Я открыта всем ветрам )))
Название: Лерида.
Бета: momond
Канон: Патрик О'Брайан "Капитан первого ранга" (вторая книга в цикле о капитане Джеке Обри и докторе Стивене Мэтьюрине), киноканон "Хозяин морей на краю земли".
Размер: 2 929 слов
Статус: глава первая вторая глава, закончен.
Персонажи: Джек Обри, Стивен Мэтьюрин, крестьяне из леридского поместья (ОЖП Перлита и другие), дезертиры и мародеры из наполеоновской армии,
Пейринги: Обри/Мэтьюрин
Рейтинг: NC-21
Категория: джен, преслеш, слэш
Жанр: приквел киноканона, приключения, херт-комфорт.
Предупреждение: спойлердраки и откровения, продажные женщины
Примечание: Каталанский переводится в тексте, латынь - ниже текста, в конце есть маленький кусочек канона, из которого ясно, почему Стивен считает, что "Джек никакой болтовни на эту тему не потерпит" Еще есть имя Рамона Льюля, каталанского драматурга и философа, этакого Шекспира Каталонии.
Глава втораяГлава вторая
После захвата «Какафуэго» к Обри приклеилась кличка Счастливчик. Вопреки этому прозвищу, сам он считал, что его злой рок спит недолго. Посему надо успевать, пока он спит. Действие было его стихией, его творчеством и скажи ему кто-нибудь, что пяти минут мало, чтобы спланировать военную операцию, Джек счел бы, что он ослышался. В смысле, мало? Если есть только пять, значит, спланировать надо за пять.
Конники приближались галопом, что давало в совокупности чуть меньше пяти.
Итак, дезертиры. Пришли из-за Пиренеев, либо там же, где они со Стивеном, либо чуть выше. Если они сбежали из регулярных частей и бандитствуют давно, то о них ничего скажешь с налёту. И тогда можно это отбросить. Если же, что вероятнее, они рванули из рекрутского пункта… как очень и очень многие молодые парни, почувствовав, что сержантская палка бьёт больнее отцовской…
Ближайшая рекрутская контора в Марселе. Он вспоминает пыльную колонну рекрутов, на которую смотрел, через крохотные щелочки глаз в медвежьей шкуре. Собирают местных ребят с побережья и предгорьев.
Приходит на ум, как Стивен говорит, стоя у пограничного столба: «Лягушатники гоняют сюда скот из Ла-Вайля». Значит, у местных пересекать границу в обычае. Ничего дурного они в этом не видят. Отношения добрососедские. В Англии за выпас на чужой территории будешь рад отделаться битой рожей. А вот еще - нечаянная встреча с крестьянскими детьми в лесу. Стивен стоит на коленях, рассматривает что-то в корзине у девочки. Тогда он говорил с ними на родном языке. И язык по ту сторону Пиренеев почти тот же.
И молодые парни из того же Ла-Вайля или Каркасона, могли решить, что проще отсидеться за хребтом, где свои уж точно искать не будут. Местных они просто не боятся. Или бояться, но меньше.
Но отсидеться можно и без грабежей, рассыпаться, разбрестись по крестьянским хозяйствам, наняться в батраки. Держаться бандой труднее, заметнее, нужна добыча, по крайней мере, еда и фураж. Нужно убежище. Нужен… главарь.
Отсюда Джеку все просто и понятно. Зачинщика бунта на корабле офицеры убивают сразу же. Без разговоров, как только становится ясно, кто зачинщик. Тут лучше ошибиться и убить, чем ошибиться и не убить.
Значит, в первые же минуты противостояния, до того, как они поймут, что переговоры он вести не может и не будет, он убьет или тяжело ранит вожака. Остальных они попробуют разоружить.
Позиция у него открытая, другую выбирать некогда. Но как раз это-то ему и не впервой. Судно в море хорошо просматривается и есть преимущества в том, что враг уже понял, с кем будет иметь дело. Плюсы в том, что ты видишь его реакцию и успеваешь на нее ответить. Минусы в том, что заранее предусмотреть ничего нельзя. "Никаких маневров в бою, просто атакуйте"
Всадники приблизились и придержали ход. Четверть кабельтова. Теперь были видны лица и руки и Джек отбросил рассуждения. Впился взглядом, отслеживая поворот головы, открытый рот, кивок. Он не мог бы выразить в словах, то, что сейчас делал. Он "читал" противника. Так же, как читал разворот паруса, беготню на марсах чужого корабля, открытие пушечных портов.
Вот он, вожак, с кавалерийским палашом - у прочих тесаки. К нему оборачиваются лица. Это он будет решать, что делать с неожиданным препятствием. Джек остановил на нем взгляд и больше не отрывал его. Даже бессознательно стиснул зубы и откинул голову, копируя лицо противника. Он должен был прочесть его мысли, от этого все зависело на данный момент.
Небольшая группа пеших на дороге. Ни пики, ни копья, которые бы можно было упереть в землю, направив в грудь лошади. Значит, наехать, сдавить конскими боками и порубить с седла - простая кавалерийская тактика. Если бы не тот факт, что среди пеших есть один с длинным клинком, которым легко рассечь воздух перед конем, пугая животное, заставляя его шарахнуться.
Джек вынес чуть вперед руку со скьявоной. "Что ты скажешь на это?" Не исключено, что повернут. Но не повернули. Подчиняясь неслышному отсюда указанию, стиснули бока лошадей коленями, подались телами вперед, толкая коней в бег. И разделились, двумя цепочками по обочинам обтекая пеших.
"Дурень ты деревенский, - подумал Джек радостно - с курами тебе воевать. В этом весь твой расчет и есть?" Заехать сзади. Оттуда, куда не взлетит длинный меч, боясь поранить своих. Свалить на Джека пару окровавленных тел и закончить дело, топча их и накрывая палашом. Не выйдет. Не будет Джек стоять, прикрываясь своим жалким и неповоротливым войском, которому даже рассыпаться не скомандуешь.
Он сорвался с места, пропуская мимо скачущую лошадь, и рубанул ее по крупу сзади. Лошадь взвизгнула и осела на задние ноги. Седок завалился на вставшую дыбом луку, одновременно цепляясь за нее и пытаясь панически оглянуться. Джек рассек ему скулу на обратном движенни клинка. Слабо - расстояния не хватило, даже для длинной скьявоны, но достаточно, чтобы отвлечься на скачущего следом вожака. Тот уже успел притормозить и развернуться боком, успел отвести для замаха руку. А у Джека не было даже мгновения для замаха и он выпустил бесполезный клинок. Снизу вверх, как шило, он воткнул дагу в брюхо коню, и поднял правую руку, защищаясь от удара. Но тут конь, вместо того, чтобы завалиться на подогнувшихся ногах, судорожно подпрыгнул и поднявшийся в стременах всадник получил удар собственным седлом. Рука в замахе дернулась и сбилась. Вот он, чертов шанс. Джек схватил его за пояс, выбросил из седла через себя и сам, падая, перехватил запястье с палашом. Копыто ударило его в бедро, но он проигнорировал взрыв боли. Он боролся за оружие с оглушенным, но не сдавшимся врагом, когда другое копыто размозжило тому голову. Кровавый ошметок полетел прямо в лицо, но Джек не пытался отереться. Вырвав палаш из разом ослабевшей руки, он откатился от копыт и вскочил, разворачиваясь. Туда, где он спиной чувствовал еще одного.
- Но, но, но, - закричал человек, закрываясь от палаша безоружными руками. Это был один из крестьян, - Са акабат, сеньоре. (Всё закончилось, господин. каталонск.)
Джек оборачивается всем телом, ожидая новых сюрпризов, но их уже не предвидится. Одну лошадь держит за уздцы улыбающийся горец в некрашенной рубахе, чуть дальше сучковатая палка другого горца, сопровождаемая незнакомыми, но очень понятными словами гулко опускается на чьи-то кости. А справа по дороге резво уходит лошадь с двумя седоками и еще более резво с одним седоком. Все закончено.
И только сейчас Джек видит, что зарубил первого насмерть. Последняя треть клинка рассекла лицо до кости - в ране белеют зубы. А ниже залитая кровью разрубленная шея - как известно, быстрый конец.
Джек вытирает лицо ладонью. Слышит, как за спиной переговариваются каталонцы, прекращая мучения бьющейся лошади. Рядом старик, опирается на свою палку, тоже рассматривает неподвижное тело у его ног. Потом смеется, показывает беззубые десны, что-то говорит, кивая на Джека. Ему отвечают возбужденные, опьяненные, хохочущие голоса, очень знакомо, хоть и непонятными словами.
- Молодцы! – во всю силу голоса рявкает Джек, - Всей абордажной партии двойная доля в призовых!
И благодушно добавляет:
- Что? Не поняли? Ну и ладно.
Уже совсем рассвело. Трофейный палаш греет руку теплом чужого мертвого тела. Джеку весело. Горцы с улюлюканьем ловят напуганную лошадь. И первые лучи светила в этой благословенной земле теплые, не жгут раздраженную кожу, а только гладят. И бледный Стивен, с дедовским мушкетом выскочивший на ступени – все кажется смешным и трогательным, каким-то бутафорским, ненастоящим, как в кукольном балагане. Он обнимает за одно плечо рукой с палашом грязного, покрытого разводами и засохшей кровавой коркой Стивена. Он рад бы обнять его и второй, но в ней зажаты дага и эспада с красивым именем, которое он успел забыть. Стивен прячет красные, терзаемые солнечным светом глаза, на его плече и что-то говорит, покачивая головой:
- Естик моль кансат… (Я очень устал. каталонск.)
- Что? - спрашивает Джек, - Что вы сказали?
И в следующее мгновение бросает все железо, подхватывает отяжелевшее тело, боясь сам не устоять на предательски подламывающихся ногах.
- Эй!, - говорит он, дождавшись, когда стихнет грохот падающих на камень клинков, - кто-нибудь там… возьмите у меня доктора Мэтьюрина, мне его не удержать.
И все равно смеется.
« 21 июля. Третий день пребывания в Лериде. Произведена резекция uncaminalis tumor верхней наружной части голени крестьянина 47 лет, Санчио Мендоса. Предположительно vericula, четверти дюйма в диаметре без глубоких образований. Разрез зашит крестообразно. Примечание – плохая свертываемость, проверить на предмет кровотечения. Осмотрена девочка 5 лет Мона Кабалье, жалобы матери на приступы apnea. Не вижу причин, здоровый ребенок… Возможен ненаследственный порок развития легких.
Физиологические основы для сближения с мужчиной теоретически мною изучены. Практически – terra incognita и я боюсь на нее ступить. Однако, я в положении, когда надо на что-нибудь решаться. Именно сейчас мне предоставляется редкий шанс. Д.О. нуждается во мне острее, чем когда-либо. Здоровье еще не вернулось к нему. После стычки с дезертирами он считал, что отделался легко, но к вечеру не смог подняться и был страшно этим расстроен. Еще бы, именно сейчас Адмиралтейство раздает чины и корабли, права на разбой и золотые «швабры». Он рвался в Англию, но коварный характер хвори, боль в суставах, слабость – до некоторой степени смирили его – мне было выдано милостивое разрешение лечить его два или даже три дня, «но только обязательно хорошенько вылечить, Стивен». Сильная простуда, вызванная купанием в ручье под каштанами, сразу после пребывания в жаркой медвежьей шкуре, осложненная истощением, нагрузками и скверным питанием во время нашего перехода, стертые ноги, несколько ушибов, полученных в драке, и небольшое отложение солей – вот и все, что составляет этот букет. На деле это способно свалить быка, а мне предлагают вылечить за три дня…
Но он лечится с голубиной кротостью. Кажется, мой авторитет сильно подпирают ветхие замковые стены. Д.О. вообще ослепляет мишура, он благоговеет перед большими деньгами. Меня теперь как будто окружает сверкающий ореол. Вдобавок, здесь я единственный, кто говорит на его языке. Как результат, необыкновенная податливость и мирное настроение. И это дьявольски искушает».
Виноград, обвивший ивовые дуги над дощатым столиком, колебался от ветерка, качались недозревшие гроздья и по странице прыгали пятна света. Подошла женщина, поставила на стол тарелку свежего миндаля и так же тихо отошла, мягко ступая, боясь потревожить доктора. Подбежал ребенок, посмотрел выжидательно. Стивен дал ему горсть орехов и сказал:
-Ана, ана (иди, иди каталонск.), - звучная катала так и просилась на язык.
Мальчик еще немного поглядел, как незнакомый рыжий человек, которого взрослые называли «молодой хозяин», ловко черкал перышком в книжке и убежал.
«Однако, мне совершенно неизвестны механизмы возникновения Venereorum excitatio у моего друга. Странное дело, я знаю о нем почти все, но понятия не имею, каков он в постели с женщинами. Он не опускается до обсуждения со мной подобных тем. То, что я называю части человеческого тела их именами без запинки, давно сделало меня в его глазах чем-то вроде ребенка, старца или блаженного. Десятки раз я видел его совершенно нагим и он спокойно раздевается по первому требованию. Вчера вечером, желая отвлечь его от увлекательнейшей ревизии винных погребов - откуда ему знать, что в подвалах любого испанского замка хранятся вина со всей провинции – я сказал, что желаю его осмотреть. Он в мгновение ока скинул одежду и растянулся передо мной, разглагольствуя на тему войны и обогащения. Что-то вроде: «Наша единственная цель на войне выжить и стать богатыми, потому что если мы это сделаем, то наши враги падут и разорятся. Ха-ха! Стивен, ну разве не смешно?» Я плохо понимал и еще хуже контролировал себя. Д. одуряюще пах благородными виными парами, лихорадочным потом и пылью. Он был пьян и не замечал, как непосредственно реагирует его тело на мои прикосновения. Потом без видимой причины перешел к рассказу о какой-то морской баталии, что потребовало непременного хватания меня за руки и плечи. У меня не раз и не два темнело в глазах и я не знал, доживу ли я уже в ясном сознании до того момента, когда враг будет разбит и потоплен. Но тут в рассказе появился лорд Нельсон и «про этого человека я не могу говорить без порток, позвольте мне одеться, Стивен, если вы конечно кончили осмотр». Dixi.
«Дальше будет самое интересное», - сказал он и уснул своим излюбленным способом, на середине фразы. Я был уверен, что так умеют делать только дети.
Работая в Магоне с доктором Флори, я довольно часто подменял его на его практике, и мне доводилось видеть проституток, ставших жертвами пьяной страсти любовников. Чаще матросов, реже – но не настолько реже, как хотелось бы – офицеров. И это при том, что повредить женщине во время акта совокупления довольно сложно. Мужчине, наоборот, сложно не повредить.
Никакой болтовни на эту тему Джек не потерпит, он уже дал это понять. А попытка разбудить в нем животную похоть может закончиться для меня плачевно. Если предположить, что я останусь жив, сделав ему непристойное и оскорбительное предложение, то уж в ходе соития он, с его силой и - я уверен – скверной осведомленностью, может искалечить меня или убить раньше, чем сообразит, что он это сделал. Это будет трагичный итог жизни для влюбленного и комичный для медика. Жаль, я не Шекспир и не Льюль».
Он заложил перо между страниц, захлопнул дневник и встал. Лошадь спокойно объедала траву вокруг старой груши. Стивен положил дневник в седельную сумку, взял поводья с луки и, наступив на изгиб ствола, сел в седло. Животное продолжало пастись, как ни в чем не бывало, подрагивая ушами. С исключительной природной мудростью оно полагало, что желания того, кто тебя не привязывает, и предвосхищать не стоит. Это было логично. И достойно подражания.
Только почувствовав колени, потом удила, смирная андалузская лошадка пошла сперва шагом, подбрасывая голову, а потом чистой и нетряской рысью. Молодая хозяйка подворья, отвечая на прощание, посмотрела на него прекрасными, влажными глазами испанской женщины. «Повышенное слезоотделение, - подумал Стивен, - доставшееся от предков-мавров. Причина всей красоты – усиленная работа желез. Интересно, уменьшается ли красота от того, что я это знаю?»
Небольшая рощица фисташки и мирта обозначала естественную границу селения. За ней пыльная дорога выводила на старый римский тракт. Когда-то его проложили сюда ради белого пиренейского мрамора. Южный склон горы, на которую смотрели окна всего левого крыла замка, и сейчас обезображивало грязно-белое пятно выработок, а сам замок стоял на фундаменте римской виллы. Был здесь и давно разрушенный акведук и даже небольшой нимфеум, который Джек упорно именовал «ванной». Дворик с нимфеумом сразу стал его любимым местом, он и сейчас был там, судя по голосу, разносившемуся почти на милю.
Стивен спешился, желая дать лошади отдых после подъема в гору, и в поводу провел ее через проём стены. Джек бранился с Перлитой, сидя на мраморном бортике.
- Ну что ты за бестия, тетушка? - говорил он ей по-английски полным укоризны тоном, - Мясо, понимаешь. Я привык есть мясо. Этот твой пудинг с травой в меня не лезет. Мясо. Ты знаешь, что это такое? Оно с рогами и говорит: «Му-у!», вот так.
- Вот-вот, - по-каталонски отвечала старушка, - Здоровый как бык, а капризничаешь, как дитё. Ешь давай. Разве молодой дон не сказал тебе кушать?
- У, негодяйка! Вон идет твой дон, накорми его кашей. Приветствую, доктор. Как месса? Как папа римский? Жив, здоров? Поплясали свою саранду?
- Сардану. К чему такой недовольный тон? Вам стало хуже? - Стивен передал Перлите поводья и перевел заветное желание гостя, - Костелада. (Жареное мясо, шашлык, каталон.)
Старая испанка подхватила миску с паэльей и, с лёгкостью управляясь и с конем и с посудиной, гордо покинула место сражения.
- Бросили меня тут на полдня, - пожаловался Джек, поднимая голову и подставляя ладоням Стивена шею – лимфоузлы заметно уменьшились, - Слова сказать некому. А сами скачете по площади с девицами. Что, нет?
- Нет, - доктор выпустил из рук нахмуренное лицо и тоже присел на бортик, - Сардану танцуют медленно. Для желающих поскакать есть другой танец – хота.
Джек с сомнением хмыкнул:
- Да вы же наигрывали мне мелодию, и я помню, что она была довольно бойкая.
- В том все и дело, а танцуют под нее вот так.
Стивен встал на бортик бассейна. Гибко покачнулся на ступнях и переступил на шаг вперед, снова покачнулся и отступил на прежнее место, пружинисто переступил с ноги на ногу и снова сделал маленький шажок вперед, словно пробовал зыбкую почву и снова отступил.
- И вот эти топтания вы называете танцем? Вы не шутите?
- Нисколько. Я бы показал вам и хоту, но ее без музыки не спляшешь, - он спрыгнул на землю и снова проделал незатейливое па народного танца, только раскинув и подняв выше плеч руки, - Что такое, Джек? Чем я вам снова не угодил?
Обри тряхнул головой, сгоняя с лица озабоченное выражение.
- Что? Нет. В самом деле, довольно любопытно…
Он просто не мог привыкнуть к этому Стивену. Загорелому, одетому в узкую черную одежду с коротким, выше талии, камзолом, расшитым на груди и широким шелковым поясом. Одежда ему несомненно шла и, надо было признать, создана была для таких, как он. Но в ней он был чужим, слишком молодым, опасным на вид субъектом. И Джеку смертельно не хватало прежнего: бледного, с застывшим взглядом, редко улыбающегося Стивена.
Этот испанский гранд слепил глаза, особенно сейчас, когда он пританцовывал, раскинув руки, как тореро перед боем.
Джек отвернулся и стал смотреть на белый камень фонтана.
- Хорошая штука эта ваша ванна, днем здесь прохладно. Говорите, ее построили язычники? Неужто они молились здесь своим этим нимфам?
- Не думаю. Скорее они собирали здесь окрестных деревенских нимф и проводили с ними сиесту.
Джек вздохнул.
- Скажите пожалуйста! А во всем замке ни одной девицы. Только старушенция.
- Я их всех отослал подальше, - хладнокровно признался Стивен, - Не хватало мне еще разгребать последствия ваших шашней. Интерес северян к нашим девушкам приводит к дурным последствиям, таким как я, например.
Джек рассмеялся, не в силах обижаться на эту искреннюю манеру.
- Какое низкое коварство! – сказал он, - Это не по-дружески.
- По-дружески? – доктор остановился и прищурился, - Могу взять вас с собой в Барселону. Если выдержите дорогу в седле. Мне надо пополнить запасы лекарств, заодно разведаем, как вам выбраться в Англию. Ну и отыщем публичный дом. Раньше они там, помниться, встречались.
Джек покраснел и разулыбался.
- Прекрасный план, дружище. Только покажите мне, где у вас встречаются эти ваши дома и научите меня паре-тройке фраз. А уж потом можете отправляться за своими лекарствами.
- Ничего подобного. Я тоже соскучился по развлечениям такого рода. Или вы отказываете мне в подобном праве?
- Да что вы! – воскликнул Обри, выдавая себя с головой потрясенным выражением лица – Стивен ложится со шлюхой, как это вообще может быть, - Конечно же, нет! Найдем вам девчонку по высшему разряду.
Он расправил плечи и сладко потянулся.
- Эх, друг вы мой! Можно я вас обниму, правда? Это вы замечательно придумали. А я, ха-ха, считал вас этаким монахом. И был не прав. Как говаривал во времена моего мичманства на «Ресо» наш штурман Тейтон: «На берег и по бабам!»
Venereorum excitatio - лат. половое возбуждение
Uncaminalis tumor – лат. опухоль неизвестного происхождения.
Vericula – лат. Бородавка
Apnea – лат. Задыхание.
«– Да нет же, – пожал плечами Стивен. – Вы жестоко ошибаетесь. Будучи в здравом уме и трезвой памяти, я уверяю вас, что он не имеет об этом никакого представления. Джек подчас не слишком наблюдателен. Он смотрит на мир просто, и, по его мнению, педерасты вздыхают лишь по юнгам, певчим да еще тем бесполым созданиям, которые водятся в борделях Средиземноморья. Я предпринял осторожную попытку просветить его немного, но он со знающим видом произнес: «Не надо мне рассказывать о задах и пороках: я всю жизнь прослужил на флоте».
– Выходит, ему немного недостает практики?
– Джеймс, думаю, в этом замечании не было mens rea («ничего общего» лат.)?»
Бета: momond
Канон: Патрик О'Брайан "Капитан первого ранга" (вторая книга в цикле о капитане Джеке Обри и докторе Стивене Мэтьюрине), киноканон "Хозяин морей на краю земли".
Размер: 2 929 слов
Статус: глава первая вторая глава, закончен.
Персонажи: Джек Обри, Стивен Мэтьюрин, крестьяне из леридского поместья (ОЖП Перлита и другие), дезертиры и мародеры из наполеоновской армии,
Пейринги: Обри/Мэтьюрин
Рейтинг: NC-21
Категория: джен, преслеш, слэш
Жанр: приквел киноканона, приключения, херт-комфорт.
Предупреждение: спойлердраки и откровения, продажные женщины
Примечание: Каталанский переводится в тексте, латынь - ниже текста, в конце есть маленький кусочек канона, из которого ясно, почему Стивен считает, что "Джек никакой болтовни на эту тему не потерпит" Еще есть имя Рамона Льюля, каталанского драматурга и философа, этакого Шекспира Каталонии.
Глава втораяГлава вторая
После захвата «Какафуэго» к Обри приклеилась кличка Счастливчик. Вопреки этому прозвищу, сам он считал, что его злой рок спит недолго. Посему надо успевать, пока он спит. Действие было его стихией, его творчеством и скажи ему кто-нибудь, что пяти минут мало, чтобы спланировать военную операцию, Джек счел бы, что он ослышался. В смысле, мало? Если есть только пять, значит, спланировать надо за пять.
Конники приближались галопом, что давало в совокупности чуть меньше пяти.
Итак, дезертиры. Пришли из-за Пиренеев, либо там же, где они со Стивеном, либо чуть выше. Если они сбежали из регулярных частей и бандитствуют давно, то о них ничего скажешь с налёту. И тогда можно это отбросить. Если же, что вероятнее, они рванули из рекрутского пункта… как очень и очень многие молодые парни, почувствовав, что сержантская палка бьёт больнее отцовской…
Ближайшая рекрутская контора в Марселе. Он вспоминает пыльную колонну рекрутов, на которую смотрел, через крохотные щелочки глаз в медвежьей шкуре. Собирают местных ребят с побережья и предгорьев.
Приходит на ум, как Стивен говорит, стоя у пограничного столба: «Лягушатники гоняют сюда скот из Ла-Вайля». Значит, у местных пересекать границу в обычае. Ничего дурного они в этом не видят. Отношения добрососедские. В Англии за выпас на чужой территории будешь рад отделаться битой рожей. А вот еще - нечаянная встреча с крестьянскими детьми в лесу. Стивен стоит на коленях, рассматривает что-то в корзине у девочки. Тогда он говорил с ними на родном языке. И язык по ту сторону Пиренеев почти тот же.
И молодые парни из того же Ла-Вайля или Каркасона, могли решить, что проще отсидеться за хребтом, где свои уж точно искать не будут. Местных они просто не боятся. Или бояться, но меньше.
Но отсидеться можно и без грабежей, рассыпаться, разбрестись по крестьянским хозяйствам, наняться в батраки. Держаться бандой труднее, заметнее, нужна добыча, по крайней мере, еда и фураж. Нужно убежище. Нужен… главарь.
Отсюда Джеку все просто и понятно. Зачинщика бунта на корабле офицеры убивают сразу же. Без разговоров, как только становится ясно, кто зачинщик. Тут лучше ошибиться и убить, чем ошибиться и не убить.
Значит, в первые же минуты противостояния, до того, как они поймут, что переговоры он вести не может и не будет, он убьет или тяжело ранит вожака. Остальных они попробуют разоружить.
Позиция у него открытая, другую выбирать некогда. Но как раз это-то ему и не впервой. Судно в море хорошо просматривается и есть преимущества в том, что враг уже понял, с кем будет иметь дело. Плюсы в том, что ты видишь его реакцию и успеваешь на нее ответить. Минусы в том, что заранее предусмотреть ничего нельзя. "Никаких маневров в бою, просто атакуйте"
Всадники приблизились и придержали ход. Четверть кабельтова. Теперь были видны лица и руки и Джек отбросил рассуждения. Впился взглядом, отслеживая поворот головы, открытый рот, кивок. Он не мог бы выразить в словах, то, что сейчас делал. Он "читал" противника. Так же, как читал разворот паруса, беготню на марсах чужого корабля, открытие пушечных портов.
Вот он, вожак, с кавалерийским палашом - у прочих тесаки. К нему оборачиваются лица. Это он будет решать, что делать с неожиданным препятствием. Джек остановил на нем взгляд и больше не отрывал его. Даже бессознательно стиснул зубы и откинул голову, копируя лицо противника. Он должен был прочесть его мысли, от этого все зависело на данный момент.
Небольшая группа пеших на дороге. Ни пики, ни копья, которые бы можно было упереть в землю, направив в грудь лошади. Значит, наехать, сдавить конскими боками и порубить с седла - простая кавалерийская тактика. Если бы не тот факт, что среди пеших есть один с длинным клинком, которым легко рассечь воздух перед конем, пугая животное, заставляя его шарахнуться.
Джек вынес чуть вперед руку со скьявоной. "Что ты скажешь на это?" Не исключено, что повернут. Но не повернули. Подчиняясь неслышному отсюда указанию, стиснули бока лошадей коленями, подались телами вперед, толкая коней в бег. И разделились, двумя цепочками по обочинам обтекая пеших.
"Дурень ты деревенский, - подумал Джек радостно - с курами тебе воевать. В этом весь твой расчет и есть?" Заехать сзади. Оттуда, куда не взлетит длинный меч, боясь поранить своих. Свалить на Джека пару окровавленных тел и закончить дело, топча их и накрывая палашом. Не выйдет. Не будет Джек стоять, прикрываясь своим жалким и неповоротливым войском, которому даже рассыпаться не скомандуешь.
Он сорвался с места, пропуская мимо скачущую лошадь, и рубанул ее по крупу сзади. Лошадь взвизгнула и осела на задние ноги. Седок завалился на вставшую дыбом луку, одновременно цепляясь за нее и пытаясь панически оглянуться. Джек рассек ему скулу на обратном движенни клинка. Слабо - расстояния не хватило, даже для длинной скьявоны, но достаточно, чтобы отвлечься на скачущего следом вожака. Тот уже успел притормозить и развернуться боком, успел отвести для замаха руку. А у Джека не было даже мгновения для замаха и он выпустил бесполезный клинок. Снизу вверх, как шило, он воткнул дагу в брюхо коню, и поднял правую руку, защищаясь от удара. Но тут конь, вместо того, чтобы завалиться на подогнувшихся ногах, судорожно подпрыгнул и поднявшийся в стременах всадник получил удар собственным седлом. Рука в замахе дернулась и сбилась. Вот он, чертов шанс. Джек схватил его за пояс, выбросил из седла через себя и сам, падая, перехватил запястье с палашом. Копыто ударило его в бедро, но он проигнорировал взрыв боли. Он боролся за оружие с оглушенным, но не сдавшимся врагом, когда другое копыто размозжило тому голову. Кровавый ошметок полетел прямо в лицо, но Джек не пытался отереться. Вырвав палаш из разом ослабевшей руки, он откатился от копыт и вскочил, разворачиваясь. Туда, где он спиной чувствовал еще одного.
- Но, но, но, - закричал человек, закрываясь от палаша безоружными руками. Это был один из крестьян, - Са акабат, сеньоре. (Всё закончилось, господин. каталонск.)
Джек оборачивается всем телом, ожидая новых сюрпризов, но их уже не предвидится. Одну лошадь держит за уздцы улыбающийся горец в некрашенной рубахе, чуть дальше сучковатая палка другого горца, сопровождаемая незнакомыми, но очень понятными словами гулко опускается на чьи-то кости. А справа по дороге резво уходит лошадь с двумя седоками и еще более резво с одним седоком. Все закончено.
И только сейчас Джек видит, что зарубил первого насмерть. Последняя треть клинка рассекла лицо до кости - в ране белеют зубы. А ниже залитая кровью разрубленная шея - как известно, быстрый конец.
Джек вытирает лицо ладонью. Слышит, как за спиной переговариваются каталонцы, прекращая мучения бьющейся лошади. Рядом старик, опирается на свою палку, тоже рассматривает неподвижное тело у его ног. Потом смеется, показывает беззубые десны, что-то говорит, кивая на Джека. Ему отвечают возбужденные, опьяненные, хохочущие голоса, очень знакомо, хоть и непонятными словами.
- Молодцы! – во всю силу голоса рявкает Джек, - Всей абордажной партии двойная доля в призовых!
И благодушно добавляет:
- Что? Не поняли? Ну и ладно.
Уже совсем рассвело. Трофейный палаш греет руку теплом чужого мертвого тела. Джеку весело. Горцы с улюлюканьем ловят напуганную лошадь. И первые лучи светила в этой благословенной земле теплые, не жгут раздраженную кожу, а только гладят. И бледный Стивен, с дедовским мушкетом выскочивший на ступени – все кажется смешным и трогательным, каким-то бутафорским, ненастоящим, как в кукольном балагане. Он обнимает за одно плечо рукой с палашом грязного, покрытого разводами и засохшей кровавой коркой Стивена. Он рад бы обнять его и второй, но в ней зажаты дага и эспада с красивым именем, которое он успел забыть. Стивен прячет красные, терзаемые солнечным светом глаза, на его плече и что-то говорит, покачивая головой:
- Естик моль кансат… (Я очень устал. каталонск.)
- Что? - спрашивает Джек, - Что вы сказали?
И в следующее мгновение бросает все железо, подхватывает отяжелевшее тело, боясь сам не устоять на предательски подламывающихся ногах.
- Эй!, - говорит он, дождавшись, когда стихнет грохот падающих на камень клинков, - кто-нибудь там… возьмите у меня доктора Мэтьюрина, мне его не удержать.
И все равно смеется.
« 21 июля. Третий день пребывания в Лериде. Произведена резекция uncaminalis tumor верхней наружной части голени крестьянина 47 лет, Санчио Мендоса. Предположительно vericula, четверти дюйма в диаметре без глубоких образований. Разрез зашит крестообразно. Примечание – плохая свертываемость, проверить на предмет кровотечения. Осмотрена девочка 5 лет Мона Кабалье, жалобы матери на приступы apnea. Не вижу причин, здоровый ребенок… Возможен ненаследственный порок развития легких.
Физиологические основы для сближения с мужчиной теоретически мною изучены. Практически – terra incognita и я боюсь на нее ступить. Однако, я в положении, когда надо на что-нибудь решаться. Именно сейчас мне предоставляется редкий шанс. Д.О. нуждается во мне острее, чем когда-либо. Здоровье еще не вернулось к нему. После стычки с дезертирами он считал, что отделался легко, но к вечеру не смог подняться и был страшно этим расстроен. Еще бы, именно сейчас Адмиралтейство раздает чины и корабли, права на разбой и золотые «швабры». Он рвался в Англию, но коварный характер хвори, боль в суставах, слабость – до некоторой степени смирили его – мне было выдано милостивое разрешение лечить его два или даже три дня, «но только обязательно хорошенько вылечить, Стивен». Сильная простуда, вызванная купанием в ручье под каштанами, сразу после пребывания в жаркой медвежьей шкуре, осложненная истощением, нагрузками и скверным питанием во время нашего перехода, стертые ноги, несколько ушибов, полученных в драке, и небольшое отложение солей – вот и все, что составляет этот букет. На деле это способно свалить быка, а мне предлагают вылечить за три дня…
Но он лечится с голубиной кротостью. Кажется, мой авторитет сильно подпирают ветхие замковые стены. Д.О. вообще ослепляет мишура, он благоговеет перед большими деньгами. Меня теперь как будто окружает сверкающий ореол. Вдобавок, здесь я единственный, кто говорит на его языке. Как результат, необыкновенная податливость и мирное настроение. И это дьявольски искушает».
Виноград, обвивший ивовые дуги над дощатым столиком, колебался от ветерка, качались недозревшие гроздья и по странице прыгали пятна света. Подошла женщина, поставила на стол тарелку свежего миндаля и так же тихо отошла, мягко ступая, боясь потревожить доктора. Подбежал ребенок, посмотрел выжидательно. Стивен дал ему горсть орехов и сказал:
-Ана, ана (иди, иди каталонск.), - звучная катала так и просилась на язык.
Мальчик еще немного поглядел, как незнакомый рыжий человек, которого взрослые называли «молодой хозяин», ловко черкал перышком в книжке и убежал.
«Однако, мне совершенно неизвестны механизмы возникновения Venereorum excitatio у моего друга. Странное дело, я знаю о нем почти все, но понятия не имею, каков он в постели с женщинами. Он не опускается до обсуждения со мной подобных тем. То, что я называю части человеческого тела их именами без запинки, давно сделало меня в его глазах чем-то вроде ребенка, старца или блаженного. Десятки раз я видел его совершенно нагим и он спокойно раздевается по первому требованию. Вчера вечером, желая отвлечь его от увлекательнейшей ревизии винных погребов - откуда ему знать, что в подвалах любого испанского замка хранятся вина со всей провинции – я сказал, что желаю его осмотреть. Он в мгновение ока скинул одежду и растянулся передо мной, разглагольствуя на тему войны и обогащения. Что-то вроде: «Наша единственная цель на войне выжить и стать богатыми, потому что если мы это сделаем, то наши враги падут и разорятся. Ха-ха! Стивен, ну разве не смешно?» Я плохо понимал и еще хуже контролировал себя. Д. одуряюще пах благородными виными парами, лихорадочным потом и пылью. Он был пьян и не замечал, как непосредственно реагирует его тело на мои прикосновения. Потом без видимой причины перешел к рассказу о какой-то морской баталии, что потребовало непременного хватания меня за руки и плечи. У меня не раз и не два темнело в глазах и я не знал, доживу ли я уже в ясном сознании до того момента, когда враг будет разбит и потоплен. Но тут в рассказе появился лорд Нельсон и «про этого человека я не могу говорить без порток, позвольте мне одеться, Стивен, если вы конечно кончили осмотр». Dixi.
«Дальше будет самое интересное», - сказал он и уснул своим излюбленным способом, на середине фразы. Я был уверен, что так умеют делать только дети.
Работая в Магоне с доктором Флори, я довольно часто подменял его на его практике, и мне доводилось видеть проституток, ставших жертвами пьяной страсти любовников. Чаще матросов, реже – но не настолько реже, как хотелось бы – офицеров. И это при том, что повредить женщине во время акта совокупления довольно сложно. Мужчине, наоборот, сложно не повредить.
Никакой болтовни на эту тему Джек не потерпит, он уже дал это понять. А попытка разбудить в нем животную похоть может закончиться для меня плачевно. Если предположить, что я останусь жив, сделав ему непристойное и оскорбительное предложение, то уж в ходе соития он, с его силой и - я уверен – скверной осведомленностью, может искалечить меня или убить раньше, чем сообразит, что он это сделал. Это будет трагичный итог жизни для влюбленного и комичный для медика. Жаль, я не Шекспир и не Льюль».
Он заложил перо между страниц, захлопнул дневник и встал. Лошадь спокойно объедала траву вокруг старой груши. Стивен положил дневник в седельную сумку, взял поводья с луки и, наступив на изгиб ствола, сел в седло. Животное продолжало пастись, как ни в чем не бывало, подрагивая ушами. С исключительной природной мудростью оно полагало, что желания того, кто тебя не привязывает, и предвосхищать не стоит. Это было логично. И достойно подражания.
Только почувствовав колени, потом удила, смирная андалузская лошадка пошла сперва шагом, подбрасывая голову, а потом чистой и нетряской рысью. Молодая хозяйка подворья, отвечая на прощание, посмотрела на него прекрасными, влажными глазами испанской женщины. «Повышенное слезоотделение, - подумал Стивен, - доставшееся от предков-мавров. Причина всей красоты – усиленная работа желез. Интересно, уменьшается ли красота от того, что я это знаю?»
Небольшая рощица фисташки и мирта обозначала естественную границу селения. За ней пыльная дорога выводила на старый римский тракт. Когда-то его проложили сюда ради белого пиренейского мрамора. Южный склон горы, на которую смотрели окна всего левого крыла замка, и сейчас обезображивало грязно-белое пятно выработок, а сам замок стоял на фундаменте римской виллы. Был здесь и давно разрушенный акведук и даже небольшой нимфеум, который Джек упорно именовал «ванной». Дворик с нимфеумом сразу стал его любимым местом, он и сейчас был там, судя по голосу, разносившемуся почти на милю.
Стивен спешился, желая дать лошади отдых после подъема в гору, и в поводу провел ее через проём стены. Джек бранился с Перлитой, сидя на мраморном бортике.
- Ну что ты за бестия, тетушка? - говорил он ей по-английски полным укоризны тоном, - Мясо, понимаешь. Я привык есть мясо. Этот твой пудинг с травой в меня не лезет. Мясо. Ты знаешь, что это такое? Оно с рогами и говорит: «Му-у!», вот так.
- Вот-вот, - по-каталонски отвечала старушка, - Здоровый как бык, а капризничаешь, как дитё. Ешь давай. Разве молодой дон не сказал тебе кушать?
- У, негодяйка! Вон идет твой дон, накорми его кашей. Приветствую, доктор. Как месса? Как папа римский? Жив, здоров? Поплясали свою саранду?
- Сардану. К чему такой недовольный тон? Вам стало хуже? - Стивен передал Перлите поводья и перевел заветное желание гостя, - Костелада. (Жареное мясо, шашлык, каталон.)
Старая испанка подхватила миску с паэльей и, с лёгкостью управляясь и с конем и с посудиной, гордо покинула место сражения.
- Бросили меня тут на полдня, - пожаловался Джек, поднимая голову и подставляя ладоням Стивена шею – лимфоузлы заметно уменьшились, - Слова сказать некому. А сами скачете по площади с девицами. Что, нет?
- Нет, - доктор выпустил из рук нахмуренное лицо и тоже присел на бортик, - Сардану танцуют медленно. Для желающих поскакать есть другой танец – хота.
Джек с сомнением хмыкнул:
- Да вы же наигрывали мне мелодию, и я помню, что она была довольно бойкая.
- В том все и дело, а танцуют под нее вот так.
Стивен встал на бортик бассейна. Гибко покачнулся на ступнях и переступил на шаг вперед, снова покачнулся и отступил на прежнее место, пружинисто переступил с ноги на ногу и снова сделал маленький шажок вперед, словно пробовал зыбкую почву и снова отступил.
- И вот эти топтания вы называете танцем? Вы не шутите?
- Нисколько. Я бы показал вам и хоту, но ее без музыки не спляшешь, - он спрыгнул на землю и снова проделал незатейливое па народного танца, только раскинув и подняв выше плеч руки, - Что такое, Джек? Чем я вам снова не угодил?
Обри тряхнул головой, сгоняя с лица озабоченное выражение.
- Что? Нет. В самом деле, довольно любопытно…
Он просто не мог привыкнуть к этому Стивену. Загорелому, одетому в узкую черную одежду с коротким, выше талии, камзолом, расшитым на груди и широким шелковым поясом. Одежда ему несомненно шла и, надо было признать, создана была для таких, как он. Но в ней он был чужим, слишком молодым, опасным на вид субъектом. И Джеку смертельно не хватало прежнего: бледного, с застывшим взглядом, редко улыбающегося Стивена.
Этот испанский гранд слепил глаза, особенно сейчас, когда он пританцовывал, раскинув руки, как тореро перед боем.
Джек отвернулся и стал смотреть на белый камень фонтана.
- Хорошая штука эта ваша ванна, днем здесь прохладно. Говорите, ее построили язычники? Неужто они молились здесь своим этим нимфам?
- Не думаю. Скорее они собирали здесь окрестных деревенских нимф и проводили с ними сиесту.
Джек вздохнул.
- Скажите пожалуйста! А во всем замке ни одной девицы. Только старушенция.
- Я их всех отослал подальше, - хладнокровно признался Стивен, - Не хватало мне еще разгребать последствия ваших шашней. Интерес северян к нашим девушкам приводит к дурным последствиям, таким как я, например.
Джек рассмеялся, не в силах обижаться на эту искреннюю манеру.
- Какое низкое коварство! – сказал он, - Это не по-дружески.
- По-дружески? – доктор остановился и прищурился, - Могу взять вас с собой в Барселону. Если выдержите дорогу в седле. Мне надо пополнить запасы лекарств, заодно разведаем, как вам выбраться в Англию. Ну и отыщем публичный дом. Раньше они там, помниться, встречались.
Джек покраснел и разулыбался.
- Прекрасный план, дружище. Только покажите мне, где у вас встречаются эти ваши дома и научите меня паре-тройке фраз. А уж потом можете отправляться за своими лекарствами.
- Ничего подобного. Я тоже соскучился по развлечениям такого рода. Или вы отказываете мне в подобном праве?
- Да что вы! – воскликнул Обри, выдавая себя с головой потрясенным выражением лица – Стивен ложится со шлюхой, как это вообще может быть, - Конечно же, нет! Найдем вам девчонку по высшему разряду.
Он расправил плечи и сладко потянулся.
- Эх, друг вы мой! Можно я вас обниму, правда? Это вы замечательно придумали. А я, ха-ха, считал вас этаким монахом. И был не прав. Как говаривал во времена моего мичманства на «Ресо» наш штурман Тейтон: «На берег и по бабам!»
Venereorum excitatio - лат. половое возбуждение
Uncaminalis tumor – лат. опухоль неизвестного происхождения.
Vericula – лат. Бородавка
Apnea – лат. Задыхание.
«– Да нет же, – пожал плечами Стивен. – Вы жестоко ошибаетесь. Будучи в здравом уме и трезвой памяти, я уверяю вас, что он не имеет об этом никакого представления. Джек подчас не слишком наблюдателен. Он смотрит на мир просто, и, по его мнению, педерасты вздыхают лишь по юнгам, певчим да еще тем бесполым созданиям, которые водятся в борделях Средиземноморья. Я предпринял осторожную попытку просветить его немного, но он со знающим видом произнес: «Не надо мне рассказывать о задах и пороках: я всю жизнь прослужил на флоте».
– Выходит, ему немного недостает практики?
– Джеймс, думаю, в этом замечании не было mens rea («ничего общего» лат.)?»
@темы: Патрик О'Брайан, Книги, Фанфики
-
-
17.03.2014 в 00:25-
-
17.03.2014 в 00:27-
-
17.03.2014 в 02:29Здорово, что ты отразила очередное изменение Стивена в глазах Джека. Эх, бедный Джек, сколько еще вариаций Стивена предстоит ему изучить ))) И дневник! Такой натуральный! Любопытство гложет меня теперь на предмет дальнейшего развития событий )
-
-
17.03.2014 в 09:29И дневник очень характерным получился.
Но О'Брайан О'Брайаном, а я тут поняла, как же мне не хватает твоих фиков про майора и Паганеля
-
-
17.03.2014 в 11:51жжжж"ыыыы" неспростаСобственно с этого фик и начался. Я подумала, что ж это ОБрайан лишил нас возможности глянуть на Стивена-Эстебана в родной стихии. Ведь наверное он будет очень хорош и естественнен. Смуглый Стивен в костюме махо, стройный торс замотанный кушаком, сардана, каталонская речь... Залюбуешься. Тут надо обязательно отрывочек из Брайана запостить. Это было после краткого визита Стивена на родину, когда его просто высадили на берегу, а потом подобрали.
читать дальше
У Джека просто обязан был случиться культурный шок.
Stella Lontana, Спасибо, дорогая, мне очень хотелось тебя порадовать экшеном. Потому что ты ведь задаешь тон. И если, ты сказала "умеешь", значит я взяла эту высоту.
А эта коротенькая послеэкшеновая сценка, написалась сама собой. Словно вот герои, - ну ты знаешь, так бывает, - не спросясь у автора что-то вдруг делают, а ты только успевай записывай.
Дневник Стивена просто искушает "под него" поработать. Тем более мы его обсуждали и всем это место у ОБрайана нравится. И мне тоже. Брайан в этом смысле молодец - дал нам заглянуть в глубину своего Марти-Сью.
Про Паганеля и майора? А какие проблемы - напишем. А хочешь, вместе напишем.
-
-
17.03.2014 в 13:12Я, со своей стороны, читаю О'Брайана, и вижу как много места уделено, кхм, отношениям на флоте. И Джек там сразу: "фу-фу-фу!" Так что дорогая, мне очень интересно, как ты приведешь героев к одному знаменателю.
-
-
17.03.2014 в 14:05Ты читаешь какую книгу? Первую? О! Ты еще много узнаешь нового. Джек, конечно, не полезет с мужиком в постель вот так, за здорово живешь. Его не зсавишь вот так легко поменять свои убеждения. Тем не менее он действительно давно на флоте... *загадочно улыбется*
-
-
17.03.2014 в 14:08-
-
17.03.2014 в 14:36Но тут в рассказе появился лорд Нельсон и «про этого человека я не могу говорить без порток, позвольте мне одеться, Стивен, если вы конечно кончили осмотр».
Если честно, я восхищаюсь твоей смелостью, ты решила взять на абордаж завязку пейринга и обоснуй и я верю. что у тебя получится верибельно. Я бы не рискнула пойти на такой шаг )
-
-
17.03.2014 в 15:16ученый/военный
А веь и правда... А я всё думаю, ну есть, есть что-то, что связывает эти пары. Действительно ученый и военный. Ах ты ж блин! Твоя фамилия должна быть Рентген, дорогая.
И кстати, Холмс и Ватсон действительно вписываются. Я по ним много сюетов насочиняла, но не писала ни один.
-
-
17.03.2014 в 15:27Очень приятно, что тебе нравиться это место.
Ох, как я хочу, чтоьбы получилось верибельно. Проверяю и перепроверяю.
-
-
17.03.2014 в 15:36"Никаких маневров в бою, просто атакуйте" - я хотела спросить, откуда эта фраза, и тут как раз дочитала, как Джек описывает обед с Нельсоном. Авторство фразы понятно, но ты пользовалась другим переводом книги или сама перефразировала? В книге очень неуклюже "Забудьте вы эти маневры, всегда атакуйте и бейте неприятеля"
-
-
17.03.2014 в 16:08Weala, каждому свое, тебе - глубокий психологизм, а я пока играюсь в кораблики )))
Бывает что небольшой кусочек сравнительно гладкого текста отнимет уйму сил, а бывает пишется так легко, словно кто-то диктует.
Ага, знаю такое за персонажами )
-
-
18.03.2014 в 08:43А про фразу Nerwende, права, так она была произнесена в фильме.
Nerwende, Спасибо за английский оригинал, я его еще не видела. То есть дословно: никаких маневров, просто идите на них. Есть еще тогда один смысл: не крутите кораблем ребята, не теряйте времени, прите буром - берите на испуг.
Бог с тобой, какой там у меня психологизм. Одни инстинкты
-
-
18.03.2014 в 10:13но такие психологичные!
А я тем временем решила сначала тряхнуть юностью и перечитываю ДКГ ))) попутно вспомнила, что сперва я посмотрела фильм и тогда решила книгу прочитать, но вот сейчас при попытке вспомнить, что там в фильме было, помню одни кадр: альбатрос летит
-
-
19.03.2014 в 13:09но мне тоже интересен не сам слэш как факт, а то, как к нему подведут обоснуй, особенно с такими героями.
и экшен в тему, люблю, когда всякие чуйства идут дополнением к сюжету а не самоцель
-
-
19.03.2014 в 13:57-
-
19.03.2014 в 14:06В ОКБ это если кто смелый сослэшит Блада с Волвиком, но это буду не я, ибо на святое руки не поднимаются, разве что стеб
-
-
19.03.2014 в 14:14А Волверстона я в качестве "военного" совсем не вижу, тут скорее Хагторп или Джереми. Волверстон - архаичная сила, которой чужд порядок, какой из него военный?
-
-
19.03.2014 в 14:23Насчет Блада и Пейрака - специалисты широкого профиля
-
-
31.05.2014 в 19:13-
-
31.05.2014 в 19:14-
-
01.10.2017 в 19:34-
-
01.10.2017 в 19:49-
-
01.10.2017 в 22:38-
-
02.10.2017 в 17:44-
-
02.10.2017 в 21:54но вы немного скрасили мою печаль
Вместе страдать легче? ))
-
-
05.10.2017 в 17:44