Я открыта всем ветрам )))
Название: Коса Сэмюэля Киллика
Бета: momond
Канон: Патрик О'Брайан "Штурман и капитан" (первая книга в цикле о капитане Джеке Обри и докторе Стивене Мэтьюрине), киноканон "Хозяин морей на краю земли".
Размер: мини, около 1542 слов
Статус: закончен, выложен полностью, без продолжений.
Персонажи: Джек Обри, Стивен Мэтьюрин, Сэмюэль Киллик (кок в киноканоне, слуга и стюард капитана в книге)
Пейринги: Обри/Мэтьюрин
Рейтинг: G
Категория: джен,
Жанр: юмор, бытовуха
Предупреждение: в тексте есть карикатурка на одного из героев, нарисованная от руки.
читать дальшеВечер выдался спокойным. Дул попутный северо-западный пассат и они шли ровно, не меняя галса. Палубные матросы затеяли какую-то игру, их возбужденные голоса доносились в капитанскую каюту под квартердеком. Отворилась дверь.
- В эту дыру только с чашками, прости господи… - раздалось ворчание с порога.
Это Киллик принес кофе. Низкая притолка скоса в квартердеке заставляла его сгибаться чуть ли не вдвое. Он молча расставил чашки и ушел, излучая невысказанные подозрительность и неодобрение.
Воздали должное дару аравийских пустынь. Стивену даже разговаривать не хотелось, не то, что браться за виолончель. Джек, правда, достал скрипку, но, потерзав ее с четверть часа мрачными и скучными экзерсисами, решил, что надо проканифолить смычок. Казалось, что сегодня даже канифоли было лень исполнять свои обязанности. Во всяком случае, последний кусочек оказался пересушенным и раскрошился в могучих пальцах.
- Ну вот, - сказал Джек и помянул недобрыми словами торговца, припомнив ему еще и то, что тот чуть не ободрал его на состояние из-за одной скрипки. Отлаял его, впрочем, так же, как и играл – без всякого чувства.
Стивен поднялся и откинул крышку рундука, достал канифоль. Подумав, захватил еще прямоугольное зеркало в деревянной раме и ножницы, которыми резал бинты. Отдал канифоль Джеку и долго возился, пристраивая зеркало то тут, то там. Наконец, оно встало более или менее устойчиво, отразив бледное после длинного дня лицо доктора. В его темной глубине шевельнулось отражение двери, и снова прошел Киллик, своей крестьянской размашистой походкой с подносом для пустых чашек. Джек попробовал смычок на струнах, издав стонущую, скребущую по нервам ноту. Доктор взьерошил отросшие волосы и примерился к ним с ножницами.
- Капитан, - сказал Киллик негромко, но с таким выражением, за которым, обычно следует слово «тревога».
- Что такое? - вскинулся Джек.
- Доктор хочет обрезать волосы.
- Нет, нет, нет, Стивен, - укоризненно сказал капитан, - нельзя. В море волосы не обрезают.
Киллик хмыкнул, очевидно считая, что и на суше такими глупостями заниматься незачем.
- Я не суеверен, - отозвался Мэтьюрин, заводя лезвия под отросшие кончики баков.
- Да вы шутите, что ли? – Джек поднялся, - Давайте сюда ножницы. Не суеверен он! Я тоже не суеверен, но резать волосы на море нельзя. Давайте…
В Стивене вдруг проснулось упрямство и он отдернул руку. И посмотрел холодно.
- Я что, над своими волосами уже не властен? – осведомился он.
- Да Бог с вами! Вот сойдем на берег, - Обри казался странно взволнованным из-за такой ерунды, - пойдете к лучшему куаферу…
- Спасибо, я и сам справлюсь.
Он снова прикоснулся разведенными лезвиями к скуле.
- Стивен, - опасно напряженным голосом произнес Джек, - Ножницы мне отдайте. Это приказ.
- Приказ отдать ножницы? Да что с вами, Джек? - он развернулся на стуле.
Джек стоял над ним, расправив плечи. За ним, немым восклицательным знаком, застыл Киллик. Неодобрение и подозрительность в его взгляде нашли себе цель и сосредоточились на ней.
- Приказ не должен повторяться дважды, - ровным голосом произнес Обри, - что бы в нем не содержалось.
Эта наглая демонстрация своей власти настолько возмущала и, в чем бы он никогда не признался даже себе, оскорбляла Мэтьюрина, что он, вопреки логике, уперся.
- Это мои ножницы, - проговорил он раздельно, - часть моего инструмента. Я же не требую вашу саблю.
Джек всплеснул руками и хлопнул себя по бокам.
- Да что же это за такое, - начал он закипая, - Я же сказал вам…
- Да сказано ж вам… - не выдержал Киллик.
- Киллик! – рявкнул Джек так, что у того посуда зазвенела о поднос, а на палубе стихли голоса.
- Вы закончили собирать посуду? – усилием понижая тон, продолжил капитан, - Возвращайтесь к своим обязанностям, пожалуйста.
Киллик подхватил поднос, злобно зыркнув по углам.
- Сами разберетесь, - пробурчал он по дороге к двери и, закрывая ее, отчетливо добавил, - Голуби.
Джек вдохнул и выдохнул, вскинув подбородок.
- Что он себе позволяет? – поинтересовался Стивен, - Любой матрос, который…
- Не цепляйтесь к нему, он не матрос. К тому же весьма почтенного возраста.
- А я, видимо, юнга? Об меня можно по любой прихоти ноги вытирать.
Джек сразу успокоился, потерял капитанскую осанку. Он вообще успокаивался легко, когда на него не смотрел никто из посторонних и речь не шла об уроне авторитета.
- Стивен, дорогой мой, - сказал он проникновенно, - давайте сядем, я вам все объясню. Нет тут никакой прихоти. Положите эти проклятые ножницы на стол между нами. Никто их не возьмет.
Мэтьюрин сел с безразличным лицом, втайне радуясь, что гнев друга не продлился ни одной минутой дольше – его страшно выбивали из колеи подобные вещи. Джек опустился на стул напротив, сложил руки на столе и сказал с толикой наигранной веселости:
- Я прямо не знаю, что с вами делать. Чуть какой флотский обычай, какое правило, так вам все поперек.
- Вы отнимаете у людей молодость и силы, а взамен заражаете их невежеством, - колюче сказал Мэтьюрин, - заставляете выполнять всякие придуманные установления.
Он коснулся лба согнутым пальцем.
- Это что: обычай? Или обряд, или правило?
- Это уважение, - под тонкой корочкой теплоты в голосе Джека все еще прятался лёд, - Это достоинство!
Мтьюрин поджал губы, решив больше не нарываться на скандал. Капитан заметил это движение.
- Вот так-то лучше, друг мой. Извольте меня выслушать. Остричь волосы, это не просто плохая примета. Это очень плохая примета. Она предрекает гибель кораблю. Затопление судна.
- Вы в это верите? Вы, христианин?
- Я христианин и, может быть, даже не верю. Но что я, дурак, рисковать кораблем из-за прически?
Стивен открыл рот и закрыл его, не в силах найти подходящие эпитеты для капитанской логики.
- Матросы, - продолжил Джек, - Вы видели, как они живут. Они вешают койки вплотную, они едят, пьют и спят на глазах друг у друга. Многие из них остаются в одиночестве только, когда посещают гальюн. И при этом они должны проявлять доброе отношение к товарищам, чтить седины и заботится о младших.
- А главным образом, кланяться старшим по званию, - язвительно подытожил Стивен.
- Да, - без тени усмешки согласился Джек, - И они справляются, будьте уверены. Но иногда все же случается… Иногда происходят случаи, когда кого-то очень сильно обижает команда. Мы не вмешиваемся, и это правильно – за себя надо уметь постоять. Более того, я вам скажу. Легко ошибиться. Ты прихватил парней за дело, а у них, глядишь, вполне мирные, любовные отношения. Зачем же подводить под монастырь собственных людей? Думаете, я просто так торчу каждый праздник на шканцах и читаю им Дисциплинарный Устав. Но только если матроса глубоко унизили, если с ним обошлись скверно и против его воли, если он в отчаянии и не знает, как себя защитить. Только тогда он отрезает себе волосы. Это означает, пусть ваша чертова посудина затонет вместе со мной. Тогда уже вмешательства с нашей стороны не избежать.
Стивен слушал не шевелясь.
- В общем, если желаете призвать рок на нашу голову, вот они ваши ножницы.
- Я не знал, - сказал доктор, - Вы же понимаете, что я не знал.
- Я понимаю. Но вы живете в моей каюте, Стивен. Что обо мне подумают?
- Подумают, что вы меня…изнасиловали.
Джек шарахнулся от стола так, что чуть не опрокинул его.
- О, прошу прошения, - добавил доктор поспешно, чувствуя, как против воли начинает улыбаться, - врачи циничны в силу профессии. Прошу вас быть снисходительным.
Джек быстро налил вина из графина. Если он начинал краснеть, то уже не останавливался, пока багровый румянец, не подсветит даже уши, Стивен это знал.
- Ну как вот можно, так взять и… и сказать? - он залпом выпил. – На трезвую голову мужчины не должны вести подобные разговоры.
Наблюдая за капитаном, Стивен чувствовал прилив непонятной веселости, как в детстве, когда несмотря на наказание, сотворенная каверза еще долго греет душу. Он взял виолончель за гриф и поставил у колен. Потрогал пальцами струны. Джек немедленно оживился и подошел к лежащей на пюпитре скрипке, разогревая руки.
- А Киллик? – спросил Стивен. – Он вообще не стрижется? Чтобы даже на суше не пойти на дно.
- Киллик мой талисман, - сказал Джек, укладывая инструмент на плечо, - Видали, какая у него коса. Два локтя не меньше.
- Не нашелся смельчак, способный на него покуситься?
Он надеялся все же вызвать у Джека улыбку. Но улыбка, горделивая и сопровождаемая пафосной тирадой, под размахивание смычка, предназначалась явно не ему.
- Стоит лишь взглянуть на эту косу и сразу ясно, что у команды высокие моральные устои в течении многих лет.
Он прошелся по струнам лёгким движением, начиная вступление к одной из их любимых пьес адажио. Доктор вступил в игру на третьем такте и некоторое время позволял себя вести, покорно следуя за скрипкой, очень живой и певучей сегодня. То ли сухой климат, то ли хорошая канифоль. Но инструменты звучали полно, как никогда.
Стивен задумался и понял, что импровизирует, лишь когда скрипка, отчаявшись подобрать ключи к его мелодии, смолкла. Но он закончил тему, она ему понравилась. Чуть более степенная. Слегка ироничная, напористая мелодия. Джек не дал ему извиняться.
- Замечательно. Это было что-то уже совершенно ваше. Кажется, сегодня у вас такое настроение. Попробуйте еще.
- Я зауважал вашего Киллика. Думаю, эта тема была посвящена ему. Так и быть, позволю себе обрасти волосами.
- Я очень ценю это, Стивен, поверьте мне.
«Святая простота!», - подумал он и вместо ответа повел другую тему, чуть грубоватую, но светлую. Джек некоторое время помахивал смычком над инструментом, изучая ритм и примериваясь, а потом неожиданно вступил с новой, богатой вариацией. И, довольный собой, заулыбался. Победно и с вызовом.
А вот сюда я закинула несколько капсов с Килликом, чтобы те, кто канона не знают не так уж верили моей карикатуркеcтоит сразу за штурвалом, рядом с Джеком
свечки принес
с Пуллингсом
после боя
просто Киллик
Бета: momond
Канон: Патрик О'Брайан "Штурман и капитан" (первая книга в цикле о капитане Джеке Обри и докторе Стивене Мэтьюрине), киноканон "Хозяин морей на краю земли".
Размер: мини, около 1542 слов
Статус: закончен, выложен полностью, без продолжений.
Персонажи: Джек Обри, Стивен Мэтьюрин, Сэмюэль Киллик (кок в киноканоне, слуга и стюард капитана в книге)
Пейринги: Обри/Мэтьюрин
Рейтинг: G
Категория: джен,
Жанр: юмор, бытовуха
Предупреждение: в тексте есть карикатурка на одного из героев, нарисованная от руки.
читать дальшеВечер выдался спокойным. Дул попутный северо-западный пассат и они шли ровно, не меняя галса. Палубные матросы затеяли какую-то игру, их возбужденные голоса доносились в капитанскую каюту под квартердеком. Отворилась дверь.
- В эту дыру только с чашками, прости господи… - раздалось ворчание с порога.
Это Киллик принес кофе. Низкая притолка скоса в квартердеке заставляла его сгибаться чуть ли не вдвое. Он молча расставил чашки и ушел, излучая невысказанные подозрительность и неодобрение.
Воздали должное дару аравийских пустынь. Стивену даже разговаривать не хотелось, не то, что браться за виолончель. Джек, правда, достал скрипку, но, потерзав ее с четверть часа мрачными и скучными экзерсисами, решил, что надо проканифолить смычок. Казалось, что сегодня даже канифоли было лень исполнять свои обязанности. Во всяком случае, последний кусочек оказался пересушенным и раскрошился в могучих пальцах.
- Ну вот, - сказал Джек и помянул недобрыми словами торговца, припомнив ему еще и то, что тот чуть не ободрал его на состояние из-за одной скрипки. Отлаял его, впрочем, так же, как и играл – без всякого чувства.
Стивен поднялся и откинул крышку рундука, достал канифоль. Подумав, захватил еще прямоугольное зеркало в деревянной раме и ножницы, которыми резал бинты. Отдал канифоль Джеку и долго возился, пристраивая зеркало то тут, то там. Наконец, оно встало более или менее устойчиво, отразив бледное после длинного дня лицо доктора. В его темной глубине шевельнулось отражение двери, и снова прошел Киллик, своей крестьянской размашистой походкой с подносом для пустых чашек. Джек попробовал смычок на струнах, издав стонущую, скребущую по нервам ноту. Доктор взьерошил отросшие волосы и примерился к ним с ножницами.
- Капитан, - сказал Киллик негромко, но с таким выражением, за которым, обычно следует слово «тревога».
- Что такое? - вскинулся Джек.
- Доктор хочет обрезать волосы.
- Нет, нет, нет, Стивен, - укоризненно сказал капитан, - нельзя. В море волосы не обрезают.
Киллик хмыкнул, очевидно считая, что и на суше такими глупостями заниматься незачем.
- Я не суеверен, - отозвался Мэтьюрин, заводя лезвия под отросшие кончики баков.
- Да вы шутите, что ли? – Джек поднялся, - Давайте сюда ножницы. Не суеверен он! Я тоже не суеверен, но резать волосы на море нельзя. Давайте…
В Стивене вдруг проснулось упрямство и он отдернул руку. И посмотрел холодно.
- Я что, над своими волосами уже не властен? – осведомился он.
- Да Бог с вами! Вот сойдем на берег, - Обри казался странно взволнованным из-за такой ерунды, - пойдете к лучшему куаферу…
- Спасибо, я и сам справлюсь.
Он снова прикоснулся разведенными лезвиями к скуле.
- Стивен, - опасно напряженным голосом произнес Джек, - Ножницы мне отдайте. Это приказ.
- Приказ отдать ножницы? Да что с вами, Джек? - он развернулся на стуле.
Джек стоял над ним, расправив плечи. За ним, немым восклицательным знаком, застыл Киллик. Неодобрение и подозрительность в его взгляде нашли себе цель и сосредоточились на ней.
- Приказ не должен повторяться дважды, - ровным голосом произнес Обри, - что бы в нем не содержалось.
Эта наглая демонстрация своей власти настолько возмущала и, в чем бы он никогда не признался даже себе, оскорбляла Мэтьюрина, что он, вопреки логике, уперся.
- Это мои ножницы, - проговорил он раздельно, - часть моего инструмента. Я же не требую вашу саблю.
Джек всплеснул руками и хлопнул себя по бокам.
- Да что же это за такое, - начал он закипая, - Я же сказал вам…
- Да сказано ж вам… - не выдержал Киллик.
- Киллик! – рявкнул Джек так, что у того посуда зазвенела о поднос, а на палубе стихли голоса.
- Вы закончили собирать посуду? – усилием понижая тон, продолжил капитан, - Возвращайтесь к своим обязанностям, пожалуйста.
Киллик подхватил поднос, злобно зыркнув по углам.
- Сами разберетесь, - пробурчал он по дороге к двери и, закрывая ее, отчетливо добавил, - Голуби.
Джек вдохнул и выдохнул, вскинув подбородок.
- Что он себе позволяет? – поинтересовался Стивен, - Любой матрос, который…
- Не цепляйтесь к нему, он не матрос. К тому же весьма почтенного возраста.
- А я, видимо, юнга? Об меня можно по любой прихоти ноги вытирать.
Джек сразу успокоился, потерял капитанскую осанку. Он вообще успокаивался легко, когда на него не смотрел никто из посторонних и речь не шла об уроне авторитета.
- Стивен, дорогой мой, - сказал он проникновенно, - давайте сядем, я вам все объясню. Нет тут никакой прихоти. Положите эти проклятые ножницы на стол между нами. Никто их не возьмет.
Мэтьюрин сел с безразличным лицом, втайне радуясь, что гнев друга не продлился ни одной минутой дольше – его страшно выбивали из колеи подобные вещи. Джек опустился на стул напротив, сложил руки на столе и сказал с толикой наигранной веселости:
- Я прямо не знаю, что с вами делать. Чуть какой флотский обычай, какое правило, так вам все поперек.
- Вы отнимаете у людей молодость и силы, а взамен заражаете их невежеством, - колюче сказал Мэтьюрин, - заставляете выполнять всякие придуманные установления.
Он коснулся лба согнутым пальцем.
- Это что: обычай? Или обряд, или правило?
- Это уважение, - под тонкой корочкой теплоты в голосе Джека все еще прятался лёд, - Это достоинство!
Мтьюрин поджал губы, решив больше не нарываться на скандал. Капитан заметил это движение.
- Вот так-то лучше, друг мой. Извольте меня выслушать. Остричь волосы, это не просто плохая примета. Это очень плохая примета. Она предрекает гибель кораблю. Затопление судна.
- Вы в это верите? Вы, христианин?
- Я христианин и, может быть, даже не верю. Но что я, дурак, рисковать кораблем из-за прически?
Стивен открыл рот и закрыл его, не в силах найти подходящие эпитеты для капитанской логики.
- Матросы, - продолжил Джек, - Вы видели, как они живут. Они вешают койки вплотную, они едят, пьют и спят на глазах друг у друга. Многие из них остаются в одиночестве только, когда посещают гальюн. И при этом они должны проявлять доброе отношение к товарищам, чтить седины и заботится о младших.
- А главным образом, кланяться старшим по званию, - язвительно подытожил Стивен.
- Да, - без тени усмешки согласился Джек, - И они справляются, будьте уверены. Но иногда все же случается… Иногда происходят случаи, когда кого-то очень сильно обижает команда. Мы не вмешиваемся, и это правильно – за себя надо уметь постоять. Более того, я вам скажу. Легко ошибиться. Ты прихватил парней за дело, а у них, глядишь, вполне мирные, любовные отношения. Зачем же подводить под монастырь собственных людей? Думаете, я просто так торчу каждый праздник на шканцах и читаю им Дисциплинарный Устав. Но только если матроса глубоко унизили, если с ним обошлись скверно и против его воли, если он в отчаянии и не знает, как себя защитить. Только тогда он отрезает себе волосы. Это означает, пусть ваша чертова посудина затонет вместе со мной. Тогда уже вмешательства с нашей стороны не избежать.
Стивен слушал не шевелясь.
- В общем, если желаете призвать рок на нашу голову, вот они ваши ножницы.
- Я не знал, - сказал доктор, - Вы же понимаете, что я не знал.
- Я понимаю. Но вы живете в моей каюте, Стивен. Что обо мне подумают?
- Подумают, что вы меня…изнасиловали.
Джек шарахнулся от стола так, что чуть не опрокинул его.
- О, прошу прошения, - добавил доктор поспешно, чувствуя, как против воли начинает улыбаться, - врачи циничны в силу профессии. Прошу вас быть снисходительным.
Джек быстро налил вина из графина. Если он начинал краснеть, то уже не останавливался, пока багровый румянец, не подсветит даже уши, Стивен это знал.
- Ну как вот можно, так взять и… и сказать? - он залпом выпил. – На трезвую голову мужчины не должны вести подобные разговоры.
Наблюдая за капитаном, Стивен чувствовал прилив непонятной веселости, как в детстве, когда несмотря на наказание, сотворенная каверза еще долго греет душу. Он взял виолончель за гриф и поставил у колен. Потрогал пальцами струны. Джек немедленно оживился и подошел к лежащей на пюпитре скрипке, разогревая руки.
- А Киллик? – спросил Стивен. – Он вообще не стрижется? Чтобы даже на суше не пойти на дно.
- Киллик мой талисман, - сказал Джек, укладывая инструмент на плечо, - Видали, какая у него коса. Два локтя не меньше.
- Не нашелся смельчак, способный на него покуситься?
Он надеялся все же вызвать у Джека улыбку. Но улыбка, горделивая и сопровождаемая пафосной тирадой, под размахивание смычка, предназначалась явно не ему.
- Стоит лишь взглянуть на эту косу и сразу ясно, что у команды высокие моральные устои в течении многих лет.
Он прошелся по струнам лёгким движением, начиная вступление к одной из их любимых пьес адажио. Доктор вступил в игру на третьем такте и некоторое время позволял себя вести, покорно следуя за скрипкой, очень живой и певучей сегодня. То ли сухой климат, то ли хорошая канифоль. Но инструменты звучали полно, как никогда.
Стивен задумался и понял, что импровизирует, лишь когда скрипка, отчаявшись подобрать ключи к его мелодии, смолкла. Но он закончил тему, она ему понравилась. Чуть более степенная. Слегка ироничная, напористая мелодия. Джек не дал ему извиняться.
- Замечательно. Это было что-то уже совершенно ваше. Кажется, сегодня у вас такое настроение. Попробуйте еще.
- Я зауважал вашего Киллика. Думаю, эта тема была посвящена ему. Так и быть, позволю себе обрасти волосами.
- Я очень ценю это, Стивен, поверьте мне.
«Святая простота!», - подумал он и вместо ответа повел другую тему, чуть грубоватую, но светлую. Джек некоторое время помахивал смычком над инструментом, изучая ритм и примериваясь, а потом неожиданно вступил с новой, богатой вариацией. И, довольный собой, заулыбался. Победно и с вызовом.
А вот сюда я закинула несколько капсов с Килликом, чтобы те, кто канона не знают не так уж верили моей карикатуркеcтоит сразу за штурвалом, рядом с Джеком
свечки принес
с Пуллингсом
после боя
просто Киллик
@темы: Патрик О'Брайан, Экранизации, Кино, Книги, Фанфики
Но данный кусок, вроде бы, в тему. Во-вторых, почти все события, описанные ниже, действительно имели место, и, скорее всего, Питер Блад принимал в них участие. Это приквел по отношению к событиям в ОКБ. Само сражение в Палермо произошло 2 июня 1676 года. Мартин ван Ноорт уже упоминался в моем фике "