[киса в свитере]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Stella Lontana]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Счастливого Рождества!

[The gunroom messmates]

Название: Рождество в море
Автор Роберт Льюис Стивенсон
Подстрочник и рифма:  The gunroom messmates
Форма: поэзия
Размер: 44 строки
Персонажи: Моряки и их семьи
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Рождественская ночь в море
Примечание:
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения переводчика и указанием его имени.

Задубевшие в лёд паруса разрезали озябшие руки
И скользили по палубе ноги лихих моряков;
Грозный шквальный норд-вест обрекал нас на адовы муки,
За бортом - лишь коварные рифы, да рёв бурунов.

Шум тревожный прибоя был слышен еще до восхода,
Но весь ужас стал ясен, лишь солнце рассеяло мрак.
Все собрались на палубе, каждый боролся с погодой
Мы подняли грот-марсы, стремясь повернуть оверштаг.

Тщетно галсы меняли весь день, то на юг, то на север,
Тщетно снова и снова взмывали покрытые льдом паруса,
Тщетно нищими в стылой приемной ловили мы ветер.
Но мы жаждали жить! И покорна была нам волна.

Курс держали на юг, избегая ревущей быстрины,
Но на север несло нас, какой бы ни выбрали галс.
И, клянусь вам, мы видели дом за бурлящим заливом,
Старый страж маяка сквозь монокль смотрел мимо нас

Снег покрыл крыши милых жилищ океанскою пеной,
В каждом доме степенно грел жаркий огонь очага,
Окна ярко сияли, из труб валил дым сладко-терпкий
Я поклясться готов, что почувствовал вкус пирога.

Над землей перезвон колокольный плыл мощно и живо!
А я должен сказать, что из всей череды дней земных
В день рождественский нас злое море на скалы сносило,
А на суше, за тем маяком, дом отцовский стоит.

Ясно вижу, как милые лица встают между мною и смертью,
Серебром их родимых седин полон теплой гостиной уют.
Ясно вижу я в отблесках пламени шалости эльфов,
Их беспечные пляски в шкафу меж фарфоровых блюд.

И я знаю: они говорят обо мне, задавая все те же вопросы,
Если сын ушел в море, станет горьким и хлеб стариков,
А в рождественский день я тяну задубевшие тросы.
И кажусь себе здесь нечестивейшим из дураков.

Их сердца нам зажгли маяки, и голодная тьма отступила.
«Всем отдать паруса!», - повелел наш храбрец-капитан.
«Нет, корабль потонет», - сказал ему первый помощник.
…«Что ж», - на то был ответ, - «тогда нас поглотит океан».

Накренялся корабль, но справными были все снасти,
Словно ветер почуяв, он сам по себе лег на галс.
Так закончился день, и утихли волненья и страсти,
Обойдя опостылевший мыс, мы ушли на закат.

Бой окончен. Гордо вышел корабль в открытое море.
Облегченно вздохнули матросы. Но только не я.
В зимней мрачной ночи мог я думать лишь только о доме,
Лишь о том, как тоскует забытая мною семья.

Название: А завтра будет море...
Составитель:  The gunroom messmates
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: море и корабли
Категория: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Количество: 8 треков
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

Название: Пиастры!
Автор  The gunroom messmates
Бета:  The gunroom messmates
Форма: проза
Размер: драббл, 509 слов
Пейринг/Персонажи: Сильвер, Капитан Флинт (попугай)
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: как Сильвер встретил своего попугая
Примечание: посвящается нашему капитану
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

Жара. Отупляющее марево накрыло корабль толстым одеялом. Убаюканный штилем, Морж спал в укромной бухте неподалеку от города Январской реки. Проклятие! От названия этого мерзкого городишки веяло прохладой и свежестью. Липкая влажность Сахарной головы сводила с ума. Лишь очень большие барыши могли затащить пиратов так далеко от родных карибских вод, и они ожидались очень большими. Золото! Много золота! Столько пиастров, что ими можно будет заполнить все трюмы и даже бочки с солониной. Жрать золото, жрать на золоте! О, пусть только караван выйдет в открытое море! А пока нужно было ждать, и ожидание чертовски выматывало.
— Эй, на бочке! Якорь вам в зад, принимай добычу!
Фуражиры возвестили о своем возвращении на борт. Впрочем, их брань могла бы звучать пободрее.
Потянувшись, Сильвер поднялся со своего бочонка и оправил рубаху. Среди этого сброда молодцеватый вид сам по себе становился оружием. Подкрепленный парой ножей, разумеется. О, они называют себя пиратами, но на самом деле — всего лишь отчаявшиеся отбросы, которых не приняли бы ни на один корабль. Они — на дне, а он, Джон Сильвер, нет. Потому они боятся его.
И правильно делают.
Пес и Хряк взобрались на верх, радостно потрясая добычей. У каждого из них было по связке пестрых попугаев, еще тепленьких и упоительно свежих.
— Сожрем с перьями, парни! — одобрил истосковавшийся по свежей пище кок.
Одна из тушек вдруг ожила, суетливо захлопала крыльями и издала хриплый вой.
— Живуч, гад, — неодобрительно проворчал Пес, замахиваясь связкой к борту.
— Постой-ка, — окликнул его Джон.
— Э? — не понял тот. — Ты чего, Сильвер? — воскликнул он, пытаясь стряхнуть с себя стальную руку помощника капитана, молниеносно перехватившего связку попугаев.
— Отдай-ка ты его мне, Пес — ласково попросил Джон, сопроводив свою просьбу добродушной улыбкой.
— На кой дьявол тебе сдалась эта пернатая тварь? — обиженно протянул Пес, судорожно отделяя попугая от связки. Если Джон Сильвер чего-то хочет… Если улыбается так… Да дьявол с ним, пусть заберет! Лишь бы перестал скалиться, лишь бы убрал свои чистенькие ручонки подальше от горла… А то скалится-скалится, а потом р-раз – и кишки выпустит. Бес с ней, с добычей.
— Эта тварь поумнее тебя будет, — рассудительно заметил Сильвер, забирая взъерошенную тушку, — Башковитые они — страсть! Только говорить по-нашему не умеет. Пока.
Пес поспешил напустить на себя умный вид и закивать. Всякий знает, Сильвер книжки читал, там все рассказано. И вообще, он вроде как даже из благородных…
— В этой пернатой головке мозгов больше, чем в твоей тыкве, Пес, — рыкнул Джон. — Иди на кухню, там тебе самое место.
Пес ушел, а Джон Сильвер поднял хрипящую голову попугая немного повыше и посмотрел своему пленнику в глаза. Попугай извернулся и клюнул пирата в палец.
— Живучий, — рассмеявшись, повторил Джон. — Долго ваша порода живет, долго… Дольше, чем наш брат, а? У меня на шее затянется пеньковый галстук, тело сожрут черви, скелет иссушится ветрами, а ты будешь жить и помнить о нас, тварь неразумная! Будешь повторять наши слова и поминать Джона Сильвера добром…
— Пиастры! — вдруг выкрикнул попугай. Джон рассмеялся. Главное слово в жизни пирата пернатый уже знал, а за остальными дело не станет.
— Тебе у нас понравится, — согласился он. — А пиастры…
— В тр-рюм! — припечатал попугай.
— В трюм, — согласился Сильвер. — А Флинта…
— За бор-рт!
Сильвер рассмеялся и погладил встопорщенные перья. Всегда приятно встретить единомышленника.

Название: Слово "ром" и слово "смерть" означают для вас одно и то же
Автор:  The gunroom messmates
Форма: сет аватар
Пейринг/Персонажи: разные
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Исходники: иллюстрации Франсуа Рока (François Roca), Ньюэлла Уайета (Newell Wyeth)
Количество: 12 шт
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

смотреть

1	2	3	4
5	6	7	8
9	10	11	12

Название: Лучшая рекомендация
Автор  The gunroom messmates
Бета:  The gunroom messmates
Форма: проза
Размер: мини, 1253 слова
Пейринг/Персонажи: Трелони, Сильвер
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: как Джон Трелони команду нанимал
Примечание: посвящается нашему капитану
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

— Мы так и будем шататься по тавернам? — брезгливо поинтересовался Трелони, поднося к носу широкий платок.
Бристольский порт бурлил людскими водоворотами, норовившими выплеснуться через край. Безработные моряки сновали между тавернами с той же сосредоточенной деловитостью, что и их более удачливые товарищи, принятые под начало какого-нибудь бравого капитана во славу общества и короля. Сэм, один из многочисленной армии вербовщиков, готовых предложить свои услуги по набору команды всякому, кто готов был выложить пару монет, угодливо поклонился.
— Сэр, моряки должны быть в море! Если же они не в море — они в таверне, — пояснил он.
— Неужели нельзя было дать объявление в газетах?
— Но сэр, — терпеливо произнес Сэм, сохраняя при этом угодливый вид, — ведь матросы не умеют читать.
Сморщив нос, Джон Трелони неторопливо вышагивал среди толпы, привычно расступавшейся перед важным господином, но погруженный в свои мысли сквайр не замечал этого. Увы, всякому известно, что найти хорошего матроса сложнее, чем хорошего слугу. И, к сожалению, скромные, богобоязненные моряки, знающие свое место в Бристоле попадались нечасто. О, нет! Те отбросы, с которыми приходилось сталкиваться Трелони в последние дни, держались так нагло, словно они были хозяевами, а он — сквайр Трелони! — нуждался в их милости.
— Чертово отребье! — прорычал про себя Трелони, вспомнив особенно дерзкого моряка, который имел наглость не только спрашивать о том, куда же корабль намерен идти, но и даже требовать задаток! Нет, положительно! Все беды в королевстве от того, что чернь позабыла свое место! Да еще и вербовщик требует денег за каждого приведенного матроса. И отчаянно косит при этом. Нельзя доверять косым, никогда нельзя доверять увечным, — ругал себя Трелони. Однако команду набрать было необходимо, так что приходилось терпеть и этого скользкого типа.
— Сюда?
— Нет-нет, сэр, — заторопился вербовщик. — Подзорная труба — заведение не для джентльменов!
— К черту, Сэм, — вскипел Трелони. — Мне нужны матросы, а не джентльмены.
Трелони решительно шагнул вперед и распахнул покосившуюся дверь.
Пахнуло табаком и дешевым джином. В таверне висела выжидающая тишина. Трелони осмотрелся, напомнил себе о чести английского офицера и решительно подошел к стойке.
— Милейший, — обратился он к трактищику, — я вербую команду.
— Сэр! — с достоинством поклонился одноногий трактирщик, — Вы пришли куда нужно! В Подзорной трубе собираются самые лучшие моряки!
Трелони с сомнением осмотрелся. Окружавшие его пьяные рожи совершенно не внушали доверия.
— Мне нужна хорошая команда.
— Вы капитан, сэр? — вежливо поинтересовался трактирщик, ловко подхватив бутылку рому. — Куда же вы направляетесь?
— О, это страшная тайна! — сообщил Трелони и осекся, глядя на деревяшку, которая заменяла трактирщику ногу.
— Здесь вам не составит труда нанять команду опытных неболтливых моряков… Я потерял ногу в сражении, сэр, — пояснил он, перехватив взгляд Трелони.
— Не может быть! — восхищенно воскликнул Трелони.
— Ха-ха! Одононогий Сильвер-р! — хрипло крикнул кто-то в стороне. Трелони обернулся, но ни кого не увидел.
— Это попугай, сэр, — смущенно пояснил трактирщик. — Птица глупая, повторяет невесть что…
— Но ты и правда увечный, — ввернул в разговор Сэм, все еще надеясь увести сквайра подальше от этой таверны.
— Может быть я и увечный, — вспыхнув ответил тот, — но никто не знает море лучше меня! Ты еще не родился на свет, когда Джон Сильвер вступил на борт своего первого корабля! Я прошел путь от юнги до боцмана, сэр, — страстно продолжал он, глядя на Трелони. — Был я и корабельным коком. Всю жизнь я отдал морю! Моя нога гниет на дне под Кибероном, но я не жалею о ней! Когда великий Хок сказал нам, что в наших руках судьба отечества, каждый из нас был счастлив…
— Ты плавал с самим адмиралом Хоком? — изумился Трелони, всматриваясь в обветренное лицо моряка. — На Короле Джордже?
— На Эссексе, сэр, — гордо ответил Сильвер. — Капитан О'Брайн, светлая ему память, был настоящим морским волком, сэр, — вздохнул он и благочестиво снял шляпу, — Когда нам сообщили об атаке этих французских собак, он сказал, что судьба Англии в наших руках! Мы как один прокричали «Ура», сэр! И, поверьте, каждый был бы счастлив отдать за него свою жизнь. Тогда Господь решил сохранить меня…
Трактирщик опрокинул в себя стакан рому и на мгновение прикрыл глаза.
— Но сэр, — попытался вставить словечко вербовщик, однако натолкнувшись на ледяной взгляд Сильвера, сглотнул замолчал. Завороженный Трелони ничего не заметил.
— Но как же тебе удалось спастись?
— Меня спас случай, сэр, — признал Сильвер, с достоинством разливая ром по стаканам. — Жаркий, скажу вам, денек был, жаркий, — продолжил он, погружаясь в воспоминания. — Ревел Норд-вест, нас прижимало к берегу. Раздался хруст, я понял, что мы налетели на скалы… «Спасайся кто может!», — закричал боцман. Я был коком, хотя в час битвы каждый становится солдатом. Началась страшная неразбериха. В пороховом дыму все носились как проклятые, люди кричали и гроздьями сыпались за борт, а волны бросали их на скалы, ведь ветер сносил нас к берегу…
— И вы? — настаивал Трелони, восхищенно глядя на Сильвера. — Вы?!
— Я… Не поверите, но я бросился на камбуз, сэр, — смущенно продолжал моряк. — Я должен был проверить заперт ли ром… Это глупо, проверять запасы, когда корабль тонет, но я ничего не мог с собой поделать…
— Ваше отношение к своим обязанностям достойно всяческой похвалы, — признал Трелони.
— Благодарю вас, сэр, — кивнул Сильвер, закусив губу. — И, можете ли себе представить, именно это и спасло меня в тот день. Я схватил полупустой бочонок рому и бросился вместе с ним за борт! Меня ударило о скалы, но бочонок не разбился, и с Божьей помощью я все-таки смог выбраться на берег. Там я и потерял ногу, сэр… Ее отрезал хирург с Героя. Он влил мне к глотку ром из моего же бочонка. Мерзкое было пойло, — передернулся Сильвер, — ром смешался с морской водой и обжег глотку что дерюга… Пока я кашлял, этот мясник взял свою треклятую пилу и отсек мне ногу!
— Ужасно, — посочувствовал Трелони. Стесняясь своей сентиментальности, он отвернулся, чтобы скрыть некстати набежавшие слезы.
— Каждый из нас был счастлив отдать жизнь за Англию, сэр, — со скорбным достоинством признал Сильвер. — От меня Англия потребовала всего лишь ногу. Я не жалуюсь, сэр, — вздохнул он, — хотя мне и не назначили пенсиона, а ни один капитан не хотел брать на борт калеку.
— Вы — герой, Джон Сильвер, — восхищенно вздохнул Трелони.
— Ах, сэр, — покачал головой моряк, наливая в свой стакан еще рому. — если бы вы знали, как я тоскую по морскому воздуху… Увы, ни один капитан не хочет связываться с увечным моряком, а я… Видите эти руки, сэр? — Сильвер помахал перед собеседниками своими ладонями. — О, если бы вы знали, как им хочется вернуться в дело! Как мечтают они ощутить под собой шершавый канат! Мой старик оставил мне небольшое наследство и я смог открыть эту таверну, но, поверите ли, все бы бросил, лишь бы еще раз ощутить…
— Мне как раз нужен кок, Джон Сильвер, — решился Трелони.
— Сэр! Я готов выйти в море немедленно! — взметнулся одноногий моряк в безумной надежде. — Хоть с вечерним приливом, сэр!
— Нет-нет, Джон, — рассмеялся Трелони и хлопнул новоиспеченного кока по плечу. — Нам ведь еще нужно набрать команду.
— Я помогу, сэр! — обрадовано откликнулся тот. — Каждая собака в порту знает Джона Сильвера!
— Сэр! — возмутился вербовщик, чувствуя как законная прибыль уплывает из его кармана. — Вы не можете доверять ему, сэр! Вы же его не знаете!
— Тебя я тоже не знаю, сухопутная крыса, — отрезал Трелони. — А Джон Сильвер сражался вместе с капитаном Ястребом. Это — лучшая рекомендация.
— Вот именно, — прошипел Сильвер вербовщику, пока Трелони отвернулся в поисках свободного стола. — И тебе лучше убраться отсюда подальше, парень.
Сэм испуганно закивал и попятился к выходу. О «Подзорной трубе» и так ходила дурная слава, а он, Сэм, не готов рисковать головой. Нет-нет, пусть этот треклятый сквайр сам разбирается со своей командой, тем более, что чаевых от него не дождешься! Выбравшись на улицу, Сэм припустил к докам, уж пусть эту команду наберут без него! Мистер Блендли — хороший заказчик, но лучше упустить заказ, чем потерять с таким трудом наработанную репутацию. Все, что было в его силах, Сэм уже сделал. Успокоив себя таким образом, вербовщик забежал в Ласковую голубку, пропустить стаканчик-другой в спокойном месте, где не было ни попугаев, ни одноногих моряков.

Название: Медальон на память
Автор: The gunroom messmates
Форма: сет аватар
Персонажи: Доктор Дэвид Ливси
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Исходники: капсы из т/ф "Остров сокровищ" (1982)
Количество: 12шт (120х120)
Размещение: до деанона с пометкой The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

смотреть

#1		#2		#3
#4		#5		#6
#7		#8		#9
#10		#11		#12

Название: До завтра подождет
Автор  The gunroom messmates
Бета:  The gunroom messmates
Форма: проза
Размер: драббл, 844 слова
Персонажи: сквайр Трелони, ОМП, упоминается Ливси
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: общий
Краткое содержание: первые дни после сражения при Фонтенуа, где Дэвид Ливси был серьезно ранен.
Примечание: Трелони и Харви говорят о последнем рыцарском жесте в истории войн. Перед битвой при Фонтенуа один из командиров английской или французской армии предложил противнику сделать первый залп.
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

— А я говорил ему, не надо бросаться в самое пекло! — Трелони умудрялся восклицать с изжеванной травинкой во рту, не выронив ее. Презабавная картина, но улыбаться помощнику хирурга не хотелось. — Но разве он слушает? Если свет и видел большего болвана, чем мистер Ливси, то история его имени не сохранила.
— Все будет хорошо, сэр, — помощник хирурга сдержал зевок и смутился. Он вообще часто смущался и отчаянно этого стыдился. — Мистер Ливси выполнял свой долг.
— Свой долг! — Трелони возмущенно фыркнул и прошел взад-вперед: от навеса ко входу в палатку и назад. — Его долг — помогать раненым, а не выносить их с поля боя на своем горбу, когда армия отступает! А если все солдаты завтра напьются сырой воды и свалятся с поносом? Кто их будет лечить? Господь Бог?
— У нас не так много лекарств, сэр, — теперь у помощника хирурга запылали и оттопыренные уши: боль его и семь казней египетских, они торчали даже из-под парика. Один раз он приклеил их на ночь самодельным клеем из коровьих копыт, но потом пришлось побрить голову налысо: клей застрял в волосах, и капитан принял его катышки за вшей. — А с мистером Ливси все будет хорошо. Он почти не бредит.
— Не бредит, — проворчал Трелони и тут же встрепенулся. — То есть как это, не бредит? Он, что, бредил?!
— Так точно, сэр, — виновато подтвердил помощник хирурга и уставился в доски грубо сколоченного стола. — Рана не очень хорошая.
— Пфф! Как будто они бывают хорошими, — травинка наконец-то упала на вытоптанную землю. — А как тот мальчик? Барабанщик, которого он вытаскивал?
Помощник хирурга повел плечом.
— Наверное, выживет. Трудно сказать, сэр.
Трелони пристально взглянул на него, точно хотел прочесть, что именно прячется за его недомолвкой. Изнутри палатки послышался невнятный шепот, как будто кто-то задыхался после бега, а следом — протяжный стон.
— Чертова война, — хмуро заметил Трелони и тяжело сел на лавку. — Чертовы французы. А все туда же: господа, стреляйте первыми!
— Нет-нет, сэр, — почтительно поправил его помощник хирурга. — Это кричал кто-то из наших командиров.
— Разве? — Трелони глядел куда-то мимо него, и его лицо было непривычно серьезным. — Какая разница, скажите мне? Разве можно быть джентльменом на войне? Уступать первый залп противнику? Несколько дней я пытаюсь составить списки убитых, и, знаете, думаю, им все равно: умирать в начале битвы или в ее конце.
— Да, но... — помощник хирурга замялся. — Тем, кто стоит в первом ряду, не все равно, сэр.
— Чихать я на них хотел, — угрюмо отозвался Трелони. — Делайте, что угодно, Харви, но мистер Ливси должен быть на ногах.
Он снова встал, как будто его подгоняла невидимая рука. Сгущались сумерки, и помощник хирурга подумал, что надо бы зажечь свечу, почитать перед сном, но вспомнил, что свечей осталось немного. Он вздохнул и ничего не ответил Трелони, ведь все зависело только от самого мистера Ливси. Где-то пронзительно закричала ночная птица, и в унисон ей снова прозвучал стон.
— Я все думаю, — внезапно сказал Трелони, который все никак не мог уйти, — что если это я во всем виноват? Я уговорил мистера Ливси отправиться со мной. Я скрывал от него дурную весть. Я мог бы выбить из него дурь самопожертвования ради каких-то оборванцев, но не стал, был занят собой. Ведь он не разговаривал со мной, Харви, понимаете? Он не разговаривал со мной два дня, после того как узнал... — он не договорил и махнул рукой; помощник хирурга пристально следил за каждым его движением. — Хотя неважно, Харви, забудьте.
— Так точно, сэр, — послушно ответил юноша.
— Я принесу вам немного выпить, Харви. Вы хороший человек.
— Очень рад слышать это, сэр.
Трелони бесшумно развернулся и исчез в сумерках. Помощник хирурга задумчиво глядел ему вслед.
Он мог бы рассказать, что юный барабанщик боялся умереть, но гораздо больше его страшил позора на поле брани. Осиротевший продырявленный барабан так и стоял у его изголовья.
Харви мог бы поведать, что мистер Ливси вовсе не держал в сердце зла ни на кого из живущих, просто как-то он вернулся с офицерского обеда с серым, невыразительным лицом, словно его уже убили, но забыли положить в могилу. Позже, в бреду, он будет говорить с какой-то женщиной, беспокоиться, желать умереть, чтобы быть с ней, но бред вскоре спал, и незнакомка больше не приходила к нему и не поила из своих рук прохладной водой.
Харви мог рассказать что-то о каждом из тех, кто мучился от боли, кто цеплялся за жизнь, пытался обмануть смерть, как будто она была лишь напарником в веселой игре; он мог говорить долго, но не стоило никому об этом знать, да никто и не хотел. Что уж таить греха, помощник хирурга и сам бы желал остаться в неведении: и жизнь, и смерть носили чересчур уродливые маски.
Он наклонился и заглянул под стол, где стоял его саквояж. Там терпеливо ждала своего часа бутылка с ромом, и каждый Божий день после Фонтенуа Харви клялся, что уж сегодня позволит себе надраться и забыть обо всем, и каждый Божий день что-то ему мешало.
«Может быть, сегодня, — устало подумал он. — Обязательно сегодня». Но кто-то вновь застонал в палатке — сначала тихо, почти кряхтя, а потом все сильней, пока не завыл, подобно зверю, — и помощник хирурга поднялся.
«До завтра подождет. Я выпью его завтра. Обязательно».

Название: Superhero
Автор:  The gunroom messmates
Форма: коллаж
Персонажи:капитан Смоллет
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Исходники: портрет Джеймса Кука
Предупреждения: Каким бы супергероем был капитан Смоллет? Конечно, героем с огненным взором!
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

Название: Знаменательный день
Автор  The gunroom messmates
Бета:  The gunroom messmates
Форма: проза
Размер: мини, около 1700 слов
Персонажи: сквайр Трелони, доктор Ливси, Джим Хокинс, капитан Смоллет, Джон Сильвер, Бен Ганн, Эйб Грей
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: общий
Краткое содержание: у капитана наступил знаменательный день, но никто не знает, какой именно.
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

— Друзья! — в глазах ворвавшегося в кают-компанию сквайра Трелони горел опасный огонь, и Джим от неожиданности поставил белого офицера прямо под удар черной королевы доктора. — Друзья, я узнал потрясающую новость! Вы просто не поверите!
— Какая новость может подстерегать нас посреди открытого моря, друг мой? — доктор чуть приподнял бровь. — Вражеский корабль на горизонте? Грей нашел бочонок рома в каюте капитана, и на борту не осталось ни одного трезвого человека, кроме нас? Кто-то поймал рыбу, и в ее желудке — испанские дублоны?
— Э, что там дублоны, Ливси! — нетерпеливо махнул рукой сквайр. — В конце концов, это всего лишь деньги!
— Вы бы так не говорили без сокровищ Флинта, Трелони, — мирно заметил доктор. — «Всего лишь деньги» губят одних и вынимают из пучины отчаяния других...
— Ливси! Вы удивительно занудливы, — при этих словах сквайра доктор чуть улыбнулся. — Давайте вы как-нибудь потом поделитесь вашими взглядами на мамону?
— Хорошо, молчу, друг мой. Так что вы хотели рассказать?
— Завтра, — Трелони сделал длинную паузу и торжествующе оглядел Ливси и Джима, но прежде чем кто-то из них успел спросить, что это значит, он продолжил. — Завтра у капитана Смоллетта знаменательный день!
— Знаменательный день? Что это значит, Трелони?
Сквайр смешался, но только на минуту.
— Значит, что завтра у него праздник! — выпалил он. — И мы должны, нет, мы обязаны его поздравить!
— С чем? — подал голос Джим. Он сидел на сундучке и печально глядел на своего слона, тайно мечтая о том, чтобы корабль качнуло, и фигуры смешались. Правда, во-первых, доктор всегда хорошо помнил расположение партии, а, во-вторых, после недавней бури настал полный штиль.
— Какая разница с чем, мой мальчик! Разве вежливым и прекрасным людям нужен повод? Главное — как!
— И как же? — Ливси с нескрываемым интересом взглянул в лицо сквайра.
— А вот здесь наши возможности безграничны, — и Трелони важно ткнул забинтованным пальцем вверх; позавчера его сильно укусил попугай, когда он пытался подманить его. — Например, мы можем поставить сценку из пьесы или балета...
— Ромео и Джульетту? — с легким сарказмом поинтересовался доктор.
— Например! — сквайра не так легко было сбить с толку. — Вы можете быть Ромео, а Джим — Джульеттой, только надо что-то придумать с ее платьем.
— Ой, нет, — Джим переменился в лице и забыл о своих треволнениях.
— И станцевать балет? — Ливси скептически взглянул на сквайра. — Вы думаете, что капитану это понравится?
— Вы — зануда, — с наслаждением произнес Трелони. — И ничего не понимаете в искусстве. Хорошо, пусть не балет! Грей и Бен Ганн могли бы представить комическую сценку, а...
— А кто будет править кораблем?
— Как вы любите все испортить, — в голосе сквайра послышался упрек. — Тогда вы сочините в его честь стихи. А Джим пусть споет какую-нибудь песню. А вместо солонины и каши пусть Сильвер приготовит что-нибудь этакое, с выдумкой и выкрутасами.
— Знаете, Трелони, уже на словах «Сильвер приготовит» мне стало нехорошо. Особенно, если вспомнить все его выдумки и выкрутасы. Давайте просто спокойно посидим, и пригласим капитана в кают-компанию, если вы так хотите. Не забывайте, ему все еще нужен покой.
— Неинтересно с вами, — вздохнул сквайр и нахохлился. Он похудел и подтянулся с тех пор, как они отплыли с проклятого Острова Сокровищ, и теперь парик странно контрастировал с его загорелым лицом.
— Зато надежно, — утешил его доктор, но Трелони лишь еще раз вздохнул.

Следующим утром капитан Александер Смоллет проснулся на рассвете и первым делом позвал Бена Ганна, чтобы тот принес ему воды для бритья, но тот как сквозь землю провалился. Когда же капитан окончательно решил, что выпорет негодника, тот наконец-то явился и с щербатой улыбкой протянул капитану какой-то сверток.
— Что это? — холодно поинтересовался Смоллетт.
— Сэр! — Бен Ганн набрал воздуха в грудь и задохнулся. Он долго откашливался в кулак, а затем начал сначала:
— Сэр, позвольте поздравить вас со знаменательным днем! Я сделал для вас зубную пасту по матушкиному рецепту!
— Зубную пасту? — недоверчиво переспросил капитан и на всякий случай ощупал собственные зубы языком. — Из чего?
— Из масла, жеваного хлеба и пороха, сэр! Замечательно очищает зубы!
— Во времена твоей матушки наверняка и зубной щетки еще не было, — рявкнул на него Смоллет. Из пороха, надо же! — Немедленно принеси мне воды для бритья!
— А как же паста, сэр?
— А пасту забери с собой. И чтобы не смел больше переводить порох!
— Так точно, сэр, — Бен Ганн попятился, кланяясь. — Как скажете, сэр...
Как только Смоллет остался один, он горько пожаловался зеркалу:
— Дикарь!
В переборку робко постучали, и капитан недовольно хмыкнул.
— Отчего так долго? — спросил он, не глядя на Ганна.
— Простите, сэр! — рявкнул Эйб Грей, и Смоллет выронил из рук зеркало. — Разрешите вас поздравить!
— С чем? — хмуро поинтересовался Смоллетт и потер рану, оглядывая его с головы до ног. — И кто на вахте, Грей?
— С... Со знаменательным днем? — Грей в затруднении почесал нос. Вопрос капитана он пропустил мимо ушей. — Я хотел спеть вам песню.
Смоллет не успел запротестовать, и бывший помощник плотника затянул «Испанских леди». Получалось у него с пятого на десятое, и на третьем куплете капитан махнул рукой и отрывисто произнес:
— Благодарю, Грей, достаточно. Я очень, очень польщен. И испытываю самые... Разнообразные чувства. Определенно.
Слово «разнообразные» прозвучало с таким нажимом, что Грей предпочел ретироваться от греха подальше.
Капитан присел на матрас и нахмурился. Сначала Бен Ганн, теперь Грей — может быть, им напекло голову? Хотя когда бы — сейчас еще только рассвет.
Бен Ганн не осмелился вновь войти и деликатно поставил воду у входа в каюту, и Смоллет помянул его недобрым словом, потому что пока заносил ее внутрь, рана вновь разболелась.
Перед завтраком к нему заглянул Ливси; капитан внутренне расслабился, когда тот не стал его ни с чем поздравлять, и покорно дал себя осмотреть и ощупать. Тем неожиданней был удар, когда доктор вынул из своего врачебного чемоданчика какой-то свиток.
— Что это? — Смоллет все еще надеялся на лучшее, но доктор Ливси разбил его ожидания:
— Мой скромный подарок. Поздравляю вас.
Он поклонился и положил свиток на стол. Капитан исподлобья взглянул в ту сторону, как будто там копошилось ядовитое насекомое.
— С чем? — горько спросил он.
— С вашим знаменательным днем, — просто ответил доктор и заторопился уйти. Капитан застонал сквозь зубы и развернул бумагу: Ливси нарисовал пером его портрет с саблей на фоне моря, но лицо на рисунке почему-то перекосило влево. Смоллет с опаской пощупал свою левую щеку и взглянул в зеркало, но, к счастью, не обнаружил там ничего необычного.
— Ничего не понимаю, — кисло заметил он. — Может быть, это сон?
Джим принес поднос с едой; из кривобокого пудинга почему-то торчало гусиное перо, и капитан с интересом приподнял бровь. Спросить Джима он ни о чем не успел, за спиной мальчика появился Трелони. Последний тут же заявил, что капитану ни в коем случае нельзя говорить, и он, Трелони, совершенно не требует никакого отклика, но только рад поздравить самого замечательнейшего человека, с которым его когда-либо свела судьба, который готов на все ради своих товарищей, прекрасный воин и наверняка семьянин, и он, сквайр, обязательно похлопочет за капитана в нужных кругах, когда они окажутся в Англии... Он говорил много и долго, но как только Смоллет пытался вставить хоть слово, Трелони тут же восклицал «Молчите-молчите!»
После этой зажигательной речи сквайр встал в позу и объявил:
— Эпическое стихотворение!
Капитан почувствовал, как у него на голове зашевелились от страха волосы, и лег на матрас.
— Может быть, не надо? — осторожно спросил Джим, но сквайр его уже не слышал. Он полуприкрыл глаза и начал читать, протянув руку к небу. Там было что-то про гремящие цимбалы славы, и про одежды Марса, и звенящее золото Геры, и стоглавую гидру, и Геркулесовы подвиги, и почти весь пантеон античных богов, героев и кого-то еще, но на пятой строфе капитан отвлекся и задремал.
— А я ведь так и не поздравил его со знаменательным днем, — огорченно бухнул над ухом Трелони, и Смоллет вздрогнул. — И ты, мальчик мой, тоже... Ну ничего, потом, потом. Пусть бедняга поспит, наш замечательный капитан, наш смелый Актеон...
— Но Актеона, кажется, разорвали собаки.
— Да? Может быть, я имел в виду Агамемнона... Или Автолика. Эти греки давали такие одинаковые имена, Джим! Идем, пусть капитан поспит. Тем более, у нас еще много дел...
Когда они ушли, Смоллет осторожно открыл глаза и тяжело вздохнул. Кто-то хмыкнул в углу, и капитан вновь на всякий случай зажмурился.
— Утомили они вас, верно, сэр? — послышался спокойный голос Сильвера. — Я принес вам нормальный завтрак, сэр. Одними стихами сыт не будешь.
— Надеюсь, вы меня не собираетесь поздравлять, Джон Сильвер? — неприятным голосом поинтересовался капитан
— Ни в коем разе, сэр.
— Тогда, может быть, вы знаете, отчего все посходили с ума сегодня?
— Разумеется, сэр. Это все сквайр. Он услышал вчера, как вы распекали Бена Ганна.
— Бена Ганна? — недоуменно переспросил Смоллет. — И что?
— Да, его, сэр. Вы сказали... Дай Бог памяти... Сказали, что когда ваша нога ступит на пристань Бристоля это будет замечательнейший день, потому что вы больше не будете связываться с болванами. И что вы изо всех сил желаете заснуть, проснуться и увидеть, что завтра этот день настал.
— Допустим. И?
— И сквайр решил, что у вас сегодня праздник, сэр.
— Действительно, чего это я спрашивал? Если Трелони может что-то не так услышать, он не упустит возможности. — пробормотал капитан. — Хм... Благодарю вас, Сильвер. Но остальные! Можно сказать, что здесь... остался один вменяемый человек.
Сильвер ничего не ответил, лишь задумчиво прицокнул языком, но капитан внезапно осознал: бывший пират его понял. Отдавать ему должное было тяжело, но несмотря на подлость и лисью хитрость, Долговязый Джон почему-то оказался единственным, с кем сегодня Смоллет ощущал себя спокойно и надежно.
— Да нет, сэр, они по-своему хорошие, — наконец ответил тот. — Поешьте. А я пойду, чтобы вам не мешать, сэр. Если что надо, вы только кликните.
Он исчез, так же тихо, как и появился. «Интересно, — подумал капитан, глядя на доски потолка, — каким Сильвер будет в мирной жизни? Забавно будет с ним встретиться как-нибудь через несколько лет».
С этой мысли он перескочил на размышления о том, как пойдет его собственная жизнь, и о старых знакомых, и о новых планах, и на этот раз его сморил настоящий, крепкий и глубокий сон, который сулил скорое выздоровление.

Название: Вечерний уют
Автор:  The gunroom messmates
Форма: арт
Персонажи: доктор Ливси и племянница
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Исходники: нет
Предупреждения: Открывать осторожно!
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

Название: Песни Старой Англии
Составитель:  The gunroom messmates
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: Билли Бонс, капитан Смоллет, сквайр Трелони и пр. А где кто — предлагаем угадать слушателям.
Категория: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Количество: 14 треков
Размещение: до деанона с пометкой  The gunroom messmates, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства.

И напоследок!
Имеем честь пригласить джентльменов и леди на нашу вторую выкладку, 6-го января 2015!
Новые истории, новые приключения, новая музыка - море и прерии, Роберт Льюис Стивенсон и Редьярд Киплинг.
ПРИХОДИТЕ!

@темы: Роберт Льюис Стивенсон, Новогодний фест-календарь 2015, Игры

---

Капитан Сорвиголова. Фанфик-сиквел

[Росица]

Название: «Гарри Поттер и неудачное усыновление».
Автор: Росица
Гамма-ридер: jack_kipling, мой муж.
Канон: Л. Буссенар «Капитан Сорвиголова», «Гарри Поттер и философский камень» Дж. Роулинг.
Размер: 8,5 стр. Word.
Персонажи: миссис Поттер, Гарри/Хендрик Поттер, Дамблдор и все деканы Хогвартса, Симус Финнеган.
Категория: джен, кроссовер.
Жанр: фэнтези, психологическая драма, исторический очерк.
Рейтинг: G.
Тип: сиквел.
Описание: Что общего между Гарри и Полем Поттерами.
Предупреждение: В тексте накиданы разные пасхалки.
Примечания:
1) При написании фанфика ни одна сова, кошка или жаба не пострадала.
2) Желающие могут подхватить знамя и продолжить описания хода ПМВ в Дурмштранге.

Гарри Поттер и неудачное усыновление

– Погоди, погоди, Михалыч!
Чем тебе Роулинг не угодила?
– Какая-такая Роулинг?
– Ну как же...
Которая книжки про Поттера пишет!
– Не... Это ты, сынок, путаешь что-то...
Про Поттера Буссенар писал.
А. Л. Гершман,
Михалыч и поттеромания

16.06.1914 Хендрик Поттер шёл домой по узенькой улице на окраине Йоханнесбурга. По случаю дня рождения Энтони Гольдштейн, хозяин лавки, где он подрабатывал после школы, отпустил его домой пораньше – в 19 часов, а не в 20. Однако сумерки и прохлада уже опустились на город.

8,5 стр. Ворда

Вдруг он увидел, что прямо перед ним на булыжники мостовой приземлилась сова, державшая в клюве какую-то трубку.

Он не поверил своим глазам. Протёр их. Потом протёр ещё раз.

Что делает сова в этом большом, шумном, грязном городе? Ловит мышей? Но с этим прекрасно справляются и многочисленные ободранные бродячие кошки. Вот одна такая, полосатая, с отметинами в форме очков вокруг глаз, сидит и с явным интересом наблюдает за мальчиком и птицей. И что у совы в клюве?

Сова вспорхнула и ткнулась ему в правую руку. Клювом, точнее, трубкой. Как будто предлагала забрать её ношу, что Хендрик и сделал.

Это был свиток бумаги. Точнее, не бумаги, а какого-то другого материала, более толстого, мягкого и упругого, похожего на тонкую кожу. В нём было написано:

«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА и ВОЛШЕБСТВА
«ХОГВАРТС»

Директор: АЛЬБУС БРАЙАН ВУЛЬФРИК ДАМБЛДОР
(Орден Мерлина первой степени, Великий Влшб., Гл. Колдун, Важная Персона, глава Всемирной Конфедерации Чародеев)

Уважаемый м-р Поттер!
С радостью извещаем, что Вы приняты в Школу колдовства и ведьминских искусств «Хогвартс». Список необходимой литературы и оборудования прилагается.
Начало занятий — 1 сентября. Ожидаем ответную сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,
Минерва МакГонаголл,
Заместитель директора».

Он прочитал и офигел. Впрочем, офигел – это ещё очень мягко сказано. Он вообще не понимал, что здесь происходит.

На чём написано письмо? С каких пор совы таскают письма? Это же не почтовые голуби! Если это письмо адресовано ему, то почему его называют Гарри, когда он Хендрик? Если не ему, то какого чёрта эта птица вообще к нему пристала? И самое главное в этой ситуации – кто придумал этот нелепый розыгрыш? Он же не малявка, чтобы верить в волшебников, фей, Санта-Клауса и прочую сказочную дребедень. В его возрасте все белые люди знают, что никакой магии не бывает, и только невежественные кафры до сих пор боятся колдунов.

Он покрутил письмо в руках, подумал и решил, что в этой ситуации самым разумным будет пойти домой. Когда он свернул к входу в дом, то увидел, что сова продолжала бесшумно лететь следом. Он открыл дверь, и она залетела за ним.

В 4-комнатой квартире на третьем этаже жило три семьи. Шумные итальянцы Саббатини со своими постоянно чумазыми смуглыми детьми заняли сразу две комнаты. Хендрик не помнил, сколько точно у них детей, и не был уверен, что это знает даже их мать Лючия. У ирландцев Финниганов детей было трое. Средний сын Симус сидел в школе за одной партой с Хендриком и был его лучшим другом. Вообще-то крестили его как Шимуса, но малыш так долго шепелявил, что его привыкли называть на новый лад. Семья Поттеров была на удивление малочисленной и состояла из мальчика и его матери Сандры, швеи в крупном ателье.

Когда Сандра открыла сыну дверь, птица влетела в неё.
– Добрый вечер, сынок. Что это за чудо в перьях?
– Не знаю, мама. Она привязалась ко мне на улице и буквально всучила вот это. Ты не знаешь, что это может означать?

Пока Сандра читала послание, Хендрик внимательно наблюдал за выражением её лица. Судя по глубочайшему недоумению, которое отразилось на нём, она понимала суть происходящего не больше мальчика.

Сова щёлкнула клювом.
– Может быть, она хочет, чтобы её покормили? – предположил ребёнок. – Хотя странно... ну не может же дикая птица выпрашивать угощение как ручной попугай!
– Ну да, конечно – скептически усмехнулась мать. – Наверное, она ждёт награды за доставленное письмо.
Но всё же пошла в комнату и отрезала кусочек копчёного бекона, приготовленного на праздничный ужин.

Птица мгновенно проглотила лакомство и села на окно, всем своим видом показывая, что хочет, чтобы её выпустили. И когда створку открыли, приветственно махнула серебряным крылом и растворилась в сумерках.
– Мой руки и проходи к столу, сейчас будем отмечать Твой день рождения.

Хендрик прошёл в комнату. Там уже был накрыт стол на три персоны. Обычный для английских колоний праздничный набор блюд: жареный картофель с копчёным беконом, салат из свежих овощей, небольшой торт с одиннадцатью свечами, ароматный чай и, конечно же, три бутылки лимонада.
– Мам, неужели наш главный сладкоежка Симус всё ещё не пришёл?
– Не бойся, он своего не упустит. Сейчас придёт.

Едва успела она произнести эти слова, как юный ирландец появился в дверях. В руках он держал подарок – красиво украшенную картонную коробку, на которой была наклеена цветная картинка с изображением оловянных солдатиков.

– С днём рождения, Хендрик! Держи пять! А это подарок! – он вручил имениннику набор игрушек и крепко обнял его.
Сандра чиркнула спичкой и зажгла свечки.
– Ну, туши!
Хендрик изо всех сил дунул. Огоньки погасли.
Симус откупорил бутылку лимонада и разлил напиток по чашкам.
– Ну, за моего мальчика, который сегодня стал старше на 1 год! – провозгласила мама.
Участники застолья чокнулись, выпили. И, пока женщина накладывала угощение, Хендрик обернулся к другу, чтобы рассказать об очень странных событиях, предшествовавших застолью.

– Симус, ты представляешь, что со мной сейчас было? Иду я, значит, по улице, а мне навстречу – сова! Прикинь, дикая ночная птица сова, днём и ещё и с каким-то странным письмом! Ведь сов же никто никогда не пытался приручить и, тем более, доставлять письма!
– Сова с письмом? Ну-ка покажи!
Симус мельком взглянул на поданный ему свиток и воскликнул:
– Ура! Ты тоже волшебник! Я так не хотел с тобой расставаться! Думал, что уеду учиться волшебству в Хогвартс и уже до следующего лета тебя не увижу!– и снова кинулся обнимать друга.

– Мальчики, об этом тише. Не надо давать саббатинчикам поводов для сплетен! – обратилась к ним Сандра.
Хендрик, казалось, был отнюдь не в восторге.

– Волшебник? Ты шутишь! Волшебников же не бывает. Это всё сказки, – он согласился с мамой и стал разговаривать тихо, почти шёпотом.
– Ты просто не знаешь. Они хорошо маскируются от обычных людей, магглов. Иногда они выходят на контакты, если у магглорожденных детей обнаруживают магические способности.
– Ну не знаю, – развёл руками Хендрик. – Мне кажется, ты ошибаешься. Я-то уж точно не могу быть волшебником.
К его удивлению, Симус только хихикнул.
– Ты в этом уверен? И что, никогда ничего не делалось по твоему желанию, ну, к примеру, когда ты сердился или пугался?

Хендрик посмотрел на огонь керосиновой лампы. Теперь, когда его об этом спросили... действительно, когда он бывал чем-то расстроен, рассержен или испуган, происходили странные вещи. Автомобиль, у которого отказали тормоза, внезапно остановился. Учитель, оскорблявший буров, почувствовал себя плохо, его увезли в больницу, а потом он уволился. Когда у матери украли кошелёк, он снова оказался у неё в сумочке. Теперь он уже не решался так безоговорочно отвергать возможность сотворения чуда.

– Так ты тоже получил такое же письмо и поедешь учиться в Хогвартс? – осторожно спросил он Симуса.
– Конечно! Мои дядя с тётей там учились. Это такое замечательное местечко!
– Но это в Англии? – Хендрик явно был в недоумении.
– Да. Ну и что?
– Ну ты как хочешь, а я в Англию и за миллион фунтов не поеду! – категорически заявил Поттер.
– Почему?
– Симус, ты что, головой ударился, что задаёшь глупые вопросы? – Хендрик был сильно раздражён.
– Неужто ты не понимаешь? Это же магический мир! Им там наплевать, что ты бур. Главное, чтобы ты говорил по-английски. Они вообще не знают, что происходит на другом конце земли.
Поттер пожал плечами.
– Им-то, может и всё равно. А мне вот не всё равно. Так что жаль, если ты туда отправишься...

– Садитесь, ребята, и ешьте, – обратилась к ним миссис Поттер. – И дайте мне это письмо.
Сын протянул ей свиток. Она внимательно прочитала его.

– Забавно. Hogwarts. Warthog. Бородавочник, – она улыбнулась. А потом грустно вздохнула. – Похоже, пришла пора поворошить скелетов в шкафу и рассказать нашу настоящую семейную историю.
– А что в ней не так? – удивился её сын.
– Послушай меня. Ты не помнишь своего отца, верно?
– Да.
– Я всегда тебе говорила, что он был шахтёром и погиб при обвале.
– Верно.
– Так вот, это неправда.
– Мама, а почему ты мне лгала?
– Знаешь, мой милый, я не хотела тебя расстраивать. Но сейчас ты достаточно взрослый, чтобы узнать правду. На самом деле мой муж был фермером, и мы жили в Натале. Во время войны я потеряла всех родных. – Она вздохнула и на какое-то время замолчала. – Не хочу рассказывать подробности, это длинная и тяжёлая история. После войны я переехала в Йоханнесбург – здесь было много работы, и хорошо платили. Второй раз замуж я не вышла.
– Откуда же взялся я? – удивился Хендрик. Он уже знал, что для появления детей одной мамы недостаточно, нужен ещё и папа.

– Однажды вечером я шла домой. От двери дома, в котором я снимала угол, быстро отошёл худой мужчина в длинном чёрном плаще, похожий на огромную летучую мышь, без шляпы, с длинными чёрными прямыми волосами. Он что-то положил на ступени. Я наклонилась и увидела свёрток с младенцем. Это был ты. Я наклонилась и прочитала на одеяльце, в которое тебя кто-то завернул, метку «H. Potter». Ни секунды не раздумывая, я взяла тебя, унесла в комнату, стала целовать, с воплем пала на колени и вознесла хвалу Создателю: «О Боже! Из семерых моих детей один ребёнок опять со мной». Я не знаю, кем на самом деле были твои родители...

– Значит... если допустить, что чародеи существуют не только в сказках, то я могу оказаться одним из них? Мама, но я всё равно не могу поверить! Магов нет, все чудеса творит Господь, когда мы обращаемся к нему в сердце нашем!
– Я тоже так думала. Но... Симус говорит другое. А от него и всей его семьи мы видели только добро. Твой лучший друг никогда не станет тебя обманывать.
– Лучше я буду колдуном, чем англичанином!
– Да, малыш...

– Ладно, тётя Сандра, – обратился к ней приятель сына. – Давайте пока не будем об этом. Я поговорю с дядей и тётей. Может, они что-то и придумают.

В наступившей тишине внезапно раздалось громкое мявканье. Сидящие за столом переглянулись. Хендрик почему-то вспомнили тощую кошку, встреченную им на улице. Он выглянул на лестницу, но там не было никакого котообразного. Лишь полной достоинства походкой спускалась женщина, голову которой покрывала остроконечная шляпа.

***
– Вы идиот! – безапелляционно заявила профессор Мак-Гонаголл. – Сколько было у вас в школе по маггловедению? Удовлетворительно? Ну я так и думала! И наверняка натянули за выдающиеся заслуги в зельеварении. И вы, с вашими жалкими, ничтожными представлениями о мире магглов, взялись устраивать Гарри в подходящую семью? Моргана меня разрази! Даже тупица Хагрид и то лучше справился бы с этим.
– Да, Северус, мальчик мой, – по-отечески нежно проворковал профессор Дамблдор. – Действительно, это была не самая лучшая идея.
– Скажите, Мерлина ради, где раньше были вы? – огрызнулся профессор Снейп. – Я вам сразу доложил о своём решении. Могли бы и вмешаться, раз вы такие умные!
– Леди и джентльмены, давайте жить дружно, – призвала профессор Спраут. – Не стоит тратить время не бессмысленные пререкания, выясняя, кто виноват. Лучше подумаем, как поступить с мальчиком в такой затруднительной ситуации. Кончено, мы можем применить Обливиэйт не только к приёмной матери и его соседям, но и к мальчику, но это изменит структуру его личности на тонком уровне, и это будет уже НЕ ТОТ Гарри Поттер.
– А почему, собственно, ему обязательно учиться магии именно в Хогвартсе? – подал голос профессор Флитвик. – В конце концов, Дурмштранг или Шармбатон ничем не хуже.

Наступила напряжённая тишина. Наконец Мак-Гонаголл подала голос.
– А вы знаете, профессор Флитвик, это отличная идея.

***
На следующий день всё, произошедшее вчера, показалось Хендрику фантасмагорическим сном. Он спокойно встал, сходил в школу, вернулся домой, пообедал, сделал уроки и отправился на работу. Когда вернулся и сел за обычный ужин – варёная картошка и сыр, – внезапно раздался стук в дверь.

Поттеры никого не ждали, поэтому они и не пошли открывать. Это сделал Пьеро Саббатини, который ворвался к ним в комнату и закричал на ломаном английском:
– Теотиа Сандра! А к вам какая-то бабушка пришла!

На пороге появилась высокая пожилая сухопарая женщина в деловом костюме и очках, по виду – стереотипная англичанка. Единственной необычной деталью в её внешности была остроконечная шляпа. Та самая, которую вчера Хендрик видел на лестнице. Или не та?

– Добрый вечер. Миссис Поттер, я полагаю?
Сандра от неожиданности встала.
– Да, это я. С кем имею честь?
– Позвольте представиться. Я – мисс МакГонаголл, декан факультета Гриффиндор.
Хендрик опрометью кинулся к письму. Точно! «Минерва МакГонаголл».
Он во все глаза уставился на неё.

– Вы не будете против, если я войду? – произнесла леди?
– Заходите, – пролепетала ошалевшая от всего происходящего Сандра. От неожиданности ей даже не пришло в голову предложить незваной гостье угощение.
– Надеюсь, я не займу у вас много времени. Я слышала ваш разговор. Как я поняла, молодой человек категорически отказывается обучаться чародейству и волшебству в Англии, – она улыбнулась. – Ну что ж, это дело поправимое. Хогвартс – не единственная волшебная школа в мире. Германоязычные дети обычно поступают в Дурмштранг.
– А где это? – с живым интересом спросил потенциальный ученик чародея. Он уже согласился играть в том, что магический мир столь же реален, как и его родной.
– В горах Финляндии, на северо-запад от Санкт-Петербурга. Это Заполярье, Лапландия.
Эта страна вполне устраивала юного бура. Легендарные русские морозы его не пугали. Беспокоило другое.
– А на каком языке там учат?
– А на каком угодно. Все ученики и преподаватели пьют языковое зелье. Оно не имеет побочных эффектов. Ну так как? Согласен?
– А Симус? Он хотел поехать со мной?
– Ах да! Позови его.

Симус, не раздумывая, дал согласие ехать не в Хогвартс, а в Дурмштранг. Правда, он мало знал об этой школе, укрывшейся от пронизывающих северных ветров в глубокой горной котловине, но тем сильнее было любопытство, подогретое малочисленными слухами о непревзойдённой крутизне обучавшихся там волшебников, легендарных злодеях голландце Гриндевальде и русском Долохове, которые одновременно ужасали и восхищали.

Вечер следующего воскресенья был посвящён походу по магическим лавкам. Тётя и дядя Симуса, Этель-Лилиан и Брайан, сопровождали мальчиков. Были куплены учебники, котлы, волшебные палочки. Симус получил в подарок от родственников сову. Они же и заплатили за все приобретения.

– Спасибо, – сказал Поттер. – Я обязательно отдам долг. Сколько это будет в пересчёте на наши деньги?
– Ни в коем случае! – возразила Этель-Лилиан. – Вы живёте бедно, а мы весьма состоятельны. Нам будет стыдно брать с вас деньги. Но, если ты так горд, то можешь отплатить услугами, присматривая за нашим сыном и спасая его от опасностей.
– Мы бедные, но не нищие! – возмутился Хендрик. – Я не желаю получать милостыню! Да будет так, я расплачусь услугами! Хотя я всё равно присматривал бы за вашим сыном, как и он за мной!
– Не переживай. У тебя ещё представится случай вернуть долги, – криво усмехнулась тётя Симуса. Мальчик не понял, что она имела в виду, но нутром почуял, что в будущем его ожидает очень непростая, интересная и насыщенная жизнь и что ему суждено узнать ещё много секретов, о которых не сообщили даже его приёмной матери.

Хендрик был слишком консервативным для совы или жабы и предпочёл взять с собой кошку. В зоомагазине продавались дорогие породистые животные с роскошной ухоженной шерстью. Вряд ли эти домашние баловни захотели бы делать что-либо, кроме как лежать на мягких подушках и мурлыкать, предварительно до отказа наевшись жирных сливок.

Зато на местном рынке он быстро нашёл беспородных 4-месячных котят. Очаровательная полосатая девочка за предстоящие два с половиной месяца должна была успеть получить хорошее воспитание. Малютка была неприхотлива в еде и довольствовалась молоком и потрохами.

Хендрик продолжал размеренную жизнь, которая стала немного веселее после того, как в тесной и многонаселённой квартире появился домашний питомец. Киска стала всеобщим любимцем. Все дети её тискали и гладили, все мамы её подкармливали. Сандра, Этель-Лилиан и Брайан заранее придумали легенду, что мальчика забирают родственники, живущие на ферме в Кейпе.

04.08.1914 Британия объявила войну Германии. Хендрика это не особенно беспокоило. Ведь война идёт где-то далеко, там, в Европе. Эти придурки начали стрелять друг по другу лишь из-за того, что какой-то чокнутый убил наследного принца. Подумаешь, велика цаца! В газетах писали о том, что Бота, скорее всего, выступит на стороне метрополии, но Поттеры в это не верили. И не знали, как Хендрик будет добираться на другую сторону Земли.

И вот наступил торжественный и пугающий день 01.09.1914. Всё оказалось очень просто... и совершенно непонятно. Рано утром Этель-Лилиан и Брайан зашли за ним и Симусом. Хендрик крепко обнял и нежно поцеловал перед долгой разлукой маму, закинул за спину рюкзак, и вся четвёрка вышла на улицу. Они немного прошлись по мостовой и завернули за глухой забор склада. Брайан коснулся стены тросточкой, и открылась щель неровной формы. Он шагнул в неё и исчез.
– Мальчики, ну что же вы стоите? Вперёд! – призвала их тётя.

Симус сразу последовал за дядей, а Хендрик был ошарашен увиденным. У юного бура замерло сердце. Но было стыдно бояться, и после короткого замешательства он тоже решился.

И оказался в уютной комнате, обставленной красивой мебелью. Одну из стен занимал огромный камин. Дядя бросил в камин какой-то порошок, ступил в изумрудное пламя и с шелестящим свистом исчез. Затем – Симус. И Хендрику ничего не оставалось, как отважно ринуться в неизвестность.

Его окутала, словно ватным коконом, полная тишина и темнота. Тело отказалось слушаться, внутренние часы перестали работать. И вдруг он оказался в огромном зале без окон, освещённом приятным приглушённым золотистым светом.

***
В Дурмштранге учеников делили по факультетам в соответствии с их национальностью.
Самым мощным считался германский. Там учились немцы, австрийцы, голландцы, фламандцы, шведы, норвежцы, датчане... Они носили чёрные мантии с красной оторочкой.
Самым многочисленным был славянский. Русские, поляки, чехи, словаки, хорваты, словенцы, сербы, черногорцы, болгары... У них мантия была красная, с чёрной оторочкой.

Самым опасным и скандальным – центральный. Креветочный салат из остальных народов, которым не нашлось места на предыдущих 2 факультетах. Мантии тёмно-винного цвета. Эти маги не старались изолироваться от мира магглов, и в итоге притащили с собой в школу маггловские дрязги и распри. Албанцы конфликтовали с греками, венгры враждовали с румынами, евреи были объектом постоянных нападок литовцев и латышей, армяне конкурировали с грузинами, эстонцы, финны и карелы спорили за первенство в финской компании... Они, не только мальчики, но и девочки, постоянно выясняли отношения – на словах, на кулаках, на волшебных палочках. Единственным исключением были саамы. Они держались особняком и несколько высокомерно, однако никогда не позволяли себе враждебности по отношению к другим.

Об учениках Дурмштранга магглы рассказывали легенды. Лев бен Бецалель и Франкенштейн создали искусственных, но живых человекоподобных чудовищ, Эржбета Батори была самой кровожадной вампиркой изо всех, кого когда-либо видывал свет, граф Дракула прославился пристрастием к жестоким казням.

Но там же учился и самый древний из ныне живущих волшебников – Санта-Клаус. Никаким святым он, конечно, не был. Но был очень богатым, добрым, сильным и умелым. Именно столь редкостное сочетание позволяло ему дважды в году, 25 декабря и 1 января, одаривать половину детей в мире.

Восточноевропейским и североазиатским ребятам подарки дарил его старинный друг и ученик, чьё имя уже давно забыли и знали его под прозвищем Дед Мороз. Когда эта парочка появлялась где-то, присутствующие не могли удержаться от смеха. Уж слишком велик был контраст между приятелями, которые смотрелись как гном рядом с великаном.

Всё это Симус рассказал Хендрику задолго до наступления учебного года. Оба знали, что поступят на германский факультет. Но не знали, чем это обернётся.

Торжественный проход первокурсников, торжественная речь директора Игоря Каркарова, торжественный обед, экскурсия по замку и окрестностям... Хендрика поразило, что снаружи в замке не было ни окон, ни дверей. Он представлял собой высокой округлое сооружение из тщательно обтёсанных камней, так плотно подогнанных друг к другу, что между ними бы не влезло и стакана строительного раствора. Над куполообразной крышей развевался алый флаг с чёрным 8-конечным крестом с Т-образными концами. Чтобы зайти в здание, достаточно было приложить ладонь.

Вечером уставшие приятели пошли в туалет. Они задержались, чтобы подробно рассмотреть мозаики и росписи, изображающие сцены сражений с драконами, прекрасных крылатых дев, которые уносили куда-то воинов, деревья с человеческими лицами и тому подобные чудеса.

Когда они вернулись, то обнаружили, что гостиная германского факультета превратилась в поле боя. К счастью, первокурсники ещё плохо владели заклинаниями и палочками, поэтому пускали в ход ноги, кулаки и когти, попутно оглашая воздух криками, визгами и проклятиями. «Проклятые боши!», «Чёртовы австрияки!», «Французские подпевалы!», «Тролль вас раздери!» сливались в какофонию, которой Хендрику до сих пор не приходилось слышать ни в школе, ни в воскресенье на улицах, когда обитатели бедняцких белых кварталов до предела насыщали свои организмы дешёвым виски.

Хендрик так и не понял, из-за чего идёт драка, но счёл своим долгом вмешаться в неё на стороне терпящих поражение. Палочка ему бы только мешала, зато опыта кулачных боёв хватало на 10 магов. Симус охотно присоединился.

Это безобразие могло бы продолжаться до следующего утра, если бы в дело не вмешался староста факультета, 6-курсник Олаф Андварафорс. Увидев, что устроили эти очаровательные детки, он понял: единственным выходом из этого положения будет «Петрификус Тоталус».

Затем он снял чары с ближайшего к ней рыжего конопатого мальчишки и спросил его:
– Что за нарушение порядка? Вы хотите, чтобы с нашего факультета сняли 500 баллов? Херр Каркаров это сделает запросто.
– П-п-простите, дяденька. Мы п-п-поспорили о п-п-политике.
– Очень оригинальный метод решать спор. И в чём же была его суть? – иронично полюбопытствовал Олаф.
– Кто прав – Австрия и Германия или Бельгия.
– В чём правы?
– Ну... наши страны воюют?
– Это ещё что за географические новости? – возмутился староста.
– В маггловском мире идёт война...
– Ах, в маггловском!.. – проговорил юный швед со всем сарказмом, на который только был способен. – Так вот, милые мои мальчики и девочки. Намотайте себе на усы, которые у вас ещё не выросли. Внутренние дела магглов не должны сказываться на отношениях в нашем сплочённом магическом коллективе. Мы, в конце концов, цивилизованные люди, наследники Великого рейха, а не белые дикари с центрального факультета, которые тащат свои дурацкие межплеменные разборки в Дурмштранг. Если что-то подобное повторится, то все участники будут отчислены. И никто не станет разбираться, кто первый начал. Всем ясно? – И, взмахнув палочкой, он произнес «Финита!»
– А вы не имеете права нас отчислить! – пискнул чей-то девичий голосок.
– Конечно, не имею, – засмеялся Олаф. – Зато имеет херр Каркаров. И я, как его любимый ученик, гарантирую вам это на 146 %.

Хендрик почесал свой шрам в виде молнии и понял, что скучать в этой школе ему не придётся.

@темы: Джен, Луи Буссенар, Новогодний фест-календарь 2015, Фанфики

---

Капитан Сорвиголова. Два фанфика-параквела

[Росица]

Автор: Росица
Канон: Л. Буссенар «Капитан Сорвиголова»
Категория: джен.
Рейтинг: G.
Описание: О чём забыл написать автор.
Предупреждение: В тексте накиданы разные пасхалки.

***
Название: «Пропала служанка».
Гамма-ридер: akostra
Размер: 2,5 стр. Word.
Персонажи: Жан Грандье, миссис Адамс, доктор Дуглас.
Жанр: приключения, психологическая драма, юмор.

Из госпиталя донесся пронзительный крик.
То миссис Адамс остановилась возле санитара,
прикрывавшего простыней лицо
только что скончавшегося раненого.
– Ричард! – нечеловеческим голосом выкрикнула
миссис Адамс и упала, точно сраженная громом.
– Несчастная мать... – прошептал доктор.
Санитар укладывал на койку старую леди,
которая была в обмороке. ©

Санитар, не дожидаясь указаний врача, поднёс к её лицу откупоренный флакон с нашатырным спиртом. Резкий запах привёл старушку в чувство, но сил подняться у неё так и не было. Миссис Адамс уже не рыдала, а только тихонько всхлипывала, слёзы заливали ей лицо, и она быстро начала хлюпать носом.

2 стр. Ворда

Через несколько минут в палатку вошёл доктор с кружкой в руке.
Он осторожно взял женщину за руку.
– Прошу вас, миссис Адамс, выпейте опия. Вам полегчает.
Трясясь от слёз и стуча зубами об эмаль, она послушалась медицинского совета.
– А теперь ложитесь: вам нужен покой.
– Да, да, мой друг. Пожалуйста, позовите мою служанку, Жанну.

Дуглас отправился к выходу из госпиталя. У ворот он увидел 2 саквояжа, которые остались нетронутыми. Но сама служанка исчезла бесследно! Ничего не оставалось, как вернуться к старой леди и сообщить о своей неудаче. Миссис Адамс опять заплакала.
– О боже мой! Что с ней сталось, с моей бедной девочкой? А вдруг её утащила для своих гнусных развлечений грубая солдатня? – Она опять заплакала. – Доктор, пожалуйста, найдите её!..
– Хорошо, хорошо!.. Я сейчас же сделаю всё, что в моих силах. Только успокойтесь, пожалуйста!

Хирург метался вокруг госпиталя, расспрашивая каждого встречного – не попадалась высокая девушка в чепчике? После 10 минут поисков и расспросов, которые показались медику часами, он наткнулся на гусарского майора, который и рассказал ему огорчительную для англичанки правду:
– Да, я видел эту девушку. Она ускакала в сторону бурских позиций, крича «Остановите лошадь!.. Я служанка миссис Адамс!..» Очевидно, это была шпионка. Мы погнались за ней, но, к сожалению, нам не удалось пристрелить эту хитроумную девицу.

Опечаленный Дуглас снова вернулся. Теперь его знакомая нуждалась в помощи и поддержке больше, чем когда-либо, но именно теперь она оказалась одна-одинёшенька – если, конечно, не считать его самого. Но он при всём желании не мог бы выделить одну из сестёр милосердия в качестве прислуги – это было бы бесчестно по отношению к многочисленным раненым. Утешало лишь то, что девушка, по крайней мере, не стала жертвой насилия. Однако где здесь, в прифронтовой полосе, найти служанку – хотя бы чёрную?

Оставался последний шанс – отправиться к бурским аванпостам для переговоров и попытаться увидеть эту девушку. Дуглас обратился с этой просьбой к гусару.
– Разумеется, сэр. Сейчас мы отдыхаем от сражений. Надеюсь, что у нас всё пройдёт благополучно. Вы, конечно, принесёте белое полотнище?

Доктор в очередной раз вернулся. Настойка опия уже начала действовать на миссис Адамс, и она лежала в полудрёме. Молодой санитар, который пока присматривал за ней, быстро нашёл изорванную простыню, которую было не жалко отдать.

Гусарский офицер провёл медика на тот участок линии фронта, где ближе всего подходили друг к другу расположения войск буров и англичан. Немолодой бур, старший в передовом отряде, недовольно поинтересовался:
– Кто вы такой и что вам здесь надо?
– Я доктор Дуглас, начальник санитарного поезда. Со мной ехала знакомая леди в сопровождении служанки. Девушка ускакала в сторону ваших позиций. Я бы хотел убедиться, что с ней всё в порядке, и узнать, не желает ли она вернуться к прежней работе.

Мрачный бур внезапно согнулся пополам от хохота. Приступ смеха продолжался по меньшей мере минуту. Наконец тот замолчал, вытер выступившие на глазах слёзы и приложил руку к верхней части живота, мышцы которой перетрудились.

– Я, конечно, могу привести к вам бывшую служанку. Но боюсь, что встреча с ней не приведёт вас в восторг.
– Неужели это действительно была ваша разведчица? – удивился Дуглас.
– Хуже! – засмеялся бур и ушёл. Доктор терпеливо ждал.
Наконец парламентёр явился, приведя с собой обещанную служанку.

Нет, это был хорошо сложенный симпатичный юноша с лёгким пушком на губах. Он был одет в шерстяную рубашку и штаны. Но голова, несмотря на палящее солнце, была непокрыта, и светло-русые волнистые волосы свободно ниспадали на шею. Этот человек был совершенно не знаком хирургу. Однако он сразу же поприветствовал врача:
– О, это вы, доктор Дуглас! С чем к нам пожаловали?

Но англичанин продолжал безмолвно смотреть на него, не понимая, что происходит.
– Что, не узнали меня?
– Я хотел видеть служанку миссис Адамс... – растерянно проговорил тот.
– Ну я и есть служанка миссис Адамс, Жанна Дюшато. Собственно, не Жанна, а Жан, и совсем не Дюшато, но сейчас это ведь неважно, правда?
– Не Дюшато, а кто? – встрял в разговор гусарский офицер.
– По документам я значусь как Грандье, друзья называют меня Сорвиголовой, а враги – Брейк-неком.

Английский кавалерист уставился на него с таким выражением лица, как будто увидел живого саблезубого тигра. Юный капитан явно был доволен произведённым эффектом. В глазах плясали бесенята, а губы искривились в улыбке, которую он был не в силах сдержать. Он вынул из кармана брюк чепчик и завязал ленточки.
– Ну что, похож, правда? – и он весело засмеялся.

Но Дуглас не знал, кто такой Брейк-нек. Он покачал головой.
– Если бы вы знали, как сейчас ужасно чувствует себя эта почтенная леди, вы бы так не радовались так.
Жан беспомощно развёл рукам
– Увы, я не могу ей ничем помочь. Разве что отдать на память этот чепчик – он мне больше не нужен.
С этими словам он действительно снял чепчик и вручил его доктору, которому ничего не оставалось, как принять эту уже порядком замызганную тряпицу.

– Ох, молодой человек... Как вам не стыдно шутить! Она потеряла единственного сына, но всё же нашла в себе силы побеспокоиться о постороннем существе, которое она считала девушкой.
– Ну почему же постороннем? – пожал плечами Жан. – Я ведь прислуживал ей. И она, разумеется, недовольна, что лишилась служанки. Думаю, ей скоро удастся возместить эту потерю и нанять новую девицу, на этот раз настоящую.
– И вы не хотите высказать ей хотя бы соболезнования?
– Кто не любит спрашивать, тому и не соврут.
– Вы так говорите, как будто миссис Адамс сделал вам что-то плохое! – возмутился доктор.
– Ну что вы? – тряхнул головой Жан. – Ничего плохого, кроме хорошего. Так что старушку мне жалко. А вот её сынок сделал мне очень, очень плохое. И я, честно говоря, только рад, что он наконец отправился на тот свет. И потом, его же никто не заставлял идти в армию. Он не маленький и не мог не знать, что офицеры иногда участвуют в войнах и иногда даже погибают в них.
Дуглас вздохнул.
– Боюсь, что мне придётся солгать. Если я расскажу правду о нашем разговоре, пожилая леди может не выдержать.

С этими словами он развернулся и отправился в сторону английских позиций. А Жан, обернувшись к своему бурскому спутнику, заметил:
– Наверно, мне всё же пора подстричься. Надеюсь, ещё не скоро понадобится косить под девочку.

Название: «Следствие провёл дилетант».
Гамма-ридер: jack_kipling
Размер: 5,5 стр. Word.
Персонажи: Патрик Ленокс, Поль Поттер, Жан Грандье, доктор Тромп, генерал Жубер, Денис Рейц, Альберт Гербер.
Жанр: приключения, психологическая драма, детектив и капелька юмора.
Примечание: Денис Рейц - историческая личность. Мумуары здеся: militera.lib.ru/db/reitz_d/index.html. Обсуждение здеся: ecoross1.livejournal.com/175824.html.

Поднялась невообразимая суматоха,
и сестры милосердия, прибежавшие
на крики испуганных больных,
увидели младшего лейтенанта гордонцев
бьющимся в жестокой истерике
у тела своего отца, распростертого
на кровати с пробитой головой... ©

Одна из сестёр сообразила, что нужно звать на помощь доктора Тромпа. Он мгновенно проснулся и как был, в белье, побежал в госпиталь.

5,5 стр. Ворда

Первым делом он подошёл к койке полковника, осмотрел его и убедился, что тот уже не нуждается в медицинской помощи. Тогда он переключил своё внимание на лейтенанта, громко требуя от него прекратить истерику. Это не помогало. Доктор попытался удержать его силой, но юноша отчаянно вырывался. Тромпу ничего не оставалось делать, как прибегнуть к испытанному средству – паре пощёчин. Она подействовала как нажатый тормоз – молодой человек замер и замолчал, и лишь тяжёлое дыхание говорило окружающим о том, что происходило с ним сейчас.

– Принесите мне шприц и морфий, – распорядился Тромп обращаясь к 1 из сестёр.
Через минуту он уже держал требуемое в лотке.

– Лейтенант, ложитесь на живот и задирайте юбку, – велел ему доктор.
– Это не юбка, это кильт, – проговорил шотландец.

Доктор вздохнул с облегчением. Если парень в состоянии спорить о предмете своей одежды, то после инъекции наркотика он должен окончательно успокоиться и заснуть.

Убийство высокопоставленного раненого пленного офицера было настолько из ряда вон выходящим событием, что наутро о нём доложили Жуберу. Он не побоялся плеснуть лохань воды на мельницу слухов о своём тайном симпатизировании англичанам и потому распорядился разобраться как следует и наказать кого попало. Исполнение этой весьма щекотливой задачи было возложено на фельдкорнета Альберта Гербера.

Одновременно Жубер проявил нежную заботу о потерпевшем. Пару дней назад в лагерь приехал Денис Рейц, сын госсекретаря Трансвааля. Жубер, вице-президент государства, знал много подробностей о частной жизни этой семьи. Помимо прочего примечательной была тесная связь этой семьи с Шотландией, необычная для буров.

На правах хорошего знакомого главком и вице-президент Трансвааля попросил этого 17-летнего юношу отвлечь Патрика, который лишился разом не только отца, но и приятного и интересного собеседника, от тяжких мыслей.

На долю Дениса не выпало тех горьких и тяжёлых моментов, которые пережили Жан и Патрик, и он умудрился сохранить детское простодушие, любопытство и невинность. Поэтому он с радостью откликнулся на просьбу пожилого и уважаемого человека.

Зайдя в палатку, Денис сразу вычислил, кто из раненых – его потенциальный собеседник. Юноша в кильте лежал неподвижно, тупо уставившись в свод парусины неподвижными глазами.

Денис подошёл к нему и, бесцеремонно присел на койку и спросил его:
– Здравствуйте Вы – лейтенант хайлендеров Гордона Патрик Ленокс?
Это было настолько неожиданно, что шотландец вышел из состояния отрешённости.
– Да. А кто вы и что вам, собственно, от меня нужно?
– Позвольте представиться. Меня зовут Денис Рейц. Шотландия – это наша семейная слабость. Я бывал там, но только в Лоуленде. И буду вам очень благодарен, если вы расскажете мне что-нибудь о Хайленде.
– А почему вы решили, что я вообще собираюсь с вами разговаривать?
– Мне сказали, что вы мило общались с Жаном Грандье. Так что не вижу, почему бы благородному сэру не побеседовать и со мной.
– Но капитан Сорвиголова – другое дело. Он европеец.
– Я не капитан, а рядовой, но наполовину европеец.
– В смысле?
– Моя мать – норвежка. Мои отец и дед получили образование в Шотландии. Кстати, дедушка был лично знаком с Вальтером Скоттом.

От такой наивной детской гордости Патрик явно оживился и, он присел на постели и посмотрел на собеседника с интересом.
Денис продолжал рассказ о путешествии по Европе, и на словах «а в Брюсселе я попал в тот самый дом, в котором герцогиня Ричмондская дала ее известный бал накануне Ватерлоо», он воскликнул:
– О боже! Моя прапрабабушка!
После этого он уже не сомневался, стоит ли общаться с этим новым знакомым.

Тем временем Гербер приступил к расследованию. Начал он его с опроса соседей Леноксов по палатке. Буры все как один ссылались на то, что разговор вёлся на английском, которого они не знают. Зато англичане с удовольствием рассказали ему содержание горячей политической дискуссии, разгоревшейся накануне между 2 юными офицерами.

Фамилия Поттера, обычная для англичан, но более чем редкая среди буров, стала зацепкой. Документация у буров велась из рук вон плохо, зато они обладали хорошей памятью, и командиры помнили своих подчинённых.

Теперь, когда Жан оказался в плену, бедняге Фанфану пришлось взвалить на себя обязанности командира Молокососов. Увы, он не был готов к этой новой роли. Тем не менее, не подозревая подвоха, честно признался Герберу, что у них в отряде есть такой Поль Поттер, и что он, негодяй этакий, опоздал в караул этой ночью.

Гербер сразу заподозрил, что такое совпадение – вряд ли случайность, и попросил Фанфана пригласить к нему Поля для разговора. Тот пожал плечами и спокойно проследовал в палатку.

– Поль, мне сказали, что этой ночью вы опоздали на дежурство по охране лагеря. Это правда?
– Да, правда.
– Почему.
– Я задержался, чтобы убить полковника Ленокса.

Гербер ожидал всего – игры в молчанку, невнятного мямления, детского лепета «проспал», убедительной и непроверяемой отмазки «живот прихватило». Но не откровенного, на грани наглости, признания в совершённом.

Следователю-дилетанту пришлось сделать паузу в допросе, чтобы переварить эту информацию. А Поль спокойно сидел и глядел ему в лицо своими синими глазами.

– Зачем?
– Он убил моего, – повторил Поль убедительный довод, который раньше уже приводил Патрику.
– В бою? – удивился Гербер.
– Нет. Он был председателем военного суда, который приговорил моего отца к смерти.
– За что?
– За то, что он отравил ядом английских лошадей. – Поль усмехнулся. – Не людей. Жан просил их отсрочить казнь, но полковник не согласился...
– Не спорю, они поступили не по-христиански. Но ведь, Поль, и вы тоже. Чем вы лучше их?
– Почему – не по-христиански? – искренне удивился Поль. – Как сказано в главе 21 книги Исход: око за око, зуб за зуб.

Гербер глубоко вздохнул.
– Поль, это низкое преступление. Убийство совершенно беззащитного человека. Мы всегда обращались с пленными гуманно, в отличие от противника, и можем говорить о своём нравственном превосходстве над англичанами. Вернее, могли говорить раньше. А вы дали им прекрасный повод раструбить о том, что буры убивают пленных. Неужели вы об этом не подумали?
– Чтобы обвинить нас в чём-то, не нужен повод, – пожал плечами Поль. – Леноксы называют нас мятежниками и дикарями, не чувствуя ни малейшей благодарности за то, что о них заботятся. Разве есть англичане, которые думают по-другому?
– Они шотландцы, – автоматически поправил его Гербер.
– Англичане, шотландцы – какая разница? Они враги.
– Я не спорю, что они – враги. Врагов надо убивать в бою, а не в госпитале.
– Полковник Ленокс тоже говорил моему отцу, что война имеет свои законы, и он судит по этим законам, – заметил Поль. – Моего отца судили враги. Меня будут судить товарищи?
– Следовало бы, – холодно произнёс Гербер. – Но я поступлю с вами по-другому. Оставайтесь здесь и никуда не уходите.
– Хорошо, – Поль всем своим видом демонстрировал полное послушание.

Гербер направился к госпиталю. Недалеко он обнаружил сидевших на земле Патрика и Дениса. Шотландец, подперев голову руками, смотрел в землю, а бур декламировал на языке оригинала:

Пусть я нуждаться буду сам,
Но я последнее отдам,
Чтоб ты могла учиться там,
Где все ребята,
Чьих матерей водили в храм
Отцы когда-то.

– Патрик, – мягко окликнул его фельдкорнет.
Юноша не сразу вышел из состояния полной погружённости в родную поэзию. Но вот он поднял голову.
– Да?
– Я нашёл убийцу вашего отца.

Лейтенант вскочил, словно подброшенный пружиной.
– Кто он? Где?
– Пойдёмте со мной, и вы его увидите. Только прошу вас – призовите на помощь всю свою выдержку.

Гербер взял Патрика за руку и повёл к своей палатке. Он чувствовал, как дрожит кисть парня. Когда они вошли в палатку, шотландец напрягся, как тетива, но фельдкорнет, с силой держа его за руку, усадил на складной стул в противоположной от Поля стороне палатки.

– Итак, Поль, вы не раскаиваетесь в том, что убили этой ночью полконика Ленокса? И вы осмелитесь повторить это в лицо человеку, которого вы сделали сиротой?
– Разумеется, – Поль надменно и пренебрежительно уставился на своего визави.
Патрик вскочил и кинулся к нему. Но Гербер успел встать между юношами.
– Вы что, голоштанная малышня в песочнице? Если уж вы участвуете в таком взрослом деле, как война, будьте добры вести себя соответственно!

Шотландец не рискнул прорываться силой. Глядя на незадачливого мстителя с откровенной яростью, он прошипел:
– Я убью тебя, подонок!
– Да пожалуйста, – пожал плечами Поль. – Надеюсь, это произойдёт не раньше, чем я разделаюсь с остальными палачами моего отца. Но предупреждаю – у меня есть младший брат, и он уже умеет охотиться на антилоп. Думаю, и на людей сможет.

Гербер вмешался.
– Знаете что? Случая ваши пререкания, я испытываю горячее желание взять вас обоих за волосы и стукнуть лбами друг о друга. И проделать это ещё столько раз, сколько потребуется, чтобы вы поумнели. Но, к сожалению, это бесполезно... А если бы я следовал закону, мне бы следовало отправить вас обоих в тюрьму.
– А меня-то за что? – не сдержался Патрик.
– Не за что, а для чего, – ответил Гербер. – Для профилактики побега. Вы ведь мечтаете сбежать, верно?
Патрик слегка порозовел.
– Да вы не стесняйтесь. Что естественно, то не безобразно.

Он немного помолчал и продолжил.

– Однако если я буду следовать духу закона, мне придётся признать, что несправедливо лишать свободы человека, у которого при довольно неприятных обстоятельствах убили отца. И это относится к вам обоим. Поль, вы можете идти. И я настоятельно рекомендую подумать над тем, что вы сегодня услышали.

Юный бур поднялся и вразвалочку, демонстративно не торопясь, покинул палатку фельдкорнета.

– Патрик, сейчас мы попросим санитаров забрать тело вашего отца и отправимся с белым флагом к линии фронта. Я надеюсь, вы не против?
– Просто так? Без условий? – не мог поверить в такое чудо. Он будет свободен!
– Откровенно говоря, я хотел бы выставить условие. Но боюсь, что вы его не сможете выполнить.
– Какое?
– «Каждый бур в этом лагере отлично знает, как жестоко поплатятся за убийство герцога Ричмондского буры, находящиеся у нас в плену». Это ведь ваши слова?
И тут Патрик понял, что ему стало стыдно. Он опустил голову.
– Так вот, сделайте всё от вас зависящее, чтобы это обещание не воплотилось в жизнь.
Патрик поднял голову.
– Хорошо. Обещаю, – выдавил он.

***
Капитан Эванс, опоздавший к обеду, вошёл в офицерскую столовую гарнизона Ледисмита.
– Джентльмены, у меня для вас есть 2 новости – хорошая и плохая. С какой начинать?
В нестройном хоре громче прозвучали голоса желающих вначале узнать хорошую.
– Буры освободили Патрика Ленокса. Просто так, в качестве жеста доброй воли. Он был ранен в бою, но сейчас уже чувствует себя хорошо.
– А плохая?
– А это причина, по которой его освободили. Его отец тоже был ранен, но тяжело, и скончался. Тело полковника им не нужно, и они его подарили нам.
– А где сам малыш?
– Он отправился в госпиталь, куда несут тело отца.

Патрик помнил своё обещание. Но он также знал, что на свете есть такой зверь – врачебная тайна. Поэтому он честно рассказал доктору Льюису о прискорбных обстоятельствах гибели отца и о желательности сокрытия этой информации.
– Доктор, пожалуйста, я прошу вас о лжи во спасение.
Льюис усмехнулся.
– Странно, за сегодняшний день это уже второй случай невероятно рыцарского отношения к противнику.
– А первый?
– Утром пара офицеров решила поиграть со взятым ночью в плен мальчишкой в pigsticking. Генерал Вуд прекратил это безобразие и лично дал мне указание позаботиться о нём как следует.

Патрик почти физически ощутил, что в мозгу что-то щёлкнуло. «Жан... он не пришёл ко мне утром... неужели это он?» Сердце замерло в груди.
– Как его зовут? – спросил шотландец, со страхом и надеждой.
– Я не запомнил фамилию. Какая-то французская.
– Я могу его увидеть?
– Да, конечно. Я вас провожу.

Патрик сдерживал себя, чтобы не бежать. И едва войдя в палату, он сразу же увидел своего друга-неприятеля, который обернулся на шум шагов.

Сорвиголова удивленно воскликнул:
– Лейтенант Патрик Ленокс! Вы? И свободны?
– Да мой друг, это я. И хотя я свободен, но не могу сказать, что это меня очень радует.
– Но почему? Вам удалось бежать?..
– Нет. Меня отпустили... после того как мой отец был убит на моих глазах в бурском госпитале.
– Его убили?! Кто же мог совершить столь низкое преступление, противное сердцу каждого порядочного человека?.. Верьте мне, лейтенант: моими устами все буры осуждают этот гнусный поступок.
– Ага, конечно, – иронично ответствовал лейтенант. – Кроме убийцы.
– Кстати, его нашли? – поинтересовался Сорвиголова.
- Да. Я его узнал. Это пацан, который уже пытался убить моего отца в сражении. И его зовут Поль.
– О чёрт!.. – только и мог вымолвить Жан.

В его голове мгновенно сложился паззл.
Знакомый юношеский голос: «английский пёс!»
Тёмное пятно на палатке напротив койки герцога.
Поль Поттер, который не пришёл на дежурство, вопреки своей обычно аккуратности.

– Идиот!.. – добавил он после минутного замешательства. – И... что с ним сделали?
– Посоветовали задуматься над своим поведением, – горько усмехнулся Патрик.
«Да уж, – решил про себя Сорвиголова, – этот надумает».
Но вслух ничего не сказал.

@темы: Джен, Луи Буссенар, Новогодний фест-календарь 2015, Фанфики

---

Баллада о Гордом Рыцаре

[Sekaya]

Название: Баллада о Гордом Рыцаре
Автор: Kuka Bazeda ака  Sekaya
Канон: "Властелин Колец", "Игра Престолов" и другие
Форма: клип
Персонажи: Гордый рыцарь Шон и многие другие
Жанр: экшн
Исходники: видео - Властелин колец: Братство кольца / The Lord of the Rings: The Fellowship of the Ring (2001)
Генрих VIII (ТВ) / Henry VIII (2003)
Черная смерть / Black Death (2010)
Игра престолов / Game of Thrones (сериал 2011)
Аудио – « Гордый Рыцарь», автор- Евгений Бачурин, исполнитель- Reni
Продолжительность: 2:54
Рейтинг: PG-13
Примечание/Предупреждения: Имеет место жестокость, кровь, смерть персонажа
Размещение: Да, пожалуйста! Только скажите, где и кто

@темы: Фанвидео

---

Секретный блокнот

[Stella Lontana]

Мелкое хулиганство на скорую руку.
Я вчера слушала радиоспектакль по "Детям капитана Гранта". Помимо прочих отличия от оригинального сюжета, там у майора Мак-Наббса был секретный блокнот, в котором он короткими условными обозначениями помечал основные моменты путешествия - историю с Айртоном там и т.д.
И тут я поняла, как соскучилась по безобоснуйному флаффу перепалкам этим героям.

Название: Секретный блокнот
Канон: как обычно, "при чем тут Жюль Верн"
Размер: драббл
Персонажи: Мак-Наббс / Паганель
Категория: (пре)слэш
Рейтинг: G
Краткое содержание: про то, как майор Мак-Наббс пишет фанфики на привалах Да ладно, нет тут сюжета.

- Что вы делаете?
- То же, что и вы, - майор пожал плечами. - Заношу в дневник впечатления дня.
- В первый раз вижу, чтобы вы - и вели дневник.
- Что ж, есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно даже Парижскому географическому обществу.
- Пф! Не так уж много осталось таких предметов.

- Вы меня разыгрываете!
- Что, друг мой?
- Либо вы разыграли меня, либо ваши познания в древних языках намного превосходят мои. Вот это вот, - географ сердито покосился на раскрытую книжицу, - больше напоминает ассирийскую клинопись, чем современный английский.
- Положим. И что с того?
- Да то, что, если меня не подводит осведомленность, вавилонская письменность доныне не расшифрована. Зачем кому-либо может понадобиться вести записи на языке, которого не знает ни один человек?
- А между тем, ответ очень прост. Вам он не пришел в голову только лишь потому, что вы любую приходящую туда мысль имеете обыкновение тут же делить со всем светом. А ведь есть люди, которым не привычна подобная откровенность
- Сознательно вести заметки, которые больше никто не сможет прочитать? - искренне ужаснулся Паганель. - Бог мой, какой в этом толк?
- Все дело в том, что беседа с самим собой способна доставить не меньшее удовольствие, чем хорошая сигара или бокал отличного вина. Только вам оно, боюсь, не доступно.

- Что вы делаете?
- То же, что и всегда.
- Снова с головой ушли в свои древние руны? Вот теперь я верю, что они доставляют вам удовольствие, у вас даже взгляд помягчел. Только странным образом вы теперь больше похожи на художника, чем на криптографа.
- Вам мерещится. Свет от костра неверный.
- Может быть. Только минуту назад я голову бы дал на отсечение, что вы рисуете мой портрет.
Майор развернул блокнот от себя.
- Похожи?
- Гм. Ну, только если представить меня последовательностью символов, которой каждый из нас в каком-то смысле определенно является... Куда же вы? Уже в палатку? У, злодей! Как можно предпочесть обществу живых людей безмолвные знаки!
- Именно. Безмолвные. Они не отвечают пятью репликами на каждую мою - и в этом их безусловное превосходство над отдельными представителями рода человеческого.
- Одно я точно понял в вашей шифровке, - проворчал Паганель, и спина удаляющегося Мак-Наббса еле заметно вздрогнула. - Последняя закорючка несомненно была знаком вопроса.
Ответа он не получил.

- Я гляжу, эта старая записная книжка влечет вас с неудержимой силой...
- Ох! Не подкрадывайтесь со спины, майор! У меня чуть сердце не выскочило!
- Боитесь? Правильно делаете. Древние легенды гласят: кто желает подслушать чужие мысли, может ненароком похитить чью-нибудь душу. И тогда придется отдавать свою взамен.
- Вы иногда бываете до странности поэтичны... Но если это было обвинение в том, что я пытался прочесть ваши шифровки...
- И в мыслях не имел. Вы просто разглядывали узор.
- Что вы себе позволяете!
- Я?
- Вы! Думаете, никто на свете не сможет разобрать вашу белиберду?
- Я практически в этом уверен.
- Ха! Вы ставите под сомнение мой ум, ум ученого?!
- Вовсе нет, я попросту НЕ ставлю под сомнение собственные способности шифровальщика...
- Что ж, я принимаю вызов!
- Не пожалейте.

- Паганель!
- Да?
- Вы уже три дня не разговариваете ни с кем, кроме моего блокнота. Мир стал пустынен и тих.
- Вы довольны?
- Нет. Мне вас не хватает.
- Хорошая попытка меня растрогать, если бы я не знал, что вы попросту боитесь, как бы я не добрался до ваших секретов.
- Да бог с вами, добирайтесь.
- Точно боитесь!
- Боюсь. Вам они не понравятся.

- Порядковый номер буквы в алфавите... Возвести в степень... в степень... и разделить на... Получим...
- Если это у вас логарифмический ряд, то вы в первой строке единицу потеряли.
- О, точно! Ах, моя всегдашняя рассеянность... Контролируете, майор?
- Вот еще. Волноваться мне не о чем, вы по-прежнему бесконечно далеки от разгадки.

- Латынь! Как же я мог прежде не догадаться!

- Или не латынь?..

- А если вот так?

- Вы уже с четверть часа ничего не бормочете. Что-то случи... Так.
- Можете меня пристрелить.
- Следовало бы. Как догадались?
- О, но это было элементарно! Я попросту перебрал все известные мне методы шифровки. Потом перепробовал их же в двойных сочетаниях. Потом - в тройных. Всего навсего вопрос времени, как видите.
- Гм. Нужно было применять четыре метода.
- Мне очень, ужасно жаль!..
- Я зря. Вас. Недооценивал.
- А я все думал, почему латынь? Чтоб сильнее усложнить шифр? Чтобы сделать мысль короче и четче? А теперь понимаю - вы действительно в глубине души поэт...
- Не заставляйте меня краснеть.
- Бог с вами, вы краснеете с тех пор, как сюда зашли. Как и я, должно быть, - он коснулся щеки ладонью.
- Все прочитали?
- Б-большую часть.
- И?
- Да.
- Что?!
- Да - вопросительному знаку на странице 56. С остальными - потом посмотрим.

@темы: Жюль Верн, Слэш, Фанфики

---

Армейская мудрость от Ричарда Шарпа. Ч.4

[Sekaya]

Название: Армейская мудрость от Ричарда Шарпа
Автор:  Sekaya
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и армейские остроты, стихи, поговорки, полное издевательство над армейской муштрой
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое армейское словцо
Размер: кажется 720х450, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 3 шт

Солдат! Никогда не теряй бдительности!

@темы: Бернард Корнуэлл

---

Распределяем дни к Зимнему фесту

[Stella Lontana]

Напоминаю, что начало новогоднего феста - уже на этой неделе. Кто еще не успел, вы по-прежнему можете присоединиться и выбрать день!

Условия феста тут

Уже распределены:

24.12 - Росица
25.12 - The gunroom messmates (Nikki Lonely Timelord, Quiterie, Emily Sm-t, Дейдре)
26.12 - киса в свитере
27.12 - Nunziata
28.12 - Росица
29.12 - Дочь капитана Татаринова
30.12 - Silva ~funny true~
31.12 - Margarido
1.01 - киса в свитере
2.01 - Юми~ко
3.01 - Nunziata
4.01 - Stella Lontana, momond
5.01 - Росица
6.01 - The gunroom messmates
7.01 - Ролли Фостер
8.01 - ~Тёмная сущность~
и т.д.

Можно брать:
- дни, которые сейчас остались свободными
- любой день, непосредственно следующий за окончанием списка (то есть, продлевать список можно до бесконечности (хоть до 8 марта), при условии, что каждый последующий день будет без разрыва прикрепляться к предыдущим)

Сроки выбора дней я предлагаю не ограничивать. Ну, решили вы 31 декабря, что вполне потянете два дня, а не один - смело вставайте в конец списка. Единственное, кто раньше выбирает - у того больше вариантов дней.

По ходу конкурса: если вы вдруг понимаете, что никак не сможете выложиться в свой день, просьба предупредить администрацию. Когда сможете.
Соответственно, если у вас есть возможность обеспечить резервный контент (написать два фишка вместо одного), и вы готовы им поделиться, чтобы прикрыть возможных "опоздашек" - просьба предупредить администрацию заранее. Мне спокойней будет.

запись создана: 01.12.2014 в 18:21

@темы: Организационное, Новогодний фест-календарь 2015

---

Армейская мудрость от Ричарда Шарпа. Ч.3

[Sekaya]

Название: Армейская мудрость от Ричарда Шарпа
Автор:  Sekaya
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и армейские остроты, стихи, поговорки, полное издевательство над армейской муштрой
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое армейское словцо
Размер: кажется 720х450, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 4 шт

В американской армии сержант рассказывает своему отделению:
- У русских есть такие войска - ВДВ. Там на одного ихнего двоих наших нужно! Но это еще ничего. Есть у них морская пехота - там на одного ихнего троих наших нужно! Но самое страшное - у них есть войска, стройбат называется - так тем зверям вообще оружие не дают!

@темы: Фанарт, Бернард Корнуэлл

---

"Возвращение домой" (бонус)

[natoth]

Эта история относится к «Возвращению домой», но я не вставила ее туда из соображений цензуры так что будет чем-то вроде бонуса. Не бейте автора, он пишет, как может. События разворачивались где-то между главой 17 и 18.
Рейтинг: R

Бонус

Весна 1683г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

Лейтенант Блад открыл окно и поднес к губам трубку. Он смотрел на солнце, скрывающееся за крышами домов, и размышлял о глупой ситуации, в которой пребывал почти неделю.

Хотя нет, всё пошло наперекосяк гораздо раньше, в первый же день его поселения в трактире «Тихая гавань». Дернул же его черт поддаться чарам этой вертихвостки Мари, хорошенькой и разбитной здешней служанки!

Блад качнул головой, вспоминая тот безумный вечер. Он был без парика, и вечерний ветер шевелил его коротко остриженные волосы. Они чуть отросли после Танжера и стали виться.
О том, что случилось, обычно говорят «бес попутал». Иного определения не подобрать.
Мари была... ошеломительна.
Блад затруднялся подобрать другие эпитеты для той горячей ночки, что она ему устроила. Он не любил настолько терять голову, но, видать, слишком устал от одиночества за последние месяцы.
Наверное именно поэтому он размяк настолько, что на следующий день сбегал в ближайшую лавку и купил для Мари довольно милые сережки, намереваясь подарить при следующей встрече. Терпения не хватило, и он пошел ее искать задолго до наступления вечера. Дошел до ее комнаты и уже хотел постучать в дверь, когда услышал голоса. Женские голоса и звонкий смех.

– ... видела бы вы, как он на меня таращился! Еще немного, и слюнями бы изошел! – он узнал голос Мари. – Так я его обворожила! А потом уже не было проблем, он вел себя как шелковый. Ты представляешь, даже ручку мне целовал!

Блад затаил дыхание, прислушиваясь. За дверью снова раздался женский смех.

– ...но вообще он милый. Да ты сама увидишь, когда он вечером прибежит. Что? Да куда он денется, я умоляю тебя! Он уже на крючке. Кто знает, может, удастся его и на помолвку раскрутить... что ты смеешься, дура? Замуж тоже надо когда-нибудь выйти. Хотя ты права, конечно, эти наемники такие ненадежные... ни денег, ни роду, ни племени...

Блад обнаружил, что стиснул сережки в кулаке до боли.

– Ну, хоть перепихнемся, и то радость, – и она снова засмеялась вместе со своей собеседницей. – Тем более, он смазливый. В общем, пусть остальные девки на него роток не разевают. Ясненько?

Дальше Блад слушать не стал и в тихой ярости ушел, выбросив сережки к чертям.

Он был удивлен, что его настолько задел этот глупый и хвастливый женский треп.
Сначала пожалел, что не вломился к этой гадине и не высказал в лицо все, что думает о таких, как она. Потом, чуть остыв, понял, что это ничего бы не изменило, только выставило бы его дураком.
Но ее едкие слова, тем не менее, засели в груди острой занозой, не давая покоя.
Все-таки пора избавляться от этой дурацкой сентиментальности. И перестать относиться к этим уличным шалавам как... как к людям. Все равно они не понимают этих его порывов.
Надо было придумать, как поставить Мари на место. Его задело не столько, что она обсуждает с другими каков он в постели, сколько то, что она посмеялась над его искренним расположением к ней.
К вечеру Блад немного остыл и даже смог составить простой план мести. И немедленно приступил к его осуществлению. Для начала решив не обращать внимания на Мари.

Это ему удалось и очень хорошо.
Блад даже не ожидал, что способен вести себя так жестко по отношению к женщинам. Слишком уж крепко были вбиты в него определенные нормы поведения воспитанного джентльмена. И даже буйная военная служба не смогла это истребить.
Но все когда-нибудь случается в первый раз.

Питер Блад не любил воевать с женщинами. Честное слово, ему хватало войны на поле боя!
Но раз Мари этого хочет... что ж, она это получит!

Сначала было трудновато... а потом... Блад с удивлением осознал, что подобная игра начинает ему нравиться. Надо бы прийти в ужас от осознания собственной чудовищности. Но он чувствовал совсем другие эмоции.

Черт побери, но это действительно было так забавно!

Тем же вечером он выставил Мари за дверь, ничего ей не объяснив. Просто сослался на занятость. И все эти дни держался с ней преувеличенно вежливо и мягко. О, она действительно оказалась не очень сообразительной. Или не чувствовала в своей самовлюбленности, что он откровенно смеется над ней? Неважно. Но она каждый раз клевала на его приветливые и ласковые улыбки. Тем приятнее было спустя мгновение холодным и сухим тоном сообщить, что «увы, и сегодня мне не до тебя, малышка».
Наверное, Мари не привыкла к подобным отказам, потому что проявила редкостную настойчивость и стала крутиться возле него почти постоянно, стоило ему только войти в трактир.

Вскоре и другие офицеры, квартировавшие в «Тихой гавани», заметили эту чехарду.

Блад знал, что они посмеиваются за глаза.
Впрочем, это действительно было смешно.
Потом, когда случилась история с этой бедной девчонкой Марго, Мари приступила к более активным действиям.
Вот уже второй день она приходила к нему вечером и притаскивала ужин в большой корзине. Это было даже мило, учитывая то, что, выкупив содержание Марго, Блад был почти на мели. И второй вечер он забирал подношения Мари, захлопывая дверь чуть ли не перед самым ее носом.

Блад выпустил из ноздрей струю дыма, улыбаясь.

«Наверное, пора сжалиться над дурочкой, – подумал он, наблюдая за тем, как последние лучи солнца окрашивают облака в пурпурные тона. – И дать ей окончательную отставку, как выразился бы наш капитан. Вот только надо обдумать, как лучше это сделать?»

Он вздохнул, проведя рукой по подбородку. Это была еще одна вещь, которую ему придется делать впервые. Забавно, но до этого дня у него не было надобности в подобном умении. Все предыдущие его недолгие романы заканчивались сами по себе, как только наступало время отправляться в очередной боевой поход.

Впрочем, Мари снова дала повод обойтись с ней без всякой жалости.

Сегодня Блад случайно услышал, как она разговаривала с Марго, внизу, во время уборки зала перед открытием таверны.

– ...ну, и как он тебе? – допытывалась Мари, протирая столы. – Видать, ты ему здорово понравилась, раз он так раскошелился...

– Месье Блад был очень добр, – коротко ответила Марго, потупив глаза.

– И это все, что ты можешь сказать, дорогая? – засмеялась Мари. – В любом случае поздравляю с уловом!

– Он очень обходительный, – Марго явно не желала продолжать разговор. – Но я не просила его отдавать за меня столько денег...

– Дура, тебе радоваться надо, что именно ему досталась, а не Вернеру! – перебила ее Мари, переходя к другому столу. – Но ты обращайся ко мне, если что. Может, подскажу, как лучше с ним обойтись... ну, знаешь, где погладить, как поцеловать...

И она грубо захохотала, увидев, что Марго покраснела.

Дальше Блад слушать не стал, дабы сохранить самообладание. В голове вертелись только непечатные выражения в адрес этой бесстыжей бабенки. Капитан Демулен не стал бы сдерживаться и наверняка обозвал бы ее «чертовой сукой».
Но Блад считал, что это слишком невежливо по отношению к даме...
Даже если она ведет себя как сука.


Стук в дверь прервал его размышления.

Блад медленно отвернулся от окна, выпустив несколько колечек дыма из трубки.


Началось!

– Да? – сказал он, прищурившись.

Дверь приоткрылась, и на пороге возникла Мари, сжимая корзину в руках.

– Вечер добрый, господин лейтенант! – промурлыкала она с улыбкой. Ее черные глаза жадно уставились на него.

– И тебе, кошечка, – ответил Блад любезно.

– Как насчет ужина при свечах? – Мари сразу пошла в атаку. Видимо, терпение истощилось.

Она подошла к столу и поставила корзинку, начав вынимать ее содержимое: бутылку хорошего вина, копченое мясо, сыр и свежевыпеченный хлеб.

Блад подождал, когда она закончит возиться со своим подношением и ответил всё в той же вежливой и ласковой манере:

– Ох, Мари, детка, разве я не говорил тебе, что ужинаю сегодня с Марго?

Терпения у Мари действительно осталось мало, потому что она едва не выронила бокал, услышав его ответ.

Но она уже улыбалась, повернувшись к нему.

– Да? Что-то не припомню этого. Ну, думаю, Марго не будет против, если я к вам присоединюсь.

– Ты очень мила, но вряд ли это возможно. Мы любим уединение, знаешь ли.

Блад подошел к двери и открыл ее, сделав красноречивый жест рукой.

– Был рад тебя видеть, крошка. И спасибо за угощение. Мы с Марго всегда ему рады.

Он улыбнулся, глядя ей в глаза.

"Ну, зараза, проглотишь ли это?"

По лицу Мари пробежала быстрая судорога, она прищурилась, готовая сказать что-то едкое. Но снова сдержалась и выдавила улыбку.

– Вот как? О, лейтенант, я ведь буду скучать.

– И я тоже. Быть может, – ответил он небрежно.

– Приятного вам аппетита... и скажите Марго, чтобы не очень налегала на мучное, – процедила Мари ядовито, шагнув к двери. – А то еще растолстеет, не дай бог!

Она прошла совсем близко от него и чуть толкнула его бедром. Задержалась на мгновение, многозначительно улыбаясь.

Блад позволил себе откровенно уставиться на ее декольте. А потом изящно поклонился, взмахом руки указав на выход.

– Au revoir ma chèrie!

Мари поджала губы и пулей вылетела из комнаты.


Выставив назойливую девицу за дверь, Блад подошел к столу и дотронулся до покрытой пылью бутылки с вином. И щелкнул пальцами, улыбаясь.

– Да! – сказал он довольно.

Он начинал находить удовольствие в этом противостоянии. Это ужасно, конечно, вести себя так с женщиной, но она сама его на такое спровоцировала. Конец приходит любому терпению. Даже самому ангельскому, а такого у него определенно не было.
Она думала, что из него можно вить веревки? Не на того напала!

Досадно, конечно, что пришлось выгнать ее из собственной постели, потому что после двух лет тюрьмы чертовски хотелось... избавиться от поднадоевшего одиночества... хотя бы по ночам... Но как бы ни одолевали эти инстинкты, он не позволит им взять верх и сделать его игрушкой в женских руках. Особенно если это грязные ручонки продажной уличной девки.

Тем не менее, надо что-то делать с проклятым одиночеством.

Блад снова подошел к окну, с трубкой в зубах. Скоро он снова отправится на войну, и вся эта возня не будет так сильно его беспокоить. Но пока что надо как-то перетерпеть. Женщины помогали лучше всего справляться с этим. Но что поделать, если эта Мари такая...
Он снова сдержался, чтобы не назвать ее сукой.

Надо перестать думать о ней. Не стоит она этого.

В конце концов, бокал хорошего вина и трубка тоже могут выручить...


В дверь снова постучали. И Блад недовольно поморщился. Нет, видимо придется разрубить гордиев узел и выдать этой наглой девке всё начистоту. Раз она такая упорная и непонятливая.

Блад вынул трубку изо рта и громко произнес:

– Я же сказал, что сегодня ничего не выйдет, Мари! Потому что...

Дверь скрипнула и, обернувшись, он увидел, что на пороге стоит Марго.

– Мари сообщила, что вы меня ждете, – сказала девушка, слегка покраснев.

«Вот же дрянь!» – мысленно выругался Блад, на сей раз уже не в силах сдерживаться. Все-таки проклятая стерва нашла, где подгадить!

Он заметил, что на Марго чистое нарядное платье, волосы у нее тщательно расчесаны, а лицо... он не поверил своим глазам – она была ярко накрашена!

– О, Мари, как всегда, слишком любезна, – протянул Блад, подойдя к девушке. – Но я боюсь, что она тебя ввела в заблуждение. Ты можешь идти к себе. Наш уговор по-прежнему в силе.

Марго осталась стоять, закусив губу.

Блад вздохнул, держа трубку в руке.

– Милочка, поверь, ты вовсе не обязана... приходить ко мне каждый вечер. Ох, я же вроде это уже говорил?

Девушка чуть опустила голову, но не сдвинулась с места.

– Но... вы же столько денег из-за меня потратили, месье лейтенант, – проговорила она, наконец. – Вы имеете право... вот я и пришла, чтобы...

Блад нахмурился, строго на нее посмотрев.

– Да что же это такое?! Марго, послушай, то, что я заплатил эти чертовы деньги, вовсе не означает, что я желаю, чтобы ты их отработала... таким образом. Мне это не нужно!

– А я? Я вам тоже не нужна? – спросила она тихо, медленно подняв на него глаза.

Ее вопрос озадачил Блада. Он замолчал на некоторое время, разглядывая ее.

– Ах, Марго, я буду с тобой откровенен, раз ты завела об этом разговор. Меня совершенно не привлекает быть с женщиной только потому, что она мне задолжала. Я ясно выразился?

Марго кивнула, губы ее были плотно сжаты.

Блад улыбнулся, смягчившись, и мягко подтолкнул ее к двери.

– Ну, иди же. Не слушай, что говорит тебе эта дурочка Мари. Через пару недель мой полк уйдет во Фландрию, и ты снова будешь свободна. А пока нам придется притвориться, что...

Марго неожиданно уперлась, развернувшись. И посмотрела ему прямо в глаза.

– А если я не хочу притворяться, месье лейтенант? Если я не хочу оставаться в долгу перед вами?

Он чуть приоткрыл рот, не ожидав от нее таких смелых слов.

Потом улыбнулся, качнув головой.

– Ну, Марго, милая, зачем же себя заставлять? Успокойся и забудь про чертов долг!

– Я что, слишком уродливая? – спросила Марго, продолжая глядеть ему в лицо. – Или вызываю у вас отвращение, месье?

Блад еще раз посмотрел на нее. Нет, Марго вовсе не была уродиной. Особенно в этом очаровательном платье. Щеки ее сейчас были пунцовыми, и это делало ее еще милее.

– О, нет, как ты могла такое подумать? – ответил он торопливо.

– Тогда почему вы меня гоните, месье? – спросила Марго, и сделала шаг к нему.

Блад попятился от нее, стиснув трубку в руке.

«В самом деле, почему?»

Но, черт побери, не заставлять же эту девчонку спать с ним силой! Одна мысль об этом вызывала у него величайшее отвращение.
Но еще меньше хотелось отдать ее на милость Вернера, этого похотливого немецкого ублюдка. Значит, остается набраться терпения и доиграть этот спектакль.

Он посмотрел на Марго, которая продолжала напряженно стоять в дверях.

Тоже мне мученица!

– Иди к себе, – повторил он более строго. – Думаю, ты сама прекрасно понимаешь, что к чему. Не надо портить мне настроение.

Марго помотала головой.

– Не уйду! – ответила она упрямо.

И принялась развязывать шнуровку на лифе своего платья. Руки ее заметно дрожали.

– Эй, прекрати! – Блад тревожно посмотрел на нее. – Эти дешевые фокусы вряд ли на меня подействуют.

Девушка замерла, уставившись на него в недоумении и смущении.

– П-почему? – спросила она испуганно. – Вам... вас что ... не интересуют... дамы?

Она опустила глаза на свою грудь, все еще скрытую под кружевной сорочкой и лифом.

– Мари предупреждала, что вы не... но я думала...

Блад засмеялся, проведя рукой по лицу.

«Нет, какая же тварь, а!»

– К черту Мари и грязные сплетни, которые она распространяет! – перебил он девицу. – Милочка моя, я – врач, и уж поверь мне, за свою жизнь нагляделся на голых женщин, красивых и не очень. Так что если ты думаешь, что я потеряю голову, увидев твои прелести, то ошибаешься!

– Вы уверены в этом, месье Блад?

Марго опять принялась возиться со шнуровкой.

Он передернул плечами, глядя на нее с кривой улыбкой.
А девчонка-то бедовая!
Блад видел, что она покраснела еще сильнее, даже шея порозовела.

Верхнее платье соскользнуло на пол, теперь она стояла перед ним в рубашке и нижних юбках. Неловкие пальцы девушки принялись теребить завязки на груди.

– Марго, тебе лучше остановиться, – мягко сказал Блад, усевшись в кресло. И снова поднес трубку к губам, выпустив несколько колечек дыма.

Но девушка упрямо продолжала и вскоре распустила завязки на сорочке.

Делала она всё это без глупых кривляний и даже несколько неловко. Но это почему-то выглядело более волнительно.

Блад смотрел на нее, не мигая, сквозь табачный дым, стараясь сохранить невозмутимость.

Грудь у нее была красивая, этого не отнять. Конечно, не такая большая, как у этой дряни Мари, но упругая и нежная.
И до чего же чудесная белоснежная кожа!

В комнате было прохладно из-за раскрытого окна, и Марго чуть ссутулилась, зябко поежившись.

Она шагнула еще ближе и, не сводя с него напряженного вызывающего взгляда, медленно потянулась к завязкам своих юбок.

Блад сглотнул, подняв на нее глаза, стиснул трубку в ладони и внезапно осознал, что погорячился, заявив, что это зрелище его совершенно не тронет.

Марго улыбнулась ему, глаза ее, при свете свечей ставшие совсем зелеными, лихорадочно блестели...

Блад вскочил и быстро схватил ее за руку, останавливая.

– Хорошо, достаточно, – поспешно сказал он, отводя глаза в сторону. – Это было... впечатляюще. Но ты все же иди к себе, ладно? Побереги свои уловки и прелести для кого-нибудь другого...

Марго оказалась совсем близко и неожиданно положила руки ему на плечи, потянув к себе.

– Месье Блад, но мне вовсе не нужен кто-то другой! Я делаю это для вас! – воскликнула она сердито, а потом порывисто прижалась губами к его губам.

«Черт побери!»

Блад выронил трубку, которую все еще судорожно сжимал в руке, и, поддавшись вспыхнувшему как порох желанию, принялся жадно целовать ее губы, шею и плечи.

«И в самом деле, зачем ломать комедию? Девчонка сама напросилась!»

Наверное, он ошеломил Марго своим пылом, потому что девушка замерла в его объятиях, сжавшись в комок, как мышка. А ведь он ее предупреждал! Но остановиться теперь было трудно. Тем более, что ее смущение заводило его еще больше.
Мари была совершенно другой, слишком... энергичной и назойливой, и это иногда чертовски бесило....
Он подхватил Марго на руки и отнес к кровати, не прекращая целовать.

– Ну, что ты дрожишь? – прошептал он с улыбкой. – Ты же сама хотела этого, не так ли? О, если бы ты знала, милая, как чертовски трудно не поддаться твоим чарам!

Он наклонился, целуя ее маленькую упругую грудь, и почувствовал, что девушка затрепетала еще сильнее.

Блад потянулся к завязкам ее нижней юбки, чувствуя, что сходит с ума от прикосновений к этому нежному изящному телу. Провел рукой по ее обнаженному бедру, отмечая, что ноги у нее еще красивее, чем плечи и грудь.

Марго лежала, замерев, только вздрогнула еще сильнее, когда он коснулся ее ягодиц.

«Тоже мне соблазнительница! – мысленно усмехнулся Блад. – Храбрости хватило только чтобы меня раздразнить. Ну что ж, я умываю руки... А тебе, крошка, придется просить пощады за свою дерзость...»

Она судорожно сжала ноги, когда он ласково попытался погладить ее бедро с внутренней стороны.

Блад решил не торопиться, раз девица выбрала такую манеру любовной игры. В конце концов, можно еще насладиться прелюдией, раз уж она не была такой прыткой в постели, как эта чертовка Мари. Он приподнялся, чтобы поцеловать ее в губы, и увидел, что Марго лежит, зажмурив глаза.

«Ах, ты, черт!»

Это вызвало у него улыбку.

Блад не знал, что на него нашло именно в этот вечер, может быть, игры в кошки-мышки с Мари дали о себе знать, может, просто напряжение последних дней накопилось. Но Марго вызвала у него сильнейшее желание, до головокружения, до боли во всем теле. И как она ухитрилась так подгадать? Или у него это было написано на лице, а он просто не осознавал?

Блад обнял ее, наслаждаясь запахом ее волос и тела, а потом потянул к себе, чувствуя, что если не возьмет ее сейчас, то сойдет с ума.

Марго тихо охнула и уперлась руками в его грудь, отталкивая.

«Вот чертовка!»

Блад потянул ее к себе сильнее, подумав мельком о том, каким еще уловкам могла ее научить Мари?

Сопротивление Марго раззадорило его еще больше.

– Сдавайся же, красавица! – прошептал он, зарываясь лицом в ее мягкие волосы. И попытался раздвинуть ее колени снова. На сей раз ему пришлось действовать более настойчиво. Марго свела ноги вместе и заерзала, уворачиваясь от его рук. Наконец, ему удалось коснуться нежной и горячей кожи там, между... правда, совсем ненадолго, потому что Марго вскрикнула и с силой пихнула его в грудь, пытаясь вырваться.

Блад остановился, недоуменно глядя на нее, и отпрянул, выпустив ее.

– Что с тобой? – спросил он тихо. – Что не так, милая?

Девушка отползла от него на другой конец кровати, судорожно прижав руки к груди. Она дышала часто, и в ее зеленых глазах он увидел страх.

– Господи! – Блад уставился на нее, разинув рот, пораженный внезапной догадкой. – Неужели ты хочешь сказать, что еще ни разу не?!..

Она кивнула, дрожа всем телом.

– О, мой бог! – Блад схватился за голову, взъерошив короткие вьющиеся волосы.

И как он раньше об этом не догадался?! Ведь чувствовал, что с девчонкой что-то не так с первой встречи. Надо же быть таким ослом?!

– Но... как же так?.. – пробормотал Блад, все еще пытаясь осмыслить то, что на него сейчас обрушилось. – Ты же... Ой! – он оборвал свои бессвязные восклицания, внезапно охваченный сильнейшей волной стыда и смущения. Видимо, под влиянием этого, он схватил одеяло и сперва потянул к себе. Потом, спохватившись, кинул его Марго.

Она вцепилась в одеяло и закуталась в него. Губы ее тряслись, в глазах заблестели слезы. Щеки и шею покрывал пунцовый румянец.

– Марго, глупая, о таких вещах надо предупреждать! – сказал он, глядя на нее с укоризной. – Господи, я ведь мог... – он замолчал, качая головой.

Потом, немного придя в себя, Блад встал с кровати и подобрал с пола ее разбросанные вещи. Подошел к Марго и сунул их ей в руки.

– Ладно, я сейчас выйду, а ты одевайся, – сказал он негромко, стараясь, чтобы его голос звучал мягко. – Будем считать, что ничего не случилось. Хорошо?

Она смотрела на него, шмыгая носом, и молчала.

Блад не выдержал ее взгляда и, тяжело вздохнув, спросил:

– Боже, Марго, почему ты всё это затеяла, а? Зачем?!

Она ответила дрожащим голосом:

– Я... я надеялась, что вы... ничего не заметите...

– О, господи, но зачем?! – Блад едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. – Я же тебе все объяснил, и не раз! Всё, что тебе надо было сделать – это подождать пару-другую недель! Зачем все эти жертвы?

Она не выдержала и заплакала.

– Ну-ну, Марго, только этого не надо! – нервно забормотал Блад.

Но его слова вызвали еще более бурные рыдания.

Давясь слезами и всхлипывая, Марго рассказала, что ее устроил в этот трактир дядя, и привел сюда всего неделю назад. И вечером в первый день месье Оливье попросил отнести ужин в комнату одного из постояльцев. Естественно, она повиновалась. Ей было страшно идти туда, потому что в таверне уже несколько часов шла пьяная гульба живших здесь солдат. Но отказываться тоже было не с руки.

– ...и тут месье В-вернер говорит мне... – бормотала она, закрыв лицо руками. – ... говорит мне, чтобы я...

Блад положил руку на ее плечо.

– Ну-ну, – сказал он ласково. – Это уже позади. Не надо это вспоминать. Корнет Вернер тебе ничего не сделает, обещаю.

Она помотала головой, продолжая всхлипывать.

– Да дело не в этом! – выдавила она, наконец. – Вы уйдете, а я...

– Тихо, тихо! – Блад оглянулся через плечо, подумывая о том, чтобы налить девице стакан воды.

– А я снова кому-нибудь понесу ужин, – горько и обречено договорила она, подняв на него покрасневшие глаза.

Блад растерялся, не зная, как ответить.

– Марго, тебе надо покинуть это место, – сказал он, наконец. – Вернуться к семье, в конце концов. Пока еще можно это сделать...

Она помотала головой, задрожав.

– Нет, только не это, месье лейтенант! У меня из семьи остался только дядя, и если он узнает, что я натворила ... – она замолчала, закрыв лицо рукой. – Что я у вас на содержании...

Блад скрипнул зубами.

– Но ты же знаешь, что это не так, Марго! – ответил он сердито.

– Но остальные-то думают совсем другое! – возразила она, вытирая глаза. – Мари уже всем уши прожужжала... про то, как мне повезло... с вами...

– Дьявол! – выругался Блад, и тяжело вздохнул.

Да уж, учитывая характер Мари, можно было не сомневаться в том, что слухи распространились далеко.

– Я не хочу расстраивать дядю, – твердо сказала Марго. – Месье Оливье пообещал, что не будет ничего ему говорить...

– Дьявол! – снова повторил Блад, нахмурившись.

Девушка испуганно вздрогнула, и он поспешил смягчить выражение своего лица.

– Ладно... – Блад отстранился от нее и попятился. – Я что-нибудь придумаю, Марго. Но тебе советую больше не делать таких глупостей! Ишь, чего удумала! Такими вещами не бросаются, моя дорогая!

Он посмотрел на нее с грустной улыбкой, качая головой.

– Давай, одевайся и беги к себе... гетера!

Она непонимающе уставилась на него.

– Кто?

Блад махнул рукой.

– Так древние греки называли ... своих самых красивых и уважаемых женщин.

Марго не двинулась с места, продолжая глядеть на него.

Блад повернулся и шагнул к двери.

– Я хотела, чтобы это сделали именно вы, – сказала она очень тихо.

Блад остановился и развернулся, озадаченно приподняв бровь.

– Что-что?

Марго сделала глубокий вдох и повторила, чуть громче:

– Я хочу, чтобы вы сделали это первым.

– Марго, ты в своем уме?! – Блад попятился еще быстрее. – Ты хоть соображаешь, что говоришь?!

Девушка встала с постели, отбросив скомканные вещи, и пошла к нему, как была, без одежды. Щеки ее были пунцовыми, губы поджаты, но глаза снова сверкали. Грива золотисто-рыжих волос струилась по плечам и спине.

– Лучше вы, чем месье Вернер, или, не приведи господи, месье Демулен. Неужели вы не понимаете? – ее голос дрожал, но теперь в нем чувствовался гнев. – Меня тошнит при одной только мысли об этом!

– Марго! – Блад предупреждающе вытянул руку.

– Вы были так добры ко мне... – говорила она, не сводя с него горящих глаз. – Вы из-за меня теперь совсем без денег... так что, я думаю, вы хотя бы это заслужили!

– Перестань, Марго! Ты точно не в своем уме... – Блад остановился, прижавшись к стене. – Ты не понимаешь, что творишь! Поверь мне, это лишнее! И потом ты будешь об этом жалеть. Лучше побереги себя для кого-нибудь более стоящего...

– Достойнее вас я еще никого не видела, – ответила она, подойдя к нему вплотную.

– Господи, девочка, о чем ты говоришь?! – простонал Блад, не зная, куда деться. – Как будто ты много видела! Ты же меня совершенно не знаешь! И я далек от совершенства, поверь!

– Я знаю, что могу вам довериться, а больше мне ничего не нужно, – сказала она тихо, и глаза ее снова стали влажными.

– Я не хочу портить твою репутацию, Марго, – очень ласково и терпеливо сказал Блад.

Марго засмеялась сквозь слезы.

– О какой репутации вы говорите, месье Блад? Я же ваша содержанка!

Блад тяжело вздохнул, признавая ее правоту.

Они некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Не отдавай меня им! – чуть слышно произнесла Марго, шагнув еще ближе.

– Как я могу? – выдохнул Блад, прижимая ее к себе...

---

@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики

---

[микумари]

Редкий гость на сообществе, иллюстрации по "Наследнику из Калькутты" Р. Штильмарка!

1) Не помню ни автора, ни источник, это было чье-то портфолио с сайта художников. И - да! - как же я завидую фендомам, находящим арт менее извращенными способами:


2) Иллюстрации О. Юдина для

вот этого издания

www.moscowbooks.ru/book.asp?id=693476:

@темы: Иллюстрации, Роберт Штильмарк

---

"Возвращение домой" (макси, главы 17-22)

[natoth]

Название: Возвращение домой
Автор:  natoth
Бета:  soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, ок. 50000 слов
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...

---

Было ранее:
главы 1-5, главы 6-10, главы 11-16

17. Старая рана

17. Старая рана

Весна 1683 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

– Возьми меня с собой! – Марго умоляюще смотрела на него. – Не оставляй здесь!

Блад качал головой, криво улыбаясь.

– Не могу, милая. Ты не понимаешь, о чем просишь. Мы идем на войну. Женщинам там не место.

– Нет, я понимаю! – горячо возражала она. – И я знаю, что многие офицеры берут с собой женщин. Мари говорила...
Блад тяжело вздохнул, поглядев вверх, на потолок.

– Марго, наивное дитя, ты не представляешь, что это за жизнь... – он запнулся, пытаясь подобрать слова.

– В любом случае она не хуже, чем жизнь здесь! – упрямилась девушка. – Лейтенант, я не буду тебе в тягость! Обещаю! Я... я могу готовить тебе еду... буду помогать по хозяйству... стирать… чистить оружие...

Блад заглянул ей в глаза.

– Марго... какое хозяйство? О чем ты говоришь? Боже мой!

Он провел рукой по лицу, не зная, как объяснить этой девушке, что за жизнь была у дам, которые увязывались за армиями, выступавшими в военный поход.

– Мы идем на войну, малышка. Это страшно, отвратительно... постоянные марши, бои, стрельба, кровь... Нет-нет, даже не вздумай!

– Я не могу оставаться тут, неужели ты не понимаешь? – вздохнула она в отчаянии. – Я хочу быть с тобой!

Блад закусил губу, глядя в сторону.

«Надо было съехать отсюда раньше, – укорил он себя. – Тогда не было бы так тяжело...»

– Марго... со мной может случиться на войне всякое, – медленно и терпеливо принялся объяснять он. – Меня могут ранить...

– И тогда я могла бы ухаживать за тобой, – горячо произнесла она. – Мари говорила, что многие солдаты для этого и берут с собой женщин...

– В конце концов, меня могут убить, – перебил ее Блад. – И что ты будешь делать, если это случится со мной? Здесь ты в безопасности, но там...

Он покачал головой и замолчал. Потом строго посмотрел на нее.

– Нет. Я этого не допущу.

– Но здесь тоже не лучше! – Ее губы задрожали, а глаза подозрительно заблестели.

Блад провел рукой по ее щеке и сказал твердо:

– Я что-нибудь придумаю, Марго. Обязательно придумаю. Найду способ вытащить тебя отсюда. Просто дай мне время подумать, хорошо?

Марго посмотрела на него слегка недоверчиво.

– Не обманешь? Мари говорила, что...

Блада почувствовал легкое раздражение, когда она упомянула о Мари.

– Даю слово. Теперь веришь?

Марго кивнула, моргая.

* * *

Август 1684 г.
Испанская Фландрия

– Еще немного продержитесь, лейтенант, – пропыхтел корнет Вернер, ползя следом за Бладом по размокшей от дождя земле. – Совсем чуть-чуть осталось, и будем отдыхать. Вон до тех кустов надо добраться!

Блад стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в простреленном плече, и сделал еще один рывок вперед.

Одежда на них была промокшая и грязная. В сапогах хлюпала вода, волосы слиплись в косицы.

Они ползли всю ночь. По болотистой фламандской земле, вздрагивая от малейшего шороха или шелеста. Ожидая каждую минуту, что на них выскочит испанский разъезд.

Блад чувствовал, что, несмотря на повязку, наспех наложенную Вернером, рана продолжает кровоточить. И весь путь, который он проделал по чертову болоту, щедро полит его кровью.

«Надо заново перевязать плечо», – подумал он отстранено.

– Ничего... выберемся, – твердил немец сквозь зубы. Он говорил по-французски, но очень скверно, периодически путая слова и их окончания. Иногда начинал ругаться, особенно когда вспоминал последний бой и то, что проклятые испанцы прорвали их оборону и смогли окружить. Они держались до последнего, зная, что пощады от врага не дождешься, ведь с наемниками испанцы в последние дни не особо церемонились. Надеялись, что подкрепление придет.

Но оказалось, что все это время их армия отступала. И сейчас на много миль окрест тянется испанская территория.

Блад дополз до ложбинки и остановился на мгновение, чтобы перевести дух. За ночь он основательно замерз, и теперь все тело сотрясала мелкая дрожь.

Очнулся оттого, что Вернер тряс его и шлепал по щекам.

– Donnerwetter!¹ Не смей терять сознание, ты, hundesohn!² – прошипел он, еще раз его встряхнув. – Мы еще должны накостылять этим свиньям за наших ребят! Помнишь?

– Д-да... – Блад попытался посмотреть на него, но не мог открыть глаза. Страшная слабость навалилась на него, в ушах звенело, перед глазами плыли радужные круги.

Холодно, черт побери, до чего же холодно!..

«Очень скверно», – подумал он.

– Йоганн, – негромко обратился Блад к немцу через некоторое время. Они залегли в кустарнике, намереваясь переждать еще один день, чтобы ночью продолжить путь. – Я вас задерживаю. Возможно, завтра придется прорываться с боем. А я сейчас не очень на это способен...

Вернер хмыкнул и оглянулся на остальных солдат, догнавших их и залегших неподалеку.

– Пфе! – сказал немец. – Не дурите, лейтенант. Мы уже решили, что выберемся все вместе.

– Если будете цепляться за меня, то не выберется никто, – Блад говорил откровенно. – Идите без меня. Я... как-нибудь выкручусь. Вы же знаете, какой я ловкий.

– Помнится, вы говорили, что больше в плен не пойдете, – мрачно ответил Вернер.

Блад покачал головой, неуклюже пытаясь затянуть повязку потуже.

– Не пойду.

– Тогда заткнитесь и не действуйте мне на нервы! – зарычал немец. – Завтра мы прорвемся. Все или никто!

Блад замолчал на некоторое время.

Вернер не выдержал и снова принялся его тормошить.
– Эй... эй!

– Йоганн... – Блад еле ворочал языком. – Не давайте мне спать... хорошо? Или... оставьте здесь...

Немец снова тихо выругался...

* * *

Январь 1685 г.
Англия, Бриджуотер

– Несколько дней пусть пьет вот этот настой, – бубнил незнакомый ему голос. – И строгий постельный режим...

Блад открыл глаза и некоторое время пытался сфокусировать взгляд.

– Он... выживет, доктор? – на сей раз голос был женским и заметно дрожал.

– Я прочистил рану и извлек осколок. Воспаление сильное, и удивительно, как он продержался на ногах так долго, – ответил мужчина. – Очень крепкий организм. И ужасная беспечность! – в голосе послышалось неодобрение. – Но, благодарение Господу, вы вызвали меня вовремя. Еще пара дней, и вряд ли удалось бы что-то сделать.

– Так в ране... остался осколок? – прохрипел Блад, не выдержав. – Черт побери... я думал, что...

– Он очнулся! – снова женский голос. – Слава Богу!

Блад увидел над собой светлое пятно.

– Да, крупный осколок, – добавил мужчина, подойдя к нему и принявшись щупать пульс. – Что за бездарь обрабатывал вашу рану, сударь?

Блад улыбнулся. Точнее, попытался это сделать.

Вряд ли стоило рассказывать доктору о том, что за те дни, пока они выбирались из окружения, рана успела немного закрыться, и ее просто не стали трогать.

– Ладно... мне уже пора уходить, – сказал врач, закончив рассматривать зрачки Блада. – Вот, держите на память!

И он сунул Бладу в руку кусочек свинца.

– Строгий постельный режим, сэр! Не забывайте об этом! – повторил он, спускаясь по лестнице.

18. Неловкое положение

18. Неловкое положение

Весна 1683 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

– Почему вы так много пьете, месье Блад? – осмелилась спросить Марго.

Питер Блад действительно уже допивал вторую бутылку из корзины, принесенной Мари. Прежде чем ответить, он сделал последний долгий глоток вина и поставил пустую бутылку на пол возле кресла. Склонил голову набок, разглядывая девицу, устроившуюся на его постели.

– Это успокаивает, – сказал он. – Избавляет от некоторых неприятных мыслей... и воспоминаний.

Он уставился на огонь в камине, помрачнев.

– Воспоминаний... о войне? – продолжала любопытствовать девушка.

Блад коротко кивнул, не глядя на нее.

– О войне... и не только. Когда выпиваешь, они становятся... не такими реальными.

Марго поерзала на кровати, потом снова спросила, сдвинув брови:

– Но если война оставляет такие неприятные воспоминания... почему вы снова идете на нее?

Блад посмотрел ей в глаза. Задумался на некоторое время. А потом ответил, спокойно, чуть скривив губы в усмешке:

– Это занятно... но, когда я на войне, воспоминания меня не беспокоят.

Он откинулся в кресле и вздохнул.

– Хотя, подозреваю, Танжер так просто забыть не удастся...

И Блад замолчал, хмуро глядя перед собой. Уже полгода как он покинул этот проклятый город, но все равно каждую ночь, стоило смежить веки, то, что довелось там повидать, вставало перед глазами в мельчайших деталях...

– Неужели нет другого способа, кроме этого? – спросила Марго, указав на пустую бутылку.

– Есть еще один и весьма действенный, – негромко ответил Блад, пристально разглядывая девушку. – Но сегодня я, пожалуй, им не воспользуюсь.

Наверное он смотрел на нее слишком откровенно, потому что Марго съежилась под плащом, залившись ярким румянцем.
Блад пружинисто поднялся с кресла и подошел к двери. Распахнул ее и прислушался.

– Кажется, все разошлись, – сказал он и оглянулся на Марго. – Думаю, ты можешь вернуться себе. Спасибо за компанию и спокойной ночи. Впрочем, вернее будет пожелать тебе доброго утра.

Но девушка осталась сидеть на кровати, глядя на дверь с недоверием и опаской.

Блад вопросительно приподнял бровь, посмотрев на нее.

Марго поежилась и тихо выдавила:

– А вы уверены... что они все ушли?

Блад вздохнул и решительно подошел к ней.

– Так... понятно. Пошли! Я тебя провожу!

* * *

Он дошел с ней до комнат, где жила прислуга. Марго по-прежнему была закутана в плащ, и края его волочились по полу.

Уже подходя к дверям, Блад не выдержал и спросил:

– Если так боишься, то какого... – тут он немного запнулся и быстро поправил себя: – зачем вообще во все это ввязалась?

Блад не собирался читать ей морали, но волей-неволей вырвалось. Возможно, девчонка права, и он слишком много выпил сегодня?

Марго оторопело посмотрела на него.

– Я... я не думала... – ответила она, сумев совладать с эмоциями. – Я не знала... Мой дядя сказал, что пристроит меня на работу... и я...
Голос ее начал дрожать, и Блад мысленно проклял себя за то, что спросил.

– О, месье Блад! – появление трактирщика прервало их беседу. – А я как раз хотел с вами поговорить!

Блад мрачно посмотрел на месье Оливье, чувствуя, как его медленно, но верно разбирает злость.

Ну и родственнички у девицы!

Марго замерла, глядя на трактирщика в смущении. Блад краем глаза заметил, что щеки и даже шея девушки порозовели.

– О чем же, сударь? – спросил Блад, стиснув зубы.

Некоторое время трактирщик выглядел в чем-то сомневающимся. Но потом, видимо, принял решение и поинтересовался самым любезным тоном:

– Надеюсь, вам понравилась наша новенькая девочка, месье? – и Оливье покосился на Марго. – Она, возможно, не такая понятливая, как Мари, но...

Блад не дал ему договорить.

– Я в полном восторге от Марго. Что-то еще?

Трактирщик сцепил руки.

– Собственно, я насчет денег...

Блад сердито взмахнул рукой.

– Каких еще денег, черт побери? – прорычал он, чувствуя, что сдерживать раздражение становится все тяжелее. – Разве я уже не заплатил тебе, чертов скряга?!

Оливье вздрогнул и заморгал, но нашел силы договорить:

– Вы неправильно меня поняли, месье! Я хотел сказать, что вы заплатили слишком щедро! Очень рад, что вам понравилась девчонка, но никто еще не называл меня обманщиком или бесчестным... поэтому я хотел бы вернуть вам остальную сумму. Лишнего мне не надо!

Блад выдохнул, почувствовав, как с плеч будто камень свалился.

«Значит, я все-таки куплю коня», – пронеслось у него в голове.

– Или, если господин лейтенант пожелает, вы можете забрать эту девицу себе на содержание, пока живете здесь, – договорил Оливье, красноречиво посмотрев на Марго. – Раз уж она так вам понравилась...

Блад уставился на трактирщика, приоткрыв рот.

Потом посмотрел на Марго. Та уже была пунцовой до самых кончиков ушей.

Видимо, лицо у него было весьма выразительным, потому что трактирщик поспешил извиниться:

– Впрочем, могу предложить кого-нибудь более опытного. Ту же Мари. Мне показалось, она тоже вам приглянулась…

Блад больше не мог сдерживаться.

– Ах ты, свинья! – выдохнул он и схватил толстого трактирщика за ворот рубахи. Швырнул к стене, чувствуя, что его трясет от бешенства.

Марго завизжала, и к ее крику вскоре присоединились вопли других девиц, выглянувших из своих комнат на шум.

Это заставило Блада опомниться и выпустить перепуганного и слегка придушенного трактирщика.

Он оглянулся на полуодетых девиц, столпившихся на безопасном расстоянии. И поднял руки в жесте извинения.

– Все в порядке, дамы. Идите к себе!

Женщины юркнули обратно в свои комнаты, тихо что-то обсуждая. Трактирщик судорожно тер шею, отступив от ирландца на изрядное расстояние.

Блад повернулся к Марго, которая стояла у стены, испуганно глядя на него. И постарался говорить как можно мягче. Это было трудно, потому что его все еще трясло от ярости.

– Считай, ты этого не слышала, хорошо? Иди к себе и забудь про это гнусное предложение. Я тебя не трону, как и обещал.

Реакция девушки оказалась совсем не такой, как он ожидал.

Губы ее задрожали, а по щекам побежали слезы.

– В чем дело? – спросил Блад в недоумении.

– З-значит, мне придется вернуться к господину Вернеру... – выдавила она, наконец.

– О, дьявольщина! – вырвалось у Блада.

«Видимо придется обойтись без лошади»...

И он снова повернулся к трактирщику...

* * *

Январь 1685 г.
Англия, Бриджуотер

– Мне очень жаль, что я вас так переполошил, – извинился Блад, глядя на Джереми Питта, который стоял возле кровати, переминаясь с ноги на ногу, – ненавижу доставлять неудобства!

Шкипер пожал плечами, переглянувшись со своими тетушками, которые также были рядом, держа поднос с ужином.
– Мы просто выполнили свой христианский долг, – ответила Рози.

– Тем не менее, завтра я переселюсь в гостиницу, – решительно сказал Блад, пытаясь сесть в кровати. – Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Это вовсе не так! – горячо возразила Энни, поставив поднос на стол возле кровати. – И вы еще слишком слабы!

– Уверяю вас, мисс, это обманчивое впечатление. Я чувствую себя очень хорошо.

Тут Блад даже не кривил душой. Впервые за полгода он чувствовал прилив сил и бодрости.

– Да вы такой худой, что вас того гляди ветром унесет! – не выдержала Рози, пытаясь сунуть ему в руки тарелку с какой-то аппетитно пахнущей снедью.

– Я не худой, – серьезным голосом ответил Блад, взяв тарелку. – Я подтянутый!

Две дамы некоторое время смотрели на него в недоумении. Питт не выдержал и фыркнул. А потом попытался вмешаться в разговор.

– Возможно, доктор прав, тетушки. Мы с Бартом не сможем задерживаться здесь надолго, нам еще надо отремонтировать нашу шхуну и доставить груз в Бристоль. Не хотелось бы ставить мистера Блада... в неловкое положение... – он замялся на мгновение, пытаясь подыскать нужные слова.

Мистер Блад восхитился деликатностью мистера Питта.

В любом случае он не собирался смущать его родственниц своим присутствием в доме. Это было бы поистине черной неблагодарностью за все, что они для него сделали.

– Джереми, тебе не о чем беспокоиться! – заверила племянника Рози.

Или Энни?

Блад по-прежнему с трудом их различал.

– Мы поговорили с миссис Барлоу, – продолжила Рози, улыбаясь. – И она согласилась помочь нам. Так что вы с Бартом можете заниматься своими делами спокойно! Мы справимся!

– Кто такая миссис Барлоу? – тревожно спросил Блад, отодвигая тарелку в сторону.

– Это наша соседка, – пояснила Рози. – Из дома напротив.

– Так... – Блад сел в кровати. – Мистер Питт, быть может, вы посоветуете мне не самую захудалую гостиницу в этом городе? И сколько я вам должен за вызов врача?

Он попытался дотянуться до своего мешка с вещами, лежавшего чуть поодаль.

– Мистер Блад, немедленно вернитесь в постель! – в один голос воскликнули сестры Питт.

Это было сказано настолько властно, что Блад, не ожидавший такой строгости от нежных девиц, повиновался.

– Вот ваше лекарство, сэр! – Рози сунула ему стакан.

Блад взял стакан и послушно выпил его содержимое.

Джереми Питт усмехнулся, наблюдая за ним, а потом, улучив момент, когда обе тетушки вышли из комнаты, подмигнул доктору:

– Батюшка у них служил на королевском флоте, сэр. Все в него пошли. Не советую спорить с ними, доктор. Я вот никогда не спорю. И Барт тоже.

– Ох, вот как? – Блад склонил голову набок. – Спасибо за совет!

– Очень был строгий человек, – продолжил Питт. – Погиб во время очередной заварушки с голландцами под Плимутом. Этот старый дьявол Рюйтер тогда потопил и пожег много наших кораблей...

Блад кивнул, старательно изображая сочувствие. И решил не заговаривать при сестрах Питт о голландском адмирале, под началом которого ему довелось служить...

19. Игра

19. Игра

Весна 1683 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

Питер Блад взглянул на монету, лежавшую на ладони. Закусил губу, подбросил ее в воздух и поймал. Повторил это несколько раз, а потом зажал в кулаке, приняв решение...

* * *

Капитан Демулен сидел в общем зале на своем любимом месте, коротая вечер за бутылкой вина. Блад с облегчением увидел, что он еще не успел напиться до невменяемого состояния, чем обычно и заканчивались все его посиделки.

Блад подошел к столу и улыбнулся капитану, пожелав ему доброго вечера.

Демулен поднял на него взгляд, криво улыбнувшись в ответ.

– Ба! Какие люди снизошли до нас! – язвительно сказал он. – Что, лейтенант, ваша дамочка уже успела вам надоесть? Решили почтить нас, простых смертных, своим вниманием?

Блад постарался не реагировать на это замечание, на его губах по-прежнему играла улыбка.

– Похоже, я не вовремя, – сказал он вежливо. – Что ж, полагаю, здесь найдется еще кто-нибудь, желающий сыграть партию в бассет³ …

И он принялся оглядываться по сторонам.

Демулен чуть встрепенулся, посмотрев на Блада с возрастающим интересом.

– Постойте, лейтенант! – окликнул он его, привстав. – Пора перестать обращать внимания на мои грубости. Присаживайтесь же! Бассет, вы сказали? Отлично! Мне всегда в нем везет.

Блад сел напротив, а Демулен зычным голосом позвал трактирщика и потребовал принести еще бутылку вина, колоду карт и свечи.

– Итак, каковы ставки? – спросил Демулен, закончив тасовать карты.

Блад выложил на стол горсть серебряных монет.

– Посмотрим, к кому сегодня повернется лицом госпожа Фортуна, – сказал он.

– Осторожничаете, сударь? – засмеялся капитан, извлекая из-за пазухи кошелек. – Что ж, в этом есть резон! Ладно, начнем!..

* * *

– Хм… снова банк ваш, лейтенант!

Демулен недовольно нахмурил брови, с явной неохотой наблюдая за тем, как его противник сгребает монеты к себе. Возле Блада их скопилось приличное количество.

– Сегодня Фортуна явно на вашей стороне! – кисло заметил он, плеснув в стакан вина. Хотел подлить Бладу, но увидел, что его бокал все еще полон. – Что-то вы совсем не пьете, лейтенант!

– Не хочу отпугнуть госпожу Фортуну, – небрежно отшутился Блад, перетасовывая карты. И посмотрел на капитана с чуть заметным вызовом в синих глазах, которые ярко блестели на его загорелом лице. – Еще партию?

Демулен задумался, а потом фыркнул:

– Знаете, кажется, бассет сегодня для меня не самый удачный вариант. Слишком уж в нем все зависит от случая. Другое дело, когда игра требует хоть какого-то мастерства. Как насчет того, чтобы сыграть во что-то более серьезное?

Блад пожал плечами и улыбнулся краем рта, зажав в зубах трубку.

– Ваши доводы резонны, капитан. Так что вы предлагаете, а? Из серьезного? – в его голосе проскользнула чуть заметная усмешка.
– Быть может, баккара⁴? Правда, нам потребуются еще игроки…

Демулен отметил, что лейтенант сегодня выглядел более собранным и подтянутым, чем обычно. И даже как-то помолодел. Возможно, потому что был тщательно выбрит? Или потому что стал улыбаться?

Капитан чуть скривился, услышав предложение Блада. Он редко играл в баккара, предпочитая более простую экарте , в которой делались не столь крупные ставки. Но знал, что среди придворных эта игра пользуется бешеной популярностью.

Демулен уже хотел предложить экарте, но в самый последний момент всмотрелся в лицо своего оппонента, почуяв подвох.
«Ах, ты, чертов франт! – подумал он презрительно. – Думаешь, что купленный офицерский патент и знатные родственнички дают тебе право тыкать мне в нос этими придворными развлечениями?!»

Ему показалось, что Блад сделал такое предложение специально, чтобы унизить перед другими солдатами и офицерами, которые уже столпились в зале, наблюдая за их игрой. Еще раз подчеркнуть свое особое положение среди них.

У капитана Демулена и младших офицеров были все поводы думать о новом лейтенанте именно так.

Блад появился в Нанте пару недель назад с офицерским патентом в кармане и назначением в роту Демулена, подписанным самим полковником Ламарком. Нельзя сказать, что это обрадовало капитана. Он полагал, что ему будет позволено подбирать людей самому. Особенно офицеров. И тем более лейтенанта. Он надеялся также, что это будут проверенные люди, из числа старых боевых товарищей, от которых знаешь, чего ждать. И которым ты можешь довериться в минуту опасности.

Новый лейтенант явно был из другого теста.

Все эти дни он держался отстраненно и высокомерно. Все попытки офицеров разговорить Блада или зазвать на общее застолье, просто чтобы познакомиться и узнать друг друга получше, заканчивались неудачей. О, он всегда держался с ними вежливо, но эта же манера мешала поддержанию нормальной беседы.

Демулен был готов поклясться, что лейтенант их презирает. Будто брезгует их обществом.

Поэтому он был очень удивлен, когда сегодня Блад неожиданно первым начал разговор и даже предложил сыграть в карты.
Но это было не единственное открытие за этот вечер.

Лейтенант оказался приятным собеседником, не лишенным чувства юмора. Но, как успел отметить Демулен, наблюдая за ним во время игры, больше предпочитал слушать других, нежели говорить сам.

Блад почувствовал его замешательство и быстро добавил:

– Впрочем, наверное, лучше экарте⁵. Баккара слишком сильно бьет по карману...

И снова многозначительно ухмыльнулся, покосившись на свой выигрыш.

Демулен вспыхнул, не в силах терпеть столь явной издевки.

– Почему бы нет, лейтенант? Пусть будет баккара!

И он поманил рукой хозяина трактира, потребовав новую колоду.

Отыскать еще игроков в компанию не составило труда, и вскоре были сделаны ставки и розданы карты...

* * *

– Слышал, вы служили во флоте? – в голосе Демулена прозвучало плохо скрываемое презрение.

Он быстро переглянулся с корнетом Вернером, сидевшим на раздаче карт.

«Еще и моряк!» – пренебрежительно подумал капитан.

Вернер громко хмыкнул и закончил раздавать карты.

Игроки посмотрели, что им досталось.

– У меня восемь очков! – радостно объявил Демулен.

Блад открыл свои карты. И улыбка на лице капитана померкла.

– Девять, – сказал лейтенант и потянулся за выигрышем.

– Так не бывает! – вырвалось у Демулена. – Что за день такой?!

– Вы хотите прекратить игру, капитан? – спокойно поинтересовался Блад, приподняв бровь. – Сегодня действительно не ваш день, судя по всему...

В его голосе капитану снова почудилась издевка, и он воинственно вздернул подбородок.

– Нет, продолжаем! Предлагаю повысить ставки!

Демулен пристально всматривался в лицо лейтенанта, ожидая, что тот выдаст себя и ухмыльнется.

Но Блад только кивнул, пыхнув трубкой.

– Хорошо. Играть, так по-крупному, вы правы! Удваиваю свою!

И он сдвинул монеты в компактную кучку.

– Да, я служил во флоте у голландцев, – сказал Блад спокойно, как бы между делом. – Под командованием де Рюйтера.

И Вернер и Демулен чуть расширили глаза, услышав это прославленное имя.

Впрочем, столь резкое повышение ставок тоже заставило капитана напрячься. Здравый смысл отчаянно возопил, требуя, чтобы он вышел из игры. Это Бладу сейчас можно было позволить себе швыряться деньгами. А у него запасы наличности катастрофически уменьшились.

Тем не менее, Демулен кивнул и высыпал на стол то, что еще осталось в его кошельке.

– Но... если это так... – неуверенно пробормотал Вернер, быстро тасуя колоду. – Значит, вы воевали против французов?
Блад посмотрел ему в глаза и кивнул.

– Да, воевал, – подтвердил он ровным голосом. – В Средиземном море.

– Тогда... черт побери... зачем вы сейчас поступили к нам на службу? – удивился Демулен.

Лейтенант улыбнулся, правда, на сей раз улыбка его была мрачной.

– Король Луи собирается воевать с испанцами. Это именно то, что мне нужно.

Вернер снова принялся сдавать карты.

– Ах, да, помню-помню! – засмеялся Демулен, пытаясь скрыть волнение. – Вы же были у них в плену.

– Да, два года, – кивнул Блад, наблюдая за движениями рук корнета. – Угодил в лапы к испанцам под Сен-Дени⁶. Хочется вернуть им должок.

Они снова открыли карты. Нужного количества очков ни у кого не набралось, и Вернер раздал еще по карте каждому.

Демулен обнаружил, что вспотел. Блад внешне оставался спокойным, и это бесило капитана все больше.

Они снова перевернули карты.

Демулен не выдержал и чертыхнулся.

Блад опять сгреб свой выигрыш в кучу. Образовалась внушительная гора монет.

Возле их стола постепенно выстроился круг зрителей.

– Полагаю, игра окончена, господа? – полуутвердительно произнес лейтенант, глядя на капитана и корнета.

Демулен понимал, что Блад фактически протягивает ему руку помощи, давая возможность выйти из игры, не уронив достоинства.

Но было чертовски обидно уходить из-за стола с пустыми карманами. Особенно сейчас, когда через несколько дней полковник Ламарк грозился провести смотр. А это означало очередные траты на экипировку и амуницию...

– Я бы сыграл еще раз! – вырвалось у него.

Лейтенант смотрел на него критически.

– Капитан, со всем уважением... понимаю, что вам хочется взять реванш, но в баккара играют только на наличные. Насколько я могу судить, у вас уже нет на руках нужной суммы. Так что предлагаю сегодня сделать перерыв и продолжить в любой другой день.

Видимо, лицо у Демулена было очень выразительное, потому что Блад, посмотрев на него повнимательнее, добавил:

– Впрочем... чем черт не шутит? Как насчет коня в качестве ставки, капитан? – он прищурился, ожидая ответа.

Демулен решительно кивнул, и игра закипела снова...

* * *

– Вот, лейтенант, смотрите, какой вам больше глянется, того и забирайте! – вздохнул Демулен, входя в конюшню вместе с Бладом.

Они остановились возле стойла, из которого выглядывал серый в яблоках жеребец. Завидев их, он коротко хрюкнул, явно надеясь на угощение.

– Хорош! – сказал Блад, разглядывая его.

Демулен снова вздохнул.

– Есть еще этот, – сказал он, кивая на коня напротив. – Но серый, конечно, представительнее...

Второй был гнедой масти и не таким крупным.

Блад почмокал губами, чтобы заставить жеребца развернуться, но тот только стрельнул ушами на звук, продолжая стоять к ним задом.

– Испанской породы? – спросил Блад.

Демулен кивнул.

– Вообще-то он трофейный. Ладный конек... И сильный, зараза...

Блад уловил какое-то напряжение в голосе капитана.

– Есть подвох? – спросил он прямо.

Серый, не дождавшись угощения, принялся долбить ногой в дверь.

Демулен куснул губу. Потом ответил, не видя причин, по которым надо было утаивать от лейтенанта правду:

– Да, есть кое-что. Предыдущий владелец весьма хитро его выездил. В общем, эта животина лучше слушается, если с ней говорить по-испански.

– Да? – лейтенант оживился. – А звать-то его как?

– Эль Сид, – ответил Демулен.

Жеребец опять чуть повел ухом, услышав свою кличку.

– Интересно... – тихо пробормотал Блад, а потом произнес несколько быстрых отрывистых слов по-испански.
Демулен увидел, как гнедой оживился и развернулся, прильнув носом к двери.

Блад улыбнулся, хлопнув его по шее.

– Думаю, мы с ним договоримся. Вот этого беру!

Демулен выдохнул с явным облегчением, но потом заметил:

– А для моряка вы неплохо в лошадях разбираетесь!

Блад улыбнулся, продолжая трепать коня по шее.

– Я ирландец, капитан. У нас на лошадей нюх!

– Только жеребец малость неказист, – попытался оправдаться Демулен. – На парад на таком не выедешь...

Капитан не смог сдержать издевки, зная, что большая часть молодых офицеров, едва заполучив патент, старается подобрать коня поэффектнее, чтобы красоваться перед дамами.

Блад только пожал плечами.

– Ну, так мы ведь не на парад собираемся, верно?

20. Подслушанный разговор

20. Подслушанный разговор

Январь 1685 г.
Англия, Бриджуотер

– Значит, этот Блад сказал вам, что он доктор? И вы ему верите?

– Его пригласил Джереми, значит, он достоин доверия...

– Ох уж этот ваш племянник! Пора бы ему стать более осмотрительным! Уж он-то мог видеть, кого приглашает!

Блад открыл глаза, разбуженный громким женским голосом, доносившемся с улицы.

– Гостеприимство гостеприимством, милочка, но разборчивость никогда не помешает. Особенно когда дело касается католиков.

– Но, миссис Барлоу, мистер Блад ничего не говорил о католичестве...

– Рози, ты же сама мне сказала, что он ирландец! Конечно, он католик! От них всегда неприятности. И этот ваш... доктор, судя по всему, не исключение. Подумать только, какое нахальство: напроситься в дом порядочных людей на обед, да потом еще взять и заболеть! Только католик может такое выкинуть!

– Он вовсе не напрашивался, миссис Барлоу, – Рози отвечала очень сдержанно. – Джереми и Барт сами настояли на этом.

– С ними я еще поговорю, – продолжала кудахтать миссис Барлоу. – С вами-то все понятно: вы жизни не знаете, и слава Богу! Но они! Чем они думали, когда оставили этого разбойника в вашем доме?!

– О, миссис Барлоу, вы судите слишком строго, – возразила мисс Питт. – Пока что наш гость ведет себя вполне вежливо.

– Все они ведут себя вежливо. Сперва. А потом горя не оберешься! Так что ему не стоит слишком долго задерживаться в вашем доме, таково мое мнение, – миссис Барлоу была непреклонна. – Если не хотите, чтобы пошли всякие слухи...

В этом вопросе Блад был согласен с почтенной дамой. И решил для себя, что в ближайшие пару дней подыщет другое место для жилья, что бы там ни говорили сестры Питт.

А соседка продолжала ворчать:

– И что это за доктор такой, если, как вы говорите, у него полно оружия, да еще и плечо простреленное?

– У него всего лишь шпага... – неуверенно ответила мисс Питт.

– И что? – в голосе миссис Барлоу теперь слышалось ехидство. – Уж послушай меня, дорогая моя! Если бы это был приличный человек, то в него бы не выстрелили!

«Железная логика!» – ухмыльнулся Блад, слушая разговор с соседкой.

Он поднялся с кровати и попытался найти свои вещи, стараясь двигаться бесшумно.

«Пожалуй, не стоит откладывать переезд в гостиницу на завтра, – подумал он. – Тем более, что рука почти не беспокоит...»

Он действительно чувствовал себя очень хорошо, хотя плечо все еще было перевязано, и рука покоилась на косынке, чтобы не тревожить рану.

Почти все вещи были здесь, в комнате, кроме камзола. Блад раздосадовано почесал затылок, продолжая невольно прислушиваться к разговору между мисс Питт и соседкой.

– Но мы же не можем выгнать его, пока он нездоров! – говорила Рози, и уверенности в ее голосе становилось все меньше. – Это не по-христиански!

– Не думаю, что паписты поступили бы с вами столь же милосердно, – фыркнула миссис Барлоу. – А для таких разбойников, как он, христианские заповеди и вовсе ничего не значат. Уверена, он ни разу не помолился Господу с тех пор, как здесь появился!

Блад еще раз обошел всю комнату. Камзола не было. Возможно, заботливые хозяйки решили его почистить? Он попытался одеться, помогая себе только одной рукой. Это заняло вдвое больше времени, чем обычно.

– Он долго был без сознания... – попыталась оправдаться Рози.

– Не удивлюсь, если он и Библию-то ни разу не открывал, – соседка оставалась настроенной крайне скептически.

– И все же, я не стану его гнать! – теперь голос Рози звучал жестко. – А там будь что будет. Мы обещали Джереми и Барту о нем позаботиться. И сдержим слово!

– Что ж, я тоже сдержу свое обещание, – отозвалась соседка. – Коли на это подвизалась. Заодно прослежу, чтобы этот разбойник вел себя смирно! Раз уж вы настолько легковерные клушки!

– Почему вы зовете его разбойником, миссис Барлоу? – Рози явно разозлилась и теперь пыталась защищаться. – Мистер Блад не сделал ничего такого, из-за чего его можно было так назвать. Более того, он сказал, что родом из этих мест!

– Ну, в нашем городе встречаются не только приличные люди, но и всякий сброд, – миссис Барлоу не сдавалась.

– Он сказал, что его мать родом из Бриджуотера, и ее фамилия была Йорк, – мисс Питт была не менее упрямой. – Быть может, вы знали кого-нибудь из этой семьи, миссис Барлоу? Йорк. Розмари Йорк, так он сказал…

Блад решил найти камзол потом и шагнул к двери, обдумывая, как бы уйти, не обидев хозяек? Если он скажет о своем намерении прямо, они скорее всего будут спорить, а говорить более резко ему не хотелось. Сестры Питт такого не заслужили.

– Миссис Барлоу?

– Розмари Йорк? – соседка ответила не сразу, и голос ее изменился.

– Да. Вы что-нибудь слышали о ней?

Блад замер, затаив дыхание. Он знал, что сестры Питт обещали ему навести справки о семье его матери, хотя он и просил их не тратить на это время.

– Нет, не слышала, – буркнула миссис Барлоу после паузы. – Если когда-то они и жили в Бриджуотере, то на другой улице.
Блад выдохнул, криво улыбнувшись.

Было бы глупо надеяться, что после стольких лет...

– Рози, ты же говорила, что сегодня надо вашему ирландцу сделать перевязку, – снова закудахтала ворчливая соседка. – Думаю, нечего с этим тянуть. Сейчас к вам зайду и помогу!

– О, миссис Барлоу, если наш гость так вам не нравится, мы с Энни вполне можем обойтись сами, – Рози все еще была обижена строгим выговором, полученным от соседки.

– Даже не вздумайте, бесстыжие! – миссис Барлоу опять повысила голос. – Оставить вас возиться с этим разбойником?! Да я бы не смогла глядеть в глаза вашим покойным родителям, если бы так поступила! Я уже иду!

Блад осознал, что вся эта компания вот-вот окажется здесь, и поспешил прыгнуть в постель, как был, прямо в одежде...

21. Миссис Барлоу

21. Миссис Барлоу

– Рози, не стой как столб, иди, принеси теплой воды и чистых бинтов! – произнесла высокая худощавая старуха в белоснежном чепце, из-под которого не выбивался ни один волосок. Она была одета, как и обе сестры Питт, в весьма невзрачное платье из темной шерсти, делавшее ее похожей на монахиню. Впрочем, даже одеяние монахинь было изящнее. – А вы, сударь, снимайте пока рубашку!

Она решительно направилась к постели, в которой лежал Питер Блад, всем своим видом изображавший смирение.

Это было сделать трудновато, потому что подслушанный недавно разговор слегка разозлил ирландца.

– Вам помочь? – миссис Барлоу остановилась около кровати, строго глядя на него. – Садитесь же!

Блад сел, со вздохом откинув одеяло. Старуха приподняла бровь, увидев, что он лежит в одежде.

– У вас, ирландцев, всегда принято спать в таком виде? – язвительно осведомилась она.

– Да, лорд-протектор приучил нас к этому, – ответил Блад, не сдержавшись. А потом остановил ее, когда она потянулась, чтобы помочь ему стащить рубашку. – Я сам справлюсь, мэм!

– Как скажете, сударь! – миссис Барлоу некоторое время стояла, наблюдая, как он возится, пытаясь выпутаться из сорочки.
Блад злился все больше, потому что это оказалось не таким простым делом, как он думал.

Миссис Барлоу вздохнула и, не выдержав, помогла ему, проворчав, что иначе они провозятся до вечера, а у нее еще куча дел.

– Бинты я сам сниму! – Блад снова ее остановил.

Старуха только пожала плечами и, увидев, что пришла Рози с водой и чистыми бинтами, забрала у нее таз и снова закрыла дверь.
Блад позади нее издал тихое шипение, заставив ее обернуться.

– Ох, сударь, что ж вы такой нетерпеливый! – покачала она головой, увидев, что он уже избавился от повязки и отодрал присохший к ране тампон. – Я бы его отмочила аккуратно...

– Это слишком долго, а вы торопитесь, – ответил Блад, тряхнув головой. Боль в потревоженном плече уже стихала.

Миссис Барлоу только поджала тонкие губы в ответ на это колкое замечание, а потом поставила таз с водой на табурет возле него.

Блад оглянулся, разглядывая рану. И удовлетворенно кивнул.

– Заживает хорошо и воспаления нет. Миссис Барлоу, если вам не трудно, около кровати лежит моя сумка. Там есть медикаменты и мазь...

– Знаете что, любезный, – сухо ответила старуха, начиная осторожно протирать его плечо влажной тряпкой. – Вы лучше помолчите и перестаньте вертеться! Доктор Хиггс оставил подробные распоряжения о том, что и как делать с вашей раной, так что я не нуждаюсь в ваших советах!

– Я тоже доктор, мэм! – слегка обиженно произнес Блад, прикрыв глаза на мгновение, когда миссис Барлоу коснулась раны.

– Видать, не очень хороший, раз довели себя до такого состояния! – безжалостно ответила старуха. Она закончила промывать рану и достала склянку с мазью, пахнувшей резко и противно.

– Те, кого я лечил, не жаловались, – Блад был задет за живое, хоть и старался не обращать внимания на ее выпады.

Миссис Барлоу смазала рану мазью, пропуская мимо ушей его протесты. Потом принялась подготавливать бинты.

Блад сидел на кровати, ощущая, что старуха пристально его рассматривает. Это начало его раздражать.

– Что-то не так, мэм? – спросил он с чуть заметным вызовом в голосе.

– Да просто вижу, что это не первое ваше ранение, сударь, – ответила миссис Барлоу. – Не знала, что работа доктора столь опасна.

Блад повернулся к ней, прищурившись.

– Вы правы, мэм. Я не всегда был врачом. И рану получил, когда воевал с испанцами на службе у французов. Полагаю, ваше любопытство удовлетворено?

– Не совсем, – миссис Барлоу смотала бинт и подошла к нему, снова заставив сесть прямо. – Не вертитесь же, сударь! Если вы солдат, то зачем приехали сюда?

Блад слабо улыбнулся, глядя перед собой.

– Наверное, потому что надоело воевать.

И он произнес слегка нараспев:

– ...Любо день коротать, лежа под деревом
Земляничным, в тени ласковой зелени,
Или у родника вод заповеданных.
Многих лагерь манит, – зык перемешанный
И рогов, и трубы, и ненавистная
Матерям всем война. Зимнего холода
Не боясь, о жене нежной не думая,
Все охотник в лесу, – лань ли почуяла
Свора верных собак, сети ль кабан прорвал.
Но меня только плющ, славных отличие,
К вышним близит, меня роща прохладная,
Там, где Нимф хоровод легкий с Сатирами,
Ставит выше толпы...

Миссис Барлоу посмотрела на него настороженно.

– Это из Библии? Что-то не припомню такого псалма...

Блад улыбнулся, продолжая глядеть вперед.

– О, нет, мэм. Это Гораций. Был такой римский поэт.

Старуха поджала губы и принялась накладывать повязку.

К удивлению Блада, она делала это очень искусно. Не выдержав, он поинтересовался, откуда у нее такой опыт?

Миссис Барлоу хмыкнула, продолжая бинтовать.

– Я бы с радостью отказалась от такого опыта, сударь. Но жизнь нас не спрашивает. Мой покойный муж служил в королевском флоте. Из своего последнего похода вернулся весь израненный. Я была его сиделкой много месяцев, пока он не...

Тут она запнулась и замолчала. Сделала глубокий вдох и завязала на боку Блада последний узел, заправив концы бинта так, чтобы они не торчали.

– Вот и все! – она чуть отодвинулась, любуясь делом своих рук. – Не слишком туго, сударь?

– В самый раз, мэм, – ответил он тихо, а потом с ее помощью снова поместил руку на перевязь.

– Столько лет прошло, а руки все помнят, – вздохнула миссис Барлоу, подавая ему рубашку.

Блад заметил, что она снова напряглась, глядя на него.

– Что-то еще, мэм? – спросил он, чувствуя себя неловко от этого слишком пристального осмотра.

– Очень странные у вас шрамы, – сказала она смущенно, указав на белые полосы на запястьях Блада, хорошо заметные на смуглой коже.

Блад надел рубашку, оставив правый рукав пустым. И посмотрел старухе прямо в глаза.

– О, это от кандалов, мэм, – ответил он спокойно.

Старуха дернулась, отпрянув от него. И это позабавило ирландца.

– В-вы что же... сидели в тюрьме? – пролепетала миссис Барлоу.

– Да, сидел, мэм, – ответил Блад, с удовольствием наблюдая за ее замешательством. – В испанской тюрьме. Как военнопленный.

Миссис Барлоу выдохнула, но настороженность все еще оставалась в ее взгляде.

– Ах, так вы были в плену! – кивнула она.

– Два года, мэм, – Блад встал, поправляя рубашку. – Еще какие-нибудь вопросы?

Миссис Барлоу качнула головой, вцепившись в таз.

– Н-нет, сударь.

Она попятилась к двери.

Блад улыбнулся, потешаясь в глубине души над тем, как она перепугалась. Но потом решил немного успокоить пожилую леди, пока она не переполошила своим открытием бедных сестер Питт. И негромко произнес:

– ...ты бежишь от меня, Хлоя, как юная
Лань, которая мать в горах утратила
И напрасно страшится
Леса легкого лепета.
Лист взметнется ль сухой вешним дыханием,
Шелохнет ли слегка быстрый бег ящериц
Веточку ежевики,
Вся она уже в трепете.
Ведь не тигр я, не лев, страшный сын Ливии,
Чтоб тебя растерзать, хищно набросившись...

Старуха замерла, моргая.

– Не волнуйтесь, миссис Барлоу. Я не разбойник с большой дороги. И, если вы посоветуете мне более-менее приличную гостиницу, готов переехать туда хоть сегодня! – сказал ей Блад, продолжая улыбаться. – Или, быть может, вы знаете кого-нибудь, кто захочет сдавать комнату? Я бы с удовольствием пожил в этом городе.

– Но... но Рози сказала мне, что вы хотели добраться до Ирландии, – вырвалось у миссис Барлоу. – Почему вы решили изменить это решение?

Улыбка Блада стала задумчивой. Он подошел к окну и посмотрел на дома, стоявшие напротив.

– Моя мать родом отсюда, мэм. Она постоянно рассказывала мне об этом городе, и жалела, что я не могу увидеть его собственными глазами. Теперь мне представился такой случай. Грех им не воспользоваться. Останусь здесь хотя бы до весны.

Посмотрю на яблоневые сады, быть может, пойму, почему она так любила эти места. Мать вспоминала о них даже на смертном одре...

Блад услышал грохот за своей спиной и обернулся.

Миссис Барлоу, охнув, наклонилась, чтобы подобрать выпавший из рук таз. Вода расплескалась по полу, образовав большую лужу.

– Господи, что же это такое! – сердито проворчала она, пытаясь вытереть лужу.

Блад поднял таз.

На шум прибежали Рози и Энни.

– Ой, мы сами все уберем! – в один голос воскликнули они, увидев, что старуха все еще трет пол.

Миссис Барлоу медленно выпрямилась и забрала таз из рук Блада.

– Так ваша матушка умерла? – спросила она напряженно.

– Когда я был совсем ребенком, мэм, – кивнул Блад.

– И что еще она рассказывала вам о Бриджуотере? – продолжала допытываться миссис Барлоу, пока сестры Питт в четыре руки сноровисто убирали лужу с пола.

– Я мало что помню, мэм, – признался Блад. – Она рассказывала о родине нечасто, и я был ребенком, как уже говорил. Многое успело выветриться из моей головы.

– Понятно, – миссис Барлоу кивнула и медленно вышла.

– Я поспрашиваю насчет комнаты, сударь, – добавила она, на мгновение обернувшись в дверях.

– Буду вам очень признателен, мэм, – вежливо ответил Блад.

22. Обещание

22. Обещание

Весна 1683 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

– А если бы вы проиграли, что тогда? – тревожно спросила Марго, помогая Бладу завязать шейный платок. – Это же были ваши последние деньги!

Он улыбнулся, весело глядя на нее.

– Я бы не проиграл, – сказал он.

– Откуда такая уверенность? – удивилась она. – Карты так зависят от случая...

– Я очень верю в случай, милая, – ответил Блад. – И еще я верю, что если человек рискует во имя благого дела, удача ему улыбнется.

Она недоверчиво посмотрела на него, а потом подала ему парик.

– И вы только на это полагаетесь?

Блад рассмеялся.

– Увы, не только на это. Но иногда надо просто... верить и не бояться, понимаешь?

Он расправил тщательно завитый черный парик и потянулся за широкополой шляпой, украшенной пышным белым плюмажем. Замер на мгновение, заметив, что Марго пристально смотрит на него. В ее взгляде было столько неприкрытого восхищения, что ему стало не по себе. Снова.

– Так вы рисковали ради благого дела, лейтенант? – спросила она, склонив голову набок. – И какого же, если не секрет?

Блад продолжал улыбаться, но она заметила, что на его лице промелькнуло какое-то неуловимое выражение.

– Это секрет, – сказал он шутливо.

Марго чуть нахмурилась и отвернулась, притворяясь обиженной его уклончивостью.

Блад не выдержал и подошел к ней, мягко взяв за плечи.

– Но если бы не ты, я бы вряд ли решился зайти так далеко, – сказал он тихо.

– Сударь, тогда мне должно быть очень стыдно, – ответила она, поглядев на него искоса.

– Почему?

Блад чувствовал, что не может удержаться, и коснулся губами ее шеи.

Что с ним вообще творится в последние дни? Разве время сейчас сходить с ума из-за простой девицы из трактира, пусть и очень миленькой? Капитан Демулен говорил, что сегодня-завтра придет приказ выступать... Надо думать совсем о других вещах... Но если не сейчас, то когда?

– Мне неловко, если из-за меня вы начнете творить что-нибудь безрассудное...

Блад нехотя отстранился, укорив себя мысленно за то, что девушка, похоже, рассуждает более здраво, чем он.

– Ох, мне пора, – сказал он, стараясь дышать ровнее. – Смотр вот-вот начнется.

– Жаль, я не могу это увидеть, – сказала она с легкой грустью в голосе.

Блад тряхнул пышными локонами парика, поправляя шляпу.

– Там особо не на что смотреть, дорогая. Рота, которую набрал наш капитан, сейчас представляет собой весьма пестрое зрелище. Есть, конечно, опытные вояки, но большая часть – зеленые новобранцы, не нюхавшие пороху...

– Я бы смотрела вовсе не на роту, – улыбнулась Марго.

И Блад снова почувствовал какое-то стеснение в груди.

Быть может, не стоило затевать все это? Почему он до сих пор не научился относиться к этому легко? Не привязываясь?

– Я сделал это, потому что должен хоть как-то тебя отблагодарить, – сказал он хрипло.

И снова она смотрела на него с удивлением.

– Отблагодарить? Меня? Но, лейтенант, это я должна быть вам...

Блад перебил ее, взяв за руку.

– Ты помогла мне понять, что я еще способен... хоть на что-то человеческое. А не только убивать.

И он поцеловал ее руку, продолжая глядеть ей в глаза.

– После Танжера... после всего, что там было... я уже начал думать, что... – Блад замолчал, не желая продолжать. Он запретил себе вспоминать то, что произошло за последние пару лет. – И... прости, если я когда-то тебя напугал или был невежлив. Знаю, я один из тех, кто сломал твою жизнь...

– Нет-нет, это не так! – горячо возразила она, но он снова перебил ее:

– Сейчас ты этого не понимаешь, милая, но я знаю, что виноват. И не будем об этом спорить.

– Хорошо, – покорно кивнула Марго, внимательно глядя на него. Она никогда еще не видела лейтенанта таким взволнованным, и впервые он говорил с ней без своих обычных прибауток.

– Я не могу взять тебя с собой, Марго, – сказал Блад тихо. – Это слишком опасно. Но я хочу, чтобы здесь тебе тоже ничего не грозило. Поэтому я поговорил с месье Оливье...

– О, Боже! – испугалась Марго. После того ночного разговора и лейтенант и трактирщик старались избегать общения друг с другом, настолько, насколько это возможно. – Вы ведь не...

– Я не свернул ему шею, не бойся, – криво улыбнулся Блад. – Хотя очень хотелось. Нет, Марго, мы просто поговорили. И пришли к обоюдному согласию в некоторых вопросах.

Он снова не сдержался и ласково провел рукой по ее щеке.

– Месье Оливье клятвенно пообещал, что, пока ты работаешь здесь, никто из посетителей трактира не будет тебя беспокоить... против твоей воли. Потому что, если я вернусь и увижу, что он не сдержал своего слова...

– О, месье Блад! – Марго покачала головой и губы ее дрогнули.

– Он также пообещал, что не будет препятствовать твоему возвращению домой, к родственникам, если ты захочешь.

– Я не вернусь! Нет-нет! – Марго замахала руками, а потом расстроено посмотрела на него. И произнесла очень тихо: – Как я могу, лейтенант? Если дядя узнает, что я...

Блад тяжело вздохнул, отвернувшись от нее на мгновение.

И ему вновь захотелось придушить месье Оливье и проклятого дядюшку за то, что они заморочили голову этой девушке старым как мир обманом.

Хотелось взять ее за плечи, встряхнуть и закричать, что дядя и так все знает, и знал раньше, потому что он продал ее, как товар, чтобы...

Блад заставил себя сдержаться. Медленно повернулся к Марго, взглянув ей в глаза. И увидел в них отчаянную мольбу. Сначала он подумал, что она все еще боится за жирного бессовестного трактирщика. Но потом понял, что она боится того, что может вот-вот слететь с его уст.

– Так вы вернетесь? – спросила она напряженно. – Когда война закончится?

Блад попытался улыбнуться.

– Обязательно. Как же иначе? – ответил он нарочито бодрым голосом, а потом быстро вышел, придерживая шляпу...

---

¹ Donnerwetter! – (нем.) черт возьми!

² Hundesohn – (нем.) сукин сын

³ Бассет (фр. basset) – старинная азартная карточная игра во Франции.

⁴ Баккара (фр. baccara) — карточная игра, в которой игроки стремятся набрать как можно больше очков, используя две или три карты. Ранее баккара считалась игрой аристократов, да и сейчас в этой игре нередки высокие ставки.

⁵ Экарте — карточная игра, изобретённая слугами высших домов Франции, в переводе с французского название слово écarté переводится как «сброшенный», «выброшенный».

⁶ Здесь Блад говорит о сражении при Сен-Дени (фр. Bataille de Saint-Denis) — сражение между французской армией под командованием маршала Люксембурга и голландской армией Вильгельма III Оранского у деревни Сен-Дени близ Монса в 1678 году. Это было последнее сражение Голландской войны.

---

продолжение будет, как только добетят следующие главы
Файл для скачивания тоже будет, когда весь текст проверят.

@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики

---

"Возвращение домой" (макси, главы 11-16)

[natoth]

Название: Возвращение домой
Автор:  natoth
Бета:  soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, ок. 50000 слов
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...

---

Было ранее: Главы 1-5, Главы 6-10

11. Начало врачебной практики

11. Начало врачебной практики

Питер Блад не удержался и украдкой посмотрел на часы, вынув их из кармана. Уже прошло два часа. И, судя по крикам, доносившимся из каюты, дело никуда не продвинулось.

Всё это время он сам не сидел сложа руки. Шторм подкидывал ему работу в виде матросов, получивших ту или иную травму во время работы на палубе. Его никто не просил им помогать, но Блад просто ловил их, когда они пытались пройти к кубрику и, осмотрев, оказывал посильную помощь: вправлял выбитые тросами пальцы, перевязывал раны и порезы, вызванные все теми же причинами. Матросы были слишком вымотаны штормом, чтобы с ним спорить или вообще интересоваться, зачем он это делает.
Последним в череде пострадавших оказался сам старший помощник, который, бледный как смерть, спустился вниз, поддерживаемый матросом. Блад подошел к нему и принялся осматривать его плечо.

– Это что такое? – сквозь зубы выдавил Бартоломью Питт, когда пассажир аккуратно принялся резать рукав его куртки, чтобы освободить руку, торчащую под неестественным углом.

– У вас плечо вывихнуто, – объяснил Блад. – Считайте, повезло. Перелом был бы гораздо хуже. Сейчас позову пару человек, чтобы помогли. И поставим вашу руку на место. А пока вот, выпейте это.

Старший помощник, обливаясь потом, отмахнулся от стакана с лекарством.

– Небось, какое-нибудь снотворное? Не надо, сударь, мне еще на вахте стоять. Если буду носом клевать – смоет к чертям собачим.
Блад чуть нахмурился.

– Боюсь, от вас в любом случае на вахте будет мало толку, мистер Питт, – ответил он, продолжая ощупывать плечо помощника. – Вы не сможете действовать этой рукой, даже если я ее вам вправлю. И, пожалуйста, выпейте лекарство. Так будет лучше для нас обоих. Оно уберет боль и расслабит мышцы. Следовательно, мне будет легче вправить ваш вывих.

– Боли я не боюсь! – упрямился старший помощник.

Блад начал злиться. Да плевать ему на то, боится этот парень боли или нет! Он посмотрел на могучие бицепсы, твердые как камень от судороги, вызванной неестественным положением сустава, и подумал о том, с какой силой ему придется эту ручищу дергать, чтобы преодолеть сопротивление мышц. Бартоломью Питт был силен, как бык. Вправлять таким молодцам вывихнутые руки – то еще удовольствие. В обычное время Блад бы не стал тратить драгоценный лауданум на такую безделицу, как вывих. Но сегодня он чувствовал, что его правая рука совсем онемела. После нескольких часов кропотливой возни с болячками матросов и гугенотов плечо горело огнем, а сама рука двигалась все хуже. Надо заняться ею, если честно... Но Блад опять затолкал эту мысль подальше. И начал размышлять о том, как вправить вывих этому малому, когда у него самого по-настоящему работает только одна рука?

Из гугенотов он выбрал двух наиболее крепких ребят и показал им, как надо держать помощника.
– Ладно, черт с вами, не хотите пить, так не пейте, – сказал он, крепко стиснув пальцами его запястье. Посмотрел на французов. – Держите как следует, парни!
И дернул.
Плечо будто пронзили раскаленным прутом.
Бартоломью заорал, выпучив глаза.
Боли он не боится. А ведь его предупреждали!

Блад тоже застонал сквозь стиснутые зубы, но продолжал тянуть руку, медленно поворачивая, пока не раздался громкий щелчок. Сустав встал на место.

– Держите его! – повторил он, чувствуя, что сам куда-то плывет. На мгновение в глазах потемнело.

Старший помощник тем временем стал совсем белым и сполз вниз, потеряв сознание. Гугеноты подхватили его и уложили на пол. Блад плюхнулся рядом, такой же бледный, как и его пациент, продолжая держать его за руку. Он сделал глубокий вдох, прогоняя дурноту. Покосился на гугенотов, надеясь, что они приняли его падение за простую потерю равновесия.

Блад посидел некоторое время, пережидая приступ боли, а потом, воспользовавшись тем, что помощник лежит, молчит и не мешает ему, быстро наложил повязку на плечо.

– Пусть полежит, не тормошите его, – сказал он гугенотам. – Он в порядке, просто в обмороке от боли.

Он расслабил мистеру Питту шейный платок и на всякий случай проверил пульс.

Женщина в каюте наверху снова протяжно закричала. Блад, поморщившись, подтянул к себе сумку с инструментами и принялся перебирать ее содержимое.

К нему подошел пастор.

– Бедняжка, – сказал он негромко.

Блад закончил рыться в сумке и что-то обдумывал, поджав губы.

– Если роды затянутся, боюсь, она может потерять этого ребенка, – сказал он.

Пастор посмотрел на него возмущенно.

– Вы так спокойно говорите о таких вещах, месье!

Блад бросил на него мрачный взгляд.

– Вы полагаете, если я буду бегать кругами и истерично вопить «Господи, помоги!», ей станет легче?
Священник растерянно замолчал, признавая в душе, что доктор прав.

Блад повесил сумку на плечо и оглянулся на мужа женщины, который теперь тихо сидел в своем углу, ероша волосы руками.
И пошел к нему, балансируя при особо резких рывках судна.

– Месье, я хотел бы осмотреть вашу жену, – сказал он, наклонившись к французу. – Как врач я мог бы ей помочь.
Гугенот очнулся от своего оцепенения и разразился возмущенными воплями.

Блад ничего другого и не ожидал. Проклиная идиотизм некоторых представителей мужского пола, он оглянулся на пастора. Этот самодовольный придурок будет тешить свою дурацкую гордость до последнего, даже если его жена будет при смерти.
– В таких делах лучше не медлить, – доктор попытался воззвать к здравому смыслу француза.

Но тот продолжал пылать гневом и сыпать угрозами в адрес Блада и прочих католиков.

Блад, уставший от качки и боли в плече, размышлял, не оглушить ли этого напыщенного индюка умелым ударом по темечку, чтобы можно было заняться, наконец, его страдалицей-женой?

Он, по роду своей деятельности в последние десять лет, нечасто имел дело с роженицами. На войне чаще встречались другие пациенты.

Но даже тот небогатый опыт, который ему удалось приобрести, вряд ли был утешительным. Люди обычно старались не тревожить докторов по такому поводу, как рождение младенцев. Традиционно этим занимались повивальные бабки. Блад ничего не имел против такого обычая, наоборот, прекрасно, пусть возятся с ними на здоровье! Но... случалось и так, что роды протекали с осложнениями... вот тогда добрые люди вспоминали про врачей. И бежали к ним. А роженица обычно к тому времени была основательно измучена помощью повитух и прочих знатоков. И часто вмешательство врача уже ничего не меняло. За исключением, конечно, того факта, что ему приписывали гибель женщины или ребенка.

Да уж, приятного в таких вызовах мало.

«Через час только полный кретин возьмется за это дело...»

Топот ног по трапу прервал безрадостные размышления доктора.

– Как мой помощник? – это был Джереми Питт, мокрый с головы до ног, с темными кругами под глазами от усталости. Голос его был совершенно охрипшим.

– Приходит в себя, – ответил Блад, заметив, что Бартоломью начал шевелиться и стонать.

– Хорошо, – сказал Питт – Он нужен на палубе. Когда очнется и... сможет стоять на ногах, пусть поднимается наверх.

С этими словами шкипер взял сухарь и фляжку у подоспевшего матроса, и повернулся, чтобы снова подняться на палубу.
Блад принял решение.

– Мистер Питт! – окликнул он его.

Молодой моряк оглянулся, вопросительно глядя на ирландца.

– Позвольте обратиться к вам с просьбой, как к командиру корабля, – произнес Блад.

– Да, сэр, – ответил шкипер, убирая мокрые волосы со лба.

Блад коротко изложил свою просьбу. Мистер Питт провел рукой по короткой бородке. Потом посмотрел на гневного француза. И ответил, коротко и решительно:

– Приступайте, док. Даю вам разрешение. А если супруг будет вам мешать... – светлые глаза англичанина уставились на гугенота. – Тогда я прикажу своим людям связать его. И так он будет сидеть до конца нашего плавания. Вы меня слышите, месье? – Питт повысил голос, повернувшись к ревнивому мужу.

Француз побелел от унижения и ярости, но возразить не посмел.

Блад поблагодарил шкипера, тот, отмахнувшись, полез вверх по трапу.

– Просто спасите ее, сэр, – сказал он доктору.

– Постараюсь, – ответил Блад, шагнув к каютам. Возле супруга он остановился и сказал негромко: – Месье, я хочу добавить, просто для ясности, что в данной ситуации буду прежде всего стараться спасти вашу жену. Вы меня поняли?

Тот уставился на него, разинув рот. Похоже, слова Блада до него не дошли.

Доктор махнул рукой и, подхватив сумку, направился к каютам.

* * *

Блад стоял на коленях возле измученной схватками женщины, считая ее пульс.

Две старухи-повитухи, совершенно обессиленные морской болезнью, наблюдали за ним, ничего не говоря.

Блад бросил на них беглый взгляд и еще раз укорил себя за промедление. Если бы он знал, что они настолько ослабели, то действовал бы более решительно. Им самим нужна помощь, что уж тут говорить о роженице.

– Мадам, мне придется вас осмотреть, – сказал он, обращаясь к женщине. Та сидела, прислонившись спиной к переборке, бледная как смерть, но когда услышала его слова, ее лицо мгновенно стало пунцовым, а черные глаза широко распахнулись. Блад заметил, что ее губы задрожали, а по щекам потекли слезы.

«Ну вот, начинается...»

– Мадам, я – врач, и поверьте, мне надо это сделать, если вы хотите, чтобы... – начал уговаривать ее Блад. Больше всего ему сейчас хотелось прикрикнуть на даму – это удивительно хорошо приводило некоторых больных в чувство. Но он понимал, что на нее это подействует не так, как на пациентов-мужчин. Женщина, скорей всего, впадет в истерику, и сделает себе только хуже.

Поэтому, продолжая говорить спокойно и ласково, он сунул ей в руку стакан с лекарством.

– Выпейте это. Пожалуйста.

Роженица, всхлипывая, принялась пить лекарство.

«Уже хорошо».

Блад тем временем скинул камзол и сотворил что-то вроде фартука из найденной в каюте скатерти. Из-за бешеной качки просить подогреть воду не имело смысла: камбуз не растапливали. Чудесно, просто чудесно! Но делать нечего, придется обходиться тем, что есть.

Больше всего ему хотелось, чтобы корабль хотя бы на миг перестал скакать по волнам. Но это вряд ли было возможно.
Блад чувствовал себя артистом из бродячего цирка. Этаким жонглером. Из тех, кто прыгает по канату, подбрасывая в воздух разноцветные шары.

«Ну и ситуация...»

Женщина допила лекарство, делая перерывы, когда ее терзала очередная схватка, и через некоторое время Блад заметил, что лауданум уже начал действовать: она стала дышать ровнее, и выражение безумного страха исчезло из ее глаз.
«Хорошо, хоть немного полегче станет бедняжке...»

Питер Блад засучил рукава и посмотрел на свою пациентку.

– Ну, посмотрим, из-за чего проблема... – сказал он мягко, опускаясь на колени перед женщиной, и моля бога только о том, чтобы при резкой качке не упасть на нее.

Правая рука болела адски и еле двигалась.

Но Блад уже был философски спокоен.

Этот корабль мог в любую минуту отправиться в морскую пучину. А все остальное казалось на этом фоне таким незначительным...

* * *

«Неплохое начало мирной врачебной практики».

Блад отлетел к соседней переборке при очередном прыжке корабля, заботясь только о том, чтобы не выронить крошечного младенца, которого держал в руках.

Не выронил.

«Слава богу!»

Старуха-повитуха, немного придя в себя, после того как полежала полчаса без движения, подползла к нему, помогая сесть.
Блад посмотрел на новорожденного. Не дышит. А что еще можно было ожидать?

«Впрочем...»

Он принялся растирать крошечное синее тельце, потом дунул пару раз в ротик и нос.

«Давай, парень, кричи».

Блад был раздосадован, в первую очередь на себя. Если бы он не пререкался с идиотом-супругом, ребенка можно было бы спасти. И его братца тоже.

Да, это была двойня. И парни немного переплелись, желая появиться на свет одновременно. Пришлось повозиться, чтобы их распутать, но теперь проблема была решена.

Братцу уже ничем не помочь. Бладу хватило только одного взгляда на него. А вот этот мальчишка еще мог побороться за жизнь...
Он дунул ему в нос еще раз.

Повитуха принялась бормотать молитву.

Блад шлепнул новорожденного по попке.

Тот чихнул и запищал, разевая крошечный ротик.

Блад улыбнулся, положив его на колени к старухе, а потом повернулся к женщине, чтобы сообщить о том, что ее ребенок жив. Но молодая мать уже дремала. И Блад решил ее не тревожить.

12. Долгожданное уединение

12. Долгожданное уединение

– Ну что, господа, такое событие надо отметить, не так ли? – Бартоломью Питт, с рукой на перевязи, обратился к гугенотам, сидевшим на своих местах. – На нашем корабле такое впервые произошло. Так что, думается, стоит пожертвовать немного малаги!

Он посмотрел на Блада, который клевал носом в своем закутке, уставший после возни с роженицей.

– И вы, мистер, присоединяйтесь!

Блад вздрогнул, подняв на него сонные глаза.

– Почту за честь! – сказал он, наконец.

Сражаясь с неистовой качкой, терзавшей корабль, он прошел в тесную кают-компанию, где на короткое время собрались свободные от вахты члены команды и несколько гугенотов.

– За мальчишку! – коротко сказал Джереми Питт, подняв бокал. Шхуну снова тряхнуло, и вино, хлестнув через край, забрызгало его руку. Но шкипер ловко переступил, поэтому сохранил большую часть содержимого своего бокала.

– Чтобы рос здоровым, на радость своим родителям! – добавил его помощник, быстро чокнувшись с пастором, который стоял ближе всего к нему.

Остальные тоже изрекли короткие поздравления (более длинные тосты не позволяла произнести качка), после чего все дружно выпили малагу.

– Говорят, это хорошая примета, – сказал Питт, когда все начали расходиться обратно по своим местам. Шторм, бушующий на море, требовал, чтобы шкипер был на верхней палубе. – Если на корабле рождается ребенок, я имел в виду. Надеюсь, с ним все будет в порядке. Как и с его матерью. Ведь с ней все в порядке, док?

Блад кивнул, чувствуя, что голова начала кружиться от выпитого на пустой желудок вина. Надо же, всего один бокал, и такой эффект!

– Она очень устала, но, слава богу, больше ничего серьезного.

– Это хорошо... – неловко протянул шкипер, опустив глаза на мгновение.

Его кузен, стоявший рядом, толкнул Питта в бок кулаком.

– Ну, говори уже, Джереми!

Блад покосился на них, не понимая, что задумали эти двое.

– Доктор, – шкипер теперь смотрел на него прямо, видимо, приняв какое-то решение. – Мы тут с помощником посовещались... и решили выделить вам каюту. Полагаю, это будет справедливо... после всего, что вы для всех нас сделали.

Блад удивленно приподнял бровь, не ожидая от них такой щедрости. Но решил оставить иронию при себе, ограничившись вежливыми словами благодарности.

– Она, конечно, крохотная, но...

– Размеры – это вещь второстепенная, мистер Питт, – перебил его Блад. – Еще раз благодарю за внимание!

Они показали ему, где находится его каюта.

Блад, все еще не веря столь неожиданно свалившемуся счастью, отправился за своими вещами, чтобы перетащить их на новое место. На полпути его остановил пастор.

– Месье, мне очень стыдно, что я спрашиваю об этом только сейчас, но родители ребенка хотели бы узнать ваше имя.
Блад посмотрел на француза и чуть небрежно поклонился.

– Меня зовут Питер Блад, ваше преподобие.

Пастор кивнул в ответ, слабо улыбнувшись.

– Они сказали, что назовут сына в вашу честь, месье Блад. Ведь это вы подарили ему вторую жизнь.

Блад снова поклонился, скрывая легкое смущение.

– Весьма польщен! – пробормотал он.

Блад чувствовал себя неважно. Его лихорадило, и плечо продолжало болеть. Он списал это состояние на усталость от качки и вынужденное купание в морской воде. Из-за шторма всё на этом корабле пропиталось сыростью. То, что ему выделили отдельную каюту, обрадовало Блада. Там он мог, наконец, разобраться, что за чертовщина творится с его рукой.

Пастор внимательно посмотрел на ирландца, отметив, что выглядит он, мягко говоря, скверно. Осунувшееся бледное лицо, под глазами – темные круги, на щеках – черная щетина.

– С вами все в порядке, месье Блад? – спросил он участливо.

– Да, в порядке, – ответил Блад, попятившись к каюте. – Просто нужно немного отлежаться.

– Понимаю, – кивнул француз.

– Передайте им, что я тронут... и все в этом роде, – сказал Блад перед тем, как спрятаться в каюте – подальше от шумных гугенотов с их молитвами и вопящими детьми.

Господи, какое счастье – иметь возможность укрыться от всего этого бедлама за дверью!

13. Дорогое приобретение

13. Дорогое приобретение

Весна 1683 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

– Эй, хозяин, черт тебя побери! Еще вина!

Питер Блад вошел в зал и понял, что веселье здесь в самом разгаре.

Капитан Демулен, покачиваясь на стуле, навел пистолет на перепуганного трактирщика и продолжал требовать выпивки грубым голосом.

– Да поживее! – прикрикнул он.

Остальные солдаты из числа расквартированных в «Тихой Гавани» были не менее пьяны и буйны.

– Пусть девки поднесут, надоело смотреть на твою жирную рожу! – с наглой улыбкой добавил капитан, поигрывая пистолетом.

– Будет сделано, месье, только не стреляйте! – ответил господин Оливье, побелев как полотно и трясясь, как студень.

– Ты еще будешь мне приказывать, гугенотская свинья? – уже не улыбаясь, Демулен нажал на курок.

Грянул выстрел, пуля угодила в бутылки, стоявшие на полке за стойкой.

Месье Оливье взвизгнул и пригнулся.

– Я... добрый католик, месье! – пролепетал он.

– Да какая разница? – грубо ответил капитан, и все, кто был в зале, расхохотались вместе с ним. – Ну же, тащи вина!

– В-ваш полковник... – начал бормотать Оливье, дрожащими руками подставляя кружку под кран винной бочки.

– Что ты там блеешь про нашего полковника? – рявкнул Демулен, нахмурившись.

– Он... обещал... обещал что...

– А мне плевать, что он там вам обещал! – перебил его Демулен. – Но если я узнаю, старый козел, что ты ему вздумал пожаловаться...

– О... нет-нет, я вовсе... – в ужасе замотал головой трактирщик, заметив, что капитан схватился за второй пистолет.

Блад быстро прошел через зал, надеясь успеть добраться до своей комнаты в перерыве между пальбой. Но Демулен заметил его и вытянул ногу, преградив дорогу.

– Эй, лейтенант, постойте-ка! Присядьте с нами, будьте так любезны! Давно пора познакомиться поближе, а?

Блад остановился, посмотрев на пьяного офицера. Ему совершенно не улыбалось коротать вечер в такой компании.

– Вы ведь у нас новенький... давайте, не стесняйтесь! Посидите с нами. Поговорим о том, о сем. Я слышал, вы побывали в плену у испанцев? Как же вас угораздило?

Блад вздохнул. И уж тем более совершенно не хотелось вспоминать обстоятельства, при которых он угодил в плен.

– Ничего, лейтенант, скоро мы выступим и накостыляем проклятым донам по первое число! – заржал Демулен. – Так что отыграетесь еще. Давайте выпьем за это, Блад! Да где же вино, черт побери?!

– Эй, держи ее! – донеслось с лестницы.

Блад услышал топот ног и грубый хохот. Повернув голову, он увидел полуодетого корнета Вернера, бегущего по лестнице за растрепанной и перепуганной девицей. Уже на последней ступеньке ему удалось ее поймать за руку и дернуть к себе.
– Куда собралась, подруга?

Девушка завизжала, пытаясь вырваться.

– Не дури, красотка, я ведь тебе заплатил! – приговаривал Вернер, волоча ее обратно наверх. Потом, задержавшись на лестнице, посмотрел на всех присутствующих в зале. – Она меня укусила, представляете! Просто кошка какая-то!

Все засмеялись.

Блад прищурился, глядя на них.

– Эй, корнет, похоже, дама сегодня не в настроении! – окликнул он Вернера.

Демулен гоготнул, толкнув его локтем.

– Да не волнуйтесь, лейтенант, он же сказал, что заплатил. Все в порядке, просто девка заводная попалась. Повезло Вернеру, что тут скажешь!

И он заржал, как конь.

– Во, опять кусается! – охнул корнет, когда девица впилась ему в ладонь. – Ну, хватит, милочка! Угомонись! – и он шлепнул ее по лицу.

Девчонка отлетела и прижалась к стене, всхлипывая.

– Корнет, вам помочь? – крикнул кто-то из солдат. – Может, подержать барышню?

И снова грянул смех.

Блад нахмурился и двинулся к лестнице.

– Это уже не смешно! – резко сказал он, поднявшись к Вернеру. – Корнет, оставьте даму в покое!

Вернер мотнул головой, набычившись. Это был здоровенный немец, который забавы ради гнул голыми руками подковы.

– Вы слышали приказ? – голос Блада зазвенел, как сталь.

Корнет выпустил девицу, тихо выругавшись сквозь зубы.

Блад еще мгновение строго смотрел на него, а потом, повернувшись к девушке, поманил ее за собой.
– Ну-ка, пошли!

Он потянул ее к лестнице.

– Эй, сударь, а заплатить?

Блад удивленно обернулся на голос. И увидел, что месье Оливье выбрался из-за стойки, взволнованно глядя на него.

– Что ты сказал? – переспросил Блад холодным голосом.

– Заплатить... за девочку, месье, – заискивающе ответил Оливье. – Так положено. Все платят!

Солдаты закивали, посмеиваясь.

Блад, презрительно прищурившись, достал из кармана кошелек и кинул трактирщику.

– Теперь все? Или еще какие претензии?

Трактирщик затряс головой, вцепившись в кошелек.

Блад схватил плачущую девчонку за руку и потащил за собой.

Демулен переглянулся с немного ошеломленным Вернером.

– Что ему, других девок здесь не хватает? – проворчал раздосадованный немец. А потом решительно шагнул к трактирщику, который все еще пялился на кошелек. – Эй, хозяин, давай-ка возвращай мне деньги!..

14. Бриджуотер

14. Бриджуотер

Весна 1683 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

Питер Блад вошел в свою комнату на втором этаже, держа всхлипывающую девицу за руку.

Он отпустил ее, как только они оказались внутри. Пока лейтенант закрывал дверь, девушка успела отбежать на другой конец, встав так, чтобы оказаться позади массивного стола.

Блад покосился на нее, отметив, что барышня явно настроена отбиваться дальше. Ее глаза воинственно сверкали, ноздри раздувались, как у загнанной лошади. На щеке, там, где прошелся увесистый кулак Вернера, уже появился обширный синяк.
«Похоже, романтического свидания сегодня я не дождусь», – мрачно подумал Блад, продолжая разглядывать свое «приобретение».

Воинственность девчонки довольно быстро иссякла, сменившись настороженным выжиданием. Пристальный взгляд Блада явно смущал ее. Он заметил, что ее щеки порозовели, и она отчаянно пыталась запахнуть на груди порванную сорочку. От нижней юбки, в которой она удирала от Вернера, тоже остались какие-то лохмотья. Девушка не знала, за что хвататься: то ли придерживать юбку, то ли прикрывать грудь. В конце концов она замерла, дрожа всем телом, и опустила глаза.

Блад слегка удивился такой застенчивости у девицы легкого поведения. Но решил пощадить чувства барышни и, шагнув к ней, протянул свой плащ.

– Ну-ка, прикройся, красавица, – сказал он, стараясь, чтобы слова звучали как можно мягче.

Он держал плащ в руке, надеясь, что она возьмет его. Но девчонка только отпрянула назад.

Блад вздохнул, качнув головой, и кинул ей плащ.

– Я не видел тебя здесь раньше, – сказал он. – Ты новенькая?

Девица только шмыгнула носом, закутавшись в плащ. И продолжала смотреть на него, как на людоеда.

Блад решил, что пора прояснить ситуацию и расставить все точки над i. – Да не бойся, глупышка. Я тебя не трону. Даю слово!
Девчонка, кажется, не поверила его словам. Возможно, она поступала правильно. Разве можно верить обещаниям наемника?

И все же Блад предпринял еще одну попытку ее успокоить.

– Послушай, милочка... я бы тебя отпустил хоть сейчас, но не думаю, что это хорошая идея. Тебе лучше подождать здесь хотя бы пару часов, пока остальные не заснут, а потом иди с Богом. Так как тебя зовут?

– М-марго, – тихо ответила девица, продолжая смотреть на него исподлобья...

* * *

Питер Блад сидел, глядя на камин, медленно потягивая вино из горла бутылки.

И угрюмо размышлял о том, что решил сорить деньгами не в самое подходящее время. Возможно, стоило потратить выданное жалование на более важные и полезные вещи... например, экипировку к предстоящему походу...

«Интересно, на что я теперь куплю коня?»

Блад покосился на кровать, где в самом дальнем углу, поджав ноги и съежившись, сидела девчонка. Глаза ее были закрыты. Но он сомневался, что она спала.

В дверь тихо постучали, и Марго тут же встрепенулась, с ужасом уставившись на Блада.

Он встал с кресла, махнув ей рукой, и подошел к двери. Открыл.

На пороге стояла Мари, здешняя служанка. Она кокетливо улыбнулась ему, пытаясь заглянуть в комнату. Но Блад стоял в дверях, прислонившись к косяку, преграждая ей путь.

– Вот, зашла проверить, не нужно ли вам чего, месье, – прошептала Мари. – Я слышала, вы отбили у господина Вернера нашу Марго.

– Да, что-то в этом роде, – вежливо улыбнулся Блад, продолжая придерживать дверь. – Ты очень заботливая, Мари.

– Надеюсь, у вас все в порядке? – поинтересовалась Мари, подмигнув ему.

– О, да, все просто замечательно, – заверил ее Блад. А потом добавил: – Ну, раз уж ты здесь, то, будь любезна, принеси мне еще вина и чего-нибудь перекусить.

Мари хихикнула, указав на корзину, которая стояла на полу возле нее.

– Я так и знала, что вы это попросите.

– Ты прелесть, Мари! – Блад легко тронул ее за щеку, а потом взял корзину. – Я у тебя в долгу!

И, прежде чем она успела ответить, захлопнул дверь.

– Если хочешь, можешь присоединиться, – сказал Блад, указав на еду и вино девушке, сидевшей на его кровати.

Марго покачала головой.

– Я не голодна, спасибо, – ответила она тихо.

Блад пожал плечами и принялся вынимать содержимое корзины на стол.

Потом, чтобы немного приободрить ее, оглянулся и сказал:

– Не переживай, милочка, через пару недель наш полк уйдет на войну, и вы сможете вздохнуть спокойно.

Но эти слова, похоже, не слишком ее порадовали.

Он увидел, как губы Марго дрогнули, а потом она сказала со вздохом:
– Да, вы уйдете, но придут другие...

И она снова принялась шмыгать носом.

– Эй... – Блад тревожно посмотрел на нее. – Не плачь! Еще этого мне не хватало!..

* * *

Январь 1685 г.
Англия, гавань Бриджуотера

– Марго, не плачь, – сказал Блад снова.

Кто-то осторожно тормошил его за плечо.

– Сейчас... – простонал он, пытаясь открыть глаза. – Уже иду...

– Мистер Блад, – произнес мужской голос. – Сэр!..

Он открыл глаза и уставился на темную фигуру, стоявшую возле койки.

Это был Джереми Питт, еще больше осунувшийся за последние дни.

– В чем дело? – слабо пробормотал Блад, стараясь прогнать сонливость.

Он чувствовал сильный озноб и, проведя ладонью по лбу, вытер капли пота.

Рука сильно дрожала, и Блад поспешил убрать ее, чтобы его слабость не так бросалась в глаза.

Впрочем, судя по тому, как глазел на него шкипер, кое-что скрыть не удалось.

– Вы... в порядке, сэр? – осторожно спросил Питт, наблюдая, как доктор пытается сесть.

– Проклятая качка, – проворчал Блад, криво улыбнувшись. – Всю душу вымотала. Так что же стряслось?

– Мне очень жаль, сударь, – сказал Питт, сделав глубокий вдох, – но мы не сможем отвезти вас в Дублин.

Блад окончательно проснулся и осознал, что качки нет. Впервые за много дней.

– У нас треснула стеньга, и пришлось срочно укрываться в Бриджуотере, – говорил Питт. – Кажется, мы застрянем здесь надолго, сэр. Сами понимаете, ремонт и все дела...

Блад встал и подошел к небольшому иллюминатору. Посмотрел наружу.

Действительно, они стояли на якоре, и чуть поодаль, в туманной дымке дождя виднелись черепичные крыши домов.

Блад прислонился к холодному стеклу воспаленным лбом и стоял так некоторое время, борясь со слабостью.

– Мы, конечно, вернем вам деньги, сэр, – говорил Питт. – Уверен, вы сможете найти здесь другой корабль, идущий в Ирландию.
И он принялся совать ему в руку кошелек с деньгами.

Блад бросил на них рассеянный взгляд. Он уже не смотрел в окно, но перед глазами все равно стоял туман.

– Вы, кажется, неправильно посчитали, мистер Питт, – сказал он ровным голосом. – Здесь слишком много денег.

И он протянул излишек обратно.

– Все посчитано верно, сэр, – твердо ответил шкипер, упрямо возвращая ему кошелек. – Берите же!

Блад криво улыбнулся и сунул кошелек в карман.

– Я сойду здесь на берег, – сказал он шкиперу. – В конце концов, этот город мне тоже не чужой...

Питт посмотрел на него с легким удивлением, но сумел сдержать рвущийся с уст вопрос и сказал только:

– Шлюпка пойдет через час, сэр. Так что поторопитесь.

15. Приглашение на обед

15. Приглашение на обед

Оставшееся до отправления шлюпки время Блад потратил на приведение себя в порядок. Он не сомневался, что остальные члены команды и пассажиры тоже заняты именно этим.

Теперь, когда проклятая качка, наконец, прекратилась, можно было позволить себе нормально побриться и умыться теплой водой. Юнга притащил ему полный кувшин и таз по первой просьбе.

Взглянув на себя в зеркало, Блад аж вздрогнул: до того жуткое лицо глядело оттуда. На щеках торчала черная щетина, под глазами – темные круги. Он провел рукой по подбородку, отмечая, что глаза лихорадочно блестят.

«Может, оно и к лучшему, что мы сделали остановку в Бриджуотере, – подумал он, соскребая кинжалом намыленную щетину.

Бритва затерялась где-то в недрах мешка, и он воспользовался привычным походным способом. – Сойду здесь на берег, немного отлежусь, разберусь с чертовой рукой...»

Краем глаза он заметил юнгу, стоявшего в дверях с разинутым ртом.

Блад обернулся к нему, вытирая лицо полотенцем.

– Ловко вы, доктор! – сказал мальчишка, указав на кинжал.

Блад ухмыльнулся.

– Мистер Питт просил передать, что шлюпка ждет, – сказал юнга, вспомнив о цели своего появления.

Блад убрал полотенце и одернул камзол.

– Я готов, – сказал он, подхватывая тяжелый дорожный мешок с вещами. Шпага брякнула о переборку.

Следуя за парнишкой, Блад поднялся на палубу и увидел, что гугеноты все столпились наверху, также одетые во все чистое. Лица у них были торжественные и серьезные. Пастор как раз закончил читать очередной отрывок из Библии.

Блад посмотрел на небо. Оно было серое и затянутое облаками, но, по счастью, дождя не было.

Мистер Питт и его кузен стояли возле трапа, также нарядные и причесанные. Рука Бартоломью все еще была на перевязи.

– Ну что ж, с Богом! – сказал шкипер, посмотрев на пассажиров.

Гугеноты начали грузиться в шлюпку. Детей и женщин спускали на специальной беседке.

Блад мог понять желание людей поскорее покинуть палубу корабля и оказаться на твердой земле. Пусть это чужая страна, но все равно лучше, чем бездна под ногами.

«Посмотрю, насколько истории матушки близки к истине», – подумал Блад, вглядываясь в город, скрытый в туманной пелене. Она была родом откуда-то из этих мест. И часто говорила о Бриджуотере, описывала прекрасные яблоневые сады, в которых утопали окрестные фермы и усадьбы. Жалела, что не может показать ему всю эту красоту...

Также она иногда говорила о своей сестре, жившей где-то здесь. Блад наморщил лоб, вспоминая ее имя.

Родичи не одобрили замужество его матери, и почти не общались с ней после этого. Блад не был уверен, что кто-нибудь из этого семейства будет рад его появлению... но попытка не пытка, чем черт не шутит? Когда еще у него будет такой шанс?

Спуск по штормтрапу в шлюпку стал для Блада нелегким испытанием. Плечо разболелось невыносимо, и даже принятый накануне лауданум не помогал.

Стиснув зубы, Блад занял свое место, чувствуя, что на лбу выступил пот, а по телу бежит мелкая дрожь.

– Помогите, сэр! – услышал он голос Питта сверху.

Подняв глаза, Блад увидел, что матросы аккуратно спускают в шлюпку очередную даму. Он встал и помог ей выпутаться из беседки.

«Хуже уже не будет», – подумал он, стараясь не вскрикнуть он дергающей боли в плече при каждом движении.

И дал себе (в который раз) клятву заняться проклятой раной как только окажется на берегу.

Французы галдели непрерывно, глядя на приближающийся берег. Блад понял из их разговоров, что некоторые из них решили добираться до Бристоля по суше, а часть поселится в гостинице на время ремонта корабля.

Сам он молчал, закутавшись в плащ.

Рядом с ним сидели Джереми Питт и его кузен. Они обсуждали предстоящий визит к каким-то родичам, которые жили в Бриджуотере.

– Ах, горячий стейк, Джереми! – Бартоломью закрыл глаза, причмокнув.

– С кровью! – добавил шкипер, проведя рукой по животу. – Господи, Барт, кажется, я сейчас готов съесть целого быка!

Блад сглотнул. В животе при упоминании о жарком заурчало. Последнюю неделю, пробираясь к Англии по штормовому морю, они питались всухомятку, и во рту не было ни капли горячего. Сухари же от сырости покрылись плесенью, и вкус у них стал совершенно... неописуемый.

– ...и пудинг. Ты помнишь, какой они сделали чудесный пудинг в прошлый наш визит? – продолжал вспоминать Бартоломью.

– Я написал им о пудинге, – заверил его Джереми. – Надеюсь, они его приготовят.

Блад постарался не слушать эти разговоры и принялся глядеть на удаляющийся от них корабль.

Шкипер и помощник вдруг замолчали.

Блад не выдержал и повернулся к ним. Обнаружил, что они смотрят на него, то и дело переглядываясь.

Наконец, придя к какому-то решению, шкипер окликнул его.

– Мистер Блад!

– Да, сэр? – отозвался доктор.

– Вы уже решили, где остановитесь на берегу?

Блад пожал плечами.

– Подыщу подходящую гостиницу. А там посмотрим.

Шкипер и помощник снова переглянулись.

– Быть может... – сказал Джереми Питт, чуть запинаясь, – вы окажете нам честь и отобедаете с нами?

Блад был удивлен. И ответил откровенно, то, что думал:

– Вы очень любезны, мистер Питт. Но мне бы не хотелось доставлять вам неудобство...

Тут он замолчал, надеясь, что они поймут его без слов.

– Вы очень много сделали для всех нас в плавании, доктор, – Питт оказался настойчивым малым. – И мы просто хотим отблагодарить вас за это.

– Поможете нам разделаться с обедом, который готовят наши тетушки. Они всегда накрывают такой большой стол, что хватит на целый полк, – усмехнулся Бартоломью.

– Хорошо, – Блад улыбнулся ему в ответ. – Уговорили!

Шкипер и помощник снова принялись шептаться, пихая друг друга в бок.

А Блад постарался выбросить из головы любую мысль о жареном мясе... но тщетно...

16. Сестры Питт

16. Сестры Питт

– Боже мой, Джереми! Барт! Как же вы похудели!

Блад стоял в стороне, стараясь не оглохнуть от женского щебета.

Его спутники были окружены двумя белокурыми дамами, которые с визгом и рыданиями повисли у них на шее прямо на улице, возле дома.

– Что с рукой? – ойкнула одна из них, заметив перевязь у помощника штурмана.

– Все в порядке с рукой, чуток повредил в шторм. Тихо, девочки! Вы меня задушите! – гудел Бартоломью Питт, а потом приподнял одну из девушек здоровой рукой. Та взвизгнула, пытаясь освободиться. И это вызвало смех у помощника шкипера.

– Вы все-таки сумасшедшие, – принялась отчитывать их вторая леди, – мы чуть с ума не сошли, получив утром вашу записку! Зачем так рисковать и плыть в такой шторм?

– Ну вот, началось, – многозначительно проворчал Бартоломью, посмотрев на Джереми.

– Тетушки, мы голодные, – произнес шкипер вкрадчивым голосом. – Быть может, нам сначала отобедать, а потом уже...

Он не договорил, увидев, что обе дамы уставились на их спутника.

– А это мистер Блад, наш гость, – поспешил представить его Джереми. – Он тоже плыл с нами на одном корабле.

Блад поклонился, постаравшись сделать это настолько грациозно, насколько возможно с мешком на плече.

– Он доктор, – вставил Бартоломью. – Если бы не его помощь, моей руке было бы гораздо хуже.

Блад посмотрел на двух женщин, чувствуя, что голова начинает идти кругом. То ли у него двоилось в глазах, то ли...

Бартоломью хохотнул, заметив выражение его лица.

– Да, мистер Блад, они у нас похожи как две капли воды. Сами путаемся постоянно. Правда, Энни? – и он посмотрел на ту, которая стояла слева.

– Я – Рози, – ответила та, вздохнув. – Пора бы это запомнить, Барт!

– Я – Энни, – та, что справа, сделала быстрый книксен, продолжая смотреть на Блада.

Обе дамы были в белоснежных накрахмаленных чепцах, из-под которых выглядывали пушистые длинные волосы цвета спелой пшеницы. Две пары голубых глаз разглядывали его с плохо скрываемым любопытством. Их красоту немного портили серые строгие платья.

– Тетушки? – пробормотал Блад, все еще пытаясь справиться с удивлением. По пути сюда его воображение нарисовало совсем другие образы, и то, что он увидел сейчас, совершенно не соответствовало ожиданиям.

Джереми Питт засмеялся.

– Вы не первый, сэр, кто так попадается, – сказал он. – Никто не верит, что Рози и Энн...

– Обед стынет, господа! – строго оборвала их та, что стояла справа. – Давайте не будем топтаться на пороге!

– И вы действительно доктор? – вторая, которую вроде бы звали Рози, продолжала рассматривать Блада с головы до ног. Ее взгляд остановился на длинной шпаге, притороченной к его мешку с вещами.

– Бакалавр медицины, – подтвердил Блад, выпрямившись и по-военному щелкнув каблуками. – Помимо всего прочего.

Мисс Питт чуть качнула головой и попятилась к дому, показывая ему путь. Но Блад заметил, что в глазах ее появилась легкая настороженность.

* * *

Блад чувствовал себя странно. На какое-то мгновение ему показалось, что он сидит за столом не в доме тетушек Питт, а в родительском доме в Дублине. Здесь было также чисто и уютно, и горел огонь в камине.

Он услышал быстрые шаги и медленно поднял глаза, посмотрев на дверь в гостиную. На мгновение ему почудилось, что вот-вот войдет мать с подносом в руках.

Там действительно стояла женщина, и в руках у нее был поднос. Но теперь Блад видел, что она совершенно не похожа на матушку.

Он потряс головой и провел рукой по глазам, отгоняя видение.

– Пудинг, мальчики! – объявила Энни.

Или Рози?

Блад не был уверен, что угадал. Сестры Питт в течение всего обеда сновали вокруг стола, меняя блюда, и не прекращали щебетать.

Бартоломью издал радостный стон, увидев новое блюдо.

– Док, вы должны это отведать! Наши тетушки готовят лучший пудинг в Бриджуотере. А быть может, во всей Англии!

– С удовольствием, сэр, – ответил Блад, надеясь, что его соседи по столу не заметят выступившей на его лбу испарины. – Я не ел нормального пудинга лет десять...

– Что-то вы совсем не попробовали жаркое! – укорила его одна из тетушек.

Энни?

Блад чувствовал, что совершенно запутался, кто есть кто.

– Оно вам не понравилось? – вторая дама уже накладывала ему на тарелку огромный кусок пудинга.

– Нет-нет, что вы! – поспешно ответил Блад, почувствовав, что если он ответит утвердительно, леди будут смертельно оскорблены. – Просто... хотелось оставить место для вашего пудинга! – выкрутился он.

– Ну, надеюсь, он придется вам по душе, – сказала тетушка.

Блад уставился на тарелку.

На самом деле он был чудовищно сыт, вдобавок ко всему, плечо снова ныло, и доктор чувствовал, что зря сел рядом с камином, потому что его снова начала бить лихорадка.

Девушки уже успели расспросить Бартоломью и Джереми о прошедшем плавании. Укорили за безрассудство и авантюру с гугенотами.

– Вы должны быть осторожнее! – взмолилась Энни.

Или Рози?

– Пообещайте, что больше не будете так рисковать! – потребовала Рози.

Или Энни?

Блад закрыл глаза на мгновение, слушая женские голоса.

Боже, как же он отвык от всего этого! Простой обед в кругу семьи... Когда это было с ним в последний раз?..

– Честное слово, это в последний раз! – заверил тетушек Джереми, тайком ослабляя ремень на штанах.

– Да, мы больше не будем, – пробасил Бартоломью, улыбнувшись.

– Ну, доктор? – голос мисс Питт вывел Блада из задумчивого оцепенения. – Что скажете о нашем пудинге?

Блад вздрогнул и уставился на нее. Обнаружив, что так и сидит с куском пудинга на вилке, он послушно пихнул его в рот и прожевал.

– Божественно! – сказал он, улыбнувшись. – Прямо как у моей матушки!

И осекся, заметив, как светлые брови мисс Питт сошлись на переносице.

– Этого не может быть, сэр! – возмутилась она, вздернув подбородок. – Никто не готовит такой пудинг, как у нас!

– Ох... – протянул Барт, толкнув Джереми в бок локтем. – Надо было предупредить доктора насчет...

Блад поспешил исправить свою оплошность.

– Я хотел сказать, что он похож на пудинг, который готовила моя покойная матушка, мисс Питт. Она родом из этих мест, знаете ли, так что вполне могло случиться, что...

– Мы никому не даем наш рецепт! – отрезала мисс Питт.

Рози. Теперь Блад знал точно. Он уже отметил, что она была более резкой, чем ее смешливая сестра.

– Так вы, оказывается, в какой-то степени наш земляк? – Джереми Питт поспешил сменить тему беседы, заодно и выручить доктора из неловкого положения. – Ваша матушка жила в Бриджуотере? Как интересно...

– А мы-то с Джереми думали, что вы – ирландец! – добавил Барт.

Питт толкнул его ногой под столом, но поздно. Сестры Питт уже уставились на Блада, приподняв брови.

– Ирландец? – переспросили они растерянно.

Блад улыбнулся, чувствуя, что лица женщин неожиданно расплылись в неясные бледные пятна.

– Наполовину, – услышал он свой бодрый голос. – Моя мать была англичанка. Да, ее семья жила в Бриджуотере. Возможно, вы слышали о них?..

– Мы знаем почти всех, кто здесь живет, – кивнула Энни.

Или все-таки Рози?

Блад смахнул пот со лба, пытаясь сосредоточить взгляд на лицах девушек.

– Ее девичье имя было Розмари Йорк, – сказал он, моргая. Туман перед глазами не исчезал.

Сестры Питт переглянулись и принялись обсуждать вслух, жили ли в городе Йорки, кто, когда и где.

Блад закрыл глаза, надеясь, что слабость пройдет.

– Доктор... – голос Джереми Питта шел как будто издалека. – С вами все в порядке? Доктор? Эй!..

Это было последнее, что Блад услышал...

---

Далее: главы 17-22

@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики

---

"Возвращение домой" (макси, главы 6-10)

[natoth]

Название: Возвращение домой
Автор:  natoth
Бета:  soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, ок. 50000 слов
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...

---

Начало: Главы 1-5

6. Досмотр

6. Досмотр

Осень 1684 г.
Фландрия

– Так значит, это были не слухи, и вы действительно оставили военную службу?

Лорд Гилдой сделал едва заметный знак слуге, и тот поднес Питеру Бладу бокал вина.

– Да, я подал в отставку. Судите сами, милорд, мне здесь делать нечего. В Европе наступил мир, вот я и решил, что пора подыскать себе более спокойное занятие.

Блад взял бокал, глядя на отражение в вине.

– И что же вы намерены делать дальше, позвольте узнать? – темные глаза Гилдоя смотрели на него с неприкрытой иронией.

Блад пожал плечами.

– Подумываю о возвращении на родину. Звучит патетично... но я скучаю по Дублину.

Полные губы под тонкой полоской усов растянулись в усмешке.

– Ах, лейтенант, вы, как всегда, меня удивляете... Но я позвал вас сюда не просто так, как вы могли догадаться.

Он жестом пригласил Блада присесть в кресло напротив.

– Честно говоря, я был обрадован, узнав, что вы теперь свободны от службы в рядах французской армии. Мне всегда казалось... сложилось такое впечатление... что ваши таланты и мастерство были недооценены.

– Лет пять назад подобный факт, возможно, беспокоил бы меня, – ответил Блад, сделав глоток вина. – Но сейчас... сейчас вся эта честолюбивая возня и грызня мало меня занимают.

Лорд Гилдой задумчиво разглядывал его, откинувшись на спинку кресла.

– А что бы вы сказали, если бы вам предложили поступить на новую службу? Будьте уверены, там вас оценят по достоинству.
Блад, казалось, смотрел куда-то поверх собеседника.

– Новую службу, вы сказали? Интересно. Хотелось бы знать подробнее... особенно насчет цены.

Гилдой слегка поморщился, когда его собеседник задал вопрос столь прямо и практично.

– Хорошо, я буду откровенным с вами. Вряд ли эта служба принесет вам много богатства, но если всё пройдет, как задумано, ваше имя может быть вписано в историю. В историю Англии. Как видите, я ничего от вас не скрываю, мистер Блад. Потому что знаю вас не первый год, и верю в то, что вы человек достойный и благородный. Для меня было бы большой честью видеть вас в наших рядах...

Блад молчал, медленно вращая бокал в ладонях. Лорд Гилдой действительно говорил очень откровенно. И подвергал себя и своих сподвижников серьезному риску. Так значит, слухи были верны, и этот молодой аристократ вступил в ряды сторонников герцога Монмута, который уже несколько лет жил в Голландии в изгнании. Блад слышал также, что Джеймс Скотт Монмут не намерен скрываться до конца своих дней, и готовит возвращение в Англию, чтобы предъявить свое право на королевский престол. С точки зрения Блада, это была крайне дерзкая и безумная идея, но он замечал, что все больше людей вокруг ею заражаются.

Он решил, однако, еще немного поиграть в кошки-мышки.

– Вряд ли меня заинтересует служба королю Англии, – сказал Блад многозначительно. – Если бы это было так, я бы не вступил в голландский флот и не воевал бы под французским флагом.

– О, я могу сформулировать свое предложение иначе, лейтенант, – ответил Гилдой после небольшой паузы. – Ваши услуги, ваш талант и ваша шпага нужны мне. Советую подумать над этим предложением, мистер Блад. Вы один из немногих людей, на которых я бы мог положиться, зная, что они не подведут меня.

Блад оживился.

– Милорд, я очень благодарен вам за оказанное доверие и добрые слова. Также хочу сказать, что почел бы за честь служить вам верой и правдой, но есть один момент, который вынуждает меня отклонить ваше предложение.

Лорд Гилдой нахмурился, ожидая, когда он продолжит.

– Что же вас смущает, сударь?

– Тот, кому служите вы, сэр, – Блад говорил прямо, зная, что лорд Гилдой любит такие речи.

Лорд Гилдой поморщился.

– Хм, мне казалось, что вас, как человека, любящего риск, может заинтересовать это предложение.

Блад невесело усмехнулся.

– О, я люблю риск, вы правы, но только если в этом есть необходимость. И смысл.

Вот как раз смысла в затее герцога и его сторонников Блад не видел. Дело пахло государственной изменой, а это нешуточный риск. Возможно, он был бы другого мнения, если бы лидером готовящегося переворота был кто-нибудь более волевой, а не Монмут, всецело полагающийся на своих советников. Ненадежное дело, в случае провала которого всем участникам грозит смертная казнь. Нет, хватит с него политических интриг, больше он в них не полезет, уже ученый.

– К тому же, милорд, мое вероисповедание...

– Ах, Блад, полноте! – перебил его лорд Гилдой. – Вы ведь сами говорили мне...

– ...что я добрый католик, милорд, – спокойно закончил его фразу Блад.

Лорд Гилдой пристально посмотрел ему в глаза, а потом вздохнул.

– Чертовски жаль, лейтенант. Но я не буду настаивать. Полагаю, излишне напоминать о том, что этот разговор лучше держать в тайне?

Блад сделал жест рукой, который на условном языке наемников означал «нем как могила».

Лорд Гилдой немного расслабился, не сводя с него глаз.

– Будьте уверены, ваш отказ от моего предложения ничего не изменит в наших с вами отношениях.

Блад поклонился ему.

– И все же, подумайте еще раз, лейтенант. У вас есть неделя. Я возвращаюсь в Англию, и мог бы взять вас с собой. Скажите честно, зачем вам далась эта Ирландия?

– Я подумаю, милорд, – вежливо ответил Блад. – Но вряд ли мое мнение изменится.

– Как бы ни сложились обстоятельства, я всегда готов принять вас в моем доме, – лорд Гилдой что-то написал на небольшом листе бумаги, сложил его, запечатал и протянул Бладу. – Вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи, и будьте уверены, вам окажут радушный прием.

Блад немного смутился, засовывая лист за пазуху.

– Вы очень любезны, милорд...

– Ах, бросьте, сударь! – перебил его Гилдой. – В наше бурное время трудно найти людей, которые могли бы называться «настоящими друзьями». И неужели вы думаете, что, заполучив подобного друга, я позволю себе пренебрегать такой ценностью?

Он протянул Бладу руку, и тот, растроганный столь пылким душевным порывом молодого аристократа, почтительно пожал ее.

* * *

Январь 1685 г.
Порт Сен-Назер, Франция

Резкий звон корабельного колокола заставил Блада открыть глаза и оглядеться по сторонам. Где он? Постепенно сон развеивался, а реальность становилась все четче. Он на шхуне «Рози-Энн», которая должна доставить его в Дублин. Блад вздохнул, осознав, что тело затекло от сна в неудобной позе. И еще он чертовски замерз.

Закутавшись в плащ, Блад попытался определить, что происходит на корабле. На палубе было подозрительно шумно. Прислушавшись, он различил французскую речь. Слегка встревоженный, Блад встал и попытался привести свою одежду в порядок. В это время по трапу загрохотали шаги.

– Так, давайте посмотрим, все ли соответствует документам, – произнес властный голос по-французски. – Насколько я помню, месье Питт, вы везете малагу?

– Да, сэр, – почтительно ответил шкипер на ломаном французском.

Блад плохо видел их в полумраке нижней палубы.

– Вы запоздали в этот раз. Штормит уже неделю, – снова строгий голос неизвестного француза. – Все стоят на якоре и в море носа не кажут.

– Уже второй рейс делаем, сэр, – ответил Питт. – Немного задержались в Кадисе. А штормит... что ж, бывало и хуже, сэр.

– Прыткий малый, – француз слегка усмехнулся. – Не боязно плавать в одиночку, без конвоя? Небось, ваш арматор весь извелся, ожидая вестей?

– Так ведь сейчас перемирие, – ответил Питт, пожав плечами. – Потому и пошел один. Три года этого ждали. А что касается арматора... то он перед вами. Судно принадлежит мне и моему кузену, нам и ответ держать за собственные ошибки.

– Удалец! – констатировал француз, подходя ближе. – Ладно, давайте перейдем к делу, господин шкипер. Сейчас посмотрим ваш товар и проверим список пассажиров, если таковые имеются. Постараемся не отнять у вас много времени.

Блад наклонил голову, начиная узнавать этот голос.

– А это кто? – невысокий человек в сюртуке военного образца остановился напротив него.

– Наш пассажир, сэр. Сел на борт в Нанте, – ответил Питт.

Француз, чуть прихрамывая, подошел поближе.

– Гугенот? – его голос стал жестче.

– Католик, месье, – ответил Блад, поклонившись. – Полагаю, мы встречались раньше.

Мужчина замер, вглядываясь в него, а потом его черные брови поползли вверх.

– Блад?! Черт побери, вот так встреча! Что вы забыли на этой лоханке? Я думал, что вы сейчас командуете каким-нибудь линейным кораблем!

– Капитан Вальбуа, вынужден вас разочаровать, но воинская служба теперь меня не привлекает, – ответил Блад с улыбкой. – Но рад видеть, что вы по-прежнему при деле.

Француз презрительно махнул рукой, повернувшись к людям, которые его сопровождали.

– При деле! Вы слышали, господа? Он сказал, при деле! Мой бог!

Потом снова посмотрел на Блада, и в его черных глазах промелькнули грусть и тоска.

– Да, капитан Вальбуа теперь очень занят, вылавливая проклятых гугенотов из корабельных трюмов. Воистину, достойное занятие для того, кто сражался под знаменами Дюкена и Вивонна! Вот до чего доводит нас проклятое перемирие, господа! Так всегда случается, поверьте моему слову. Если нет врага внешнего, рано или поздно начинают искать врагов внутренних.

Офицеры послушно кивнули, явно не желая спорить со своим командиром.

Шкипер молча переминался с ноги на ногу, ожидая, когда же французы продолжат досмотр корабля. Задержки были ему ни к чему, особенно в это время года.

– Ах, позвольте представить вам этого джентльмена, господа, – говорил капитан Вальбуа, положив руку на плечо Блада. Тот чуть поморщился от боли, но сумел сдержаться. – Перед вами тот самый дерзкий малый, который взял меня на абордаж в семьдесят пятом, а потом спас мою ногу.

– Как ваша нога, кстати? – поинтересовался Блад негромко, после того как церемонно поклонился всем офицерам.

– Прекрасно, и всё благодаря вам, – ответил Вальбуа, улыбнувшись. – Немного хромаю, но службе это не помеха. Да, господа, чертовски обидно быть взятым на абордаж корабельным врачом, но, как видите, и свои выгоды здесь есть! Сначала тебе простреливают ногу, а потом тут же лечат, да так мастерски, что следа не остается.

Все улыбнулись.

– Какая встреча, мой бог, какая встреча! – гудел Вальбуа, похлопывая Блада по плечу. Тот немного побледнел, но продолжал улыбаться. – Мы должны это отметить. Эй, месье Питт, вы не будете возражать, если мы позаимствуем немного вашей малаги?
Шкипер пожал плечами, понимая, что возражать бессмысленно – здесь, во французских водах, этот капитан был царь и бог, – и выразительно посмотрел на своего помощника. Тот только шевельнул бровями.

– Месье Блад, я сгораю от любопытства, – капитан Вальбуа вручил ему стакан малаги, когда они прошли в кают-компанию. – Я был уверен, что после того лихого боя вас должны были наградить... отметить... Пожалуйста, утешьте мое раненое самолюбие, неужели мое поражение и последующий плен ничего не принесли вам лично?

– О, все это было, вы правы, – кивнул Блад. – Меня повысили до лейтенанта. Сам де Рюйтер подписывал приказ.

– Ах, Великий Голландец, мир его праху! – кивнул капитан Вальбуа, и остальные офицеры почтительно склонили головы. – Вот кто умел ценить храбрость и доблесть. Причем, своевременно. Теперь, увы, всё погрязло в бумажной волоките и интригах. И капитанский патент может купить любой знатный и богатый самодур, не умеющий отличать шкот от шкива. Главное... – и он понизил голос, – чтобы этот самодур был католиком.

Офицеры неловко дернулись, старательно изучая переборки и подволок.

– Но голландцы, хоть и протестанты, по крайней мере, чтят своих героев. А что делаем мы, французы? – не унимался Вальбуа, размахивая бокалом. Было видно, что эта тема для него наболевшая. – Месье Блад, вам известно, что король недавно отстранил от адмиральской должности господина Дюкена?

Блад этого не знал и был очень удивлен.

– Вот так мы чтим наших великих флотоводцев, – печально сказал Вальбуа и сделал глоток малаги. – Только потому, что он имел несчастье быть гугенотом.

Потом капитан устремил на Блада проницательный взгляд.

– А вы-то почему ушли из флота, месье? С вашим-то талантом!

Блад задумчиво улыбнулся.

– На то было несколько причин. Но это слишком долгая история.

– Скрытничаете, как всегда! Но ведь вы поступили к нам на службу. Уверен, во флоте вам всегда были бы рады. Ученики Рюйтера везде нарасхват.

– Скажем, из принципа, – ответил Блад. – Я поклялся себе, что не стану служить под знаменами тех, кто убил Старика. Так что пришлось уйти на сушу.

– Принципы, ха! – Вальбуа улыбнулся. – А в отставку тоже из принципа вышли?

Блад оставался серьезным и кивнул.

– Можно сказать и так, капитан. Вы верно подметили насчет перемирия. Наши войска король намеревался перебросить во Францию, чтобы... знаете ли... заняться вплотную гугенотами. Раз уж мы без дела мотаемся, так он рассудил.

Вальбуа помрачнел, проведя рукой по подбородку.

– Я слышал об этом, месье. И о том, что войска теперь квартируют исключительно у гугенотов…

– Этот вариант не по мне, – Блад покачал головой. – Так что я решил выйти из игры.

– Ясно, – коротко ответил Вальбуа, и его глаза стали жесткими. – Ну, мы, как вы видите, тоже геройствуем помаленьку. Куда же теперь?

– В Ирландию, – сказал Блад. – Домой, к врачебной практике.

– Послушайте, Блад, – француз наклонился к нему. – Может, вернетесь во флот? Хотя бы врачом, если уж вам так осточертело оружие, а? Будьте уверены, на моем «Тридане» для вас всегда найдется место. Не думаю, что это перемирие продлится долго. Так что у нас будет настоящая работа, а не это позорище.

Блад покачал головой.

– Капитан, спасибо на добром слове, но... я выхожу из игры, – сказал он мягко.

Вальбуа посмотрел на него пристально, а потом поклонился.

– Чертовски жаль! – сказал он. – Но раз уж так, то счастливого пути. Учитывая, как штормит сейчас в море, это не лишнее пожелание.

Он оглянулся на своего помощника, который как раз вернулся с досмотра.

– Все чисто, господин капитан! – доложил тот.

Вальбуа хитро прищурился, глядя на Питта.

– Ладно, месье торопыга, плывите дальше. Приятно иметь дело с честными людьми, которые не возят ни контрабанды, ни проклятых гугенотов.

Питт молча поклонился с абсолютно бесстрастным лицом.

Через полчаса французы покинули шхуну, и «Рози-Энн» направилась дальше, покачиваясь на высокой волне.

Блад вспомнил о своем намерении вытребовать себе каюту поудобнее и попытался поговорить на эту тему со шкипером. Но мистер Питт его озадачил, отказавшись выделить ему другое помещение.

Спорить из-за такого пустяка Блад не стал, тем более что, к его величайшему удивлению, он почувствовал себя немного странно. Сначала Блад не понимал, что случилось, а потом рассмеялся, издеваясь над собой. Подумать только, как давно он не был на море, раз его скрутила морская болезнь!

Посему, слегка позеленев, он укрылся в своем закутке, пытаясь пережить этот досадный недуг.

А шхуна, сражаясь с усиливающимся ветром, покинула порт Сен-Назер, отдалялась от французского берега...

7. Гугеноты

7. Гугеноты

Январь 1685 г.
Бискайский залив, шхуна «Рози-Энн»

Большую часть дня Блад оставался в своем закутке, пытаясь заново привыкнуть к морской качке. Он провел немало времени на кораблях в прошлом и, по счастью, относился к той категории людей, которые не склонны к морской болезни. Но за последние несколько лет, прожитых на суше, его тело успело кое-что позабыть. Положение усугублялось сильным волнением на море, немилосердно швырявшем легкую шхуну вверх-вниз. Плечо разболелось, предсказывая, что погода вряд ли улучшится в ближайшее время.

Под вечер, когда Блад вынырнул из дремоты, его внимание привлек шум на верхней палубе. Постепенно приходя в себя и отмечая, что дурнота, вроде, отступила, он понял, что корабль проводит какой-то маневр. Наверху слышались громкие голоса и топот множества ног. Решив, что в его состоянии уже нет особой разницы, где находиться, Блад поднялся на ноги, балансируя на качающейся палубе, и побрел к трапу – проверить, что происходит.

Наверху было темно, по-прежнему лил омерзительный дождь, и Блад видел при свете дежурного фонаря, что матросы возятся с чем-то у борта. Немного погодя до него донеслась французская речь и – тут он не поверил своим ушам, – детский надрывный плач.

Подойдя к борту и взглянув на море, Блад обнаружил, что неподалеку покачивается длинный рыбацкий баркас, полный людей.

Вот он сделал ловкий поворот, подлетая на волнах, и оказался совсем рядом со шхуной. Матросы сноровисто подцепили его отпорными крюками.

– Быстрее! – услышал Блад голос мистера Питта. – Погода портится, нам надо забрать их в этот заход. Если ветер усилится, мы не сможем держаться так близко к берегу!

Блад молча наблюдал за тем, как матросы из команды «Рози-Энн» подхватывают и перетаскивают через фальшборт мужчин, женщин и детей, закутанных в плащи и шали.

На палубе стало шумно от людского гомона.

– Пожалуйста, спускайтесь вниз! – снова голос шкипера. – Не толпитесь наверху!

Матросы принялись провожать странных пассажиров вниз.

Блад встретился взглядом с рыжим помощником, кузеном шкипера, которого звали Бартоломью.
– Что все это значит, сэр? – спросил он.

Помощник бросил на него суровый взгляд и сказал коротко:

– Спускайтесь вниз, сударь. Не путайтесь под ногами. Погода скверная, ночка темная. За борт смоет – никто и не заметит.
В его голосе звучала столь явная угроза, что Блад прекратил расспрашивать и отступил. Какое, черт побери, радушие!

Размышляя о приветливости соотечественников, Блад направился к трапу. Проходя мимо шкипера, беседовавшего с одним из ночных пассажиров, он услышал его негромкий строгий голос:

– Ваше преподобие, мы уговаривались на гораздо меньшее количество людей. «Рози-Энн» не может вместить столько пассажиров!

– Месье Питт, приношу вам глубочайшие извинения и обещаю компенсировать это неудобство, – ответил его собеседник на хорошем английском, в котором чувствовался французский акцент. – Но вы же понимаете, мы не могли оставить наших братьев и сестер в геенне огненной...

– Ясно-ясно, – с тяжелым вздохом оборвал его шкипер. – Теперь уже ничего не изменишь, что-нибудь придумаем. Но вам придется изрядно потесниться.

– Месье Питт, это сущие пустяки по сравнению с тем, что нас ожидало там, на берегу, – ответил пассажир. – Мы обязаны вам жизнью, месье, и уверяю вас, не забудем то, что вы для нас сделали.

– Ступайте вниз, преподобный отец, – снова оборвал его Питт, – Благодарить нас будете, когда достигнем берегов Англии. А пока молитесь за успешное плавание.

– Да благословит вас Господь! – с готовностью откликнулся пассажир.

– Мы приготовили каюты для женщин, – ответил Питт, – Удобством они не блещут, но это все, что мы можем предложить. Что касается ваших детей... пожалуйста, пусть они не появляются на палубе. Погода скверная, и мне бы не хотелось...

– Да-да, месье, конечно! – кивал его собеседник. – Мы постараемся вас не беспокоить!

* * *

Внизу царил адский шум. Блад пробрался на свое место, мимо мокрых и бледных после путешествия по штормовому морю мужчин и женщин, которые смотрели на него подозрительно и слегка испуганно. Дети, количеством около десяти, из которых только двое были достаточно сознательного возраста, подняли дикий гвалт, и у Блада мгновенно заложило уши и заболела голова.

Добравшись до своего закутка, он обнаружил, что возле его мешка с вещами прыгает какой-то ребенок лет трех от роду непонятного пола, до такой степени закутанный от носа до ушей в тридцать три одежки, что походил на диковинный колобок.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом колобок робко улыбнулся, обнажив неполный набор зубов, и дотронулся до шпаги Блада, которая явно привлекала его внимание.

– Брысь! – сказал Блад устало, мечтая только об одном: упасть на свое место, завернуться в плащ и попытаться уснуть в этом аду.

Ребенок хихикнул и отбежал в сторону, спрятавшись за парусиновой перегородкой. Потом выглянул оттуда, наблюдая за его реакцией.

Блад уселся со шпагой в обнимку, стараясь отрешиться от окружающей среды.

Кровь и смерть! Полный трюм беглых гугенотов! Предел его мечтаний!

Он закрыл глаза, но легкое прикосновение к плечу заставило его очнуться.

Колобок стоял прямо перед ним, его черные глаза весело глядели на Блада.

Похоже, из всех детей этот малыш был самым неугомонным. Остальные хныкали, страдая от морской болезни и усталости, а этот ребенок явно искал новых приключений на свою голову.

– Брысь! – прорычал Блад низким голосом, стараясь выглядеть свирепо. Но колобок разразился веселым смехом, лопоча что-то на невразумительном французском, понять который Блад был не в силах.

Так они развлекались некоторое время, пока откуда-то не вынырнула молодая женщина в белоснежном чепце, укутанная в тридцать три шали – еще один колобок, только побольше ростом, – и не схватила малыша за руку с горестным воплем:

– Роже! Вот ты где! – она повернулась к Бладу, и он отметил, что у нее такие же черные глаза, как и у карапуза. Ее губы дрогнули, готовые растянуться в вежливой улыбке, но потом он заметил, что женщина напряглась, уставившись на его шпагу.

– Прошу прощения, месье... – сказала она чуть слышно, потупив взор, а затем попятилась, подхватив ребенка на руки.

Блад слегка склонил голову, показывая, что все в порядке, но молодая мать перепугалась еще больше и шарахнулась назад, спрятавшись за мрачного вида старуху, которая воинственно посмотрела на него.

Блад пожал плечами.

Через какое-то время все пассажиры, обнаружив в своих рядах чужака, замолчали и мрачно на него уставились.
Потом первое напряжение спало, и все вернулись к прерванным делам. Блад попытался уснуть. В плечо будто воткнули раскаленную кочергу и раз в полчаса поворачивали. Желудок опять пытался устроить бунт, и Блад по-прежнему чувствовал озноб. Внутренний голос принялся читать ему рекомендации по лечению, что Блада раздражало безумно.
И, в довершение пытки, проклятые гугеноты устроили коллективную молитву. Пожилой господин, который недавно разговаривал со шкипером, оказался их пастором, и принялся читать главы из Библии, причем, Блад мог поклясться, выбирал их с должным тщанием и в тему.

Он постарался не обращать внимания на завуалированный вызов в свой адрес. Ничего, и не такое терпели.

Блад демонстративно закрыл глаза, отрешившись от бормотания людей вокруг, периодически заглушаемого воплями капризничающих детей…

8. «Тридан»

8. «Тридан»

Было раннее утро, и блеклое зимнее солнце только начало показываться над линией горизонта, когда Блад вышел на палубу, кутаясь в плащ. По-прежнему дул сильный северо-западный ветер, столь нелюбимый всеми моряками, которым приходится пересекать Бискайский залив. Шхуну раскачивало на волнах, и Блад видел, что периодически нос корабля исчезал, захлестнутый водой.

Пребывание на верхней палубе, под холодным дождем и порывистым ветром, вряд ли можно было назвать удовольствием, но и внизу сидеть не было никаких сил. Гугеноты к утру немного притихли, скошенные морской болезнью. Но от этого соседство с ними не стало приятнее.

Блад облокотился о планшир и посмотрел на серовато-зеленую воду за бортом. Он знал, что не стоит так делать, но это было лучше, чем глядеть вверх, на мачты, на которых хлопали и гудели штормовые паруса.

Чуть поодаль от него стоял юнга, свесившись с планшира почти наполовину. Морская болезнь не пощадила и команду.
Блад вздохнул и отвернулся, продолжая изучать горизонт. Проклятая болтанка! Он знал, как выматывает людей такая погода, когда корабль швыряет с гребня на гребень в любом направлении, и так в течение нескольких дней. Когда матросы вынуждены работать по две вахты подряд, без возможности нормально высушиться и перекусить. Нет, это еще не был сокрушительный шторм, когда начинаешь молиться и считать вал за валом, когда сердце замирает, и ты гадаешь, выберется ли корабль из того провала между волнами, в который нырнул? Однако и в такой погоде было мало радости. Ветер дул ровно и сильно, но в любой момент мог налететь шквал, столь частый в этом коварном заливе, и тогда...

Блад поймал себя на том, что начинает сожалеть о собственной безрассудной поспешности. И в самом деле, какого черта он ринулся в это плавание? Мог бы спокойно пожить в «Тихой гавани» до весны, дождаться нормальной погоды... Он вспомнил Марго и ее раскрасневшееся лицо, когда она примеряла его подарок...

Громко хлопнули паруса, когда судно в очередной раз сменило галс. И это вернуло Блада к действительности.

Юнга с усилием оторвался от борта и, пошатываясь, побрел на свое место.

Блад перевел взгляд в другую сторону и замер, не веря своим глазам. Видимость была неважная, но он был достаточно опытным в таких вещах, чтобы заметить далекую туманную дымку, тянущуюся вдоль всего горизонта.

Берег? Они до сих пор в видимости берега?!

Он вскинул голову, посмотрев на шкипера, который вместе с рулевым стоял у штурвала, отдавая распоряжения матросам. Только сейчас Блад заметил, что на палубе собралась почти вся команда. И работа кипит: слаженная и ожесточенная. Шхуна с ее косыми парусами могла идти к ветру под таким углом, какого не могли себе позволить большинство военных кораблей, на которых доводилось служить Бладу. Сейчас, в стремлении отойти от берега как можно дальше, они были вынуждены лавировать против ветра. Некоторое время Блад наблюдал за тем, как грациозно, подобно крыльям бабочки, двигаются паруса, когда наступало время сменить галс. Что тут говорить, команда этого корабля прекрасно знала свое дело. И у шкипера была верная рука.
Работа предстояла собачья, поэтому пришлось задействовать обе вахты. И расслабиться нельзя: коварный ветер мгновенно снесет суденышко к берегу, а в такую погоду – это настоящий кошмар для любого моряка.

Над палубой пронесся крик впередсмотрящего, сидевшего в вороньем гнезде на фок-мачте.

Блад плохо расслышал слова – ветер тут же заглушил их. Но, заметив жест матроса, повернул голову в ту сторону.

На горизонте, со стороны моря появился корабль.

Блад увидел, как мистер Питт поручил штурвал рулевому и, вынув подзорную трубу, навел ее на неизвестное судно.
Оно было далеко, всего лишь темная точка на горизонте, и периодически волны скрывали его из виду. Но через какое-то время стало понятно, что их заметили. Корабль изменил курс.

Блад встретился взглядом с мистером Питтом, который на мгновение опустил подзорную трубу.

– Это «Тридан», сэр! – крикнул шкипер, и Блад заметил открытую неприязнь в его взгляде. – Ваш французский друг, черт бы его побрал! И что ему не сидится в порту, в такую-то погоду?

Блад подошел поближе, чтобы можно было разговаривать, не крича на всю палубу.

Насчет «друга» шкипер, конечно, погорячился. В тот год, когда они встретились почти десять лет назад, Вальбуа и Блад сражались на разных сторонах. И бой, во многом определивший судьбу обоих, был жестоким. Блад вспомнил, как французы задали им тогда жару, превратив голландский корабль в дырявое решето мощными залпами из пушек. И как они пытались дотянуть до ближайшего дружественного порта, но тщетно, поэтому пришлось принять бой, несмотря на то что половина экипажа, капитан и большая часть офицеров погибли... а потом был абордаж, затеянный французами, но победа в котором досталась голландцам. О, события тех дней были свежи в его памяти до сих пор.

Вальбуа был опасным и цепким противником. И Блад не думал, что французский капитан изменил своим привычкам через столько лет.

Тридцатишестипушечный фрегат постепенно приближался, и стало ясно, что, находясь на ветре, он имеет огромное преимущество перед «Рози-Энн».

– Так и знал, что эту лису легко не проведешь! – процедил сквозь зубы рыжий Бартоломью Питт, бросив на Блада злобный взгляд. – То-то он расшаркивался перед нами вчера!

– Что происходит, господа? – обеспокоенный голос пастора заставил всех обернуться.

Француз был бледен, страдая от морской болезни, но, тем не менее, старался держаться прямо и с достоинством, как подобало лицу его сана.

– Сигналы, сэр! – впередсмотрящий окликнул их сверху. – «Тридан» поднял сигнальные флаги!

Питт что-то проворчал сквозь зубы и навел подзорную трубу на фрегат.

– Требование лечь в дрейф, – сказал он со вздохом, посмотрев на своего помощника.

– Вот уж свезло так свезло! – проворчал Бартоломью, проведя ладонью по бороде.

– Это французский крейсер? – тревожно спросил пастор, поглядев на далекий корабль, увенчанный горой парусов.

– «Рози-Энн» быстрее, мы могли бы попытаться ускользнуть... – начал помощник, но Питт поднял руку, обрывая его.

– Господи боже! – сказал пастор, осознавая всю серьезность ситуации.

Их настигал французский военный фрегат, патрулирующий эту часть побережья, и, если шкипер подчинится его требованию, всех гугенотов, которые будут обнаружены на шхуне, ждет каторжная ссылка на галеры, а само судно и его команда будут арестованы за незаконную деятельность. Если же «Рози-Энн» не подчинится требованию...

– Ступайте вниз, преподобный отец, – строго сказал мистер Питт. – И позаботьтесь о том, чтобы никто из ваших людей носа на палубу не высовывал. Это не просьба. Это приказ!

Француз открыл было рот, но суровый взгляд шкипера заставил его замолчать и подчиниться.

Когда на шканцах остались только шкипер, помощник и Блад, они обменялись взглядами.

Бартоломью осклабился.

– Судя по всему, сэр, ваша поездка в Дублин немного откладывается. Хороший, видать, у вас друг, раз решил еще раз догнать нас в штормовом море!

Блад хотел ответить, что капитан Вальбуа вовсе не его друг, но далекий гул заставил их всех повернуться к фрегату. Нос «Тридана» на мгновение скрылся в белом облаке.

– Да уж, такой сигнал трудно игнорировать! – продолжал ворчать помощник.

– Мы не сдадимся! – твердо сказал Питт.

Он повернулся, чтобы отдать команду матросам, которые тревожно стояли на своих местах, ожидая, какое решение примет их шкипер.

Блад прищурился, не сводя глаз с «Тридана». Лицо его стало жестким и суровым.

«Старина Вальбуа, ты и впрямь чертовски не вовремя...»

Потом посмотрел на шкипера, бледного и решительного, занявшего место за штурвалом, и сказал, как бы размышляя вслух:
– Можно было бы еще прижаться к берегу, настолько, насколько позволяет маневренность вашей шхуны. Вальбуа умелый моряк, но именно поэтому он не станет губить свой корабль.

Помощник открыл рот, чтобы ответить, но Питт одернул его, внимательно глядя на Блада.

– Что вы сказали, сударь?

Блад указал на французский фрегат, на мачте которого развевались разноцветные сигнальные флаги.
– Глядите, сейчас ветер на его стороне, но он крепчает... полагаю, вечером разразится шторм. «Тридан» – отличный фрегат, ходкий и маневренный, но он не сможет идти так близко к берегу в эту погоду. А если даже и рискнет, у него не хватит времени и должной скорости, чтобы уйти на безопасное расстояние от берега до шторма. Если только идти в крутой бейдевинд... нет-нет... это слишком долго для него...

– Это безумие, и для нас в том числе! – перебил его Бартоломью. – Нас выбросит на камни, или мы сядем на мель! К тому же, гляньте сами – видимость отвратительная!

– И все же это было бы нам на руку, если вы не хотите общаться с французами слишком тесно, – ответил Блад, пожав плечами. – Но это всего лишь мои домыслы. Я же понимаю, что риск слишком велик. К тому же, маневр этот требует недюжинного мастерства и прекрасного знания местных вод...

– Мастерства и знаний у нас хватает, – ровным голосом ответил Питт, сжав рукоятки штурвала. – Мы по этим водам с детства ходим. Барт, готовимся к повороту!

– Джереми, ты в своем уме?! – чуть слышно прошипел рыжий, выпучив глаза. – Кому ты веришь? Этому паписту? Да он заодно с тем французом, который сейчас висит у нас перед носом!

– Ты слышал приказ, Барт? – повторил Питт, не глядя на него. – Так выполняй!

– Да, сэр! – ответил помощник после паузы. А потом пошел распоряжаться среди матросов.

Блад отошел чуть в сторону, к борту, наблюдая за маневрами французского корабля.

И услышал за спиной негромкий голос шкипера.

– Проверим, насколько тонка кишка у лягушатника...

* * *

Кишка оказалась тонка.

Хотя Вальбуа заставил всех изрядно понервничать.

Блад слабо улыбнулся, наблюдая за вопящими английскими матросами, которые прыгали и размахивали руками, в то время как французский фрегат повернул и лег на другой курс, сражаясь с сильным встречным ветром. Он спешил отойти от берега как можно дальше до начала шторма.

«Рози-Энн» тоже приходилось нелегко – шхуна подпрыгивала на высокой волне, и периодически вода заливала палубу. Снасти стонали и гудели, паруса трепетали на ветру, издавая заунывный вибрирующий звук, действующий на нервы.
Еще несколько мгновений – и пелена усилившегося дождя скрыла их от преследователя.

– Тихо всем! – приказал шкипер, сурово глядя на ликующую команду. – Лотовому – не зевать! Впередсмотрящему – следить за правым бортом!

Голос его был строгим, но Блад заметил, как сверкали серые глаза мистера Питта, когда он вместе с рулевым вращал штурвал, стремясь поскорее увести шхуну подальше от опасных прибрежных скал, которые виднелись в ореоле белой пены совсем близко. Блад только глянул в ту сторону и тут же нервно сглотнул: волны там взлетали на огромную высоту с гулким ревом – страшное зрелище...

Когда шхуна отошла достаточно далеко от берега, Бартоломью хриплым голосом затянул какой-то торжественный псалом, и остальные матросы подхватили, пытаясь переорать надвигающийся шторм.

Блад внезапно осознал, что совсем закоченел за эти три часа, проведенные на палубе. И медленно, балансируя, чтобы не упасть, направился к трапу, ведущему в трюм.

Пробираясь к своему месту, Блад представлял, как беснуется на своем корабле капитан Вальбуа, которого заставили прекратить преследование какие-то жалкие английские торговцы.

«Прости, дружище, но так получилось», – подумал он, усаживаясь на доски и роясь в своем мешке. Где-то там пряталось немного еды, собранной ему в дорогу заботливой Марго.

«Ах, Марго! Наверное, ты была права, и надо было остаться в Нанте... Но сейчас, увы, слишком поздно сожалеть об этом...»

9. Шторм

9. Шторм

Предчувствие Блада насчет шторма оказалось верным. К вечеру ветер заметно усилился, и корабль начал тяжелую борьбу с волнами, хлеставшими со всех сторон. Как это часто случалось в этих краях, ветер то и дело менял направление, описывая огромный круг. И было очень трудно предсказать, с какой именно стороны придет очередной шквал.

Блад и остальные пассажиры укрылись внизу и могли только представлять, что творится на верхней палубе. Пастор устроил очередную молитву, хотя в этот раз у большинства его последователей едва хватало сил что-то произносить – большая часть людей лежала пластом, измученная качкой.

Блад, хоть и чувствовал себя неважно из-за проклятого плеча, не желавшего успокоиться, смог задремать даже в этом безумии. Но длилось это недолго – до первого серьезного крена судна.

Ему казалось, что он только смежил веки, как сильнейший рывок швырнул его в переборку. И тут же завопили остальные пассажиры, послышался грохот падающих тел и вещей.

По счастью для Блада, многолетнее пребывание на флоте научило его удерживать равновесие и всегда иметь точку опоры даже во сне. Поэтому он не особо пострадал, вовремя вцепившись в парусиновую перегородку, а другой рукой упершись в бимс, который теперь почему-то был не наверху, а сбоку. Другим повезло меньше, и какой-то парень совершил полет через полтрюма, прежде чем врезался в переборку. Судя по его воплям, он здорово расшибся, и Блад, прогнав сонливость, уже хотел пойти к нему, чтобы посмотреть, насколько все серьезно. Но новый крен судна помешал ему, заставив вцепиться в бимс покрепче.

Слава богу, гугеноты, хоть и напуганные, плохо разбирались в том, что сейчас происходило, а то бы устроили более шумную панику.

Блад же, с бешено бьющимся сердцем, принялся считать про себя.

«Господи, какой крен! Выправится ли судно?»

Пол снова ушел из-под ног, и пассажиры завизжали, полетев в другую сторону. Блад позволил себе вскрикнуть, потому что прямо на него свалился тяжеленный мешок с вещами, но в глубине души был рад. Шхуна выправилась.

Потом все почувствовали, как корабль принялся раскачиваться и вертеться.

Блад направился к наиболее пострадавшим, отмечая про себя, что там, наверху, шкипер и команда пытаются не потерять контроль над судном, удержать его таким образом, чтобы самые высокие волны оно встречало носом. Он надеялся, что второго такого удара в борт не случится. Слишком уж это страшно.

Среди пострадавших был и пастор, серьезно разбивший голову. Опустившись возле него, Блад принялся рыться в сумке.

– Сидите спокойно, преподобный отец, – сказал он ему, когда тот попытался встать, чтобы обратиться к своим единоверцам. – Сейчас я вас перевяжу, а потом вам лучше лечь и покрепче держаться за что-нибудь. Этот крен может повториться.

– Вы что, доктор? – изумленно спросил пастор, все еще оглушенный ударом.

– Вы угадали, – ответил Блад, проверяя место ушиба. – Слава богу, ничего страшного, только кожа рассечена. Крови много, но кости черепа целы, а это самое главное.

– Надо же, а мы думали, что вы – солдат... – растеряно произнес пастор, пока Блад перевязывал его голову.

– И это тоже, святой отец, – терпеливо объяснил Блад. – Давайте я вас уложу... и, наверное, от проповедей придется воздержаться, контузию вы все-таки получили.

– Тогда буду молиться про себя, – прошептал пастор.

– Это можно, – кивнул Блад и пошел осматривать следующего пострадавшего...

* * *

Закончив перевязывать разбитые лбы и вправлять вывихнутые конечности, Блад пробрался к трапу, намереваясь рискнуть и посмотреть, что творится наверху.

Уже при подъеме его с ног до головы окатило водой. А на палубе царил сущий ад. Волны перекатывались через шхуну, вдоль основных маршрутов команды были натянуты штормовые леера. Блад тут же ухватился за них, зная, как коварно может повести себя море. И никто не сможет придти на помощь, если он по глупости или неловкости вылетит за борт.

Было очень темно, и совершенно непонятно, куда несет корабль и что творится вокруг. Грозно ревело взбесившееся море, набрасываясь на маленькое суденышко со всех сторон.

Блад посмотрел на шканцы, туда, где стоял шкипер, закутанный в плащ. Вместе с двумя рулевыми он удерживал штурвал, и было видно, что в такую бурю это дается им с трудом. Все они – и рулевые и шкипер, – были привязаны к основанию штурвала.
Бладу показалось, что мистер Питт что-то кричит, повернув к нему лицо. Но он не слышал слов – ветер и ревущее море заглушали его голос.

Шхуна вздыбилась, начав долгий путь на очередную гигантскую волну. Блад, как завороженный, наблюдал за этим. Перед ними вырастала серовато-зеленая гора воды, увенчанная хлопьями пены. А потом, он знал, будет самое неприятное. Потом будет полет вниз... и неизвестно, сможет ли судно выкарабкаться из ямы между волнами...

– Э-э-э-э-эй! И-и-и-и-и-и!

Блад отвернулся. Шкипер все еще что-то кричал. Опустив глаза, Блад увидел странный предмет, похожий на мешок, который, пища, плыл мимо него, подхваченный волной, захлестнувшей шхуну с правого борта.

«Мешок» прошел совсем рядом, и Блад, повинуясь какому-то инстинкту, подхватил его, подтянув к себе.

Матерь Божия! Он с ужасом узнал в мокром кульке своего недавнего знакомца – трехлетнего карапуза. И как он только сюда попал?!

Блад покрепче прижал ребенка к груди. Он был напуган, вообразив на секунду, что этот пацаненок мог быть смыт за борт, если бы проплыл на пару футов дальше от него...

В этот момент шхуна начала падать в провал между волнами. И все посторонние мысли мигом вылетели из его головы.
«Рози-Энн» нырнула носом вниз, и Блад обнаружил, что болтается в воздухе, потеряв соприкосновение с палубой. Ребенок пищал, но шум шторма заглушал его вопли. От попавшей в рот воды он начал кашлять, но орать не прекратил.

Наконец, шхуна выправилась, и Блад смог встать на ноги. Рука так крепко вцепилась в леер, что разжать пальцы оказалось нелегко. Ребенок копошился и дрыгал ногами, крепко зажатый подмышкой.

Блад попятился обратно к трапу и наконец-то услышал, что именно орал ему Питт.

– Ради всех святых, уберите его вниз! – когда Блад поднял глаза, он увидел, что лицо шкипера было бледным, как мел. – Прошу вас, сэр!

Блад кивнул. Справившись с судорогой в пальцах, он отцепился от леера и скатился вниз по трапу. Шхуну качнуло, и он по пути приложился боком о перегородку, но в любом случае это было лучше, чем размазать по стене неугомонного гугенотика.

Внизу, вдали от морских волн, Блад смог осмотреть ребенка более внимательно. Господи, сколько на нем одежек! И все мокрые!

Прислонившись спиной к переборке, он принялся развязывать узелки, высвобождая его из рубашек, кофточек, каких-то платков. Вода была ледяной, и Блад знал, что лучше остаться совсем без одежды, чем находиться в мокрой. Все это время карапуз орал, как будто его резали живьем. И кашлял. Слегка оглохнув, Блад раздраженно перевернул его головой вниз и шлепнул по спинке.

Малыш выплюнул всю морскую воду, которую умудрился проглотить во время своего заплыва по палубе. И заорал еще громче.

Аж посинел от натуги.

Раздев его до последней сорочки, Блад принялся растирать ледяные ручки и ножки, и все это время карапуз завывал и визжал.

– Так, вот теперь можно сдать тебя на руки мамаше, – сказал Блад, заворачивая бьющегося ребенка в свой плащ. Он тоже был мокрым, но тут уж выбирать не приходилось.

С орущим кульком в руках, он отправился к каютам, где разместили женщин и детей. У него язык чесался высказать беспечной даме все, что он думал о женщине, которая оставляет ребенка без присмотра в такое время.

В какой именно из кают жила мать малыша, он не знал, поэтому постучался наугад. Ему никто не ответил. Подумав, что из-за шторма его просто не услышали, Блад постучался снова – на сей раз кулаком, от души, – и крикнул:

– Эй, дамы, заберите вашего младенца!

Тишина.

– Черт побери! – Блад рассердился.

Ребенок визжал, корабль качало, плечо адски болело.

«Это не жизнь...»

Он постучал опять, и неожиданно дверь распахнулась под его ударом. Шхуна накренилась, и Блад просто влетел внутрь, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь.

Ребенок снова заорал. Блад даже вообразить не мог, что это существо умеет вопить еще громче. Или в помещении звук слышно лучше?

И его голос слился с визгом женщин, которые, узрев ввалившегося к ним мужчину, в панике пытались подняться со своих мест.
Блад осознал, что такое вторжение действительно можно понять превратно.

– Прошу прощения, дамы... – забормотал он по-французски.

Но тут заметил ту, черноглазую, которая была матерью карапуза. Она смотрела на него, как будто он собирался ее ребенком позавтракать. Ее рот искривился в гневной гримасе, и Бладу показалось, что сейчас на него набросятся и выцарапают глаза, если не хуже.

– Ваш сын, мадам! – он протянул ей малыша, но она вдруг закричала, словно ее пронзила сильная боль. И осела на пол, побледнев как полотно.

Блад ничего не понял, но смутился еще больше.

«Пожалуй, гневную отповедь лучше отложить».

Женщина вскрикнула снова, согнувшись пополам.

Блад хотел нагнуться, чтобы спросить, в чем дело, но тут на него налетела старуха, которая была то ли ее матерью, то ли служанкой – не разобрать.

– Как вы посмели сюда вломиться?! – зашамкала старая ведьма, толкнув его... правильно, в плечо. Блад заскрежетал зубами и попятился к выходу. Пропади все пропадом! Особенно эти проклятые гугеноты и их жены!

– Вон! Вон, месье, вон, бесстыжий! – продолжала ворчать эта воинственная клуша, выхватив у него ребенка.

Блад понял, что надо уходить, пока сюда не сбежались все отцы и мужья этих дам.

«К черту, к черту!»

Он вылетел за дверь и, пошатываясь, побрел на свое место. Из каюты до него донесся новый вопль женщины.

«Вот проклятье!»

10. Ссора

10. Ссора

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Блад достаточно поскитался по свету, чтобы понять верность этой поговорки. Сегодня он в очередной раз получил доказательство ее правоты. Не успел он вернуться на свое место и как следует там устроиться, благоразумно позаботившись о точке опоры на случай нового резкого крена корабля, как к нему подошел один из пассажиров, молодой коренастый мужчина. И настроен он был весьма воинственно.

– Эй, ты! Мне сказали... я услышал... – начал он, дрожа от гнева, – что ты пытался приставать к моей жене...

Блад заставил себя очнуться от дремоты, в которую так тянуло погрузиться из-за изматывающей качки, и уставился на француза.

– Боюсь, месье, вас ввели в заблуждение, – буркнул он, пытаясь усесться поудобнее. – Я никому не докучал, напротив...

Но мужчина, похоже, даже не слушал его. Он попытался ухватить Блада за ворот рубашки, и лицо его пошло багровыми пятнами.

– Если я еще раз услышу или увижу, что ты, католический пес, хотя бы смотришь в ее сторону, я...

Вот только ревнивых мужей ему не хватало для полного счастья! Да еще таких бешеных!

Блад посмотрел ему прямо в глаза, чувствуя, что начинает вскипать. Обычно он старался сдерживать себя, особенно в таких незначительных случаях, но тут, видимо, сказались накопившаяся усталость и раздражение. Какого черта?! Какого черта они лезут? Какого дьявола им всем от него нужно?! Все, что он хотел – чтобы его оставили в покое! И дали добраться до Дублина. Разве это так много?! Всего несколько дней не приставать к нему со своей идиотской верой и прочей возвышенной чушью, от которой он так устал за последние годы. Неужели так сложно просто держаться в стороне?!

Нет, эти обрюзгшие ткачи из Нанта, удирающие в Англию от преследований, продолжают ему докучать! Лезут и задираются, как мелкие шавки, которые так любят брехать на крупных собак, особенно когда те привязаны на цепь и не могут им ответить...
Видимо на его лице появилось очень красноречивое выражение, потому что парень попятился, все еще продолжая тянуть к нему свои лапищи. А вот это зря. Блад ненавидел подобные вольности.

Кровь ударила ему в голову, и перед глазами на мгновение все поплыло.

Он не для того торчал два года во Фландрии под испанскими пулями, чтобы этот гугенот, не нюхавший пороху, смел обзывать его «католическим псом»!

Пальцы Блада рефлекторно сомкнулись на рукоятке шпаги, притороченной к его мешку с вещами. Конечно, этот увалень не заслуживал такой чести, но сейчас ирландец действовал, повинуясь многолетней привычке, укоренившейся так прочно, что она стала похожа на инстинкт.

– Убери от меня руки, иначе я их тебе отрежу! – негромко прорычал Блад в холодной ярости. – А если не заткнешь свою поганую пасть, то и язык прихвачу!

Металл, прозвеневший в его голосе, подсказал французу, что именно так всё и будет, если он не отступит.

К ним уже подбежали другие пассажиры и пастор, несмотря на то, что после полученного удара он чувствовал себя неважно.

– Успокойтесь, во имя Господа! – воскликнул преподобный отец, встав между ними.

Блад продолжал сверлить ревнивого супруга вызывающим взглядом, держа руку на эфесе шпаги. Вынуть ее он всегда успеет, и этот остолоп даже моргнуть не успеет, как получит в брюхо полтора фута доброй толедской стали. Ишь, расхрабрился, отец семейства... Блад вспомнил, как эти же самые гугеноты вели себя там, на суше. Шарахались от каждой тени. Тряслись в ужасе, когда их полк проходил мимо. И правильно делали, потому что, благодаря хитро сформулированным королевским указам, любой добрый католик мог сотворить с ними какое угодно бесчинство совершенно безнаказанно. Если они думают, что здесь, на этом корабле, он станет козлом отпущения за их притеснения на родине, то ошибаются! Овцы не должны трогать волка. Даже если он один.

– Господа, прошу вас! – пастор продолжал их увещевать. Несколько мужчин воинственно смотрели на Блада, а еще пара, наоборот, пыталась оттащить своего брата по вере от ирландца.

Блад чуть расслабил пальцы, впившиеся в рукоять шпаги. Медленно выдохнул.

Дьявол, да что с ним такое творится? Он же покончил с этим. Всё в прошлом. Он вышел из этой грязной игры и хочет заняться врачебной практикой в Дублине. Надо привыкать к тому, что шпага – не единственный аргумент в споре. Спокойно, спокойно...

– Я больше этого не потерплю! – выкрикнул ревнивый муж, пока его тащили назад и пытались урезонить. – Довольно того, что они измывались над нами там!..

– Помолчи! – прикрикнул на него пастор, а потом попытался извиниться перед Бладом за поведение своего собрата по вере, но тот махнул рукой.

– Я все понимаю, преподобный отец. Просто скажите ему, чтобы держался от меня подальше, если не может прикусить свой грязный язык.

– Если из-за него с моей женой что-нибудь случится, я... – парень все бесился в дальнем углу, окруженный тремя мужчинами, которые его держали.

Блад покачал головой. Господи, сколько гонору! А ведь он даже пальцем эту даму не тронул. Всё-таки надо держаться подальше от чокнутых гугенотов. Вот только как сделать это на маленькой шхуне?

* * *

Через какое-то время Блад понял, что ярость супруга той дамочки не была совсем уж беспочвенной. А пастор, негромко поговоривший с остальными, окончательно пролил свет на то, что произошло. Оказывается, черноглазая леди была на сносях, и теперь ее муж считает, что Блад, напугав ее своим вторжением, спровоцировал начало родов.

Всего этого священник мог и не говорить, потому что крики бедной женщины были слышны даже сквозь рев шторма.

– Не судите его строго, месье, – тихо говорил пастор, – Он весь на нервах из-за жены. Думаю, это можно понять.

Понять, конечно, можно. Но Блада был не в том настроении. Он с ехидной улыбкой ответил, что истинно заботливый супруг десять раз подумал бы, прежде чем тащить жену на сносях в морское путешествие по зимнему Бискаю. И уж конечно, тут свою роль сыграло не только его внезапное вторжение, но и шторм с дикой качкой.

Священник вздохнул, а потом в самых гладких выражениях сказал, что оставаться на берегу было для них раз в сто неразумнее.

– Поверьте мне, сударь, мы приняли такое решение не от хорошей жизни. Последние указы короля превратили наше существование во Франции в ад.

Блад верил, но ответил язвительно, что это еще не повод превращать в ад жизнь своего ближнего.

Женщина наверху продолжала кричать, и мужчины в трюме чувствовали себя неловко. Супруг попытался расхаживать кругами, но в условиях неистовой качки быстро прекратил это занятие.

Вскоре к ним присоединились две девицы, которых, по причине юности, более опытные дамы спровадили из каюты вниз. И сюда же пришлось привести детей, бледных и хнычущих из-за морской болезни. В трюме сразу стало шумно.

– Я помолюсь за нее, – сказал пастор, когда очередной крик стих. – Нелегко ей, бедняжке, при такой ужасной качке!

Блад достал из сумки смену сухой одежды, ибо та, что была на нем, промокла, а потом лег, пытаясь согреться, благоразумно решив, что лучше не заикаться о предложении врачебной помощи. Скорее всего, это лишь вызовет новую вспышку супружеской ярости. Но с пастором он был согласен: бедной женщине можно только посочувствовать.

– Надеюсь, через несколько часов все будет в порядке, – сказал он французу.

– А вы, месье, не хотите помолиться? – поинтересовался пастор, листая Библию в поисках подобающего случаю псалма.

Блад приоткрыл глаза, почуяв подвох в его вопросе.

– Я предпочитаю помогать людям... более действенным способом, – ответил он наконец.

Пастор тактично не стал спрашивать, каким именно, и уткнулся в свою Библию, бормоча молитву.

---

Далее: главы 11-16

@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики

---

"Возвращение домой" (макси, главы 1-5)

[natoth]

Название: Возвращение домой
Автор:  natoth
Бета:  soulofrain13
Канон: Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада»
Размер: макси, ок. 50000 слов
Персонажи: Питер Блад, Джереми Питт, Марго (ОЖП), лорд Гилдой и мн. др.
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, экшен, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: 1685 год, декабрь-январь
Питер Блад, устав от наемнической жизни, решает вернуться на родину, в Ирландию, чтобы посвятить себя карьере врача...
Предупреждения: ОЖП и ОМП, немного вольное обращение с историческими персонажами и фактами, пробелы в матчасти автор пытался заполнить тем, что нашептывала ему интуиция и воображение. Некоторые неточности в матчасти и хронологии (исторической) допущены умышлено, некоторые автор мог и не заметить в творческом угаре.
Примечания: хронологически данное произведение является приквелом к романам Сабатини. Продолжением является цикл «Королева Марго».
От автора: выражаю огромную благодарность всем моим читателям и комментаторам из сообщества Сабатини на дайри! Если бы не вы, я бы не смогла написать так много!
Также огромное спасибо всем тем, кто участвовал в дискуссиях на форуме сайта любителей Сабатини!
Текст все еще может подвергаться редактированию, изменения (если появятся), можно увидеть на фикбуке.

1. Трактир «Тихая гавань»

1. Трактир «Тихая гавань»

Начало января 1685 года…
Франция, г. Нант

Дальний берег Луары был скрыт пеленой дождя. Зимнее небо почти касалось серой воды – так низко висели тяжелые тучи. Порывистый северо-западный ветер гнал их на юг, и, проходя мимо, они роняли противную морось на крыши домов и палубы кораблей, стоявших на якоре в порту города Нант.

Питер Блад зябко поежился, закутавшись в промокший плащ, и остановил коня на вершине холма, откуда открывался вид на берег. Он провел в седле большую часть дня, стремясь достигнуть города до наступления темноты. Возможно, всё получилось бы так, как он и рассчитывал, если бы не случайность – сущий пустяк, но из тех, что неизменно портят все планы, – примерно в миле от Нанта его конь, оступившись, потерял подкову. Блад даже видел, как она, сверкнув, отлетела на обочину дороги и утонула в жидкой грязи. В результате этого весь остаток пути он проделал неторопливым шагом под проливным дождем, который только сейчас перешел в морось.

Конь переступил с ноги на ногу, выдохнув облачко пара. До начала их путешествия он был гнедым, но сейчас, заляпанный дорожной грязью, стал равномерного бурого цвета. Впрочем, как и его всадник.

Блад поправил широкополую шляпу, стряхнув с нее дождевую воду, и принялся рассматривать корабли, стоявшие на якоре возле берега. Если бы не собачья погода, он бы подумал о путешествии до морского порта, Сен-Назера, куда, как он знал, заходили суда с более глубокой осадкой. Но раз уж он добрался сюда, надо попытать удачу. В конце концов, его вполне устроит небольшая шхуна, главное, чтобы она доставила его в Дублин.

Большая часть кораблей, которые он увидел, уже приготовилась к зимовке: со спущенными реями и убранными стеньгами, они уныло покачивались на якоре, похожие на призраки в медленно ползущем влажном тумане. Еще несколько судов Блад отмел сразу, полагая, что если они и выйдут в море, то совсем в другом направлении.

Навигационный сезон уже заканчивался, и надо было торопиться.

Его внимательные глаза продолжали изучать корабли.

Внутренний голос принялся корить его за то, что он приехал в Нант, проделав утомительный путь, вместо того, чтобы направиться в Кале, где шанс найти попутный корабль до Ирландии был гораздо выше. Но Блад знал, что иногда надо отступать от холодной логики и верить интуиции. Поэтому решил приехать именно сюда.

Точнее, вернуться.

Сколько же он тут не был? Два года? Три?

Он заметил, что на одной из шхун, стоявших у причала, поднят сигнальный флаг, означавший скорое отплытие. Более пристальное изучение вселило в его сердце надежду. На флагштоке ладного двухмачтового суденышка реял английский вымпел.

Уже два удачных совпадения.

Блад тронул лошадь, направив вниз по размокшей дороге, надеясь на то, что Фортуна будет милостива к нему и в третий раз. Ну, а если этого не случится... он надеялся, что содержимого его кошелька хватит для того, чтобы склонить весы госпожи Удачи на свою сторону.

В последнее время, правда, Фортуна предпочитала поманить его издали, чтобы в самый последний момент отвернуться.
Конь старательно месил ногами грязь, которая покрывала некогда вымощенную булыжником дорогу толстым слоем.

Цок-цок-цок-шлеп.

Уже полгода Блад чувствовал себя примерно таким же конем, внезапно лишившимся подковы.

Есть более точное выражение: быть выбитым из седла.

Возможно, в этом был виноват установившийся в Европе шаткий мир, а может, он просто устал. От всего.

Конь поскользнулся и дернулся, пытаясь восстановить равновесие.

Блад поморщился, почувствовав, как снова стрельнуло в плече. Эта тряская дорога не пройдет для него даром. Он знал, что к вечеру старая рана проявит себя в полной мере, лишив его сна и покоя. За два часа передвижения шагом Блад основательно замерз на пронизывающем ветру, и намокший плащ уже не спасал.

Он бывал в Нанте в разное время года. Но никогда еще город не казался ему таким неприветливым, как сейчас, в этот сумрачный январский день.

Что ж, в этом есть своя польза. Не так жалко будет его покидать. О том, как встретит его родной город, он старался не думать.

Правая рука наливалась свинцовой тяжестью, и Блад переложил скользкий повод в левую, придержав коня. Еще раз внимательно посмотрел на шхуну. Прочитал название, аккуратно выведенное на кормовом подзоре: «Рози-Энн». Задумчиво улыбнулся.

«Третье совпадение? Корабль, носящий имя моей матери, просто обязан идти в Дублин. О, госпожа Удача, будь снисходительна к твоему слуге. Хотя бы сегодня».

В порту не было такого оживления, как осенью или весной, но он заметил, что возле соседнего судна столпились люди, таща на себе свой нехитрый скарб. Перед тем как подняться по сходням, каждый пассажир останавливался несколькими солдатами, которые некоторое время разговаривали с ним, а потом довольно бесцеремонно обыскивали его вещи.

Блад несколько мгновений созерцал эту погрузку, нахмурив брови. Потом вспомнил об изменениях в политике по отношению к гугенотам, которые начал вводить сиятельный король Франции Луи ХIV, в результате чего гугеноты начали поспешно покидать эту негостеприимную страну, пускаясь на самые невероятные ухищрения ради того, чтобы сбежать подальше от преследований.
Блад, хоть и был католиком, но тоже чувствовал, что эта земля пытается от него избавиться. Выпроваживает прочь, предварительно стараясь как следует искалечить.

Особенно сейчас, когда его шпага здесь ни к чему...

А на что он рассчитывал? Наемник без роду и племени, имя которому – легион. В любом случае, у него есть шанс уйти на взлете, не дожидаясь падения. Вот почему он должен добраться до Ирландии именно сейчас, несмотря на то, что навигация почти прекратилась до следующего сезона. Пока еще есть силы, решимость... и деньги.

Блад нащупал кошелек во внутреннем кармане, а потом поднял голову, чтобы окликнуть вахтенного матроса, появившегося на палубе шхуны.

– Эй, приятель! Куда идет ваше судно?

Господи, как давно он не говорил по-английски. Ему показалось, что он произнес каждое слово с жутким акцентом. Вот что значит десять лет скитаний на чужбине...

Матрос бросил на него оценивающий взгляд, прежде чем ответить.

– В Бристоль, сударь.

Блад вздохнул, но решил не отступать. В конце концов, всегда можно договориться об изменении курса... особенно если в качестве аргументов – золотые луидоры.

– Могу ли я поговорить с вашим шкипером? – крикнул он снова.

Конь принялся копать мостовую, нетерпеливо фыркая.

– Он еще на берегу, – отозвался вахтенный. – Можете поспрашивать в «Ягненке».

Блад поблагодарил его и, развернув коня, отправился на поиски вышеуказанной таверны. Он знал это место, хотя, когда бывал в Нанте, предпочитал заглядывать в другие заведения.

* * *

Только спрыгнув с лошади, он осознал, насколько одеревенело его тело после целого дня, проведенного в седле. Кинув повод подбежавшему мальчишке-коноводу, Блад попросил накрыть коня теплой попоной, но не расседлывать.

– И дай ему побольше сена, – добавил он, кинув медную монетку.

Мальчуган просветлел лицом, поймав ее на лету, и поспешил заняться конем.

Блад, разминая затекшие и замерзшие ноги, вошел в таверну, внимательно разглядывая ее посетителей. Их было немного, опять же, из-за окончания сезона навигации.

Он прислушивался некоторое время к певучей французской речи, которую иногда заглушал гортанный голландский говор. Потом повернулся, уловив английские слова.

За столом сидело двое мужчин, одетых добротно и просто, так, как обычно одевались английские торговые моряки. Один из них, чуть постарше, рыжий веснушчатый малый, рослый и широкоплечий, неторопливо беседовал с молодым белокурым парнем, который с аппетитом поглощал солидный кусок мяса, запивая его элем.

Блад решил обратиться к рыжему.

– Добрый день, сэр! – поздоровался он, коснувшись рукой своей шляпы. – Полагаю, я имею честь обращаться к шкиперу «Рози-Энн», что стоит у четвертого причала?

Рыжий посмотрел на него, усмехнувшись, а потом указал на своего товарища.

– Вот шкипер. А я его помощник.

Блад не смог скрыть своего удивления. Редко когда встретишь столь юного командира корабля. Судя по выражению лиц обоих англичан, он был далеко не первым, кто совершал такую ошибку. Блад попытался сгладить возникшую неловкую паузу.

– Мистер...

– Питт, к вашим услугам, – ответил белокурый парень, на мгновение перестав жевать. – Я – шкипер «Рози-Энн». У вас ко мне какое-то дело?

Блад кивнул и уселся напротив, не дожидаясь приглашения. Он коротко изложил свою просьбу.

Англичане выслушали его со скучными лицами.

– Боюсь, мы будем вынуждены отказаться от вашего предложения, сэр, – ответил Питт. – Во-первых, мой корабль не идет в Дублин. Во-вторых, у нас нет места для еще одного пассажира.

– Позвольте не согласиться со вторым пунктом, – перебил его Блад. – Не думаю, что я займу так много места.

Он улыбнулся.

– А в-третьих, сэр, – продолжал молодой человек прежним ровным тоном, – Даже если бы мы согласились пойти в Дублин, я сомневаюсь, что в это время года нам удастся туда попасть. Мы и так запоздали, и не хотелось бы угодить в зимний шторм в Ирландском море.

– Даже если пассажир готов щедро заплатить? – поинтересовался Блад.

Рыжий помощник и шкипер переглянулись.

– Насколько щедро, сэр? – спросил старший, сузив холодные голубые глаза.

Блад назвал сумму.

Англичане снова переглянулись.

– Мы снимаемся с якоря завтра, с утренним отливом, – сказал Питт, воткнув вилку в мясо. – Опоздавших ждать не будем.

– Я приду вовремя, – заверил его Блад. – И это... – он отсчитал половину суммы, положив ее на стол перед ними, – пусть послужит гарантией.

Рыжий забрал деньги, усмехнувшись снова.

– Приятно видеть деловой подход, – сказал он хрипло. Его белокурый спутник молча улыбнулся.

– До встречи на корабле! – сказал Блад и направился к выходу.

Питт и помощник посмотрели ему вослед. Потом уставились друг на друга.

– Папист, – сказал рыжий пренебрежительно.

– Ирландец, – добавил Питт.

– Наши гугеноты будут недовольны, – произнес помощник.

– Нашим гугенотам придется помолчать, раз они не могут заплатить так, как этот папист, – буркнул Питт, а потом снова принялся за еду.

* * *

Блад вошел в конюшню и отыскал своего коня.

– Пойдем, дружище, знаю, что тебе хочется остаться здесь подольше, но нам надо добраться еще до одного места.

Жеребец судорожно уткнулся в сено, пытаясь сделать вид, что очень занят. Но Блад оторвал его от кормушки и вывел на улицу.
Ветер налетел на них, взметнув плащ и взъерошив гриву коня.

Блад посмотрел на небо, по которому ползли свинцовые тучи.

– Это будет чертовски веселое плавание, друг, – сказал он своему коню, а потом вскочил в седло, – которое, увы, ты со мной не разделишь.

Конь, смирившись со своей судьбой, уныло дожевал то сено, которое успел выдернуть из кормушки. Потом, повинуясь своему всаднику, направился в сторону города.

Цок-цок-цок-шлеп.

Когда Блад остановил коня возле дома, на котором висела вывеска: «Тихая гавань», на улице уже стемнело. Трактир находился на отшибе от остальных подобных заведений, так что вполне соответствовал своему названию.

«Наверняка, всё зря, – подумал Блад, спешиваясь возле ворот. – Надо было ехать в Кале. Сэкономил бы кучу денег. Не говоря уж о времени в пути».

Он посмотрел на ворота. И осознал, что весь дрожит. Решил, что это от холода. Правой руки он не чувствовал еще с момента выезда из порта.

Кое-как уняв дрожь, постучал по массивным дубовым створкам.

Открыли ему не сразу.

Блад убеждал себя до последнего, что за то время, которое он отсутствовал, здесь всё переменилось. Но, кажется, ошибался. По крайней мере, трактирщик, открывший ему дверь, выглядел точно так же, как и два года назад. Разве что потолстел немного.
Увидев стоявшего на пороге гостя, он вскрикнул и шарахнулся назад, едва не выронив лампу, которую держал в руке.

– Привет, дружище Оливье! – Блад одарил его волчьей улыбкой. – Не ждал? Могу себе представить. Может, пока ты переводишь дух от радости, все-таки впустишь меня в дом? Уж больно погода мерзкая. Не бойся, я один.

– М-месье Блад?! – проблеял толстяк, наконец, продолжая пятиться. – К-конечно, я рад вас видеть... н-но...

– Я тронут, Оливье, – Блад вошел внутрь, не дожидаясь приглашения, и огляделся по сторонам. – Не думал, что меня так хорошо здесь помнят.

– Д-да... н-но... – трактирщик вытер пот со лба. – Мы думали, что вы умерли!

– Вот как? – Блад снял шляпу и поцокал языком, увидев безнадежно вымокший плюмаж. – Как видишь, не совсем. Возможно, я похож на утопленника... но если ты угостишь меня горячим ужином и позволишь обсушиться у камина, то увидишь, что месье Блад вполне себе живой. Уверен, этот факт многих огорчит. Но такой уж я вредный, часто не оправдываю надежд моих недоброжелателей!

Трактирщик заискивающе улыбнулся.

– К-конечно, месье, я распоряжусь насчет ужина...

Блад уловил нотку сомнения в его голосе.

– Не беспокойся, старина, я заплачу. Месье Блад теперь примерный посетитель.

– И надолго вы к нам? – осторожно осведомился Оливье, оправившись от первого изумления.

Блад улыбнулся, повесив плащ у камина.

– На одну ночь, дружище. Уверен, это самое радостное для тебя известие.

Улыбка трактирщика стала шире. И она была совершенно искренней.

2. Марго

2. Марго

– Скажи мне, друг Оливье, моя комната на втором этаже случайно не свободна? – спросил Блад у трактирщика. Он стоял у камина в большом зале, протянув озябшие руки к огню.

– Да, месье, сейчас в ней нет постояльцев, – ответил трактирщик, нервно глядя на лужу, образовавшуюся на полу в том месте, где стоял его гость.

– Тогда я буду ужинать там, если не возражаешь, – сказал Блад, забирая грязный плащ со стула. – Пусть твои слуги разведут камин пожарче и доставят туда мои вещи, они были приторочены к седлу. Надеюсь, ты еще не забыл, что я люблю на ужин?

Трактирщик помотал головой.

– Нет, не забыл, месье... вот только есть один вопрос...

Блад нахмурился, повернувшись к нему.

– Что еще, старый зануда?

Оливье набрал в грудь воздуху.

– Я по поводу оплаты, месье...

Блад сделал нетерпеливый жест рукой. По привычке, правой. Плечо сразу пронзила острая боль, вызвав у него еще большее раздражение.

– Я же сказал, что заплачу, Оливье. Или ты не доверяешь моим словам?

Трактирщик заволновался еще больше, услышав металлические нотки в голосе своего гостя. Ох, с этими иностранными наемниками всегда столько мороки! Грубые, вспыльчивые, вечно без гроша за душой, всегда готовые пустить в ход шпагу. Ведут себя так, как будто находятся в завоеванной стране. И распугивают всех мирных постояльцев. Этот, правда, еще не самый худший вариант. По крайней мере, умел себя вести, когда хотел. Но все равно, Оливье колебался, стоит ли потребовать с него возмещение ущерба, который потерпел его бедный трактир два года назад, когда вот этот милый господин со товарищи разнес здесь все к чертям во время драки, а потом скрылся в неизвестном направлении. Правда, удалось частично возместить затраты, присвоив себе некоторые вещи, оставшиеся в комнате этого парня. Именно поэтому трактирщик колебался еще сильнее. Вдруг месье Блад потребует их вернуть? Не дай бог, еще обвинит его, честного человека, в воровстве! А что ему оставалось делать, откуда брать деньги на ремонт? Тем более, ничего особо ценного у месье и не было...

Жадность победила страх.

– Я хотел напомнить вам о том, что вы так и не заплатили за эту комнату в прошлый раз... – вымолвил Оливье, слегка заикаясь.

– Ах, дьявол! – Блад поморщился, проведя по лбу ладонью. – Такие вещи ты никогда не забываешь, а?

Трактирщик втянул голову в плечи. Он был крупным мужчиной и обычно не робел даже перед самыми буйными постояльцами. Но этот господин был особым случаем, и месье Оливье предпочитал его не злить.

– Послушай, это можно уладить, – ответил ирландец, наконец.

Трактирщик выдохнул, не скрывая своего удивления. Он сказал – уладить?!

Блад тем временем продолжал:

– В конюшне стоит мой конь. Это хороший испанский жеребец. Уверен, когда он немного отдохнет, за него тебе дадут в два раза больше, чем сейчас. Полагаю, если ты возьмешь его вместе со сбруей, мы будем квиты.

Он посмотрел в глаза трактирщику.

– Такая компенсация тебя устроит?

– Д-да, конечно! – Оливье энергично кивнул, все еще не веря своим ушам.

– Тогда позаботься о моем ужине... и не докучай мне больше с проклятой оплатой, хорошо? – негромко ответил Блад, направляясь к лестнице, ведущей наверх.

– Да, месье! – трактирщик продолжал кивать, как заведенный. – Конечно, месье!

* * *

Когда Блад вошел в свою комнату, в которой останавливался несколько лет назад, там уже был мальчишка-слуга, возившийся с камином. Видимо, помещение пустовало давно, и здесь стоял могильный холод. Блад заметил свой мешок с вещами и забрызганную грязью седельную сумку, с притороченной к ней шпагой, которые лежали в углу. Отлично, отлично...
Ему хотелось побыстрее сбросить с себя промокшую грязную дорожную одежду и переодеться во что-нибудь сухое и теплое.
Господи, что за отвратительная погода на дворе!

Блад поежился, а потом приказал мальчишке убираться прочь.

– Я сам справлюсь, – добавил он, забрав у него кочергу. – Лучше зайди через полчасика и забери мои сапоги и одежду в чистку и на просушку. Если сможешь привести их в порядок до завтрашнего утра, получишь это.

И он показал ему монетку.

Глаза слуги сверкнули, и он кивнул, выбежав за дверь.

Блад знал, что занимается расточительством... но, черт побери, если все сложится удачно, завтра он покинет это место навсегда. Пусть эти люди поминают его добром.

Блад поворошил угли в камине, и комнату залил теплый красноватый свет от пляшущих язычков пламени. Потом, довольный полученным результатом, пододвинул кресло поближе. Развесил на нем промокший тяжелый плащ, скинул заскорузлую от грязи и воды куртку. Опять потревожил проклятое плечо. Некоторое время тихо шипел сквозь зубы, потирая его. Это нездоровье в последнее время бесило Блада. Он ненавидел подобное состояние и злился, что не мог от него избавиться.

«Такой пустяк, и столько последствий», – мрачно размышлял он, роясь в вещевом мешке в поисках сменной одежды.
Блад действительно не ожидал, что рана, от которой сейчас остался только небольшой рубец, будет настолько его беспокоить даже несколько месяцев спустя. Он не мог понять, в чем причина. Конечно, многострадальное плечо и раньше получало различные повреждения, так как Блад, будучи правшой, всегда встречал им возможные выпады противников. Но даже осколок картечи, засевший в нем после ужасного сражения при Палермо, когда проклятые французские дьяволы Дюкен и Вивонн умудрились сжечь почти весь голландско-испанский флот прямо в гавани, не беспокоил его так долго, как это последнее ранение. Напрашивался только один вывод, отнюдь не утешительный: все эти тычки, царапины и удары, накопившиеся за десять лет военной службы, решили дать о себе знать, намекая ему на то, что пора завязывать с авантюрами и осесть где-нибудь в Дублине, занявшись мирной врачебной практикой.

«И самому подлечиться, наконец», – думал он, проверяя, хорошо ли лежит повязка. Перед дорогой он решил подстраховаться и забинтовал плечо, это немного помогло, потому что без нее он бы полез на стенку от боли гораздо раньше.

В комнате уже стало тепло, но Блад никак не мог согреться. Он дрожал всем телом, ему казалось, что холод, поселившийся где-то внутри, никогда не исчезнет.

«Ничего, горячий ужин и бокал подогретого вина все исправят», – подумал он, набрасывая на плечи запасной плащ, извлеченный из сумки. Порывшись там еще немного, он задумчиво посмотрел на пузырек с лекарством, попавший ему под руку. Дивное средство, драгоценный лауданум . Одна капля микстуры избавила бы его от этой надоевшей боли в плече. А две подарили бы глубокий сон, о котором он уже успел забыть в последние дни. Прекрасное средство, так помогавшее ему во время лечения раненых...

Блад вздохнул, продолжая сжимать пузырек в руке.

Можно было бы назвать это зелье чудом божьим и панацеей, но он видел определенные эффекты, которые вызывали у него беспокойство. В частности, Блад заметил, что некоторые пациенты не могли отказаться от употребления сего средства даже после того, как выздоравливали, и надобность в нем отпадала. Несомненно, то была вина главной его составляющей – опиума, известного дурманящего средства. И этот же самый опиум, даруя избавление от боли и исцеление ран и лихорадки, населял разум человека странными, а иногда и жуткими видениями.

Блад сунул пузырек обратно в сумку. Ему доводилось употреблять лауданум самому, и он с грустью был вынужден признать, что относится как раз к тем немногим людям, которые получают кошмары в качестве побочного эффекта. Как-нибудь перебьется без этого. Бывало хуже.

В дверь постучали, и он, подумав, что это мальчишка вернулся за его грязной одеждой и сапогами, сказал, не оборачиваясь:

– Войди. Камзол и плащ лежат на стуле.

И вздрогнул, когда ему ответил мелодичный женский голос:

– Ваш ужин, месье Блад.

Он резко обернулся, поспешно запахивая рубашку, не обращая внимания на прострел в потревоженном плече, и уставился на рыжеволосую женщину, стоявшую в дверях с подносом.

«Значит, всё-таки не зря отмахал столько миль по размытой дороге...»

Блад сглотнул и попытался улыбнуться.

– Марго! Так ты до сих пор здесь!

– Мне сказали, что вы умерли, – ответила она серьезно. Потом, шагнув в комнату и поставив поднос на стол, добавила, и ее голос звучал странно, как будто она пыталась пошутить, но не смогла: – Мы с Мари даже вас оплакивали, месье. Свечку в церкви ставили. За упокой вашей души.

– Я тронут, – продолжал шутить он, но потом, заметив застывшее выражение ее лица, переспросил, немного ошеломленно: – Ты серьезно?!

Она молчала, устало глядя на него.

– Ох ты, господи... – пробормотал Блад растерянно, взъерошив волосы. – Я думал, что старик Оливье пошутил, когда сказал об этом.

– Ничего себе шуточки, месье! – холодно ответила Марго.

– Если я извинюсь, что-нибудь изменится? – негромко спросил Блад, продолжая кутаться в плащ.

– Сомневаюсь, месье, – ответила она, вздохнув. – Впрочем, вряд ли это стоит ваших извинений. Подумаешь, две девицы выплакали все глаза из-за какого-то беспечного господина, который исчез, никому ничего не сказав... и даже весточки не прислал... тоже мне печаль!

Она передернула плечами, направляясь к выходу.

– Надеюсь, вы хорошо развлекались, пока отсутствовали...

– О да! – Блад недобро улыбнулся. – Развлечений во Фландрии хватало. Балы с пушечным аккомпанементом каждую неделю, званые обеды в окопах с испанцами, с картечью на закуску. Как видишь, развлечений было сколько угодно!

– Ах, доблестный вы наш воин! – в тон ему ответила Марго, продолжая идти к двери. – Уверена, вы нынче в высоких чинах, так где же ваш маршальский жезл?

– Променял его на сумку врача, – сказал Блад с улыбкой. – От сумки больше пользы, на мой взгляд.

Она остановилась, приподняв бровь.

– Вы серьезно?

Блад рассмеялся и махнул рукой, указывая на стол.

– Марго, может, составишь мне компанию за ужином? Не хочется уезжать из Франции, зная, что ты на меня в обиде.

– Уезжать? – эхом откликнулась она.

– Да, Марго, – он теперь не улыбался. – Завтра я отплываю в Ирландию.

Она приоткрыла рот, пытаясь переварить это известие.

– Насовсем? – спросила Марго, наконец.

– Скорей всего, да, – кивнул он. – Так ты останешься?

– Месье Оливье будет ворчать, – сказала она, явно думая о чем-то другом. – Вы его знаете, он не любит, когда посетители отнимают наше с Мари время, не...

– Если он так переживает по этому поводу, пусть не беспокоится, я заплачу, – презрительно сказал Блад.

Марго кивнула, все еще погруженная в свои мысли, а потом пошла к столу.

– Так где же вас носило эти два года? – она принялась сервировать стол.

Блад задумчиво улыбнулся.

– О, Марго, это очень долгая история!..

3. Подарок из Фландрии

3. Подарок из Фландрии

– А ты изменился, – сказала Марго, сидя напротив него за столом.

Блад чуть улыбнулся, пригубив подогретое вино. У нее были чудесные веснушки на носу, которые, увы, она искусно скрывала под пудрой.

– Ты тоже, – ответил он. – Расцвела и похорошела...

Она фыркнула, махнув рукой.

– То есть, постарела и сморщилась?

– Это искренний комплимент! – сказал Блад. И это действительно было так. Он был приятно удивлен, обнаружив вместо немного угловатой рыжей девчушки, которую оставил здесь два года назад, молодую женщину с уверенным и даже жестким взглядом зеленых глаз.

– Я говорила не о внешности, – пояснила она, отщипнув кусочек курицы и кинув в рот.

– Ох! – он выжидающе смотрел на нее. – Тогда о чем же?

– Это трудно объяснить... – теперь она водила пальцем по столу. – Но раньше ты был... злее.
Блад рассмеялся.

– Неужели? Впрочем, наверное, ты права. Это хорошо или плохо?

– И ты выглядишь усталым, – продолжала она, не отвечая на его вопрос.

– Марго, милая, я провел в седле несколько дней, – заметил он, ухмыляясь.

Она бросила на Блада немного сердитый взгляд, видимо, задетая его иронией.

– Я говорю о другой усталости, Питер! – сказал она, тряхнув рыжими локонами. – У тебя глаза усталые. Что случилось? Почему ты решил уехать?

Блад перестал улыбаться и посмотрел в камин, на пляшущие язычки пламени.

– Наверное, остепенился, – сказал он, наконец. – Как-то надоело шататься по свету... воевать за чужие мелочные интересы... участвовать в войнах, которые не имеют ко мне никакого отношения.

– А! – она кивнула с преувеличенной почтительностью. – Могу понять... но зачем уезжать? Ты вполне мог бы осесть, скажем... здесь... и заняться своей медициной, раз уж война тебе поперек горла встала. Зачем тащиться в эту глушь...

– В Ирландию, – поправил он ее, и глаза его строго блеснули.

– Ладно, в Ирландию, – послушно кивнула Марго. – Ты же говорил, что там плохо.

– Я говорил?! – воскликнул Блад удивленно.

Она кивнула.

Блад вздохнул, нахмурившись.

– Какая уж есть, но это моя родина, Марго, – сказал он негромко. – Я хочу вернуться домой.

– И нет никакой надежды тебя отговорить? – спросила она грустно.

Блад покачал головой, и лицо его стало строгим.

Марго вздохнула, а потом, куснув губу, плавно перевела разговор на другую тему.

– Значит, ты всё это время пропадал во Фландрии? – спросила она, и ее глаза прищурились. – Полагаю, испанцы сполна расплатились за те два года, которые ты проторчал в их тюрьме?

– О, да... – он сухо рассмеялся. – Теперь мы квиты.

Блад подумал, что Марго, наверное, была права насчет того, что в нем что-то изменилось. В прошлый раз, когда он был здесь, его переполняла жажда мести. Ему хотелось вцепиться в глотку первому попавшемуся на пути испанцу... заставить этих тварей заплатить за все... за все... Да, раньше он был злым. Эта неутоленная ненависть толкнула его вступить в ряды французской армии и принять участие в войне с Испанией на территории Нидерландов. Странное было время, и дикая, непонятная война. Так сложилось, что Блад не питал особой симпатии к французам. Видимо, слишком много времени провел среди голландцев, сражаясь против них. Он поступил на службу к Людовику XIV, только чтобы свести счеты с испанцами...
В итоге получилось, что он все это время был сам по себе.

И если уж начинать мирную жизнь, то не в этой стране. Черт побери, он здесь почти пять лет, но так и не смог нормально освоить французский язык... что уж тут говорить о...

– Марго, солнышко, чуть не забыл! – сказал Блад, встав из-за стола. – Я же привез тебе подарок!

Она наблюдала за тем, как он роется в своих вещах, выуживая со дна мешка...

– Пресвятая Дева! – воскликнула Марго, прижав руку к груди. – Неужели это мне?!

Она восхищенно смотрела на великолепный воротник из брабантских кружев, который Блад протягивал ей, расправив на ладонях. Тончайшие льняные нити играли на свету, придавая вещи нежный золотисто-розоватый отблеск.

– Привез из Фландрии, – сказал он. – Думаю, как раз для тебя украшение!

Марго помотала головой, всё еще пребывая в потрясении.

– Н-нет, н-нет, я не могу это принять... Не могу! – она умоляюще посмотрела на него, и Блад заметил, что ее щеки порозовели. – Это же очень дорого... господи... ты посмотри, какой узор, какое плетение... это же кучу денег стоит! Такой подарок!.. Мне его даже носить не положено... ведь даже у знатных дам не всегда есть такое... а тут я...

Не обращая внимания на ее нервный лепет, Блад набросил воротник ей на плечи.

– Королева! – констатировал он, разглядывая ее. – Марго, я вез эту вещь из самой Фландрии, где добыл ее, рискуя жизнью и кошельком, тащил по этой ужасной зимней дороге, отбиваясь от жестоких врагов. И теперь что я слышу? От моего подарка отказываются?!

– Но я... – Марго настолько разволновалась, что, казалось, вот-вот расплачется.

– Никаких «но»! – строго ответил Блад, взявшись за воротник. – Даю слово, если тебе это не нужно, кину в огонь!

Марго побледнела.

– Ты этого не сделаешь… – неуверенно сказала она.

Вместо ответа Блад занес руку с воротником над очагом.

– Неужели?

– Нет! – она вырвала кружево из его рук и прижала к груди. Потом, заметив его торжествующую улыбку, покачала головой: – В одном ты не изменился.

– Да? – он приподнял бровь, задиристо глядя на нее.

– Ты такой же сумасшедший, как и раньше! – фыркнула она, поглаживая воротник.

Блад расхохотался, и Марго рассмеялась вместе с ним.

– Но я же не смогу это носить! – она попыталась еще раз оправдаться перед ним за смущение. – Такая дорогая вещь, Питер!

– Ну, тогда сможешь продать, если будет нужда, – чуть нахмурился Блад, явно задетый ее словами. – В любом случае это теперь твое.

Немного успокоившись, Марго пристально посмотрела на него.

– Похоже, ты разбогател там, в своей Фландрии, раз делаешь столь щедрые подарки.

Блад криво улыбнулся.

– Скажем так, в ближайшие месяцы от голода не умру.

– Ты бы мог дождаться весны и нормальной погоды, – продолжала она, многозначительно глядя ему в глаза. – И спокойно отплыть в свою Ирландию... например, в мае.

– Боюсь, моя милая, что к тому времени у меня не останется денег, чтобы оплатить такое путешествие... – ответил он откровенно. – Или опять ввяжусь в какую-нибудь авантюру. Здесь, в вашей милой Франции так много искушений! Лучше уж держаться от них подальше.

– Как будто в вашей Ирландии всегда спокойно! – не удержалась она от сарказма.

– Дома всегда лучше, – ответил Блад. – Особенно когда ты не был там почти десять лет...

– И дамы там лучше? – Марго сузила глаза, испытующе глядя на него.

– А вот это спорный вопрос! – ответил он, наклоняясь к ней.

Марго озорно улыбнулась.

– Неужели месье Блад проделал столь долгий путь из самой Фландрии, только чтобы это выяснить? – негромко поинтересовалась она, проведя рукой по его плечу.

Блад улыбнулся, не сводя с нее глаз.

– Если подобная мысль потешит твое самолюбие, то... ох! – он вскрикнул, потому что плечо снова пронзила острая боль.

Марго испуганно отпрянула от него, когда он на мгновение дернулся, побледнев.

– Прости... я не знала... Ты что, ранен? – пробормотала она растерянно.

Блад помотал головой, уже придя в себя и выпрямившись.

– Я не ранен. Точнее, уже все зажило. Дергаюсь по привычке. Извини, если напугал. Все в порядке...

Она недоверчиво смотрела на него.

– Ты врач, тебе виднее, конечно. Но, по-моему, тебе надо подлечиться и отлежаться, вместо того, чтобы...

– Когда доберусь до Дублина, все хвори как рукой снимет, уверен, – сказал Блад, повернувшись к ней спиной и снова принявшись рыться в сумке. – Как говорят, родные стены имеют целительную силу. Можешь считать, что это лечение, которое я себе прописал. Ходить по родной земле, дышать родным воздухом, разговаривать на родном языке...

Он достал пузырек с лауданумом и тяжело вздохнул. Не хотелось прибегать к этому средству, но и позволить, чтобы дурацкая хворь портила последний вечер с Марго... нет, к черту!

Блад быстро капнул лекарство в стакан с водой и залпом выпил, наблюдая за тем, как Марго любуется кружевным воротником, разглядывая причудливые узоры.

Она почувствовала его взгляд и обернулась. Качнула головой, и рыжие локоны скользнули по шее, отражая свет огня.

– Ну... если ты так твердо решил уехать... тогда... может, попрощаемся? – сказала она напряженно.

Блад молча потянул ее к себе, чувствуя прилив сил и бодрость от того, что боль начала отступать...

4. Тени прошлого

4. Тени прошлого

2 июня 1676 г.
о. Сицилия, гавань Палермо

– «Нуэстра Сеньора дель Пиляр» горит! – в отчаянии выкрикнул лейтенант Мартин ван Ноорт, указывая рукой на яркий факел, в который превратился флагман испанского флота. – Боже мой, откуда у них столько брандеров?!

Его слова заглушил громовой раскат, и они увидели, что огромный семидесятипушечный линейный корабль взлетел на воздух. Видимо, огонь добрался до крюйт-камеры. В ночное небо взмыли обломки, и стало светло как днем.

Палуба под их ногами отчетливо дрогнула, и Блад был вынужден закрыть глаза и отвернуться, чтобы уберечься от ослепительной вспышки.

– Мы слишком близко! – крикнул он, понимая, что вряд ли можно исправить эту ситуацию. Здесь, в этой тесной гавани, голландско-испанский флот оказался зажатым в ловушке, и то, что сейчас творилось на внешнем рейде, больше всего походило на бойню. Под покровом ночи дерзкие французы подошли к входу в гавань города Палермо и, встав на шпринг¹ , принялись бомбардировать испанские корабли, оказавшиеся у них как на ладони.

Другая часть вражеского флота просочилась в саму гавань и теперь превращала в обломки корабли голландцев.

Фрегат, на котором служили Блад и ван Ноорт, тридцатишестипушечный «Лейден», стоял в первых рядах и принял на себя самый страшный удар.

Да, они обрубили якорные канаты и открыли ответный огонь, но деться все равно было некуда. Выход из порта прочно перекрыли искалеченные и пылающие испанские корабли. А тех, кому все же удавалось прорваться, безжалостным огнем встречала эскадра Прельи.

Палубу снова тряхнуло, и Блад бросил отчаянный взгляд назад. Совсем недавно на квартердеке стоял капитан ван Эбкод, но теперь... теперь там зиял внушительных размеров пролом, из которого вырывались языки пламени.

Мартин отреагировал быстрее:

– Горим! Все на помпы, живо! – и принялся подгонять оцепеневших от ужаса матросов.

А с неба продолжали сыпаться тлеющие обломки испанского флагмана: куски парусины, обрывки такелажа и деревянная обшивка с рангоутом...

Блад ринулся следом, помогая лейтенанту ван Ноорту справиться с паникой в рядах команды. Однако огонь разгорелся очень быстро, и матросы отказывались идти его тушить.

– Еще брандеры! – взвизгнул один из плотников, указав багром на алое от всполохов море по правому борту.

Блад посмотрел туда, прищурив слезящиеся глаза – пороховая гарь была ужасно едкой, – и увидел три небольших судна, идущих прямо на них.

– Питер, – Мартин снова вырос перед ним, весь мокрый – его окатили водой во время тушения пожара, – большой, неуклюжий, со съехавшим набок обгорелым париком. – Капитан погиб... Согласно боевому расписанию...

– Знаю! – горько ответил Блад, вытирая вспотевший лоб. Согласно боевому расписанию командование кораблем переходило к нему. И лейтенант видел, что этот «звездный час», увы, не продлится долго. «Лейден» горел, в его бортах зияли многочисленные пробоины, и вряд ли удастся заставить канониров сделать еще один залп...

Блад открыл рот, чтобы отдать единственный приказ, какой оставался в такой ситуации. Попытаться выбросить корабль на берег, а потом покинуть его.

Но пушечный выстрел заставил его посмотреть вперед, туда, где вдоль узкого пролива двигались несколько кораблей. На мгновение порыв ветра развеял черные клубы пороховой завесы, и у Блада замерло сердце. Это был их флагман, «Конкордия», на борту которого находилось тело адмирала де Рюйтера, погибшего в недавнем сражении при Агосте.

Флаги на нем были приспущены, как полагалось во время траура, и спустя еще минуту он сделал новый залп... впрочем, залпом это назвать было нельзя – выстрелила только носовая пушка.

– Неужели они посмеют его обстрелять?! – вскричал Мартин в полном отчаянии, подбежав к фальшборту.

Но страх его, по счастью, не оправдался. Два французских корабля, до этого момента закрывавшие выход в открытое море, медленно расступились, прекратив огонь.

Блад увидел, как белые флаги с лилиями соскользнули вниз, приспущенные: французские капитаны отдавали должные почести покойному Великому Голландцу, который был достойным противником и пользовался уважением даже у своих врагов.

«Конкордия» вышла из гавани, которая к тому времени превратилась в пылающий ад² . Но французы тут же сомкнули строй перед другими двумя кораблями, которые пытались прорваться следом за флагманом. И открыли шквальный огонь...

– Команде приготовиться покинуть корабль! – загремел Блад, заставив себя вернуться к действительности.

У «Лейдена» к тому моменту уже горели паруса и мачты.

Фрегат опасно кренился на правый борт, который пострадал во время обстрела. Неизвестно было, что случится раньше: его затопление или взрыв пороха в крюйт-камере.

Днище противно заскрежетало по песку и прибрежным камням. А потом «Лейден» начал заваливаться набок.

Крики перепуганных людей смешались с грохотом пушек, которые, перегревшись, начали стрелять сами, усиливая панику и хаос.

– Питер, прыгай! – закричал Мартин ему прямо в ухо. – Тут уже ничего не поделаешь!

Блад подбежал, точнее, скатился кубарем к борту, намереваясь прыгнуть в темную воду – до берега было всего ничего...

И замер, увидев, что в результате мощного обстрела порт и все постройки в нем – сараи и пакгаузы, – всё пылает. Даже если им удастся выбраться на сушу, они в буквальном смысле слова попадут из огня да в полымя.

– Они за это заплатят, Мартин, клянусь богом! – в бессильной ярости выкрикнул Блад, перекинув ногу через планшир, – Честное слово, я ...

Договорить он не успел, ибо что-то тяжелое больно ударило его в плечо, заставив потерять равновесие и упасть в воду... и пока он летел, то видел, что «Лейден» исчез, а вместо него распустился огромный алый шар, который всё ширился и рос...

– Мартин! – позвал он, а потом, захлебнувшись соленой водой, камнем пошел на дно...

* * *

Начало января, 1685 г.
Франция, г. Нант, трактир «Тихая гавань»

Марго сидела на кровати, глядя на спящего мужчину. Обычно она старалась не задерживаться у клиентов слишком долго и уходила до того, как они проснутся. Но не сегодня. Она вздохнула, рассеянно прибирая длинные рыжие волосы. Мужчина спал беспокойно, вздрагивал и что-то бормотал на непонятном ей языке. Иногда он начинал говорить громче, отдавая кому-то приказы. Что бы он ни говорил, сейчас, когда сон избавил его от повседневной маски, она видела, что ему нездоровится, причем, сильно.

Марго вздохнула снова и бросила взгляд в окно. Там было темно – зимние ночи долгие, – но она знала, что рассвет близок.
Блад попросил ее разбудить его пораньше. Говорил, что это очень важно, потому что корабль не станет его ждать. Да-да, она знает. Он возвращается домой, в свою Ирландию, вечно скрытую за туманами Ла-Манша. Уезжает навсегда. Так он сказал.
Говорил, что должен был остаться на том корабле на ночь, как положено, но решил проверить, как у нее дела...

Марго кусала губы.

Блад позвал кого-то, и она наклонилась к нему, пытаясь понять, что ему снится. Он был мокрым от пота, черные вьющиеся волосы прилипли ко лбу.

Марго покачала головой. Он же болен, совсем болен, какое еще путешествие по зимнему Бискаю?!

А если разбудить его часом позже? Обмана ведь не будет?

Она подперла рукой подбородок, борясь с сильнейшим искушением.

Ну и что, если тот корабль уйдет? Весной придут другие, и погода наладится, да и он подлечится, уж она-то об этом позаботится...

– Мартин! – вскрикнул Блад, метнувшись в постели.

Марго закрыла лицо руками.

Всего полчаса позволить побыть в том кошмаре, который сейчас ему снился... Лишних полчаса...

Блад вскрикнул снова, и она не выдержала, схватила его за руку и окликнула:

– Лейтенант... Месье Блад! Питер! Просыпайся же!

Он подлетел на кровати, с диким взором, всё еще во власти кошмара, и вцепился в ее руку так сильно, что она охнула от боли.

– Это всего лишь сон, – сказала она, пытаясь вернуть его к действительности.

Блад смотрел на нее, явно не узнавая, как на чужую. Марго стало на мгновение не по себе от его застывшего взгляда. И она повторила снова:

– Это всего лишь сон, Питер!

– Да... просто сон... – он схватился за голову, тяжело дыша.

Потом, взяв себя в руки, оглянулся на окно.

– Который час?

И, чертыхнувшись, принялся одеваться, несмотря на то, что его шатало из стороны в сторону.

– Что за зелье ты выпил прошлым вечером? – спросила она, помогая ему найти вещи.

Блад замер, моргая, а потом проворно натянул сапоги.

– Я так плохо себя вел? – его голос был хриплым.

– Ужасно, – кивнула она, чуть улыбнувшись.

– Я больше не буду, – самым серьезным тоном ответил он, застегивая камзол.

– Боюсь, что да, – грустно сказала она.

Он быстро пригладил растрепанные волосы, решив, что остальной марафет наводить смысла не имеет – всё равно придется бежать, как угорелому, в порт.

Потом, почувствовав ее напряжение, повернулся и провел рукой по ее щеке.

– Я напишу тебе письмо, как только доберусь, – сказал Блад с улыбкой.

– Ты же знаешь, что я не умею читать! – ответила она, сморщившись.

Он развел руками, виновато улыбнувшись.

– Ты же совсем болен! – Марго все-таки попыталась воззвать к его здравому смыслу. – И на море шторм.

– Я еще больше разболеюсь, если останусь здесь, – ответил он, открывая дверь.

– Я тебя провожу! – вскрикнула Марго, поспешив следом.

– Тогда побежали! – ответил он, подав ей руку. – Времени почти не осталось!

И они понеслись по темным улочкам города Нант в сторону реки, над которой, в клубах тумана, занималась утренняя заря...

5. Отплытие

5. Отплытие

Они бежали, как угорелые, под начавшимся дождем, перепрыгивая через наиболее глубокие лужи. Через самую непроходимую грязь Блад перетаскивал Марго на руках. Второпях она позабыла надеть теплый плащ, а шерстяная шаль, наброшенная на плечи, быстро намокла. Хотя Марго пыталась соорудить на голове подобие прически, ветер растрепал волосы, и теперь они упали на плечи густым покрывалом цвета опавшей осенней листвы.

Наконец, совсем запыхавшиеся, они влетели в порт и с облегчением увидели, что шхуна всё еще стоит на якоре, покачиваясь на волнах разлившейся от дождей Луары.

Когда Блад остановился возле трапа, поправляя тяжелый мешок с вещами, сверху которого болталась верная шпага, Марго, вконец обессилевшая, навалилась на него, хватая ртом воздух.

Блада, в отличие от его спутницы, эта пробежка взбодрила. Он всё еще чувствовал сонное оцепенение и легкое головокружение – последствие употребления лауданума, – но голова постепенно прояснялась. Правда, избавление от сонливости имело еще один неприятный эффект: плечо снова горело огнем. Но он постарался не обращать на это внимания.

– Ну... теперь мне действительно пора, – сказал Блад, тяжело дыша. И взял Марго за руки, отметив про себя, что они похожи на ледышки. – Пожелай мне удачи!

Он склонился, поцеловав ее пальцы, согревая их своим дыханием. И постарался отогнать противное чувство, таившееся где-то в груди.
Опять он наломал дров. И снова убегает, не набравшись храбрости повернуться к своим страхам лицом. Ох, если бы он знал, что Марго считает его мертвым, то не возвращался бы сюда. Так было бы спокойнее для них обоих. А теперь... он не знал, что делать и как себя вести...

Блад посмотрел на Марго, на ее мокрое от дождя лицо. От дождя ли? Он вгляделся пристальнее. Она заметила его взгляд и моргнула, сморщив нос.

– Но ты всё равно напиши письмо, слышишь, – сказала Марго, провожая его к трапу. – Я уж найду того, кто мне прочитает...

– Конечно! – ответил Блад без колебаний, хотя они оба прекрасно знали, что никаких писем не будет. Зачем тревожить друг друга без смысла и цели?

Краем глаза Блад заметил высокую фигуру шкипера, который стоял на шканцах, мрачно наблюдая за пассажиром. И попятился, отпустив ее руки. Подавил безумное желание снова схватить ее и потащить за собой. Ни к чему это. Ни ей, ни ему. Да и что он может ей предложить, черт побери? Да, он возвращается домой, хочет начать мирную жизнь... но на самом деле, Блад имел смутное представление о том, что ждет его по ту сторону Ла-Манша. Он привык к риску, но не имел никакого права втягивать в это Марго. Ей и так досталось немало. Здесь, по крайней мере, у нее был кров над головой...

– Сэр, мы отплываем, – резкий голос, говоривший по-английски, прервал его размышления.

Блад встрепенулся и ступил на трап.

Марго стояла, дрожа от холода. Огненно-рыжие волосы повисли мокрыми прядями, поразительно яркие посреди этого серого унылого утра.

Блад дернул шнурки своего плаща и накинул ей на плечи. Он был ей велик, причем сильно, поскольку роста она была небольшого. Полы касались грязной земли.

– Возвращайся назад, не мерзни, – сказал он негромко. Но Марго упрямо мотнула головой и улыбнулась посиневшими губами.

– Нет, я уж вас провожу, как положено, месье Блад. У меня даже платочек есть с собой.

Она показала его, посмеиваясь. Но в глазах её не было веселья.

– Ах, не глупи... – начал Блад, мотнув головой. Настроение стремительно портилось, по мере того как лауданум заканчивал свое действие.

– Сэр! – снова оклик со шхуны.

– Прощай! – отрывисто сказал Блад и взбежал по трапу, не оборачиваясь. Он оглянулся только тогда, когда были отданы швартовы, и стремительное течение отнесло корабль на несколько десятков футов от берега.

Марго стояла на причале, держа платок над головой, как флаг. Ее фигурка с рыжим пятном волос постепенно уменьшалась, по мере того как «Рози-Энн» отдалялась от берега, и вскоре Блад едва мог разглядеть ее сквозь пелену дождя. А потом рыжий огонек погас – наверное, она набросила на голову капюшон...

* * *

Отлив уже начался, и Блад слышал рев воды, разбивающейся о борта шхуны.

Шкипер и его помощник отдавали отрывистые команды матросам, которые сноровисто бегали по палубе и вантам, работая со шкотами и брасами.

Блад наблюдал за ними некоторое время, осознав, что чертовски давно не был на кораблях и успел позабыть, что это такое: пение ветра в снастях и ощущение постоянно уходящей из-под ног палубы.

Над рекой стоял туман, густой, как молоко, дождь не унимался, и из-за этого всё казалось немного призрачным, размытым. Голос шкипера, властный и четкий, и вторящий ему хрипловатый бас помощника звучали, как своеобразная литания. Блад осознал, что невольно присоединился к этому хору, мысленно повторяя команды, которые отдавались матросам. Господи, как ему, оказывается, не хватало всего этого!

Хотя «Рози-Энн» была торговым судном, его приятно поразил царивший здесь порядок. Пятнадцать матросов работали слажено, как один, и все делалось быстро, без суеты.

Не успел якорь занять свое место на кат-балке, как над головой уже хлопали паруса – поразительная четкость, которую даже на военных кораблях доводилось видеть нечасто.

«Рози-Энн» пустилась вниз по реке, по направлению к устью.

Блад оглянулся на шкипера, который стоял возле штурвала, что-то говоря рулевому. И решил спуститься вниз, чтобы не мешаться под ногами команды. Было немного странно ощущать себя пассажиром.

Шкипер, видимо, читал его мысли, потому что возле Блада возник юнга, готовый проводить гостя на отведенное ему место.

* * *

Очутившись внизу, Блад, быстро оглядевшись, сделал неприятное открытие. Похоже, он на этом корабле единственный пассажир. Тогда как понимать то, что шкипер и его хитроглазый помощник говорили ему в портовой таверне? Он шел за юнгой, который указал ему на небольшой закуток в трюме, с перегородкой из парусины, размером едва превышающий собачью конуру.

– Вот ваше место, сэр, – сказал паренек с сильнейшим сомерсетширским акцентом. Он поклонился и хотел уйти, но Блад остановил его вопросом:

– Ваш шкипер так распорядился? Мне казалось, что раз я единственный пассажир на этом судне, он мог бы выделить мне более удобное помещение.

Юнга посмотрел на него мрачно, не стараясь скрыть свою неприязнь.

– Да, это приказ мистера Питта. И не в моем положении его обсуждать.

Блад пожал плечами, решив, что сам поговорит со шкипером, как только представится возможность. В конце концов, учитывая сумму, которую он заплатил, он имеет право занять небольшую каюту.
А пока что можно и потерпеть немного.

Он скинул с онемевшего плеча тяжелый мешок, прислонил шпагу к переборке, расстелил плащ на палубе и уселся поудобнее, прислушиваясь к доносящимся сверху звукам. Корабль плавно покачивался, рангоут поскрипывал, лотовый мерно выкрикивал глубину... Плечо то и дело сжимала колющая мерзкая боль... и лауданум, воспользовавшись этим мгновением покоя, снова одолел Блада. Он не заметил, как прикорнул, опустив голову на грудь...

---

¹ Шпринг (нидерл. spring) — трос, заведенный в скобу станового якоря или взятый за якорь-цепь, другим концом проведенный на корму, для удержания корабля (судна) в заданном положении.

² Этот случай действительно имел место, хоть и немного позже. Эскадра Дюкена, встретив «Конкордию», отвозившую на родину останки Рюйтера, пропустила ее и дала салют в честь покойного адмирала.

Далее: Главы 6-10

@темы: Рафаэль Сабатини, Фанфики

---

Поцелуй Шарпа

[Sekaya]

Если было, то извиняюсь.
Но, ведь красота же, как тут удержаться

Название: Поцелуй Шарпа
Автор: Gwen, Наталья Малышева
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и дама сердца (кто узнает, прошу подсказать имя)
Категория: Гет, амур, амур, амур
Жанр: Портретная графика
Рейтинг: +14
Примечание: А, почему собственно нельзя детям? Пусть учатся прекрасному
Размер: 767х536, 554КБ

@темы: Гет, Фанарт, Бернард Корнуэлл

---

Армейская мудрость от Ричарда Шарпа. Ч.2

[Sekaya]

Продолжаем строевую подготовку под началом полковника Шарпа

Название: Армейская мудрость от Ричарда Шарпа
Автор:  Sekaya
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и все, все, все...
Категория: юмор
Жанр: капсы и армейские остроты, стихи, поговорки, полное издевательство над армейской муштрой
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое армейское словцо
Размер: кажется 720х450, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 2 шт

Подъём!

@темы: Фанарт, Бернард Корнуэлл

---

С ФБ, цикл про девицу Арабеллу

[Stella Lontana]

Во втором тексте присутствует рейтинг за жестокое обращение с животными

Название: Из чего только сделаны девочки?
Автор: fandom Library of Adventures 2014
Канон: Ж.Верн «Дети капитана Гранта»
Размер: мини, 2310 слов
Персонажи: майор лейтенант Мак-Наббс, будущая Арабелла Паганель, некоторые ОМП
Категория: джен
Жанр: эпос, пафос, семейные тайны и немного юмора
Рейтинг: G
Краткое содержание: однажды один молодой лейтенант вернулся домой после длительного отсутствия. По анонимной заявке про джен и Мак-Наббса
Предупреждения: альтернативная детская психология, несколько альтернативная хронология, несколько альтернативная по отношению к канону степень родства между персонажами
Примечания: во избежание недоразумений, главным действующим лицам одной примерно пять, другому — примерно двадцать пять лет

Всякие малоинтересные исторические подробности

* Битва при Катр-Бра — сражение между англо-голландской армией под командованием Веллингтона и французскими войсками маршала Нея 16 июня 1815 года у местечка Катр-Бра (ныне Бельгия), в ходе Ста дней Наполеона. Одно из ключевых сражений, предшествовавших Ватерлоо, и, как пишут, час наивысшей славы того самого 42-го шотландского полка (он же Black Watch, Черная стража), в котором, по словам Жюля Верна, служил майор Мак-Наббс. В критической, почти безнадежной ситуации, понеся огромные потери, полк не был разбит, смог выстоять, сохранить и до последнего удерживать занимаемую позицию. Правда, наши герои тогда только-только родились.
А после Ватерлоо для сорок вторых наступило сорокалетие мира, и только в 1850-е годы — Крымская война и восстание сипаев в Индии.
* Дело происходит примерно в 1839 или 1840 году. Предшествующие английские короли — Вильгельм IV, Георг IV и Георг III.
* Путешествие на «Дункане» — 1864 год.

— А-а-а-а! — звенел под древними сводами замка раскатистый детский крик.

В просторной сумрачной зале их было трое. Два молодых человека, оба одетые в парадную лейтенантскую форму 42-го шотландского полка, в недоумении замерли у дверей. Круглолицый ребенок в светлом платьице с рюшами вольготно устроился на высоком хозяйском кресле во главе обеденного стола и самозабвенно вопил во всю мощь своих маленьких легких. Младший из вошедших, невысокий подвижный юноша с очень живыми, располагающими чертами лица, казалось, с трудом сдерживал смех, боясь обидеть товарища. Судя по выражению лица старшего, у него отчаянно болели зубы.

Положение спас торопливо вбежавший в залу запыхавшийся встревоженный дворецкий.

— Кимвелл, — тоном старшего из военных можно было замораживать воду и остужать брют. — Что — это — такое?

— Так в-ваша сестрица, м-милорд, — пробормотал совершенно растерявшийся малый, — если в-вы только позволите…

— Моя сестра?

Приятель его издал тихий сдавленный звук и торопливо зажал себе рот ладонью. Детский визг, достигнув запредельно высокой ноты, вдруг сорвался на хрип и умолк. Повисшая в столовой тишина была зловещей.

— Именно так, милорд, — окончательно упавшим голосом отчитался дворецкий. — Первая дочь старого лэрда вашего батюшки и леди Ирены. Невинное созда-а-а…

Звук удара, звон и хруст едва не заставили его подпрыгнуть. «Невинное создание», потерявшее возможность издавать шум другим способом, расплылось в недоброй усмешке и с силой бросило об пол сахарницу. Крошащиеся осколки рафинада с тихим шорохом раскатились по полу. Дворецкий содрогнулся.

— Кимвелл, — болезненно скривившись, потребовал молодой хозяин дома, демонстративно не глядя на источник безобразия. — Уберите это отсюда. Мы собирались позавтракать.

— Сахар, милорд? — боязливо переспросил дворецкий.

— Ребенка, Кимвелл.

Несчастный слуга втянул голову в плечи.

— Не могу, милорд, — едва слышно пролепетал он.

Молодой хозяин впервые за все время разговора устремил взгляд прямо на него. Дворецкий медленно начал зеленеть.

— Отчего же?

— Никак не могу, милорд, не просите, — отчаяние, казалось, придало несчастному смелости. — Дряхлая Долли, нянька, — единственная, кто ладит с моей молодой госпожой, кроме старого лэрда. Так она, дура старая… простите, милорд… вчера с лестницы навернулась, лежит. А больше к ее светлости никто подойти не решится, вы хоть денег сулите, милорд, хоть грозите каменным мешком. Старого лэрда прогневить боятся.

По лицу молодого офицера скользнула тень, вполне способная уверить более внимательного наблюдателя, что не того и не столько они боялись; но ни одного больше признака бури не прорвалось вовне.

— А сюда, — спокойно уточнил он, — барышня сама залезла?

Дворецкий, очевидно, все-таки почувствовавший угрозу, отступил на шаг и поспешно закивал.

— Проголодалась, видать, — упавшим голосом подтвердил он.

Молодой господин обвел взглядом стол, кучки сахара на полу, остаток сливок на щербатом блюдце — все это едва ли могло накормить и мышонка — и со вздохом обернулся к другу.

— Я вынужден извиниться, Муир…

— Да полно, Мак-Наббс! — младший юноша, похоже, куда проще относился к жизни и всем ее неприятностям. — Потоп или адское пламя даже арендаторов освобождают от уплаты налога. Обстоятельства против нас — ну так устроим пикник на траве!

— Это замок Мак-Наббсов, — с мрачной тоской сказал старший. — Здесь не бывает ни потопов, ни адского пламени, по крайней мере, вне расписания. Кимвелл, вы слышали? У вас девять минут, чтобы приготовить корзину для пикника. А потом уберите отсюда это. Как угодно, но уберите.

Слуга поспешно ретировался. Молодой хозяин обвел столовую тяжелым взглядом полководца, проигравшего решающее сражение. Девочка с независимым видом намазывала сливки на скатерть. Посерьезневший Муир осторожно приблизился к приятелю, встав за его плечом.

— Главное — не дать им одержать над собой верх, — сочувственным тоном проговорил он. Впрочем, друг друга они знали слишком хорошо, чтобы доверять тону.

— Вам это все кажется забавным? — горько спросил Мак-Наббс, не оборачиваясь.

— Нет, разумеется, — обиделся Муир, — я хотел всего лишь...

— Видели ли вы когда-нибудь что-либо подобное?

— Видел, — убежденно сказал молодой лейтенант и ободряюще положил руку на плечо друга. — У меня пятеро младших братьев.

Мак-Наббс содрогнулся.

— Матушка в подобных случаях говорила мне, что им попросту не хватает моего внимания. Никогда не мог этого понять, но, может быть… может, вам сейчас попробовать с нею поговорить?

— С кем? С вот этим вот… существом?

«Существо» с размаху опустило чайное блюдце на стол, радостно взвизгнуло, вторя его звону, и завозилось, жизнерадостно лопоча что-то себе под нос.

Черная тень нависла над нею, закрыв дневной свет. Девочка подняла голову и невольно съежилась, натолкнувшись на пристальный взгляд старшего брата. Смотреть сверху вниз было неловко, снизу вверх и того хуже, но молчаливый поединок взглядов продолжался, уступать не желал никто. Постепенно девочка расправила согнутые плечи, распрямила спину, подняла подбородок, чтоб казаться выше, и подкрепила безмолвный вызов возмущенным и яростным криком. Брат поморщился и невольно нарушил правила игры, поступив так, как повел бы себя со строптивым котенком или щенком: сгреб за ворот белого платья, словно за шкурку на загривке, одной рукой поднял девочку на уровень своих глаз и слегка встряхнул. Крик оборвался мгновенно, обернувшись столь потрясенным молчанием, что оно, казалось, повисло в воздухе как камень.

— Лейтенант Мак-Наббс, 42-й королевский горный пехотный полк, — по всей форме отрапортовал старший.

Сестра посмотрела на него полными укора глазами.

— Как вас зовут? — вздохнул мужчина. — Какое-то имя у вас должно быть.

Девочка дернулась, закачавшись в его руке, сделала движение, которое с равным успехом могло бы сойти за очень неуклюжий реверанс в воздухе или за вполне достойную попытку достать противника ударом ноги, и выдохнула сквозь зубы:

— Белл.

— Что?

— Белл! — выкрикнула она и снова рванулась, едва не заставив обидчика разжать хватку.

Он дернулся, на лету перекинул свою ношу в другую руку и осторожно усадил на край стола. Подумал и сам опустился на одно колено, так, чтобы они снова оказались лицом к лицу.

Девочка набрала было воздуха в грудь, сердито одернула оборки юбки, но кричать передумала.

— Я рад знакомству, — серьезно сказал мужчина, глядя ей прямо в глаза. — Вот только «Белл», как бы ни подходило это слово к вашему голоску, — это собачья кличка, а не имя барышни из хорошего дома. Как вас зовут, мисс?

— Арабелла Ирена Эулалия Мак-Наббс, — надув губы, сердито ответила девочка и попыталась ухватиться за белые шнуры, украшавшие алый мундир. — И я никому не позволю обращаться со мной подобным образом.

Брат перехватил ее ладонь на полпути к шнурам, превратив акт захвата в некое подобие примирительного рукопожатия. Они все еще держались за руки, когда воротился дворецкий, и кувшин, выскользнувший из его рук, дополнил узор из сахара и сливок темным пятном разлившегося вина.

— Вы сегодня удивительно неуклюжи, Кимвелл…

— Мой бог, — прошептал несчастный, уже не замечая, что позволяет себе перебить хозяина, — вы совершенно ее не боитесь?

— Да, — с вызовом подхватила, обернувшись к нему, юная мисс, — отчего он совершенно меня не боится?

— Оттого, что видал в жизни вещи и пострашнее, — совершенно серьезно ответил брат, поднимаясь на ноги и снова подхватывая свою собеседницу, словно кутенка, на этот раз ладонью поперек живота. Она было дернулась, фыркнула и вдруг рассмеялась, болтая в воздухе руками и ногами.

— Кимвелл, у вас последний шанс подать вино и завтрак, и я надеюсь, что прислуживать на пикнике будете не вы. Муир, вас ведь не смутит общество дамы?

— Я сочту за честь компанию мадмуазель, — молодой лейтенант поклонился, гася то и дело вспыхивающие на дне его глаз лукавые искорки.

Дворецкий вздохнул и направился на кухню за новым кувшином.

***

Солнце дробилось в водах ручья, бросая на скатерть солнечные зайчики. С дерева упал длинный лист и застрял в волосах Арабеллы орлиным пером.

— Допустим, вот это, — Кормак Муир указал на заботливо вылепленный Арабеллой песчаный холмик, — селение Катр-Бра. Одна мельница, две развалюхи и пересечение очень важных дорог. А вот здесь, в полях, дорогая мисс, стебли пшеницы доходили до ушей лошадям и до подбородка самому рослому из пехотинцев.

Молодой офицер засучил рукава рубашки, увлеченно включившись в процесс лепки куличиков. Его приятель, внимательно наблюдавший за игрой, хмыкнул, перекинул сухую травинку из одного угла рта в другой, но ничего не сказал.

— А вот здесь, — несколько хлопков ладоней подняли песок в пологую гряду, — именно здесь, стояли наши шеренги. Французов было много больше, дорогая мисс, они текли словно море, но это не смутило Роберта Мак-Кара, когда он повел сорок второй полк в атаку. Мы отбросили лягушатников мушкетным огнем и рванулись вперед, и ничто и никто не могли бы нас удержать, но только вот тут, а вы помните, мисс, как высока была пшеница, притаилась их кавалерия.

Девочка замерла, глядя на него распахнутыми глазами, с легкостью позабывшая про свои куличи.

— Уланы Пире ударили в центр, всей массой, — веско добавил Мак-Наббс, отбросив свою травинку.

— Верно, — подхватил Муир, — и тем страшней это было, что до последнего мига никто не подозревал об их приближении. Полковник Мак-Кар пал первым, пронзенный пикой…

Девочка тихо охнула.

— Погибли почти все офицеры.

— Но никто не дрогнул, дорогая мисс, ни один и не подумал отступить. Черная Стража сомкнула ряды, сумела достроить каре, и тех конников, что оказались внутри него, уже никогда не дождались их французские жены. Но те, что остались снаружи, продолжали накатывать с пиками наперевес, раз за разом, словно морские волны. И раз за разом они отступали, словно волны, разбившиеся о шотландские скалы. Золотая пшеница стала красной от крови, и кровь же плескалась под ногами, превращая землю в жидкую грязь.
И только к вечеру, когда лягушатники выдохлись и обессилели, герцог Пиктон соединил остатки сорок второго и сорок четвертого пехотных и велел отступить…

— Перейти.

— Перейти и встать на Намюрской дороге. А еще через день, маленькая мисс, был Ватерлоо, и если б не души шотландцев, навеки оставшихся у Катр-Бра, не выиграть бы Веллингтону этой битвы. Терпеть не могу французов, — неожиданно закончил Муир, грязной рукой отирая пот со лба, сразу становясь похожим не на аристократа на завтраке, а на одного из тех, непобедимых, навеки оставшихся у Катр-Бра.

Девочка закрыла рот.

— Вас обоих там не было, — с безжалостной проницательностью сказала она наконец. Старший брат ее усмехнулся.

— Отчего такая убежденность? — попытался было протестовать прекраснодушный еще лейтенант Муир.

— Точно не было, — все так же безжалостно закивала сама себе Арабелла. — Потому что отец любит говорить, что есть неудачники, которым довелось служить в те времена, когда уже третье десятилетие нет ни одной завалящей войны, и самые яркие сражения — смена караула у дворца королевы…

— Жестоко, — сказал Муир, и горящий взгляд его потух.

— Зато справедливо, — пожав плечами, признал Мак-Наббс. — Боже, храни наших миролюбивых монархов! А вы, мадмуазель, будете рубить правду в глаза — растеряете всех поклонников, как только что одного потеряли.

Лейтенант Муир болезненно скривился, отряхнул пыль с колен и, не глядя на свою обидчицу, отправился умываться к ручью.

Девочка вскинулась, надула было губы, не найдя сразу, что сказать, но вскоре придумала достойное отмщение.

— А вы… вы никогда не женитесь! Потому что матушка говорит…

— Молчать, — обманчиво спокойным тоном отрывисто приказал брат, и Арабелла умолкла сразу, будто посреди скачки налетела на стену. Видно, точно таким же голосом отдавал ей приказы ее грозный батюшка.

— Даже удивительно, — заметил вернувшийся лейтенант Муир, глядя на нее сверху вниз с укоризной, — и отчего столь любезную барышню так не жалуют слуги?

— Завидуют, — коротко пояснил Мак-Наббс, и на губах его мелькнула короткая улыбка. — Кому еще здесь дозволено безнаказанно говорить людям гадости? Сигару, Кормак?

Молодые люди устроились с сигарами на дальнем углу пледа и под тихий рокот ручья и неспешное тление ароматного табака принялись обсуждать европейскую политику и колониальные войны. Девочка осталась одна, полноправной владычицей поля ужасной битвы — и десятка разрушенных куличей. Только двое слуг опасливо наблюдали за ней в отдалении. Вроде бы победа оставалась за ней, только не приносила радости эта победа.

Игра не клеилась, играть одной, как обычно, было ужасно скучно, и девочка все чаще бросала взгляд на приятелей, увлеченных беседой и, казалось, совершенно о ней забывших.

— Что до притязаний Маккензи на канадские провинции, — говорил небрежно откинувшийся Мак-Наббс, опираясь на локти, — полагаю… Эй, это еще что такое?

«Что такое», меж тем, устроилось совсем рядом и, поколебавшись, из двух недружелюбно настроенных к ней мужчин выбрала того, кто показался менее сердитым, чтобы пристроить голову к нему на колени.

Мак-Наббс хмыкнул, мимоходом потрепал детскую головку, как потрепал бы по крупу породистого жеребенка, и продолжал говорить, не обращая внимания на незваную слушательницу. Теплый ветер, налетавший с ручья, ерошил им волосы и приятно освежал кожу.

— Как тебя зовут? — приоткрыв один глаз, спросила Арабелла, терпеливо дождавшись паузы в разговоре.

— Что такое?

— Как тебя зовут? Не могут же человека называть попросту лейтенантом.

Брат поперхнулся табачным дымом, закашлялся и наконец рассмеялся низким и хриплым смехом.

— А как называет меня отец в своих еженедельных проповедях? — наконец спросил он, отсмеявшись. — Помнится, мне в детстве столько раз ставили в пример кузена Брайана, то как образец добродетели, то как эталон покаяния. Не поверю, чтобы вы избежали подобной участи.

Арабелла открыла второй глаз, подняла голову и задумчиво посмотрела на него.

— Неужели все-таки «этот неудачник»? — с грустной улыбкой спросил ее собеседник.

Лейтенант Муир вздрогнул и обернулся к ним. Девочка покачала головой.

— Он не говорит «неудачник», — заверила она очень серьезно, — разве что, когда сильно сердится.

— То есть каждый дождливый день и девять из десяти солнечных, — понимающе кивнул Мак-Наббс. — А как еще?

— Он говорит «наш старший сын», — терпеливо пояснила Арабелла. — А еще говорит, это имя было ошибкой юности. Так как тебя зовут?

Брат ее прикрыл глаза рукой и снова захохотал.

— Однажды один шотландский лэрд поверил одному английскому королю, — поведал он, закончив смеяться.

— Звучит, как начало хорошей шутки, — вставил Кормак Муир, примерно догадывавшийся, к чему идет дело.

— Увы, это была печальная правда. Тот король обещал равенство прав, обещал, что горные земли будут иметь место в парламенте, обещал помиловать восставших, обещал, что впервые чуть ли не за двести лет сам приедет в Эдинбург, чтобы пожать руки представителям древних кланов…

— Он обманул и не приехал? — спросила Арабелла.

— Приехал позже, но это уже было фарсом. Король не сдержал обещаний, данных лишь для того, чтобы удержать в узде мятежные земли. А доверчивый лэрд, поспешивший назвать первенца именем английских королей, оказывается, запретил произносить это имя в своем доме.

Арабелла, сморщив нос, с нескрываемым сомнением смотрела на него.

— Но у нас королева!

— Это был прежний король, — с серьезным лицом пояснил молодой лейтенант. — Даже прежде прежнего. Много-много лет тому назад, когда я родился.

На челе юной леди отразилась мучительная работа мысли, отчаявшейся выудить из закоулков разума все то, чем его когда-либо питали учителя.

— Либо Джордж, либо Уилл! — торжествующе заявила она наконец, не выдержав, прыснула и снова уткнулась лицом в колени брата, пытаясь сдержать душащий ее смех. — Только ты не волнуйся, бывают имена и похуже.

***

Двенадцать лет спустя те же трое снова встретятся в том же парке. Кормак Муир сделает предложение семнадцатилетней на тот момент Арабелле — и получит отказ. Еще через два года он погибнет под Севастополем во время Крымской кампании.

Еще спустя десять лет состоится путешествие на «Дункане».

А вот как звали лейтенанта, потом уже майора Мак-Наббса, так и останется загадкой.

Название: Канарейки, бяки и буки
Автор: fandom Library of Adventures 2014
Канон: «Дети капитана Гранта» Ж. Верна
Размер: драббл, 995 слов
Персонажи: лейтенант Мак-Наббс, Арабелла Мак-Наббс
Категория: джен
Рейтинг: R
Жанр: семейный флафф и немного крови
Предупреждение: смерть персонажей
Примечание: сиквел к мини второго левела «Из чего только сделаны девочки?»
Для тех, кто не читал приквел: главгерои — единокровные (в каноне — двоюродные) брат и сестра с двадцатилетней разницей в возрасте
Предупреждение 1: насилие над животными и упоминание насилия над людьми
Предупреждение 2: автор честно признает, что вдохновился драбблом «Изящное решение проблемы – 3» команды First Avenger 2014, где тоже были взрослые, девочка и шкаф. А канареек — не было.

Когда он вошел, Арабелла сосредоточенно разделывала канарейку.

Две когтистые лапки сиротливо вытянулись набок. Маленький острый клюв раззявлен в последнем крике, на месте глаза — темная дыра со свесившимся на тонкой ниточке ошметком плоти. Крылья распластались по письменному столу, надежному и массивному, купленному еще дедушкой Мак-Наббсом, грудная клетка уже была вскрыта — в красном месиве вырисовывались белые оконечности ребер, и кровь продолжала выплескиваться толчками, впитываясь в зеленое сукно. Одинокий кенарь жался на жердочке, в обреченном «чирик-чирик» являя миру смертную свою тоску.

Лейтенант с трудом сдержал слово, которое не следовало произносить в присутствии дамы, и вместо этого сказал другое:

— Зачем?!

Девочка обернулась, шмыгнула носом, потерла щеку тыльной стороной ладони, махнув открытым лезвием в опасной близости от лица и оставляя поперек скулы широкую красную полосу.

— Чтобы посмотреть, что внутри, — ответила она, глядя в лицо брату очень честными большими глазами.

Легкий сквозняк перелистнул страницы раскрытого на столе орнитологического справочника. В правой руке негодницы Мак-Наббс разглядел бритву с перламутровой рукоятью, некогда подаренную ему одной... в общем, одной довольно легкомысленной особой.

— И как, выяснили? — с нарастающим раздражением спросил он.

Вместо ответа Арабелла протянула ему на левой ладони маленький темный комок: аккуратно извлеченное сердце канарейки.

Лейтенант хмыкнул, решительно отобрал у девчонки бритву, ухватил под мышки — за шиворот тягать уже было поздно — и усадил на край стола, не заботясь о том, что пачкает в крови ее светлое нарядное платье.

— Вот что, — сказал он, отступая на шаг и складывая на груди руки, — в Индии, где я служил, есть такие люди, сипаи. Английское владычество им не по нраву, и в превосходство белого человека они никогда не верили. Однажды я попал в захваченный сипаями город, жителям которого предводитель захватчиков обещал свободу. Там был дом, в котором укрылись жены и дети английских чиновников. В этом доме кровь стояла озерами на наборном полу, и колодец в саду был доверху завален телами. Кажется, солдаты доблестного предводителя отказались стрелять в детей и женщин, и тогда в дом послали мясников. Кривыми ножами шире человеческой руки они рубили шеи и головы, вспарывали животы и перерубали тела пополам. Просто потому, что для них те, кто прятался в доме, не были людьми, а значит, с ними можно было поступать как заблагорассудится. Так вот, юная мисс, — неожиданно закончил он, — так, как те люди, делать нельзя. И так, как делали вы, нельзя делать тоже.

Арабелла медленно закрыла рот и захлопала вытаращенными глазами. Распахнулась дверь, в кабинет влетела встревоженная служанка и завизжала, увидев развороченный птичий труп на столе и пятна крови на одежде хозяйки. Мак-Наббс вздохнул и молча вышел.

***
Служба приучила его спать крепко — пальбой не разбудишь, — но чутко. Ощущение чужого присутствия разбудило его среди ночи. Возле кровати каменным изваянием застыл Кимвелл, дворецкий, сжимая в руке фонарь.

— Что? — спросил молодой хозяин, недовольно щурясь.

— Она кричит, сэр, — с мрачным достоинством пояснил дворецкий. Из глубины дома действительно доносились детские крики.

— А я тут при чем?

— Зачем вы рассказывали девочке ужасы на ночь, сэр? — в голосе Кимвелла слышалась тщательно выверенная мера скорбного неодобрения.

— А зачем она резала птицу моей бритвой? — возмутился Мак-Наббс, отлично понимая, что подобные оправдания звучат, по меньшей мере, жалко.

Лицо Кимвелла воплощало собой аллегорию укоризны.

— Если мне будет позволено заметить, месть — это недостойно, сэр.

Мак-Наббс все-таки сказал то словцо, от которого его больше не удерживало присутствие дамы.

— Бога ради, Кимвелл, почему ее воспитанием должен заниматься я, а не ее мать и не гувернантки?

— Так не справляются, сэр, — теперь в голосе дворецкого звучала непоколебимая уверенность в том, что никакие гувернантки не смогут превзойти педагогическим талантом отпрыска благородной семьи.

***
Дверь в детскую спальню он открыл с ноги.

Дуреха-служанка снова взвизгнула. Арабелла, напротив, сразу перестала орать.

— Что, — прошипел он, нависая над кроваткой, как дух возмездия, — призраки убиенных канареек спать не дают?

— Нет, — одними губами прошептала Арабелла, смотря на него во все глаза. — Индийцы.

— Какие индийцы? — опешил он. — Где?!

— В шкафу.

Чувствуя себя идиотом, лейтенант распахнул дверцы массивного гардероба.

— Здесь никого нет.

— А они потом придут, — все так же едва слышно, но совершенно серьезно ответила Арабелла. — Когда никого не будет. Я знаю.

И набрала воздуха в грудь.

Дверь гардероба впечаталась в стену, оборвав готовый сорваться крик на первой же ноте.

Вместо своей комнаты он пошел прямиком в оружейную.

— Сэр, — дворецкий с вытаращенными глазами наблюдал, как хозяин заряжает охотничий штуцер. — Может быть, не надо, сэр? Она, конечно, невыносима, да и наследство делить не хочется, но не берите греха на душу, сэр!

Молодой хозяин щелчком собрал ствол, закинул оружие на плечо и бросил дворецкому заполненный патронташ.

— Пойдемте, Кимвелл, будете подавать патроны.

Когда в спальню вошли двое вооруженных мужчин, служанка опять заорала и закрыла собою кровать. Арабелла с живым интересом уселась на постели.

— Этот шкаф? — уточнил Мак-Наббс, снимая штуцер с плеча.

У Арабеллы загорелись глаза.

— Женщины — вон! — потребовал лейтенант, деловито снимая подушки с двух стоявших в комнате кресел и умело сооружая из них бруствер. — Сидеть в засаде под непрестанные вопли я не намерен. Вы, леди, остаетесь, но не отвлекаете меня. Желтолицые не пройдут!

Арабелла спустила ноги с кровати:

— А можно, я тоже?

— Нельзя, — отрезал он, — женщины и дети сидят в тылу. Молча.

— А вот когда я вырасту...

— Молча, — напомнил брат.

Арабелла завозилась, послушно укладываясь обратно.

— А ты не уйдешь?

— Нет.

— А пусть он уйдет.

— Кимвелл, — хозяин, не глядя, протянул руку, — отдайте мне патронташ и можете быть свободны.

— Браво, сэр! — одними губами сказал дворецкий и стремительно ретировался.

— А...

Оставшийся одиноким кенарь зашелся внезапной пронзительной руладой, брат и сестра одновременно вскинули головы, и лейтенант осторожно подтянул к себе ружье.

— Не надо, — неожиданно шепотом попросила Арабелла. — Это последний. Да и жалко...

— Стыдно, — также шепотом поправил ее брат, — стыдно убивать любое живое существо без нужды.

Арабелла едва слышно шмыгнула носом.

Какое-то время в комнате было тихо. Размеренное и спокойное дыхание девочки доносилось с кровати. Ее старший брат, откинувшись на подушки и небрежно придерживая рукой ружье, сочинял письмо к той довольно легкомысленной особе, что однажды почтила его своим вниманием. Не умеющий извлекать из жизни уроков кенарь шумно почистил перышки и тоже затих.

— Арабелла, — осторожно окликнул лейтенант, возмечтавший наконец-то отправиться на покой, — вы спите?

— Нет, — заспанным голосом отозвалась сестра, — я рядом. И если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь, можешь рассчитывать на меня.

Лейтенант усмехнулся, прижал коленом ружье и поудобней устроился на подушках.

@темы: ФБ, Жюль Верн, Фанфики

---

Армейская мудрость от Ричарда Шарпа. Часть 1

[Sekaya]

Решила открыть новую страницу в жизни полковника Шарпа, а именно - обучение зелёных новобранцев солдатской мудрости коей у последнего в избытке

Название: Армейская мудрость от Ричарда Шарпа
Автор:  Sekaya
Канон: "Приключения Королевского Стрелка Шарпа"
Пейринг/Персонажи: Ричард Шарп и все, все, все... (нет, Вини Пуха нет, но может и появиться)
Категория: юмор
Жанр: капсы и армейские остроты, стихи, поговорки, полное издевательство над армейской муштрой
Рейтинг: G
Примечание: Местами не мат, но крепкое армейское словцо
Размер: кажется 720х450, но бывает и больше. и меньше
Кол-во: 4 шт

@темы: Фанарт, Бернард Корнуэлл