Три в одном
не прошло и года, как я решила выложить сюда проду...
Название: Возвращение домой
Автор: natoth
Беты: momond, soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, 49 963 слова
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...
Читать фанфик на Фикбуке и на Фанфикс.ми
Скачать с ядиска: Возвращение домой
26. Отставка
– Скажи-ка нам, красотка:
А где твой муженек?
– В Голландии он бьется,
Покой мой не сберег...
Корнет Вернер сделал паузу, чтобы глотнуть эля из большой кружки, и посмотрел на Блада, ухмыляясь. Он был изрядно пьян и пребывал в весьма мрачном настроении. А когда он был в таком состоянии, то начинал горланить «Красотку», которая в те годы была одной из любимых песен у наемников.
– Давайте, лейтенант, присоединяйтесь, – промычал он, стукнув кружкой о стол, и снова заорал, совершенно не попадая в мелодию, но зато очень громко:
– А что бы отдала ты,
Чтоб вновь его обнять?
– Мне ничего не жалко,
Все можете забрать...
Блад сидел напротив него, пытаясь хоть немного стряхнуть серую хандру и оцепенение, которые владели им в последние дни. Возможно, в этом была виновата сырая и холодная голландская осень с ее постоянными дождями и отсутствием солнца. А может быть, ноющая рана не давала покоя.
Но, скорее всего, причина была в том, что из-за недавно заключенного перемирия большая часть солдат-наемников страдала от безделья. Часть спасалась от скуки в беспробудном пьянстве, а кое-кто, из самых дерзких и отчаянных, не гнушался и более лихими делами. Их полк, точнее, то, что осталось от него после недавних сражений, все еще стоял в небольшом пограничном городке в Испанской Фландрии, в ожидании дальнейших распоряжений короля.
– Отдам сады Версаля,
Париж и Сен-Дени
И горлинок из сада,
Воркующих в тени!..*
Вернер раздраженно смахнул кружку со стола, и та упала с громким грохотом.
– Надоело это кислое пойло! Лейтенант, давайте закажем вина, а?
И он наклонился к Бладу, дыхнув на него перегаром. Корнет был небрит, волосы его, сальные и всклокоченные, торчали вихрами в разные стороны.
– Выпьем... помянем нашего капитана, а? – промычал он настойчиво. – И остальных ребят тоже... ну же, лейтенант, не будьте таким занудой!
Блад покачал головой, потирая плечо.
– Йоганн, как лечащий врач, я вынужден призвать вас к умеренности. К тому же за упокой души капитана Демулена мы уже пили, и не раз, – добавил он со вздохом.
Немец раздосадовано выругался, неловко поерзав на табурете. К столу была прислонена массивная дубовая палка, формой и размерами напоминавшая вымбовку, которая служила корнету костылем. Вернер сидел, вытянув простреленную в последнем бою ногу так, что она перегораживала проход между столами. И с вызовом глядел на каждого проходившего мимо посетителя.
– Нам обоим просто необходимо выпить, лейтенант, – снова затянул он, покачиваясь. – Да вы посмотрите на себя! Совсем зеленый! Хорошее вино согрело бы вам кровь и придало сил...
Блад знал, что и впрямь выглядит неважно. Его все еще шатало от слабости каждый раз, когда надо было пройти больше ста шагов. Слишком много крови потерял в той последней заварушке с испанцами.
Возможно, эта телесная слабость тоже была одной из причин его апатии.
– И чего им там, наверху, стоило чуток повременить с проклятым перемирием? – принялся ворчать Вернер. – Скажите, лейтенант! И ради чего, спрашивается, мы все чуть не передохли? Чтобы теперь торчать здесь и напиваться всякой дрянью, которую нам подсовывают фламандские хапуги? И что же нам теперь, вечно расшаркиваться перед испанскими свиньями?!
Вернер кипел от злости и жажды мести. А Блад ничего не чувствовал. Пытался, но не мог вызвать в себе ни одной эмоции. Хотя горечь и негодование немца были ему прекрасно понятны. Когда они выбрались из окружения, намереваясь дорого отдать свою жизнь в бою, оказалось, что война кончилась. Мирный договор был уже несколько дней как подписан, просто требовалось время, чтобы весть об этом облетела все части армии.
– Столько хороших парней, получается, сгинули ни за что, ни про что?! – рычал Вернер, стукнув кулаком по столу. – Сколько наших вырвалось из окружения? Человек десять?
– Около того, – кивнул Блад.
– Говорят, войны теперь лет двадцать не будет, – продолжал корнет хмуро. – Как вы думаете, лейтенант, неужели это правда? Что же тогда будет с нами?
Блад провел рукой по лбу, откидывая волосы назад.
Последние два месяца этот вопрос задавали себе почти все солдаты французской армии. Большая часть этих людей никакого другого ремесла, кроме военного, не знала.
– Ходят слухи... – произнес Блад медленно и запнулся на мгновение, подбирая слова.
– Давайте, выкладывайте! – поторопил его Вернер, намереваясь толкнуть в плечо, но в самый последний момент замер с поднятой рукой, вспомнив о ранении лейтенанта.
– Ходят слухи, что скоро наш полк перебросят во Францию, – продолжил Блад. – Будто бы для нас там будет работенка. Но что именно – не сообщают.
– Дай-то бог! – взволнованно воскликнул Вернер, приподнимаясь с места. – Главное нам с вами подлечиться к этому моменту, а, лейтенант?
Он хрипло засмеялся, пытаясь заглянуть в глаза своему собеседнику.
– Мы еще повоюем, ведь так? Мы еще им всем покажем!
И он воодушевленно хлопнул кулаком по столу, да с такой силой, что посуда задребезжала.
Потом оборвал свой смех, заметив, что лейтенант продолжает мрачно смотреть куда-то в сторону. В последнее время корнету стала очень не нравиться эта подозрительная молчаливость ирландца.
– Да что с вами, лейтенант, черт побери? – не выдержал он, наконец. – Да, мы на мели, но я уже знаю, кто мне одолжит еще немного деньжат. Как-нибудь продержимся до следующего жалования... Да, мы оба сейчас мало на что годимся из-за чертовых ран, но я уверен, что еще пара месяцев, и мы снова будем в строю...
– Я сегодня подал в отставку, корнет, – сказал Блад, перестав изучать царапины на столешнице. – Так что для меня война и в самом деле закончилась.
Вернер моргнул, явно не веря тому, что услышал.
– Ой, не шутите так, лейтенант! – сказал он, наконец.– Да неужели вы всерьез верите в то, что перемирие будет длиться так долго? Да наверняка уже в следующем году снова будем гонять испанцев по местным болотам!
– А я и не шучу, корнет, – спокойно ответил Блад, посмотрев ему в глаза. – Просто... тошно уже от всей этой неразберихи. Муторно, понимаете? Пора с этим кончать...
Вернер мотнул головой.
– Это вы просто еще от раны не оправились, лейтенант. А как все заживет, так сразу поймете, что все не так плохо, как сейчас кажется...
– Возможно, – не стал спорить Блад. – И, тем не менее, я теперь свободная птица.
– Тогда нам тем более надо выпить! На брудершафт! – рявкнул Вернер, стукнув палкой по полу. – Эй, хозяин! Вина нам обоим! Самого лучшего!
И снова затянул дурным голосом «Красотку».
***
– Петер... ты мне теперь как брат, п-понимаешь? – пробормотал Вернер, коверкая его имя на немецкий лад, и навалился на Блада, пытаясь его обнять.
Лейтенант пошатнулся под его тяжестью.
– Если бы не ты... – корнет был чудовищно пьян, и речь его была настолько невнятной, представляя собой дикую смесь немецко-французских слов, что Блад едва понимал его. – Я бы сейчас подох... потому что... если бы этот чертов мясник отрезал мне ногу... богом клянусь, Петер, если бы это с-случилось, я бы пустил себе пулю в лоб!
– Успокойся, Йоганн, заверяю тебя, как врач, всё будет в порядке с твоей ногой, еще плясать сможешь, – ответил Блад, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. Получалось это плохо, потому что вина они выпили немало. На столе уже выстроилась целая батарея пустых бутылок.
Хозяин принес еще одну, подозрительно глядя на постояльцев, явно прикидывая, способны ли эти двое оплатить выпивку.
– Спаситель! – Вернер снова полез обниматься, и Блад всерьез испугался, что он его задушит. – Я этого не забуду! Никогда, Петер!
– Я обязан тебе не меньше, Йоганн... – просипел Блад, сдавленный железными лапищами немца.
Он действительно успел вытащить Вернера буквально из-под ножа хирурга, разыскав его в госпитале, когда корнета уже собирались тащить на операционный стол для ампутации.
Немец устроил громкий скандал, угрожая свернуть проклятому докторишке шею, и этот шум помог Бладу найти его среди таких же, как он, раненых страдальцев, которыми госпиталь был забит под завязку.
Осмотрев рану, он нашел, что местный хирург несколько поторопился с выводами, и ногу еще можно спасти, если постараться. Другое дело, что, судя по ужасному состоянию раны и грязным бинтам, врачи в этом госпитале особо не утруждали себя хотя бы элементарным уходом за больными.
Бладу пришлось немного поругаться с медиками, которые считали, что тянуть с ампутацией нельзя, пока воспаление не перекинулось на остальные органы. Сошлись на том, что Вернеру дают еще день отсрочки, и если улучшения не наступит, то нога пойдет под нож.
И оставили его на попечение Блада.
«Раз уж вы такой умник, сударь!»
Блад тогда и сам только пришел в себя после ранения, и его все еще немного лихорадило, но весь тот день он из последних сил ухаживал за корнетом, и постарался промыть и обработать рану Вернера как можно тщательнее.
– ...и вот засели мы в том доме, готовые дорого продать свои жизни, – вещал Вернер, обнаружив, что несколько посетителей готовы слушать его байки про недавний бой. – Потому что все знают, что лучше застрелиться, чем угодить в лапы этих испанских мерзавцев... мой друг вот подтвердит... – он толкнул Блада локтем. – А они выбегают прямо на нас и орут: armisticio, armisticio!** Признаться честно, сначала я подумал, что они решили нам сдаться...
Слушатели громко рассмеялись, заглушив его слова. Вернер тоже захохотал, передразнивая испанцев.
– Нам уже пора, Йоганн... – Блад пытался выбраться из-за стола, но Вернер крепко держал его за локоть.
– Нет, еще один тост! – промычал он упрямо. – Самый последний!
– Хорошо. Самый последний! – согласился Блад, падая обратно на табурет.
От вина в голове шумело, ноги стали как ватные. Он не ожидал, что захмелеет так быстро, впрочем, учитывая слабость, которая его одолевала в последнее время, много для этого не было надо. Лейтенант осознал, что вряд ли сам доберется до своей комнаты, особенно, если придется тащить Вернера... Единственное, что радовало: плечо перестало болеть. Блад подозревал, что Вернер напивается по этой же причине: чтобы избавиться от адской боли в ноге...
***
– Это вы лейтенант Питер Блад, не так ли? – услышал он чей-то голос за спиной.
Он обернулся и увидел незнакомого ему человека, закутанного в плащ. Что-то резануло слух в его словах. Потом Блад осознал, что вопрос был задан по-английски.
– Да, это я, – также по-английски ответил он, отчаянно стараясь, чтобы слова звучали внятно и членораздельно. – Чем могу служить?
Мужчина в плаще извлек из кармана небольшой конверт и протянул Бладу.
– Мой господин хотел бы увидеть вас сегодня вечером, – произнес он тихо.
– К черту! – проревел Вернер, мрачно глядя на гостя. – Сегодня у нас есть дела поважнее! Ведь так, Петер?
Блад сумел высвободить руку и взять конверт. Приподнял брови в удивлении, прочитав имя на обороте. Буквы так и норовили расплыться перед глазами.
– Лорд Г-гилдой? – пробормотал он растерянно. – С чего это у его светлости такое внимание к моей персоне? Не припомню, чтобы мы были знакомы...
Теперь настал черед посланца удивляться. Правда, сделал он это более сдержанно.
– Вы спасли ему жизнь полтора года назад, сэр, – ответил он церемонно.
– Вот как? – Блад покачал головой, с улыбкой оглянувшись на Вернера. – Ох, сударь, боюсь, ваш господин был далеко не единственным, кому я спас жизнь...
– Это точно! – снова встрял Вернер, который, напившись, утратил последние остатки почтительности. – Вот, например, если бы он не разыскал меня в том треклятом госпитале...
– Это случилось в Антверпене, лейтенант, – негромко добавил гость, продолжая кутаться в плащ.
Блад перестал улыбаться.
Посланник кивнул, отметив перемену в его позе и выражении лица.
– Вижу, что вспомнили.
Блад медленно вскрыл конверт и пробежал глазами несколько строчек, начертанных на дорогой бумаге. Он был удивлен, что его светлость не только не забыл инцидент в Антверпене, но и не поленился разыскать его.
– Так что мне передать его светлости? – у посланника стало заканчиваться терпение.
Блад сложил записку и поднял на него глаза.
– Скажите лорду Гилдою, что его приглашение для меня большая честь, и я обязательно нанесу ему визит... как только приведу себя в порядок.
Посланник бросил понимающий взгляд на ряд пустых бутылок на столе, улыбнулся краем рта и кивнул.
– Его светлость будет ждать вас... лейтенант, – сказал он с вежливым холодком в голосе, а потом повернулся и ушел.
Блад еще раз посмотрел на записку, а потом, вздохнув, провел рукой по взъерошенным волосам, размышляя о том, что посланник лорда не мог найти менее удачного времени для этого визита.
– Что за дела у тебя с англичанами, а? – попытался выяснить Вернер.
Блад только махнул рукой, а потом позвал слугу и приказал принести холодной воды для умывания. Надо было срочно протрезветь, чтобы предстать перед английским лордом в человеческом виде...
* Перевод песни на слова Жубера «Рядом с моей милой так приятно спать» взят из книги Е. Глаголевой «Из жизни королевских мушкетеров»
** Перемирие! (испанск.)
27. Лорд Гилдой
– Вы уверены, что в состоянии держать шпагу, доктор? – спросил лорд Гилдой, входя в фехтовальный зал. – Ваша рука...
– Достаточно зажила, чтобы начать ее разрабатывать, милорд, – ответил Блад, натягивая толстые перчатки. – Как врач, я прописываю себе немного физических упражнений.
Он посмотрел на корзину с учебными рапирами, стоявшую у входа в зал, и выбрал себе подходящую, тряхнув в воздухе, проверяя баланс и гибкость. Удовлетворенно кивнул и поднял глаза на своего собеседника, уже занявшего позицию.
– Правда, не уверен, что окажусь достойным противником для вашей светлости, – добавил Блад, подходя ближе и останавливаясь напротив Гилдоя. – Все-таки за полгода бездействия я сильно потерял форму.
Лорд Гилдой расхохотался, блеснув белыми зубами.
Это был высокий, атлетически сложенный мужчина лет тридцати с небольшим, черноволосый и черноглазый. Его лицо, горбоносое, с тонкой полоской усов – дань моде, установленной королем Карлом II, – можно было бы назвать красивым, если бы не слишком массивный подбородок.
Они оба сейчас были без париков, одетые только в просторные рубашки и бриджи, не сковывающие движения.
– Вы скромничаете, мистер Блад, – сказал лорд Гилдой, отсмеявшись. – Не спорю, фехтовальное мастерство требует постоянного оттачивания, но я уверен, прежние навыки вернутся достаточно быстро. Тем более, они у вас впечатляющие.
– Вы преувеличиваете мои достоинства, милорд, – Блад сделал салют. – Но я постараюсь вас не разочаровать.
Гилдой также взмахнул рапирой, отвечая на его приветствие. Еще раз проверил защиту на острие. Потом вытянул оружие вперед, готовый к бою.
– Обещайте, что обязательно предупредите меня, если почувствуете какое-нибудь неудобство, – сказал он Бладу. – Мне бы не хотелось доводить все до крайностей.
– Непременно! – ответил Блад, начиная атаку...
***
– Кажется, на сегодня довольно, – быстро сказал Блад, переводя дыхание.
Лорд Гилдой тут же замер на месте, опустив рапиру. И, улыбнувшись, отсалютовал своему противнику.
Они оба тяжело дышали, разгоряченные фехтованием.
Гилдой сделал чуть заметное движение рукой, и возле них появился слуга с бокалами на подносе.
Лорд взял бокал и сделал жадный глоток. Потом схватил второй и протянул его Бладу.
– Ну, доктор, если вы сейчас не в форме, то мне страшно подумать, что будет, когда вы ее восстановите, – заметил Гилдой, осушив свой бокал и вернув слуге. – Клянусь богом, еще немного, и я бы попросил о передышке первым!
Он снял с плеча слуги полотняное полотенце и принялся вытирать вспотевшее лицо и шею.
Блад последовал его примеру и взял другое полотенце.
Его светлость, конечно, шутил. В течение всего поединка Блад чувствовал себя как паралитик, недавно поднявшийся с постели. Правая рука вообще вела себя, как чужая. Он удивлялся, что продержался так долго.
Блад прислушался к собственному телу, проверяя ощущения. Плечо слегка ныло, но он сам виноват, не следовало делать последний выпад столь резко.
«Могло быть хуже», – подумал доктор, возвращая рапиру в корзину.
– Я сильно потерял в скорости, – сказал он, оглядываясь на Гилдоя, который следовал за ним. – Слава богу, это был всего лишь тренировочный поединок, иначе шансов выйти из него целым и невредимым у меня было бы немного.
– Мистер Блад, теперь я испытываю муки совести, – произнес лорд Гилдой, догоняя его у дверей. – Вам, едва оправившемуся от ранения, можно позволить себе быть медлительным. Но не мне! Полагаю, это намек на то, что я должен меньше времени торчать на приемах в Лондоне, и больше тренироваться в фехтовальном зале!
– О, милорд, поверьте, я вовсе не имел таких мыслей! – возразил Блад.
– Тем не менее, это горькая правда, – вздохнул Гилдой.
Слуги принесли воду для умывания и помогли им привести себя в порядок.
– Решено, доктор, – сказал лорд Гилдой, поправляя тщательно завитый пышный парик, также принесенный слугой, – Отныне я бы хотел сделать наши упражнения более регулярными. Как вы на это смотрите?
Блад, уже облаченный в свой черный камзол, почтительно поклонился.
– Это была бы огромная честь для меня, милорд. Хотя, повторюсь, сейчас я не самый лучший противник...
– Бросьте, Блад! – Гилдой взмахнул рукой, взметнув пену пышных брабантских кружев самой тонкой работы. – Лучше вас я в этой деревенской глуши сейчас никого не найду. Сами подумайте, какие фехтовальщики из местных увальней-сквайров? Нет-нет, мне нужен человек с боевым опытом, и вы прекрасно подходите под это определение. Допустим, раз в неделю, а? По крайней мере, пока вы разрабатываете вашу руку.
Блад еще раз поклонился.
Он был слишком многим обязан этому аристократу, чтобы отказывать в таком пустяке, к тому же, подобные тренировки действительно могли бы принести им обоим много пользы.
– Вот и хорошо! – Гилдой улыбнулся, одергивая свой камзол и поправляя шейный платок. – Я буду присылать за вами экипаж. Надеюсь, в следующий раз вы раскроете секрет того приема, который применили сегодня. У меня было много учителей фехтования в детстве, но, кажется, мой дражайший папенька зря тратил на них столько денег. Ибо я так и не смог от вас увернуться... А сейчас, полагаю, мы вполне заслужили обед!
***
– И все же, доктор, я до сих пор не могу поверить в то, что вы действительно намерены брать в руки шпагу только в фехтовальном зале, – сказал лорд Гилдой, когда они сидели за большим столом, ломившемся от блюд, в его просторной гостиной.
Слуги развели огонь в камине, и это создало дополнительный уют, становившийся еще более желанным из-за того, что за окном стоял промозглый зимний день.
– И тем не менее, это так и есть, – ответил Блад, пригубив херес из личных запасов хозяина поместья. – С войной покончено, и я намерен посвятить остаток жизни исцелению ран, а не нанесению их.
– Что ж, полагаю, мне остается только уважить ваше решение, – улыбнулся Гилдой. – И всячески ему содействовать. Раз уж судьба снова свела нас вместе. Кстати, вы не находите это обстоятельство забавным?
– Фортуна известная насмешница, милорд, – согласился Блад.
– Надеюсь, ваша практика в Бриджуотере будет расширяться, – сказал лорд Гилдой. – Я порекомендовал вас большей части моих соседей и знакомых, как в городе, так и за его пределами. Надеюсь, что не оказал вам медвежью услугу, и вас не завалило вызовами...
– Вы очень любезны, милорд, – Блад почтительно поклонился, чувствуя легкое смущение, которое всегда возникало, когда лорд принимался осыпать его очередным потоком милостей. – Я перед вами в неоплатном долгу!
– Опять вы за старое, доктор! – поморщился Гилдой, отложив в сторону вилку и нож. – Мы же уже говорили о том, что вы ничего мне не должны!
– Но ведь я так и не согласился с вами! – продолжал стоять на своем Блад. – И, если вы помните, я сказал тогда, что, если буду лишен возможности хоть как-то вас отблагодарить, пусть не сейчас, но после, то откажусь принимать от вас любую помощь, даже самую незначительную!
– Да, я помню это, – ворчливо признал Гилдой.
– Это всего лишь вопрос чести, милорд, – тихо сказал Блад, посмотрев на него серьезно.
– Моя честь говорит, что человек, спасший мне жизнь, должен быть вознагражден за это. А так как нет у нас ничего более ценного, чем жизнь, то и награда соответствующая, мистер Блад. И поэтому, пока я жив, сударь, я буду отдавать вам свой долг чести.
Гилдой встретился взглядом с Бладом, также став серьезным.
– И неважно, примете вы его, или нет.
– Просто иногда мне кажется, что... – начал Блад, но его собеседник не дал ему договорить.
– Послушайте, доктор! – Гилдой наклонился к нему, продолжая смотреть в глаза. – Я догадываюсь, на что вы намекаете. Вы думаете, что мое покровительство может помешать вам испытать собственные силы, да? О, я вижу это по вашему лицу, не отрицайте! Но это вовсе не так. И я объясню вам, почему.
– Пожалуй, не стоит, милорд… – начал Блад, но Гилдой не остановился.
– И все же я объясню. Возможно, сударь, я иногда кажусь вам чрезмерно восторженным и доверчивым, но мне хочется, чтобы вы поняли: если я кого-то рекомендую или хвалю, то это всегда обосновано. Да, я порекомендовал вас мэру Бриджуотера и добился, чтобы вы получали жалование, как городской врач. Но только потому, что знаю: вы действительно заслуживаете этого места. На собственной шкуре знаю!
Он многозначительно ткнул себя в бок.
Блад приоткрыл рот.
– О, так и это ваших рук дело! – воскликнул он.
– Ох, я думал, что вы уже догадались, – лорд Гилдой посмотрел на него, чуть дернув бровью.
– Хорошо, но деньги я вам все равно верну, рано или поздно, до последнего шиллинга! – сердито буркнул Блад.
– Доктор, я же хотел как лучше! – воскликнул лорд Гилдой, заметив, что его гость продолжает хмуриться.
– И все же, я прошу, чтобы впредь вы не делали таких вещей за моей спиной, милорд, – мрачно сказал Блад.
– Хорошо, обещаю.
Блад тяжело вздохнул. Лорд Гилдой действительно отличался весьма экстравагантным поведением, особенно в отношении тех, кто попадал в число его друзей.
Будучи дипломатом по роду своей деятельности, он имел широкий круг общения и знакомых среди многих знатных семей Англии, и не только. Но друзьями называл немногих.
Блад входил в этот короткий список и до сих пор удивлялся, почему милорд принял такое решение.
Да, он действительно спас ему жизнь, и обстоятельства, при которых это случилось, до сих пор вызывали у обоих смех. Но, черт побери... за эти годы они пересеклись всего несколько раз.
Да и кто он такой, чтобы быть на короткой ноге с этим английским аристократом, родословное древо которого не уступает длиной королевскому?
Тем не менее, с того дня, как Блад впервые связался с Гилдоем в Бриджуотере, лорд стал его покровителем. И весьма влиятельным. Периодически он звал его на прием в свое родовое поместье, находившееся, как и говорили сестры Питт, всего в нескольких милях от города.
Узнав о том, что Блад все еще оправляется от последствий запущенного ранения, следовательно, еще не способен заниматься врачебной практикой полноценно, милорд позаботился о том, чтобы он не испытывал нужды в деньгах. Доктор пытался отказаться от займа, но Гилдой умел настоять на своем.
Когда жители Уотер Лэйн, воспринявшие нового доктора-католика настороженно, узнали о его дружбе с лордом Гилдоем, отношение их к нему значительно изменилось.
Можно было еще долго перечислять то, что сделал этот аристократ для Блада.
Иногда все это вызывало у Блада чувство сильнейшей неловкости. Он не привык быть в долгу у кого-либо. Когда такое случалось, он стремился вернуть его как можно быстрее.
Вот только в случае с Гилдоем сделать это было весьма сложно.
– Ладно, доктор, уважу ваше раненое самолюбие и не буду осыпать вас своими милостями хотя бы неделю, – сказал Гилдой, лукаво прищурившись. – Досадно, конечно, потому что я привез из Лондона ту книгу, о которой вы тогда спрашивали. Ничего, полежит в моей библиотеке.
– Книгу? – встрепенулся Блад. – Какую книгу?
– Жаль, что она вряд ли пригодится мне, хоть я и любитель чтения, – продолжал лорд Гилдой, как будто не услышав вопроса доктора. – Этот Сиденгам* пишет так непонятно...
– Томас Сиденгам?! – Блад даже привстал на месте, не в силах сдерживать волнение.
– Кажется, так его звали, да, – небрежно ответил Гилдой, отправив в рот кусок мяса от своей порции жаркого, – Если бы я знал, что этот старикан пишет большей частью на латыни, я бы не стал брать эту книгу. Ненавижу латынь!
– Боже мой, и вы только сейчас об этом сказали?! – возмутился Блад. – Неужели вам действительно удалось раздобыть его «Медицинские наблюдения...»?!
– Да какая разница, как эта книга называется? – пожал плечами Гилдой. – Вы же все равно не примете ее у меня. Что ж, придется искать другого доктора, который захочет получить ее в свою коллекцию... Видите, сударь, как я забочусь о вашем раненом самолюбии!
– О, нет, вы этого не сделаете, сэр! – воскликнул Блад, попавшись на его розыгрыш. – Вы не можете поступить со мной так жестоко!
Лорд Гилдой не выдержал и рассмеялся, наблюдая за его реакцией.
– Неужели вы передумали, мистер Блад?
– Господи, но это же Сиденгам! – ответил Блад, проклиная в душе коварность своего покровителя. – Вы не представляете, сэр, насколько это гениальный ученый, и как нужны мне сейчас его труды! Я же больше военный хирург, привыкший лечить ранения, а тут сплошные мигрени и подагра...
– Ладно, пройдемте в библиотеку, буду перед вами хвастаться, – сказал Гилдой, поднимаясь с места...
* Томас Сиденгам – знаменитый английский врач, «отец английской медицины», «английский Гиппократ» — реформатор практической медицины в духе Нового времени, называемый также (с некоторыми оговорками) «отцом клинической медицины».
28. Жаркое лето в Антверпене
Блад старался шагать как можно медленнее и увереннее, чтобы не привлекать чрезмерного внимания прохожих. Главное, поменьше оглядываться – это всегда подозрительно.
Заодно будет время отдышаться. Никто не должен понять по его виду, что он только что бежал, как сумасшедший.
Оглянуться чертовски хотелось. Все-таки он оторвался от преследования совсем недавно.
Блад остановился, притворившись, что заинтересованно разглядывает вывеску таверны по левую руку от него. Название было весьма незатейливое: «Веселый рыбак». На вывеске, конечно же, была нарисована огромная селедка. Чего еще ожидать от голландцев?
Он поправил съехавшую набок шляпу. Осторожно скосил глаза в ту сторону, откуда пришел. И вздрогнул, заметив в дальнем конце улицы, там, где поворот, знакомые фигуры в темной одежде.
«Тысяча чертей!» – мысленно выругался он, огромным усилием воли заставив себя отвернуться.
Медленно и спокойно. Без резких движений. Вот так.
Фигуры приближались.
Он знал это, даже не глядя в их сторону. Было бы наивно надеяться, что удастся стряхнуть погоню так легко.
«Неужели чертов падре успел поднять на ноги всех ищеек города?!»
Впрочем, сейчас совершенно не было времени гадать, так ли это, надо было срочно уносить ноги, пока они его не заметили.
Блад надвинул шляпу пониже, пряча лицо, и решительно шагнул к таверне, толкнув массивную деревянную дверь...
***
Внутри было темно и дымно. В зале было много посетителей. Видимо дела у местного хозяина шли неплохо.
Блад постоял, разглядывая обстановку, а потом важной и полной достоинства походкой прошел к стойке.
Надо помнить, что он весь из себя испанский гранд, и вести себя соответственно.
Да, хорошая была задумка, и ведь почти удалась, если бы не досадная встреча со святым отцом Хуаном на паперти собора Нотр-Дам д’Анверс. Черт возьми, и ведь если бы он ушел оттуда хотя бы на пару минут раньше, все было бы гладко! Но, кажется, он опять начинает тратить драгоценное время на бессмысленные сожаления о том, чего не случилось. Надо встряхнуться и действовать.
Похоже, его одежда и манера держаться уже привлекли внимание хозяина таверны.
Возле Блада возникла служанка, дамочка весьма крупного роста и пышных форм, типичная фламандская барышня, как будто сошедшая с полотна Рембранта или Рубенса. И поинтересовалась на довольно сносном испанском, что угодно уважаемому сеньору?
Блад ответил на беглом кастильском, знанием которого он так гордился, что сеньору угодно поужинать в спокойствии и уединении.
– И желательно, чтобы это была комната с окнами на главную улицу, – добавил он, заставив себя медленно оглянуться на дверь.
Вот уж о чем сейчас он мог думать в последнюю очередь – так это об ужине. Но лучше что-нибудь заказать, чтобы не вызвать подозрений.
Пока никто из преследователей сюда не входил. Вдруг пронесет? Сомнительно, но вдруг?
– Сеньор кого-то ждет? – заулыбалась девица.
Увы, Бладу сейчас было совсем не до смеха, и уж тем более не до пустой болтовни с трактирной прислугой.
– А вот это, juffrouw**, вас не касается, – с подчеркнутой надменностью ответил он. – Так у вас есть свободная комната?
Служанка сразу присмирела, потупив взор, и закивала головой, на которой красовался пышный чепец – гордость и краса любой уважающей себя фламандской барышни. Кружевные оборки затрепетали, подобно крыльям диковинной птицы, почти скрывая ее порозовевшее от смущения лицо.
– Тогда ведите меня туда! – приказал Блад.
Похоже, он немного перегнул с надменностью, потому что служанка перестала улыбаться и, сделав быстрый книксен, повернулась, чтобы показать ему дорогу.
Блад последовал за ней по лестнице, еще раз оглянувшись назад.
Рука нащупала рукоять шпаги, висевшей на поясе, и стиснула ее.
Так спокойнее. Все будет хорошо. Главное не суетиться.
Девица провела его в специальную комнату, предназначенную для посетителей, не желающих сидеть в общем зале. И застыла у дверей, ожидая его дальнейших распоряжений.
Блад, чтобы побыстрее выпроводить ее, заказал первое из тех блюд, которые она предложила на выбор.
Кажется, это была селедка. Неважно. Он здесь все равно не для этого.
– Что сеньор будет пить? – служанка никак не желала исчезать.
Блад торопливо заказал пиво.
Когда же она уйдет?
Девица еще раз присела в поклоне, а потом, к облегчению Блада, исчезла за дверью.
Оставшись один, он прежде всего подошел к окну и осторожно выглянул наружу, предварительно задернув портьеры. С комнатой он подгадал хорошо: улица просматривалась великолепно. Но то, что он там увидел, его не порадовало.
Они шли по улице, внимательно разглядывая прохожих. Двое остановились напротив таверны и принялись о чем-то совещаться.
Блад отпрянул, задержав дыхание.
Осознал, что вцепился в рукоять шпаги до судороги в пальцах.
Ничего, последнее слово еще не сказано. Надо держать лицо до конца.
Если бы он так поступил там, возле собора, не пришлось бы сейчас бегать по улицам и прятаться.
Но уж очень неожиданной была встреча. Вот и дернулся. Этого оказалось достаточно, чтобы проклятый испанец узнал его. У старика оказалась крепкая память. Ну, это немудрено при его роде занятий.
Блад осознал, что до сих пор думает о падре Хуане с ненавистью.
И, кажется, это было взаимное чувство. А ведь столько лет прошло...
Просил же его полковник не лезть в бутылку. Не высовываться и зря не рисковать. Надо было последовать его совету. Просто выведать все, что было нужно узнать. И потихоньку исчезнуть из города.
Но теперь «потихоньку» уже не получится.
Он еще раз подошел к окну. Посмотрел на улицу. Нахмурился.
Парни в черных мундирах все еще были там. И их стало больше.
Он заметил, что они останавливают прохожих и что-то у них спрашивают.
Еще несколько зашли в соседний кабачок.
– Дьявольщина! – выругался Блад, отпрянув от окна.
Было очевидно, что скоро они заглянут и сюда. У него совсем нет времени. Что же делать? Мысль о том, чтобы попытаться пробиться с боем, была смешной. Но и просто так выйти он не сможет. Равно как и погибнуть в бою. Наверняка у них приказ попытаться взять его живьем.
При мысли, что он снова может угодить в лапы весьма дотошных испанских святых отцов, его прошиб холодный пот.
Нет, только не это!
Зря он подумал об этом. Мысли сразу начали путаться, а сердце учащенно заколотилось в груди.
Надо унять эту дрожь, ему нужна холодная голова, чтобы принять верное решение.
В дверь постучали, и Блад невольно подскочил, едва удержавшись, чтобы не выхватить шпагу.
– Да? – хрипло произнес он по-испански, сообразив, что скорее всего это служанка принесла его заказ.
Что же делать?! Вот-вот они будут здесь, расспрашивая о нем, описывая его внешность. И тогда ему придет конец...
На пороге действительно возникла все та же пышногрудая девица в чепце, с подносом в руках, на котором красовались огромного размера тарелки и гигантская кружка пива.
– Ваш заказ, сеньор, – певуче проговорила она, присев в книксене.
– Поставь на стол, – кивнул Блад, стараясь выглядеть спокойным.
Для этого надо было унять дрожь в руках.
Черт побери, да его всего трясет!
Девица прошла в комнату и поставила поднос на стол. Селедка пахла умопомрачительно.
Служанка замерла в ожидании у стола.
Господи, да что же это такое?!
В другое время его бы порадовала такая вышколенность местной прислуги. Но сейчас это скорее раздражало.
Надо держать себя в руках. Девица не виновата, что он такой самонадеянный дурак. Выделиться захотелось. Вот и получай!
И в этот раз все будет гораздо серьезнее. В этот раз он не отвертится, как тогда, в Севилье...
«И сожгут тебя, идиота, на первом же аутодафе», – подумал Блад со злостью.
– Сеньор, что с вами?
Он опомнился, осознав, что девица все еще тут, в комнате.
Наверное, он совсем ее перепугал своим диким видом.
Соберись, черт подери!
Он уставился на ее недоумевающее лицо, и внезапно почувствовал, что сумел взять себя в руки.
Дрожь прекратилась, и в прояснившемся разуме возникло решение.
– Все в порядке, juffrouw, – хрипло сказал он. А потом сунул руку в карман и достал несколько монет, сунул ей в ладонь. – Вот, возьми, за хорошую работу.
Служанка схватила деньги и принялась горячо благодарить его на смеси испанского и фламандского языков.
– Что еще я могу сделать для доброго сеньора? – спросила она.
– Есть кое-что, – ответил Блад, подбирая слова. И посмотрел ей в глаза: – Я хочу, чтобы ты сняла свое платье!
Служанка отпрянула от него, как будто увидела самого дьявола. И принялась что-то лепетать, качая головой.
Блад понимал, что она вот-вот выскочит из комнаты. И быстро преградил ей путь, прежде чем она успела добежать до двери.
– Сеньор! – она умоляюще посмотрела на него.– Я девушка честная!
– Ты меня не поняла, – сказал Блад, перейдя на фламандский язык. Он надеялся, что она не станет визжать. – Ты мне не нужна, только твое платье.
Если до этого лицо служанки было розовым, то теперь стало пунцовым. Она разинула рот, изумленно уставившись на него.
– О... – протянула она, наконец. – Так сеньор из этих шутников!
«Мой Бог!» – мысленно простонал Блад, надеясь, что не стал таким же красным, как эта девица.
Но сумел ответить спокойно и непринужденно.
– Что-то вроде этого, да. Так ты дашь мне платье? Я хорошо заплачу!
Он сунул руку в карман, нащупав еще какую-то мелочь.
Служанка фыркнула, а потом, отвернувшись, принялась расшнуровывать корсаж...
***
Слава богу, девица была почти одного роста с ним, если не выше, и платье не трещало на нем. Наоборот, пришлось затянуть корсаж почти до упора, чтобы лиф не болтался.
Служанка, убедившись, что он не только не собирается есть ее живьем, но и действительно готов заплатить, принялась помогать ему переодеться, тихо посмеиваясь.
– Надо бы вам сюда что-нибудь подложить, сеньор, – прыснула она, завязывая ленту на лифе. – Иначе так и будет сползать.
– Лучше дай мне твой чепец, – буркнул Блад, чувствуя себя полным идиотом.
Девица, хихикнув, стащила свой чепчик и надела ему на голову. Расправила кружевные оборки. И попыталась не хохотать громче. Для этого ей пришлось зажать рот ладонью.
– Зеркало у тебя есть? – спросил Блад обреченным голосом, когда закончил возиться с платьем.
Служанка кивнула и пошарила в кармане передника. Извлекла небольшое зеркало и поднесла к его лицу.
Блад постарался сдержать ругательство и некоторое время себя рассматривал.
М-да...
Но могло быть хуже. Все-таки чепчик сильно выручает – лица почти не видно.
Он вознес мысленную хвалу фламандской моде.
Служанка повязала ему на плечи кружевную белую шаль, и он стал совсем похож на барышню. Особенно если со спины смотреть.
– Да, так лучше, – сказала она, продолжая зажимать рот ладонью.
– А теперь объясни мне, где у вас тут черный ход? – спросил он, пытаясь спрятать под корсажем кинжал.
Шпагу пришлось оставить, иначе вопросов не оберешься.
Досадно, но ничего не поделаешь.
«Видел бы меня сейчас хоть кто-нибудь из роты, умер бы со смеху», – мрачно подумал он, готовясь переступить порог.
* - Свой своему поневоле брат (голл. пословица)
** - Барышня (голл.)
Название: Возвращение домой
Автор: natoth
Беты: momond, soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, 49 963 слова
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...
Читать фанфик на Фикбуке и на Фанфикс.ми
Скачать с ядиска: Возвращение домой
26. Отставка
26. Отставка
осень 1684г
Испанская Фландрия
Испанская Фландрия
– Скажи-ка нам, красотка:
А где твой муженек?
– В Голландии он бьется,
Покой мой не сберег...
Корнет Вернер сделал паузу, чтобы глотнуть эля из большой кружки, и посмотрел на Блада, ухмыляясь. Он был изрядно пьян и пребывал в весьма мрачном настроении. А когда он был в таком состоянии, то начинал горланить «Красотку», которая в те годы была одной из любимых песен у наемников.
– Давайте, лейтенант, присоединяйтесь, – промычал он, стукнув кружкой о стол, и снова заорал, совершенно не попадая в мелодию, но зато очень громко:
– А что бы отдала ты,
Чтоб вновь его обнять?
– Мне ничего не жалко,
Все можете забрать...
Блад сидел напротив него, пытаясь хоть немного стряхнуть серую хандру и оцепенение, которые владели им в последние дни. Возможно, в этом была виновата сырая и холодная голландская осень с ее постоянными дождями и отсутствием солнца. А может быть, ноющая рана не давала покоя.
Но, скорее всего, причина была в том, что из-за недавно заключенного перемирия большая часть солдат-наемников страдала от безделья. Часть спасалась от скуки в беспробудном пьянстве, а кое-кто, из самых дерзких и отчаянных, не гнушался и более лихими делами. Их полк, точнее, то, что осталось от него после недавних сражений, все еще стоял в небольшом пограничном городке в Испанской Фландрии, в ожидании дальнейших распоряжений короля.
– Отдам сады Версаля,
Париж и Сен-Дени
И горлинок из сада,
Воркующих в тени!..*
Вернер раздраженно смахнул кружку со стола, и та упала с громким грохотом.
– Надоело это кислое пойло! Лейтенант, давайте закажем вина, а?
И он наклонился к Бладу, дыхнув на него перегаром. Корнет был небрит, волосы его, сальные и всклокоченные, торчали вихрами в разные стороны.
– Выпьем... помянем нашего капитана, а? – промычал он настойчиво. – И остальных ребят тоже... ну же, лейтенант, не будьте таким занудой!
Блад покачал головой, потирая плечо.
– Йоганн, как лечащий врач, я вынужден призвать вас к умеренности. К тому же за упокой души капитана Демулена мы уже пили, и не раз, – добавил он со вздохом.
Немец раздосадовано выругался, неловко поерзав на табурете. К столу была прислонена массивная дубовая палка, формой и размерами напоминавшая вымбовку, которая служила корнету костылем. Вернер сидел, вытянув простреленную в последнем бою ногу так, что она перегораживала проход между столами. И с вызовом глядел на каждого проходившего мимо посетителя.
– Нам обоим просто необходимо выпить, лейтенант, – снова затянул он, покачиваясь. – Да вы посмотрите на себя! Совсем зеленый! Хорошее вино согрело бы вам кровь и придало сил...
Блад знал, что и впрямь выглядит неважно. Его все еще шатало от слабости каждый раз, когда надо было пройти больше ста шагов. Слишком много крови потерял в той последней заварушке с испанцами.
Возможно, эта телесная слабость тоже была одной из причин его апатии.
– И чего им там, наверху, стоило чуток повременить с проклятым перемирием? – принялся ворчать Вернер. – Скажите, лейтенант! И ради чего, спрашивается, мы все чуть не передохли? Чтобы теперь торчать здесь и напиваться всякой дрянью, которую нам подсовывают фламандские хапуги? И что же нам теперь, вечно расшаркиваться перед испанскими свиньями?!
Вернер кипел от злости и жажды мести. А Блад ничего не чувствовал. Пытался, но не мог вызвать в себе ни одной эмоции. Хотя горечь и негодование немца были ему прекрасно понятны. Когда они выбрались из окружения, намереваясь дорого отдать свою жизнь в бою, оказалось, что война кончилась. Мирный договор был уже несколько дней как подписан, просто требовалось время, чтобы весть об этом облетела все части армии.
– Столько хороших парней, получается, сгинули ни за что, ни про что?! – рычал Вернер, стукнув кулаком по столу. – Сколько наших вырвалось из окружения? Человек десять?
– Около того, – кивнул Блад.
– Говорят, войны теперь лет двадцать не будет, – продолжал корнет хмуро. – Как вы думаете, лейтенант, неужели это правда? Что же тогда будет с нами?
Блад провел рукой по лбу, откидывая волосы назад.
Последние два месяца этот вопрос задавали себе почти все солдаты французской армии. Большая часть этих людей никакого другого ремесла, кроме военного, не знала.
– Ходят слухи... – произнес Блад медленно и запнулся на мгновение, подбирая слова.
– Давайте, выкладывайте! – поторопил его Вернер, намереваясь толкнуть в плечо, но в самый последний момент замер с поднятой рукой, вспомнив о ранении лейтенанта.
– Ходят слухи, что скоро наш полк перебросят во Францию, – продолжил Блад. – Будто бы для нас там будет работенка. Но что именно – не сообщают.
– Дай-то бог! – взволнованно воскликнул Вернер, приподнимаясь с места. – Главное нам с вами подлечиться к этому моменту, а, лейтенант?
Он хрипло засмеялся, пытаясь заглянуть в глаза своему собеседнику.
– Мы еще повоюем, ведь так? Мы еще им всем покажем!
И он воодушевленно хлопнул кулаком по столу, да с такой силой, что посуда задребезжала.
Потом оборвал свой смех, заметив, что лейтенант продолжает мрачно смотреть куда-то в сторону. В последнее время корнету стала очень не нравиться эта подозрительная молчаливость ирландца.
– Да что с вами, лейтенант, черт побери? – не выдержал он, наконец. – Да, мы на мели, но я уже знаю, кто мне одолжит еще немного деньжат. Как-нибудь продержимся до следующего жалования... Да, мы оба сейчас мало на что годимся из-за чертовых ран, но я уверен, что еще пара месяцев, и мы снова будем в строю...
– Я сегодня подал в отставку, корнет, – сказал Блад, перестав изучать царапины на столешнице. – Так что для меня война и в самом деле закончилась.
Вернер моргнул, явно не веря тому, что услышал.
– Ой, не шутите так, лейтенант! – сказал он, наконец.– Да неужели вы всерьез верите в то, что перемирие будет длиться так долго? Да наверняка уже в следующем году снова будем гонять испанцев по местным болотам!
– А я и не шучу, корнет, – спокойно ответил Блад, посмотрев ему в глаза. – Просто... тошно уже от всей этой неразберихи. Муторно, понимаете? Пора с этим кончать...
Вернер мотнул головой.
– Это вы просто еще от раны не оправились, лейтенант. А как все заживет, так сразу поймете, что все не так плохо, как сейчас кажется...
– Возможно, – не стал спорить Блад. – И, тем не менее, я теперь свободная птица.
– Тогда нам тем более надо выпить! На брудершафт! – рявкнул Вернер, стукнув палкой по полу. – Эй, хозяин! Вина нам обоим! Самого лучшего!
И снова затянул дурным голосом «Красотку».
– Петер... ты мне теперь как брат, п-понимаешь? – пробормотал Вернер, коверкая его имя на немецкий лад, и навалился на Блада, пытаясь его обнять.
Лейтенант пошатнулся под его тяжестью.
– Если бы не ты... – корнет был чудовищно пьян, и речь его была настолько невнятной, представляя собой дикую смесь немецко-французских слов, что Блад едва понимал его. – Я бы сейчас подох... потому что... если бы этот чертов мясник отрезал мне ногу... богом клянусь, Петер, если бы это с-случилось, я бы пустил себе пулю в лоб!
– Успокойся, Йоганн, заверяю тебя, как врач, всё будет в порядке с твоей ногой, еще плясать сможешь, – ответил Блад, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. Получалось это плохо, потому что вина они выпили немало. На столе уже выстроилась целая батарея пустых бутылок.
Хозяин принес еще одну, подозрительно глядя на постояльцев, явно прикидывая, способны ли эти двое оплатить выпивку.
– Спаситель! – Вернер снова полез обниматься, и Блад всерьез испугался, что он его задушит. – Я этого не забуду! Никогда, Петер!
– Я обязан тебе не меньше, Йоганн... – просипел Блад, сдавленный железными лапищами немца.
Он действительно успел вытащить Вернера буквально из-под ножа хирурга, разыскав его в госпитале, когда корнета уже собирались тащить на операционный стол для ампутации.
Немец устроил громкий скандал, угрожая свернуть проклятому докторишке шею, и этот шум помог Бладу найти его среди таких же, как он, раненых страдальцев, которыми госпиталь был забит под завязку.
Осмотрев рану, он нашел, что местный хирург несколько поторопился с выводами, и ногу еще можно спасти, если постараться. Другое дело, что, судя по ужасному состоянию раны и грязным бинтам, врачи в этом госпитале особо не утруждали себя хотя бы элементарным уходом за больными.
Бладу пришлось немного поругаться с медиками, которые считали, что тянуть с ампутацией нельзя, пока воспаление не перекинулось на остальные органы. Сошлись на том, что Вернеру дают еще день отсрочки, и если улучшения не наступит, то нога пойдет под нож.
И оставили его на попечение Блада.
«Раз уж вы такой умник, сударь!»
Блад тогда и сам только пришел в себя после ранения, и его все еще немного лихорадило, но весь тот день он из последних сил ухаживал за корнетом, и постарался промыть и обработать рану Вернера как можно тщательнее.
– ...и вот засели мы в том доме, готовые дорого продать свои жизни, – вещал Вернер, обнаружив, что несколько посетителей готовы слушать его байки про недавний бой. – Потому что все знают, что лучше застрелиться, чем угодить в лапы этих испанских мерзавцев... мой друг вот подтвердит... – он толкнул Блада локтем. – А они выбегают прямо на нас и орут: armisticio, armisticio!** Признаться честно, сначала я подумал, что они решили нам сдаться...
Слушатели громко рассмеялись, заглушив его слова. Вернер тоже захохотал, передразнивая испанцев.
– Нам уже пора, Йоганн... – Блад пытался выбраться из-за стола, но Вернер крепко держал его за локоть.
– Нет, еще один тост! – промычал он упрямо. – Самый последний!
– Хорошо. Самый последний! – согласился Блад, падая обратно на табурет.
От вина в голове шумело, ноги стали как ватные. Он не ожидал, что захмелеет так быстро, впрочем, учитывая слабость, которая его одолевала в последнее время, много для этого не было надо. Лейтенант осознал, что вряд ли сам доберется до своей комнаты, особенно, если придется тащить Вернера... Единственное, что радовало: плечо перестало болеть. Блад подозревал, что Вернер напивается по этой же причине: чтобы избавиться от адской боли в ноге...
– Это вы лейтенант Питер Блад, не так ли? – услышал он чей-то голос за спиной.
Он обернулся и увидел незнакомого ему человека, закутанного в плащ. Что-то резануло слух в его словах. Потом Блад осознал, что вопрос был задан по-английски.
– Да, это я, – также по-английски ответил он, отчаянно стараясь, чтобы слова звучали внятно и членораздельно. – Чем могу служить?
Мужчина в плаще извлек из кармана небольшой конверт и протянул Бладу.
– Мой господин хотел бы увидеть вас сегодня вечером, – произнес он тихо.
– К черту! – проревел Вернер, мрачно глядя на гостя. – Сегодня у нас есть дела поважнее! Ведь так, Петер?
Блад сумел высвободить руку и взять конверт. Приподнял брови в удивлении, прочитав имя на обороте. Буквы так и норовили расплыться перед глазами.
– Лорд Г-гилдой? – пробормотал он растерянно. – С чего это у его светлости такое внимание к моей персоне? Не припомню, чтобы мы были знакомы...
Теперь настал черед посланца удивляться. Правда, сделал он это более сдержанно.
– Вы спасли ему жизнь полтора года назад, сэр, – ответил он церемонно.
– Вот как? – Блад покачал головой, с улыбкой оглянувшись на Вернера. – Ох, сударь, боюсь, ваш господин был далеко не единственным, кому я спас жизнь...
– Это точно! – снова встрял Вернер, который, напившись, утратил последние остатки почтительности. – Вот, например, если бы он не разыскал меня в том треклятом госпитале...
– Это случилось в Антверпене, лейтенант, – негромко добавил гость, продолжая кутаться в плащ.
Блад перестал улыбаться.
Посланник кивнул, отметив перемену в его позе и выражении лица.
– Вижу, что вспомнили.
Блад медленно вскрыл конверт и пробежал глазами несколько строчек, начертанных на дорогой бумаге. Он был удивлен, что его светлость не только не забыл инцидент в Антверпене, но и не поленился разыскать его.
– Так что мне передать его светлости? – у посланника стало заканчиваться терпение.
Блад сложил записку и поднял на него глаза.
– Скажите лорду Гилдою, что его приглашение для меня большая честь, и я обязательно нанесу ему визит... как только приведу себя в порядок.
Посланник бросил понимающий взгляд на ряд пустых бутылок на столе, улыбнулся краем рта и кивнул.
– Его светлость будет ждать вас... лейтенант, – сказал он с вежливым холодком в голосе, а потом повернулся и ушел.
Блад еще раз посмотрел на записку, а потом, вздохнув, провел рукой по взъерошенным волосам, размышляя о том, что посланник лорда не мог найти менее удачного времени для этого визита.
– Что за дела у тебя с англичанами, а? – попытался выяснить Вернер.
Блад только махнул рукой, а потом позвал слугу и приказал принести холодной воды для умывания. Надо было срочно протрезветь, чтобы предстать перед английским лордом в человеческом виде...
* Перевод песни на слова Жубера «Рядом с моей милой так приятно спать» взят из книги Е. Глаголевой «Из жизни королевских мушкетеров»
** Перемирие! (испанск.)
27. Лорд Гилдой
27. Лорд Гилдой
6 февраля 1685г
Англия, окрестности Бриджуотера, поместье лорда Гилдоя
Англия, окрестности Бриджуотера, поместье лорда Гилдоя
– Вы уверены, что в состоянии держать шпагу, доктор? – спросил лорд Гилдой, входя в фехтовальный зал. – Ваша рука...
– Достаточно зажила, чтобы начать ее разрабатывать, милорд, – ответил Блад, натягивая толстые перчатки. – Как врач, я прописываю себе немного физических упражнений.
Он посмотрел на корзину с учебными рапирами, стоявшую у входа в зал, и выбрал себе подходящую, тряхнув в воздухе, проверяя баланс и гибкость. Удовлетворенно кивнул и поднял глаза на своего собеседника, уже занявшего позицию.
– Правда, не уверен, что окажусь достойным противником для вашей светлости, – добавил Блад, подходя ближе и останавливаясь напротив Гилдоя. – Все-таки за полгода бездействия я сильно потерял форму.
Лорд Гилдой расхохотался, блеснув белыми зубами.
Это был высокий, атлетически сложенный мужчина лет тридцати с небольшим, черноволосый и черноглазый. Его лицо, горбоносое, с тонкой полоской усов – дань моде, установленной королем Карлом II, – можно было бы назвать красивым, если бы не слишком массивный подбородок.
Они оба сейчас были без париков, одетые только в просторные рубашки и бриджи, не сковывающие движения.
– Вы скромничаете, мистер Блад, – сказал лорд Гилдой, отсмеявшись. – Не спорю, фехтовальное мастерство требует постоянного оттачивания, но я уверен, прежние навыки вернутся достаточно быстро. Тем более, они у вас впечатляющие.
– Вы преувеличиваете мои достоинства, милорд, – Блад сделал салют. – Но я постараюсь вас не разочаровать.
Гилдой также взмахнул рапирой, отвечая на его приветствие. Еще раз проверил защиту на острие. Потом вытянул оружие вперед, готовый к бою.
– Обещайте, что обязательно предупредите меня, если почувствуете какое-нибудь неудобство, – сказал он Бладу. – Мне бы не хотелось доводить все до крайностей.
– Непременно! – ответил Блад, начиная атаку...
– Кажется, на сегодня довольно, – быстро сказал Блад, переводя дыхание.
Лорд Гилдой тут же замер на месте, опустив рапиру. И, улыбнувшись, отсалютовал своему противнику.
Они оба тяжело дышали, разгоряченные фехтованием.
Гилдой сделал чуть заметное движение рукой, и возле них появился слуга с бокалами на подносе.
Лорд взял бокал и сделал жадный глоток. Потом схватил второй и протянул его Бладу.
– Ну, доктор, если вы сейчас не в форме, то мне страшно подумать, что будет, когда вы ее восстановите, – заметил Гилдой, осушив свой бокал и вернув слуге. – Клянусь богом, еще немного, и я бы попросил о передышке первым!
Он снял с плеча слуги полотняное полотенце и принялся вытирать вспотевшее лицо и шею.
Блад последовал его примеру и взял другое полотенце.
Его светлость, конечно, шутил. В течение всего поединка Блад чувствовал себя как паралитик, недавно поднявшийся с постели. Правая рука вообще вела себя, как чужая. Он удивлялся, что продержался так долго.
Блад прислушался к собственному телу, проверяя ощущения. Плечо слегка ныло, но он сам виноват, не следовало делать последний выпад столь резко.
«Могло быть хуже», – подумал доктор, возвращая рапиру в корзину.
– Я сильно потерял в скорости, – сказал он, оглядываясь на Гилдоя, который следовал за ним. – Слава богу, это был всего лишь тренировочный поединок, иначе шансов выйти из него целым и невредимым у меня было бы немного.
– Мистер Блад, теперь я испытываю муки совести, – произнес лорд Гилдой, догоняя его у дверей. – Вам, едва оправившемуся от ранения, можно позволить себе быть медлительным. Но не мне! Полагаю, это намек на то, что я должен меньше времени торчать на приемах в Лондоне, и больше тренироваться в фехтовальном зале!
– О, милорд, поверьте, я вовсе не имел таких мыслей! – возразил Блад.
– Тем не менее, это горькая правда, – вздохнул Гилдой.
Слуги принесли воду для умывания и помогли им привести себя в порядок.
– Решено, доктор, – сказал лорд Гилдой, поправляя тщательно завитый пышный парик, также принесенный слугой, – Отныне я бы хотел сделать наши упражнения более регулярными. Как вы на это смотрите?
Блад, уже облаченный в свой черный камзол, почтительно поклонился.
– Это была бы огромная честь для меня, милорд. Хотя, повторюсь, сейчас я не самый лучший противник...
– Бросьте, Блад! – Гилдой взмахнул рукой, взметнув пену пышных брабантских кружев самой тонкой работы. – Лучше вас я в этой деревенской глуши сейчас никого не найду. Сами подумайте, какие фехтовальщики из местных увальней-сквайров? Нет-нет, мне нужен человек с боевым опытом, и вы прекрасно подходите под это определение. Допустим, раз в неделю, а? По крайней мере, пока вы разрабатываете вашу руку.
Блад еще раз поклонился.
Он был слишком многим обязан этому аристократу, чтобы отказывать в таком пустяке, к тому же, подобные тренировки действительно могли бы принести им обоим много пользы.
– Вот и хорошо! – Гилдой улыбнулся, одергивая свой камзол и поправляя шейный платок. – Я буду присылать за вами экипаж. Надеюсь, в следующий раз вы раскроете секрет того приема, который применили сегодня. У меня было много учителей фехтования в детстве, но, кажется, мой дражайший папенька зря тратил на них столько денег. Ибо я так и не смог от вас увернуться... А сейчас, полагаю, мы вполне заслужили обед!
– И все же, доктор, я до сих пор не могу поверить в то, что вы действительно намерены брать в руки шпагу только в фехтовальном зале, – сказал лорд Гилдой, когда они сидели за большим столом, ломившемся от блюд, в его просторной гостиной.
Слуги развели огонь в камине, и это создало дополнительный уют, становившийся еще более желанным из-за того, что за окном стоял промозглый зимний день.
– И тем не менее, это так и есть, – ответил Блад, пригубив херес из личных запасов хозяина поместья. – С войной покончено, и я намерен посвятить остаток жизни исцелению ран, а не нанесению их.
– Что ж, полагаю, мне остается только уважить ваше решение, – улыбнулся Гилдой. – И всячески ему содействовать. Раз уж судьба снова свела нас вместе. Кстати, вы не находите это обстоятельство забавным?
– Фортуна известная насмешница, милорд, – согласился Блад.
– Надеюсь, ваша практика в Бриджуотере будет расширяться, – сказал лорд Гилдой. – Я порекомендовал вас большей части моих соседей и знакомых, как в городе, так и за его пределами. Надеюсь, что не оказал вам медвежью услугу, и вас не завалило вызовами...
– Вы очень любезны, милорд, – Блад почтительно поклонился, чувствуя легкое смущение, которое всегда возникало, когда лорд принимался осыпать его очередным потоком милостей. – Я перед вами в неоплатном долгу!
– Опять вы за старое, доктор! – поморщился Гилдой, отложив в сторону вилку и нож. – Мы же уже говорили о том, что вы ничего мне не должны!
– Но ведь я так и не согласился с вами! – продолжал стоять на своем Блад. – И, если вы помните, я сказал тогда, что, если буду лишен возможности хоть как-то вас отблагодарить, пусть не сейчас, но после, то откажусь принимать от вас любую помощь, даже самую незначительную!
– Да, я помню это, – ворчливо признал Гилдой.
– Это всего лишь вопрос чести, милорд, – тихо сказал Блад, посмотрев на него серьезно.
– Моя честь говорит, что человек, спасший мне жизнь, должен быть вознагражден за это. А так как нет у нас ничего более ценного, чем жизнь, то и награда соответствующая, мистер Блад. И поэтому, пока я жив, сударь, я буду отдавать вам свой долг чести.
Гилдой встретился взглядом с Бладом, также став серьезным.
– И неважно, примете вы его, или нет.
– Просто иногда мне кажется, что... – начал Блад, но его собеседник не дал ему договорить.
– Послушайте, доктор! – Гилдой наклонился к нему, продолжая смотреть в глаза. – Я догадываюсь, на что вы намекаете. Вы думаете, что мое покровительство может помешать вам испытать собственные силы, да? О, я вижу это по вашему лицу, не отрицайте! Но это вовсе не так. И я объясню вам, почему.
– Пожалуй, не стоит, милорд… – начал Блад, но Гилдой не остановился.
– И все же я объясню. Возможно, сударь, я иногда кажусь вам чрезмерно восторженным и доверчивым, но мне хочется, чтобы вы поняли: если я кого-то рекомендую или хвалю, то это всегда обосновано. Да, я порекомендовал вас мэру Бриджуотера и добился, чтобы вы получали жалование, как городской врач. Но только потому, что знаю: вы действительно заслуживаете этого места. На собственной шкуре знаю!
Он многозначительно ткнул себя в бок.
Блад приоткрыл рот.
– О, так и это ваших рук дело! – воскликнул он.
– Ох, я думал, что вы уже догадались, – лорд Гилдой посмотрел на него, чуть дернув бровью.
– Хорошо, но деньги я вам все равно верну, рано или поздно, до последнего шиллинга! – сердито буркнул Блад.
– Доктор, я же хотел как лучше! – воскликнул лорд Гилдой, заметив, что его гость продолжает хмуриться.
– И все же, я прошу, чтобы впредь вы не делали таких вещей за моей спиной, милорд, – мрачно сказал Блад.
– Хорошо, обещаю.
Блад тяжело вздохнул. Лорд Гилдой действительно отличался весьма экстравагантным поведением, особенно в отношении тех, кто попадал в число его друзей.
Будучи дипломатом по роду своей деятельности, он имел широкий круг общения и знакомых среди многих знатных семей Англии, и не только. Но друзьями называл немногих.
Блад входил в этот короткий список и до сих пор удивлялся, почему милорд принял такое решение.
Да, он действительно спас ему жизнь, и обстоятельства, при которых это случилось, до сих пор вызывали у обоих смех. Но, черт побери... за эти годы они пересеклись всего несколько раз.
Да и кто он такой, чтобы быть на короткой ноге с этим английским аристократом, родословное древо которого не уступает длиной королевскому?
Тем не менее, с того дня, как Блад впервые связался с Гилдоем в Бриджуотере, лорд стал его покровителем. И весьма влиятельным. Периодически он звал его на прием в свое родовое поместье, находившееся, как и говорили сестры Питт, всего в нескольких милях от города.
Узнав о том, что Блад все еще оправляется от последствий запущенного ранения, следовательно, еще не способен заниматься врачебной практикой полноценно, милорд позаботился о том, чтобы он не испытывал нужды в деньгах. Доктор пытался отказаться от займа, но Гилдой умел настоять на своем.
Когда жители Уотер Лэйн, воспринявшие нового доктора-католика настороженно, узнали о его дружбе с лордом Гилдоем, отношение их к нему значительно изменилось.
Можно было еще долго перечислять то, что сделал этот аристократ для Блада.
Иногда все это вызывало у Блада чувство сильнейшей неловкости. Он не привык быть в долгу у кого-либо. Когда такое случалось, он стремился вернуть его как можно быстрее.
Вот только в случае с Гилдоем сделать это было весьма сложно.
– Ладно, доктор, уважу ваше раненое самолюбие и не буду осыпать вас своими милостями хотя бы неделю, – сказал Гилдой, лукаво прищурившись. – Досадно, конечно, потому что я привез из Лондона ту книгу, о которой вы тогда спрашивали. Ничего, полежит в моей библиотеке.
– Книгу? – встрепенулся Блад. – Какую книгу?
– Жаль, что она вряд ли пригодится мне, хоть я и любитель чтения, – продолжал лорд Гилдой, как будто не услышав вопроса доктора. – Этот Сиденгам* пишет так непонятно...
– Томас Сиденгам?! – Блад даже привстал на месте, не в силах сдерживать волнение.
– Кажется, так его звали, да, – небрежно ответил Гилдой, отправив в рот кусок мяса от своей порции жаркого, – Если бы я знал, что этот старикан пишет большей частью на латыни, я бы не стал брать эту книгу. Ненавижу латынь!
– Боже мой, и вы только сейчас об этом сказали?! – возмутился Блад. – Неужели вам действительно удалось раздобыть его «Медицинские наблюдения...»?!
– Да какая разница, как эта книга называется? – пожал плечами Гилдой. – Вы же все равно не примете ее у меня. Что ж, придется искать другого доктора, который захочет получить ее в свою коллекцию... Видите, сударь, как я забочусь о вашем раненом самолюбии!
– О, нет, вы этого не сделаете, сэр! – воскликнул Блад, попавшись на его розыгрыш. – Вы не можете поступить со мной так жестоко!
Лорд Гилдой не выдержал и рассмеялся, наблюдая за его реакцией.
– Неужели вы передумали, мистер Блад?
– Господи, но это же Сиденгам! – ответил Блад, проклиная в душе коварность своего покровителя. – Вы не представляете, сэр, насколько это гениальный ученый, и как нужны мне сейчас его труды! Я же больше военный хирург, привыкший лечить ранения, а тут сплошные мигрени и подагра...
– Ладно, пройдемте в библиотеку, буду перед вами хвастаться, – сказал Гилдой, поднимаясь с места...
* Томас Сиденгам – знаменитый английский врач, «отец английской медицины», «английский Гиппократ» — реформатор практической медицины в духе Нового времени, называемый также (с некоторыми оговорками) «отцом клинической медицины».
28. Жаркое лето в Антверпене
28. Жаркое лето в Антверпене
лето 1683г.
Испанская Фландрия, г. Антверпен
Soort zoekt soort*
Испанская Фландрия, г. Антверпен
Soort zoekt soort*
Блад старался шагать как можно медленнее и увереннее, чтобы не привлекать чрезмерного внимания прохожих. Главное, поменьше оглядываться – это всегда подозрительно.
Заодно будет время отдышаться. Никто не должен понять по его виду, что он только что бежал, как сумасшедший.
Оглянуться чертовски хотелось. Все-таки он оторвался от преследования совсем недавно.
Блад остановился, притворившись, что заинтересованно разглядывает вывеску таверны по левую руку от него. Название было весьма незатейливое: «Веселый рыбак». На вывеске, конечно же, была нарисована огромная селедка. Чего еще ожидать от голландцев?
Он поправил съехавшую набок шляпу. Осторожно скосил глаза в ту сторону, откуда пришел. И вздрогнул, заметив в дальнем конце улицы, там, где поворот, знакомые фигуры в темной одежде.
«Тысяча чертей!» – мысленно выругался он, огромным усилием воли заставив себя отвернуться.
Медленно и спокойно. Без резких движений. Вот так.
Фигуры приближались.
Он знал это, даже не глядя в их сторону. Было бы наивно надеяться, что удастся стряхнуть погоню так легко.
«Неужели чертов падре успел поднять на ноги всех ищеек города?!»
Впрочем, сейчас совершенно не было времени гадать, так ли это, надо было срочно уносить ноги, пока они его не заметили.
Блад надвинул шляпу пониже, пряча лицо, и решительно шагнул к таверне, толкнув массивную деревянную дверь...
Внутри было темно и дымно. В зале было много посетителей. Видимо дела у местного хозяина шли неплохо.
Блад постоял, разглядывая обстановку, а потом важной и полной достоинства походкой прошел к стойке.
Надо помнить, что он весь из себя испанский гранд, и вести себя соответственно.
Да, хорошая была задумка, и ведь почти удалась, если бы не досадная встреча со святым отцом Хуаном на паперти собора Нотр-Дам д’Анверс. Черт возьми, и ведь если бы он ушел оттуда хотя бы на пару минут раньше, все было бы гладко! Но, кажется, он опять начинает тратить драгоценное время на бессмысленные сожаления о том, чего не случилось. Надо встряхнуться и действовать.
Похоже, его одежда и манера держаться уже привлекли внимание хозяина таверны.
Возле Блада возникла служанка, дамочка весьма крупного роста и пышных форм, типичная фламандская барышня, как будто сошедшая с полотна Рембранта или Рубенса. И поинтересовалась на довольно сносном испанском, что угодно уважаемому сеньору?
Блад ответил на беглом кастильском, знанием которого он так гордился, что сеньору угодно поужинать в спокойствии и уединении.
– И желательно, чтобы это была комната с окнами на главную улицу, – добавил он, заставив себя медленно оглянуться на дверь.
Вот уж о чем сейчас он мог думать в последнюю очередь – так это об ужине. Но лучше что-нибудь заказать, чтобы не вызвать подозрений.
Пока никто из преследователей сюда не входил. Вдруг пронесет? Сомнительно, но вдруг?
– Сеньор кого-то ждет? – заулыбалась девица.
Увы, Бладу сейчас было совсем не до смеха, и уж тем более не до пустой болтовни с трактирной прислугой.
– А вот это, juffrouw**, вас не касается, – с подчеркнутой надменностью ответил он. – Так у вас есть свободная комната?
Служанка сразу присмирела, потупив взор, и закивала головой, на которой красовался пышный чепец – гордость и краса любой уважающей себя фламандской барышни. Кружевные оборки затрепетали, подобно крыльям диковинной птицы, почти скрывая ее порозовевшее от смущения лицо.
– Тогда ведите меня туда! – приказал Блад.
Похоже, он немного перегнул с надменностью, потому что служанка перестала улыбаться и, сделав быстрый книксен, повернулась, чтобы показать ему дорогу.
Блад последовал за ней по лестнице, еще раз оглянувшись назад.
Рука нащупала рукоять шпаги, висевшей на поясе, и стиснула ее.
Так спокойнее. Все будет хорошо. Главное не суетиться.
Девица провела его в специальную комнату, предназначенную для посетителей, не желающих сидеть в общем зале. И застыла у дверей, ожидая его дальнейших распоряжений.
Блад, чтобы побыстрее выпроводить ее, заказал первое из тех блюд, которые она предложила на выбор.
Кажется, это была селедка. Неважно. Он здесь все равно не для этого.
– Что сеньор будет пить? – служанка никак не желала исчезать.
Блад торопливо заказал пиво.
Когда же она уйдет?
Девица еще раз присела в поклоне, а потом, к облегчению Блада, исчезла за дверью.
Оставшись один, он прежде всего подошел к окну и осторожно выглянул наружу, предварительно задернув портьеры. С комнатой он подгадал хорошо: улица просматривалась великолепно. Но то, что он там увидел, его не порадовало.
Они шли по улице, внимательно разглядывая прохожих. Двое остановились напротив таверны и принялись о чем-то совещаться.
Блад отпрянул, задержав дыхание.
Осознал, что вцепился в рукоять шпаги до судороги в пальцах.
Ничего, последнее слово еще не сказано. Надо держать лицо до конца.
Если бы он так поступил там, возле собора, не пришлось бы сейчас бегать по улицам и прятаться.
Но уж очень неожиданной была встреча. Вот и дернулся. Этого оказалось достаточно, чтобы проклятый испанец узнал его. У старика оказалась крепкая память. Ну, это немудрено при его роде занятий.
Блад осознал, что до сих пор думает о падре Хуане с ненавистью.
И, кажется, это было взаимное чувство. А ведь столько лет прошло...
Просил же его полковник не лезть в бутылку. Не высовываться и зря не рисковать. Надо было последовать его совету. Просто выведать все, что было нужно узнать. И потихоньку исчезнуть из города.
Но теперь «потихоньку» уже не получится.
Он еще раз подошел к окну. Посмотрел на улицу. Нахмурился.
Парни в черных мундирах все еще были там. И их стало больше.
Он заметил, что они останавливают прохожих и что-то у них спрашивают.
Еще несколько зашли в соседний кабачок.
– Дьявольщина! – выругался Блад, отпрянув от окна.
Было очевидно, что скоро они заглянут и сюда. У него совсем нет времени. Что же делать? Мысль о том, чтобы попытаться пробиться с боем, была смешной. Но и просто так выйти он не сможет. Равно как и погибнуть в бою. Наверняка у них приказ попытаться взять его живьем.
При мысли, что он снова может угодить в лапы весьма дотошных испанских святых отцов, его прошиб холодный пот.
Нет, только не это!
Зря он подумал об этом. Мысли сразу начали путаться, а сердце учащенно заколотилось в груди.
Надо унять эту дрожь, ему нужна холодная голова, чтобы принять верное решение.
В дверь постучали, и Блад невольно подскочил, едва удержавшись, чтобы не выхватить шпагу.
– Да? – хрипло произнес он по-испански, сообразив, что скорее всего это служанка принесла его заказ.
Что же делать?! Вот-вот они будут здесь, расспрашивая о нем, описывая его внешность. И тогда ему придет конец...
На пороге действительно возникла все та же пышногрудая девица в чепце, с подносом в руках, на котором красовались огромного размера тарелки и гигантская кружка пива.
– Ваш заказ, сеньор, – певуче проговорила она, присев в книксене.
– Поставь на стол, – кивнул Блад, стараясь выглядеть спокойным.
Для этого надо было унять дрожь в руках.
Черт побери, да его всего трясет!
Девица прошла в комнату и поставила поднос на стол. Селедка пахла умопомрачительно.
Служанка замерла в ожидании у стола.
Господи, да что же это такое?!
В другое время его бы порадовала такая вышколенность местной прислуги. Но сейчас это скорее раздражало.
Надо держать себя в руках. Девица не виновата, что он такой самонадеянный дурак. Выделиться захотелось. Вот и получай!
И в этот раз все будет гораздо серьезнее. В этот раз он не отвертится, как тогда, в Севилье...
«И сожгут тебя, идиота, на первом же аутодафе», – подумал Блад со злостью.
– Сеньор, что с вами?
Он опомнился, осознав, что девица все еще тут, в комнате.
Наверное, он совсем ее перепугал своим диким видом.
Соберись, черт подери!
Он уставился на ее недоумевающее лицо, и внезапно почувствовал, что сумел взять себя в руки.
Дрожь прекратилась, и в прояснившемся разуме возникло решение.
– Все в порядке, juffrouw, – хрипло сказал он. А потом сунул руку в карман и достал несколько монет, сунул ей в ладонь. – Вот, возьми, за хорошую работу.
Служанка схватила деньги и принялась горячо благодарить его на смеси испанского и фламандского языков.
– Что еще я могу сделать для доброго сеньора? – спросила она.
– Есть кое-что, – ответил Блад, подбирая слова. И посмотрел ей в глаза: – Я хочу, чтобы ты сняла свое платье!
Служанка отпрянула от него, как будто увидела самого дьявола. И принялась что-то лепетать, качая головой.
Блад понимал, что она вот-вот выскочит из комнаты. И быстро преградил ей путь, прежде чем она успела добежать до двери.
– Сеньор! – она умоляюще посмотрела на него.– Я девушка честная!
– Ты меня не поняла, – сказал Блад, перейдя на фламандский язык. Он надеялся, что она не станет визжать. – Ты мне не нужна, только твое платье.
Если до этого лицо служанки было розовым, то теперь стало пунцовым. Она разинула рот, изумленно уставившись на него.
– О... – протянула она, наконец. – Так сеньор из этих шутников!
«Мой Бог!» – мысленно простонал Блад, надеясь, что не стал таким же красным, как эта девица.
Но сумел ответить спокойно и непринужденно.
– Что-то вроде этого, да. Так ты дашь мне платье? Я хорошо заплачу!
Он сунул руку в карман, нащупав еще какую-то мелочь.
Служанка фыркнула, а потом, отвернувшись, принялась расшнуровывать корсаж...
Слава богу, девица была почти одного роста с ним, если не выше, и платье не трещало на нем. Наоборот, пришлось затянуть корсаж почти до упора, чтобы лиф не болтался.
Служанка, убедившись, что он не только не собирается есть ее живьем, но и действительно готов заплатить, принялась помогать ему переодеться, тихо посмеиваясь.
– Надо бы вам сюда что-нибудь подложить, сеньор, – прыснула она, завязывая ленту на лифе. – Иначе так и будет сползать.
– Лучше дай мне твой чепец, – буркнул Блад, чувствуя себя полным идиотом.
Девица, хихикнув, стащила свой чепчик и надела ему на голову. Расправила кружевные оборки. И попыталась не хохотать громче. Для этого ей пришлось зажать рот ладонью.
– Зеркало у тебя есть? – спросил Блад обреченным голосом, когда закончил возиться с платьем.
Служанка кивнула и пошарила в кармане передника. Извлекла небольшое зеркало и поднесла к его лицу.
Блад постарался сдержать ругательство и некоторое время себя рассматривал.
М-да...
Но могло быть хуже. Все-таки чепчик сильно выручает – лица почти не видно.
Он вознес мысленную хвалу фламандской моде.
Служанка повязала ему на плечи кружевную белую шаль, и он стал совсем похож на барышню. Особенно если со спины смотреть.
– Да, так лучше, – сказала она, продолжая зажимать рот ладонью.
– А теперь объясни мне, где у вас тут черный ход? – спросил он, пытаясь спрятать под корсажем кинжал.
Шпагу пришлось оставить, иначе вопросов не оберешься.
Досадно, но ничего не поделаешь.
«Видел бы меня сейчас хоть кто-нибудь из роты, умер бы со смеху», – мрачно подумал он, готовясь переступить порог.
* - Свой своему поневоле брат (голл. пословица)
** - Барышня (голл.)
@темы: Рафаэль Сабатини, Джен, Гет, Фанфики