему возражать. Все это перестало ему нравиться, и он встал со скамьи, решительно направившись к выходу. Все замерли, провожая его взглядом, и он слышал горестные вздохи и перешептывания. «Плата за билет» — вот что носилось в воздухе, и, вспомнив сонного кондуктора, Фанфан убыстрил шаг.
Как раз вовремя, потому что тот уже бежал к нему, и если бы не солдаты, которые падали кондуктору под ноги, словно кегли, то Фанфан бы был уже пойман. Тот, кто показался ему знакомым, шевельнул губами, и Фанфан понял, что это значило — «Беги».
Он выскочил к двери и распахнул ее, высовываясь наполовину, чтобы взглянуть, где они едут и куда прыгать. Кондуктор был уже совсем рядом, и теперь, когда он потерял в спешке свою форменную кепи, его лицо белело, словно гладкая кость, а провалы под глазами были похожи на провалы черепа.
— Вы не заплатили за проезд.
Фанфан энергично плюнул в его сторону, а затем взглянул вниз. Поезд притормозил на повороте, и кондуктор уже тянулся к нему своей рукой, чтобы задержать, но не успел — Фанфан прыгнул, молясь о том, чтобы внизу не оказалось камней или колючек.
Кондуктор издал нечеловеческий вопль, заглушая тревожный гудок паровоза, и Фанфан почувствовал, как падает во что-то мягкое... Очень мягкое... Темное...
Перед глазами вновь возникло то знакомое лицо и вновь что-то сказало, но на этот раз Фанфан его не услышал.
— Сколько я должен за билет? — спросил он, а затем открыл глаза.
Он лежал в белоснежной постели, и на стуле рядом сидел Жан, капитан Сорви-Голова.
— За какой билет? — с недоверием спросил тот. — Ты, что, Фанфан, в самом деле живой? И узнаешь меня?
— Ага.
В теле была слабость, как бывает после долгой болезни. Он попытался откашляться.
— Есть вода? В горле пересохло.
— Конечно, — в губы Фанфану ткнулся жестяной ковшик, — Дьявол, как я рад, что все обошлось! Ты провалялся с лихорадкой неделю, и доктор говорил, что тебе пора готовить деревянный костюм.
Сорви-голова приложил ладонь ко лбу Фанфана и удивленно закончил:
— Жара нет. Спал.
— Я... А где вы меня нашли? — Фанфан вспомнил про поезд и засомневался: явь это была или сон.
— Нашли? Тебя? Нигде не нашли. Мы же возвращались с тобой с реки Вааль, и к вечеру ты свалился. Почти две недели ты болтался между жизнью и смертью, милый мой Фанфан! Тем более, что Рождество! Я бы не хотел потерять тебя и рад, что ты справился. Позову доктора.
Сорви-голова порывисто встал.
— Сейчас вернусь. Не вздумай опять начать помирать.
Фанфан покачал головой. Как только его друг вышел, он прикрыл от слабости глаза, и перед его внутренним взором на мгновение появилась картинка: те двое, что играли в шахматы, смотрели на него из окна вагона, и он узнал их. Бур Поль и Патрик, сын лейтенанта, вот кто это был. Они умерли в один день, от руки друг друга. Патрик поднял руку, точно прощался, а Поль отчетливо произнес:
— Мы заплатили за твой билет.
Он распахнул глаза. Сердце билось, как оглашенное.
Усталый док наклонился над его постелью, и хмурое лицо разгладилось.
— Что, молокосос? Как себя чувствуем? Не будем больше умирать?
— Да ну вас, Док, — бодро ответил Фанфан, хотя внутренности его еще сжимались от страха. — Теперь мне надо жить за троих.
И он почувствовал, что сказал правду.